***
— Ну заебись теперь! — попахивающий трудовыми слезами китайцев, но беленький и весьма новый кроссовок ушел в мутную, замешанную на суглинке воду по кокетливый бантик из шнурков. — Наёбка для уёбка, а не тропинка. Сверху травка, а под травкой я очевидно был, когда на это подписался. Под «этим» подразумевалась фольклорная экспедиция в марийские ебеня, ВКР по свадебным обрядам, казавшаяся охуенно смешной шуткой полтора года назад, магистратура по направлению настолько узкому и невостребованному, что конкурса практически и не было, да и вся его смешная жизнь, если честно. — Денис, воздержитесь, как фольклорист фольклориста прошу, — Дмитрий Алексеевич воодушевленно подтянул лямки рюкзака на сорок литров и интеллигентно подавил одышку. — Как старший коллега прошу. К пасторальному запаху лугового разнотравья и подсохшего навоза примешался настойчивый душок непрошенной лекции. Одногруппницы, две бодрые подружки-лесбушки с лицами нежных книжных фиалок и глазами циничных хирургов, готовых выпотрошить живой текст ради «посмотреть шо там по мифологическим мотивам», убежали далеко вперед и теперь пытали 2ГИС. Тот требовал человеческих условий труда и отказывался скачивать карту местности без нормальной сети. — Вы молодые, шутливые, вам все смешно. Первый курс бакалавриата — табуированная лексика. Она, знаете ли, для других совсем целей. Вот когда заблудимся, когда Леший нас загуляет, тогда будем выражаться, тогда будем использовать тайный язык телесного низа, чтобы ввести Хозяина Леса в заблуждение. Здесь, юный падаван, другие территории, другая Россиюшка, понимание нужно иметь. — Дмитрий Алексеевич жадно припал к пластиковой бутылке воды с каким-то местным орнаментом на этикетке и скучно-русским названием «Сестрица». — Девушки! Девушки, услышьте глас разума, возвращайтесь, тут надо было налево! Налево надо было! Мы не в Москве, прекращайте доверять приблудам цивилизации и начинайте доверять непосредственно научному руководителю! Эля энергичным паровозиком потащила за руку свою менее выносливую подружку назад, в сторону покосившегося деревянного столба, у которого отчаянно учился заново дышать Дмитрий Алексеевич и грустной цапелькой на одной ноге прыгал Денис. На Элю уже перекочевала часть Сонечкиной ноши, разве что сама Сонечка не влезла ещё на шею и не обмоталась в два ряда. — Дмитрий Алексеевич, а в чем прикол? Почему финно-угорскому лесному божеству не пое… Не равнодушно на чисто славянские табу? — Денис, которому уже хватило времени на все пять стадий принятия большой беды, с тяжёлым вздохом засунул ногу в сырой кроссовок. В котором, к тому же, через носок отчётливо прощупывался песочек. — Да поебать ему, Титов, поебать. Правильно вопрос ставишь, не совсем зря деньги налогоплательщиков на образование твое тратятся. Это я так, в порядке общего бреда и для поддержания великосветской беседы. Здравствуйте, девушки, нагулялись? Деревня Шунсола, 0.7 километра по пересечённой местности и мы в финале. Налево.***
Деревня Шунсола была огорчающей. Денис, как великовозрастный романтик, от глубинки ждал чего-то очаровательно хтонического, чтобы мурашка под кожей ходила и предупреждала о приближающейся беде. Мурашка не ходила, а Шунсола была бы вполне себе ближним Замкадьем, если бы не была настолько дальним Замкадьем. Симпатичные деревянные домики с резными наличниками встречались не часто, чаще попадались одноэтажные коттеджи из дешёвого красного кирпича. На придомовых участках творилось какое-то совершенно не мистического характера мракобесие. Под пальмами из пластиковых бутылок задумчиво покачивались на волнах стриженых газонов гуси-лебеди из старых автомобильных шин, вымазанных то белилами, то дешёвой грязно-белой краской. У хозяев более креативных под неизменными пластиковыми пальмами чилил какой-нибудь шинный Чебурашка, страдающий от вынужденного одиночества (не было ещё выпуска журнала «1000 советов», в котором бы народные умельцы учили делать из говна и палок доброжелательных крокодилов). Небольшая экспедиция на четверых вполне могла бы поселиться в местной гостинице, одноэтажном деревянном здании барачного типа, но был Дмитрий Алексеевич. Он, заставший в годы своего студенчества настоящие многолюдные фольклорные тусы, где-нибудь под Архангельском, без всякой связи с цивилизацией и здравым смыслом, возжелал своим подопечным сходного экспириенса. Пробегав два часа по деревне, он нашел полусказочного вида скуластую бабуленьку, пахнущую коровами и доброжелательностью. Бабуленька, говорящая на очаровательной смеси русского и марийского, жила в просторном деревянном доме с резьбой, делающей его прямо-таки пряничным. За умеренную плату она согласилась разместить и харчевать семь дней «птенчиков», но сама баба Нюра как носитель культуры оказалась совершенно несостоятельна, подрастеряв за комсомольскую юность всю национальную идентичность. — Бабнюр, а что получается, мне тут по обрядам свадебным искать нечего? Заплачка там невестина, вопли предсвадебные, не? Только воздушные шары в столовке и тамада из райцентра? — Титов жевал блин со сметаной и думал о том, что многонациональность многонациональностью, а идея нажарить кругляшей из жидкого теста и вынудить их символизировать солнце — это тенденция общероссийская. — У вас тут без пяти минут цивилизация, аграрный бизнес процветает, где вот это вот всё про Священные рощи и первую Птицу, наклевавшую сушу из океана? Разве только церкви нет, а так — как везде. — Почему это нет церкви? Есть. В соседнем селе и мечеть есть. Тут же больше половины татары да русские. В рощу человек пять молиться ходят, а так всё в церкву или мечеть. Сонечка, мирно клевавшая носом над чашкой чая, пооживилась и подала голос: — И где нам искать эти прекрасные архаизмы? Они по-русски говорят или переводчика надо отлавливать? — Да говорят, чего им не говорить. Завтра сходите, почирикаете о чем вам надо, я этого всего не понимаю. Только в рощу не возьмут, в Священной роще Хозяин только своих рад видеть, иноверцам ни-ни. — Бабнюр, Вы же комсомолка, атеистка, икон вон в доме нет, календари одни, в богов не веруете, — Эля потянулась всем телом как большая серьезная кошка, только что отожравшая мыши голову и очень этим довольная. — Какой может быть Хозяин Священной рощи? — Так то боги, деточка, а то Хозяин Лесной. Лучше вы песни свои записывайте и езжайте домой. В воздухе отчаянно зазвенело от заинтересованности, а солнышко укатилось к закату. Ночь первая.