Save me

Кэмерон никак не могла отвести взгляда от Хауса. Прижавшись щекой к подушке, она смотрела на его темнеющий в полумраке профиль, и гадала, о чем он сейчас думает. Считает ли случившееся ошибкой? Может быть, размышляет над тем, как сообщить ей, что это больше не должно повториться? От этой мысли противно засосало под ложечкой. Кэмерон шевельнулась, нарушая повисшую в комнате тишину. Он слегка повернул голову, мельком взглянув на нее, и снова уставился в потолок. «Черт, ну не молчи же», - мысленно простонала Эллисон. Сама она не решалась заговорить. Да и что сказать? Что ей было хорошо? Это очевидно. Щеки порозовели – она не помнила, чтобы прежде так громко требовала продолжения. Ощущение невозможности происходящего будоражило и подстегивало, как и привкус победы, отчего-то горчивший на губах. Хаус сел в постели, и она вздрогнула, сердце болезненно сжалось. Если он сейчас молча встанет и уйдет – она не переживет этого. И дело было вовсе не в гордости, хотя Кэмерон никогда не бегала за мужчинами. Они бегали за ней – ухаживали, дарили цветы, говорили красивые слова. Кэмерон не верила словам, она предпочитала поступки, и не только по отношению к ней. Эллисон нравились умные, самодостаточные мужчины, которые не тяготились одиночеством и имели хоть что-то за душой. Не так давно Хаус говорил о том, что она выбрала первого мужа из жалости. Но он не знал, что Майк был лучшим студентом потока, интересовался всем на свете, и что ни разу Кэмерон не заскучала рядом с ним. - Я могу воспользоваться твоей ванной? – спросил Хаус. У него был непривычный тон – спокойный, без издевок и ехидства. И Кэмерон понятия не имела хорошо это или плохо. - Конечно, - хрипловато ответила она, приподнимаясь на локте. - Через гостиную, первая дверь направо. В ящике под раковиной есть чистые полотенца. Он молча кивнул и поднялся, не удосуживаясь чем-либо прикрыться. Кэмерон проследила за ним взглядом, после чего откинулась на подушки и невидящим взглядом уставилась в потолок. Как вести себя в подобной ситуации? Ведь это не просто очередной ухажер, это Хаус. Что значили его спокойствие и невозмутимость? И главный вопрос – что дальше? Кэмерон почувствовала себя школьницей и невольно усмехнулась этой мысли. Хватит. Она не ребенок, а Хаус как никто другой может видеть ее слабость и неуверенность. Эллисон поднялась с кровати и обернулась простыней. Пройдя на кухню, она налила себе стакан воды и выпила ее маленькими глоточками, набираясь храбрости. Еще немного подождав и по-прежнему не включая свет, она вышла в гостиную и прислушалась – из ванной доносился звук льющейся в душе воды. Подбадривая себя, Кэмерон медленно приблизилась к ванной комнате и осторожно нажала на ручку – не заперто. Выдохнув сквозь стиснутые зубы и отметая трусливое желание вернуться в постель, Эллисон открыла дверь и юркнула внутрь. Если Грегори и заметил ее появление, то не подал вида. Сквозь запотевшее стекло она видела силуэт его поджарого тела, по которому струилась вода. Эллисон слегка поежилась, чувствуя, как руки покрываются мурашками, а внутри, словно в противовес этому холоду, наливается пульсирующая теплота и тяжесть. - Ты что-то хотела? – И снова его голос ненадолго вывел ее из равновесия. Мысленно приструнив себя, Эллисон улыбнулась и сделала пару шагов в сторону душевой кабины, дверь которой он приоткрыл. - Подумала, что могла бы присоединиться, - стараясь, чтобы голос звучал уверенно, сказала она. - Хм, - Хаус опустил взгляд вниз, на свою ногу, - не думаю, что готов к таким упражнениям. Кэмерон смутилась. - Прости, я… - она запнулась, чувствуя себя идиоткой и отступая. – Я просто не подумала… Ухмылка Хауса стала шире, заставляя ее замереть на месте в растерянности. Сделав одно неожиданно ловкое движение, он шагнул из кабинки и, поймав Эллисон за запястье, втянул ее внутрь… Вода заливала глаза, дезориентируя в пространстве, его близость и дыхание на щеке, его руки развязавшие простынь и вышвырнувшие ее наружу, приводили в смятение не только мысли, но и чувства. На мгновение она потерялась в сумбуре собственных эмоций, растворилась в этих восхитительно-возбуждающих ощущениях, не желая быть найденной. Хаус осторожно убрал мгновенно намокшие пряди назад, обхватывая лицо Кэмерон ладонями и прижимая ее спиной к кафельной плитке. - Ты так долго не протянешь, - сказал он, пристально глядя ей в глаза. Кэмерон и сама не до конца верила, что это вызывающая улыбка, тронувшая губы, принадлежит ей. - Я буду стараться, - пообещала она, обвивая руками его плечи и притягивая еще ближе к себе. Их губы встретились, и в этом уже не было неловкости, настороженности первого раза. Они продолжали исследовать друг друга, но делали это со все нарастающей жадностью. Как бы банально это не звучало, Хаус был прекрасным любовником - впрочем, в его опытности она никогда не сомневалась. Он был напорист и в то же время заботлив, это сводило с ума, заставляя изнывать от желания. Обхватывая его одной ногой и держась рукой за поручень, Кэмерон откинула голову назад и сладко застонала, чувствуя, как он проникает в нее. Губы Хауса на ее шее, плечах и груди. Его язык, выводящий узоры на бледной коже, так резко контрастирующей с его собственной – смуглой, с землистым оттенком. И щетина, она была именно такая, как ей казалось – колючая, жесткая – и это царапающее ощущение словно поддразнивало ее, не давало забыться, заставляло хотеть большего... - Я так понимаю, ты не останешься, - проговорила Кэмерон, отпивая из кружки свежезаваренный чай и наблюдая за тем, как он одевается. - Предлагаешь заказать лимузин и нарисовать плакаты? - Хаус приподнял правую бровь. Кэмерон тихонько фыркнула. - Заботишься о моей репутации или о своей? Он промолчал, накидывая на плечи пиджак и направляясь в холл. Кэмерон последовала за ним. - Даже не надейся на поблажки, раз спишь с начальником, - заявил он вместо прощания. Кэмерон подошла вплотную и поправила воротник его рубашки. - И в мыслях не было, - сказала она. – Но завтра мне действительно придется задержаться – мне нужно застать Мидлтона – он наблюдает отца, а его смена заканчивается утром. Но ты можешь не стесняться и проехаться по мне, как того пожелаешь. - Сделаю все возможное, - пообещал Хаус, едва заметно отстраняясь. Но Кэмерон успела поймать его за лацканы пиджака и, приподнявшись, коротко поцеловала в губы. - Не сомневаюсь, - усмехнулась она, - до завтра. Он ушел, а она еще долго не могла пошевелиться, глядя на закрытую дверь. Их прощание вышло таким будничным, что отчего-то казалось неправильным. Хотелось догнать его, объяснить, что именно для нее значило случившееся, и как больно ей будет, если это не повторится, если для него это всего лишь способ отомстить или забыться. Усилием воли Эллисон развернулась на пятках и пошла обратно в гостиную, где осторожно, словно боялась расплескать что-то внутри, опустилась в кресло. Она вскинула голову, когда на смолкшей к ночи улице загудел мотор, зашуршали об асфальт шины отъезжающего автомобиля, - звук взметнулся вверх, а затем стих, постепенно удаляясь, оставляя ее один на один с мыслями о нем и еще такими свежими воспоминаниями. Слегка нахмурившись, Эллисон о чем-то напряженно размышляла. Постепенно на ее лице проступала решимость, которая обернулась спокойной уверенностью, когда она вновь посмотрела на притихший в чернильных сумерках город. Морщинки на лбу разгладились, пальцы перестали теребить край халата, Кэмерон сложила руки на коленях и легонько кивнула, словно в подтверждение собственных мыслей. Она сама выбрала этот путь и теперь должна быть очень сильной. А еще должна сделать так, чтобы он сам захотел вернуться.

****

Тишина раздражала. Обступив Хауса со всех сторон, она воздвигла барьер между ним и внешним миром, заставляя снова копаться в том, о чем он предпочел бы не думать. Правильно ли он поступил? Стоило ли возвращаться в ее квартиру на следующий вечер? И на следующий, и еще раз… Теперь он бывал у Кэмерон с завидной регулярностью. Она не препятствовала, встречала его с улыбкой, обнимала и тянулась к губам, полностью открываясь ему, даже не пытаясь скрыть свою уязвимость. Он не привык к такому. Никаких игр, полунамеков, двуличности. Никаких?.. Даже в этом Хаус не был уверен. Что если это часть какого-то плана? Плана по завоеванию упрямого самодура. Хаус усмехнулся. Стоило ли усложнять и искать скрытые мотивы там, где их, скорее всего, не было? Но еще больше его интересовало другое. То, как Кэмерон держалась в рабочее время. С азартом игрока он ждал ее промахов – украдкой брошенных взглядов, случайных касаний. Ничего. Абсолютно. Она спокойно поддерживала установленный официальный тон. Даже когда они случайно оказывались наедине. Приходилось признать – она держалась даже лучше него самого. Иногда он давил - говорил жестче, чем следовало, сквернословил, отпускал сальные шуточки. Она оставалась собой – закатывала глаза, неловко защищалась, переглядывалась с Чейзом и Форманом. Как ей это удавалось? Загадка. Хаус любил загадки. Он все чаще сомневался, что Кэмерон так проста, как ему когда-то казалось. Должно быть поэтому он едва ли не каждый вечер наведывался к ней, усаживался в облюбованное кресло и, цедя алкоголь, наблюдал за ее легкими движениями, слушал ее голос, изредка вставляя ехидные и не очень реплики, а потом тяжело поднимался и подходил вплотную, не без удовольствия отмечая, как вспыхивают ее глаза и розовеют щеки. Он ласкал податливое женское тело, изредка позволяя ей брать верх, и, прищурившись, наблюдал за тем, как она дает выход своим эмоциям, растворяется в них. Она ему нравилась. Сейчас он был готов признать это. Эта девочка разжигала в нем любопытство, забавляла и волновала, как женщина. Хрупкая и ранимая на вид, она могла быть неожиданно сильной и прозорливой. Он открывал новые грани ее характера, и это увлекало его, с каждым разом – все сильнее. Так неловко и спонтанно начатая им партия становилась все более непредсказуемой. Привязаться самому едва ли было лучшей идеей, чем привязать ее к себе. Но время шло, и, пустив все на самотек, Хаус чувствовал, что все сильнее вязнет в этих недоотношениях, изначально обреченных на провал. А ведь была еще Стейси. Его Стейси. Та, которую он продолжал любить на протяжении последних пяти лет. Каждый раз встречая ее в больнице, поддевая и поддразнивая, навязываясь в компанию и стараясь зацепить побольнее, он чувствовал этот колючий комок в груди. Он никуда не делся, но странным образом притупилась боль. А рядом с образом эффектной брюнетки непрошено маячил другой – более светлый, теплый, почти раздражающе мягкий. Но иногда раздражение сменялось другим чувством, которое беспокоило Хауса. Короткий стук в дверь заставил Хауса поднять взгляд и внутренне подобраться. В кабинет, не дождавшись разрешения, вошла Кэмерон. - Я принесла результаты МРТ. В правом полушарии мозга затемнения – возможно, абсцессы, - она прошла к негатоскопу и прикрепила снимок. Да, Хаусу определенно нравилось, как она держалась. Вела себя сдержанно, ничем не выдавая собственных чувств и того, что было между ними. Порой ему даже хотелось, чтобы она прокололась и дала слабину. Тогда изощренная игра, в которой они оба стихийно принимали участие, стала бы еще интереснее. С некоторым трудом поднявшись с кресла, Хаус сделал несколько тяжелых шагов, оказавшись слишком близко к ней. Услышал прерывистый вздох и со странным для себя удовольствием ощутил ставший знакомым запах ее волос. Нехотя бросив взгляд на снимок, он сделал неутешительный вывод: - Мозг парня скоро превратится в кашу, если срочно что-нибудь не сделать. Либо рак, либо инфекция. Поставим на инфекцию – ее проще и безболезненнее проверять. Дайте широкий спектр. Дело не вызывало особого интереса. Жар, абсцессы и повышенный уровень лейкоцитов позволяли поставить только один диагноз. Зато интерес вызывало то, что Кэмерон пришла консультироваться, несмотря на довольно очевидное решение. - Это девушка, - сухо заметила Эллисон, убирая снимок в папку с делом. - Не важно – проблема с мозгом, а не с гениталиями. Она едва заметно поморщилась, но промолчала. - Какие планы на вечер? – хотелось вывести ее из равновесия, чтобы она потеряла самообладание, смутилась. Ей удавалось слишком хорошо притворяться. Нужно было напомнить и себе, и ей, что это он контролирует ситуацию, а ей положено волноваться. Кэмерон посмотрела на него, и ее взгляд потеплел. На мгновение Хаус вновь увидел ту девушку, с которой почти каждый вечер ложился в постель. - Есть предложения? – отвечать вопросом на вопрос – его привычка. Она перенимала их постепенно, по одной, медленно, но верно подстраиваясь под него. Ему и это нравилось. На самом деле, нравилось ему в ней и этих ломаных отношениях слишком многое. Грегори усмехнулся. Обычно обсуждение планов они откладывали до конца рабочего дня, когда диагностический отдел пустел, и никто не мог увидеть или услышать их. Иногда он просто заваливался к ней без предупреждения, а она – странное дело – будто только этого и ждала. Если нарушение привычного алгоритма и смутило ее, она не подала виду, принимая и поддерживая новое правило игры. Вдруг еще сильнее захотелось нарушить все к чертям. Хотя это и могло стать проблемой для них обоих. - Возможно. Они стояли слишком близко. Он медленно наклонился к ней, давая время отстраниться. Эллисон не пошевелилась, даже когда он накрыл ее губы своими. Ей не верилось, что это происходит здесь, в его кабинете, посреди рабочего дня, когда в любой момент может кто-то зайти. Как только ее губы дрогнули в ответ, он прервался. Хаус сделал два спасительных шага назад, и в его взгляде промелькнуло странное, победное удовлетворение. Тишину нарушил цокот тонких каблуков по полу, слишком близко к двери кабинета. Она не стала даже стучать. Кэмерон почувствовала, как к щекам приливает кровь, понимая, что не готова посмотреть в глаза этой женщине - проницательной, как сам Хаус, и сделать вид, что все в порядке. Потому что ни черта не в порядке – он выбил почву у нее из-под ног этим странным поцелуем, и она понятия не имела, как это понимать. - Я помешала? – Стейси вскинула брови и замерла посреди кабинета, внимательно глядя на опустившую взгляд Кэмерон. - Мы уже закончили, - сухо обронил Хаус. Эллисон едва заметно улыбнулась – игра продолжается. Вновь почувствовав себя участницей привычного спектакля «Между мной и Хаусом ничего нет», она собрала бумаги и, коротко кивнув Стейси, вышла из кабинета. Пьянящее чувство победы грело изнутри – Хаус начал позволять себе что-то вне стен ее квартиры. - Все-таки она очень милая, - вполне искренне произнесла ей вслед Стейси, без приглашения опускаясь в кресло напротив Грегори. - Ты таких на завтрак ешь, - прищурился Хаус. Уорнер усмехнулась одними губами и сцепила сложенные на коленях руки в замочек. Грегори прекрасно знал этот защитно-оборонительный жест. Он, вообще-то, знал всю Стейси, как никто другой. - Мы едем в Балтимор. - Мы? – стоило больших трудов изобразить крайнее недовольство. Работать со Стейси было, вопреки ожиданиям, не трудно. Когда Кадди сказала ему, что взяла ту юристом, первой реакцией были злость и раздражение. Не хотелось видеть эту женщину, причинившую когда-то немало страданий, все еще вызывающую слишком теплые чувства, каждый день. Гораздо проще было сказать Кадди «нет» и снова забыть, но Хаус не искал легких путей. Очень скоро он понял, что вместо ожидаемой боли испытывает интерес. Странное желание доказать ей, себе и всем вокруг, что Стейси Уорнер по-прежнему его любит. Ужалить посильнее, словно в отместку за последние пять лет. С крайней неохотой Хаус признавался лишь самому себе, что в этом была немалая заслуга Кэмерон. Если бы не эта упрямая девчонка с ее неуместными чувствами, ему было бы гораздо хуже. - Ну, это не я выписала женщине с сердечной недостаточностью Виагру, так что, да, мы едем вместе. Она была равнодушна и сдержана – Хаус насквозь видел и ее, и то, насколько показным было это равнодушие. Ее пугала предстоящая поездка и перспектива провести с ним время наедине, вдали от мужа. Проблемы с Марком, о которых Хаус, несомненно, догадывался, видимо, стали серьезнее, и теперь защита Стейси ослаблена, как никогда. Должна выдаться очень интересная командировка… Однако приближающаяся победа в этой жесткой игре не приносила радости, не разжигала азарта. Тщательно скрываемая усталость Стейси вызывала лишь сожаление и толику раздражения. Мысль о том, что она все-таки сдастся ему и признает чувства, радовала не так, как прежде. - У меня, очевидно, нет выбора. - Очевидно, - кивнула Уорнер, вставая с кресла. Хауса кольнуло ощущение, что она приходила не только для того, чтобы предупредить о поездке в Балтимор. Просто не решилась сказать… Что может быть такого, о чем Стейси не решается говорить ему? Перед тем, как выйти, она обернулась. Грегори спокойно встретил проницательный взгляд и заинтересованно подался вперед. - Что у тебя с этой девочкой? Девочка… Молодая, привлекательная, влюбленная и доверчивая. Да, «девочка» - очень подходящее для нее слово. Быть с ней, ломать ее и ее жизнь – это эгоизм в той степени, на которую он не знал, что способен. А интерес Стейси - если он вызван ревностью, то самым правильным ответом будет: - Мы трахаемся иногда и скрываем это, - правда сорвалась с губ легко, без заминки. Стейси удивленно вскинула брови, и на миг в ее глазах промелькнуло удивление, словно она поверила. – А что, так заметно? Она знала его слишком хорошо. Усмехнулась и закатила глаза. Дверь закрылась. Слишком хорошо, но недостаточно, чтобы поверить. Просто очередная шутка закоренелого циника, с которым она делила постель и жизнь когда-то. Не более. Грегори закинул в рот таблетку викодина и прикрыл глаза. Признавать не хотелось, но, кажется, он запутался в своих же чувствах и начатых им самим играх. И был лишь один человек, который иногда мог быть удивительно проницательным и полезным в таких ситуациях… - Хаус! – голос Кадди не предвещал ничего хорошего. Либо погонит в клинику, либо будет занудствовать на тему предстоящих разборок в Балтиморе. Работать не хотелось, выслушивать занудство тем более, поэтому Хаус поспешил скрыться в так кстати подъехавшем лифте. Стремительно приближающийся цокот каблуков по кафелю дал понять, что сбежать не удастся. Двери приветливо разъехались вновь, стоило Лизе приблизиться. - Ты скрываешься от меня, Хаус, - подозрительно сощурилась начальница, заходя в пустую кабинку и нажимая кнопку первого этажа. - У тебя сегодня слишком глубокое декольте – не хотел создавать излишнее сексуальное напряжение. Ну, вот как сейчас, когда мы… - Как пациент? – оборвала его Кадди. - Странные затемнения на МРТ. Поспорил с Форманом, что это рак мозга, иду к Уилсону за подтверждением, чтобы сделать биопсию, а Форман пока дает широкий спектр антибиотиков – совсем этот нигер от рук отбился, и… - Только попробуй делать биопсию без подтверждения! – возмутилась Кадди, игнорируя тот факт, что лифт уже доехал до первого этажа. Хаус ткнул тростью в нужную ему цифру и спародировал негодующие интонации босса: - Дослушаешь ты меня сегодня хоть раз до конца, женщина? Лиза только закатила глаза. Бодаться с Хаусом – часть ее работы, и ко всем его выходкам она уже давно привыкла. На самом деле, даже была рада, что с появлением Стейси они не исчезли и не участились. Хотя касаться этой темы все равно не хотелось. - Стейси предупредила тебя о Балтиморе? - Уже упаковал фен – там влажно, а мои волосы нуждаются в чутком уходе. Кадди невольно улыбнулась. Хаус, воспользовавшись заминкой и тем, что лифт привез их на этаж онкологии, поспешил ретироваться, совершенно не желая обсуждать свою работу, поездку в Балтимор и, тем более, Стейси. - Хоть раз в жизни поведи себя по-взрослому, Хаус, - донесся из закрывающегося лифта строгий голос с просительными нотками. – Не совершай глупостей и не делай гадостей – она старается для тебя и для больницы. Слова Кадди о глупостях и гадостях заставили задуматься, к какой же из этих двух категорий относится то, что скорее всего произойдет в командировке. Однозначного ответа не находилось, поэтому, приготовившись к анализу собственных поступков доморощенным психотерапевтом, Хаус без стука толкнул дверь кабинета лучшего друга. - Эй, Уилсон, как ты относишься к раку мозга? Онколог тяжело вздохнул, поднимая взгляд от истории болезни, в которой что-то писал до появления Хауса. - Крайне отрицательно. А что, кто-то из твоих пациентов болен? - Скоро мы это выясним, - оптимистично заявил диагност, опускаясь на кожаный диванчик и с удобством устраивая больную ногу на журнальном столике. Уилсон слегка нахмурился, чувствуя, что Хаус недоговаривает, и возможный рак мозга нового пациента – слабое прикрытие для его появления. - Выкладывай. - Что? - Хаус, когда ты приходишь сюда с таким довольным видом, я пугаюсь, потому что это значит только то, что ты кому-то здорово нагадил или собираешься это сделать, и хочешь похвастаться. Выкладывай. - Обязательно все опошлять и выставлять меня гадом? – показательно оскорбился Грег, закидывая в рот таблетку викодина. Уже вторую за полчаса, а нога все ныла и ныла. Словно в ней были сконцентрированы все сомнения и даже, как ни странно, чувство вины. - Никто не выставляет тебя гадом больше, чем ты сам, - парировал Уилсон. Хауса он знал достаточно хорошо, и была лишь одна причина, чтобы он сразу не перешел к делу. – Ты что, сомневаешься в чем-то? – спросил Джеймс. Разговор становился все интереснее. Последний раз он видел Хауса в подобном замешательстве, когда Кэмерон позвала того на свидание около месяца назад. - Да, - вдруг совершенно серьезно согласился Грегори. – Я сомневаюсь. Сомневаюсь, сразу же после приземления самолета в Балтиморе Стейси на меня накинется или все-таки выждет некоторое время для приличия. Уилсон почувствовал ложь. Даже не ложь, а желание скрыть какую-то часть правды. - Странно, но Стейси задала мне сегодня тот же вопрос. - Обсуждаешь меня у меня за спиной? Еще друг называется… - Мне жаль тебя разочаровывать, но в этой больнице твой кабинет не является сосредоточением всех интриг и сплетен. Уилсон вернулся к заполнению истории болезни. На некоторое время в кабинете повисло молчание. Хаус раздражался, злился и пытался сдержать так интересующий его вопрос. Джеймс выжидал момента, когда друг дойдет до нужной кондиции, чтобы раскрыться в обмен на информацию о Стейси. - Ладно, - вздохнул Хаус, морщась от того, что ему приходится сдаться. – Черт с тобой. Что она сказала? Уилсон усмехнулся. - Что боится оставаться с тобой наедине. Спросила, имеет ли этот страх основания. Думает, что ты на нее накинешься. - Чушь, - фыркнул Грег. – Она боится сама не сдержаться. - То есть, ты не накинешься? – скептически поинтересовался Уилсон. Хаус на мгновение задумался. Скребущееся внутри чувство требовало, чтобы он сказал правду. Потому что Уилсон знает его и может, вдоволь позанудствовав, помочь прийти к какому-то решению. Чувство боролось с желанием сохранить все в тайне. Желанием оставить свой эгоизм и свою связь с Кэмерон секретом. Этот секрет будет придавать их отношениям особенную горчинку и интерес. Их отношениям… Это нельзя назвать отношениями. Особенно, если в Балтиморе он или Стейси не смогут совладать с собой, и случится то, что должно было случиться, как только она появилась в Принстоне. Тогда придется втоптать чувства Эллисон в грязь, как он и обещал ей в ту ночь. Только вот делать этого совсем не хотелось… - Нет, не накинусь, - мотнул он, наконец, головой. – У меня, знаешь ли, новая подружка, жизнь налаживается… Да и Марк скоро встанет с инвалидной коляски, а драться с ним я не хочу. - Новая подружка? – перебил Уилсон. – Какая-то из твоих шлюх согласилась на регулярные контакты? - Ну зачем же ты так про Кэмерон, - осуждающе протянул Хаус и прищурился, наблюдая за реакцией друга. Тот некоторое время молчал, и на его лице постепенно удивление сменилось недоумением, потом отразились усталость и раздражение. - Хаус, - вздохнул он. – Хватит выкручиваться и врать, ради Бога. Хочешь помучить Стейси – вперед, я тебе мешать не собираюсь, но прикрываться таким способом… - Я серьезно. Уилсон внимательно посмотрел на него, ища подвох, пытаясь понять смысл этой лжи. Но упрямые части головоломки никак не хотели складываться. Это было настолько абсурдно, настолько не вписывалось в жизнь Хауса, что могло оказаться правдой. Вот такой – не вписывающейся и нелогичной, и оттого пугающей для Хауса правдой. И все-таки, решить, что Хаус лжет, было проще. Это же Хаус. - Супер. И как вы сошлись? Грег замялся. Вопрос был ожидаем, но ответ на него он так и не придумал. Что сказать? «Мне было больно и охренительно одиноко, и я пошел к ней»? Не то. - После того свидания… появилась Стейси, и… я был зол и немного пьян, а она – так настойчива в своем желании обжечься. - И все это время вы были вместе? – недоверчиво уточнил Джеймс. – Скрывались? Хаус только кивнул. И в этот момент Уилсон был чрезвычайно близок к тому, чтобы поверить. Он даже сумел порадоваться – впервые за пять лет у Хауса завязались отношения. Отношения, настолько его зацепившие, что он не хочет ехать в Балтимор и рисковать ими. Впору отправить Кэмерон букет цветов за такое продвижение в нелегком деле спасения души Грегори Хауса. Однако Хаус оставался Хаусом. Поверить ему просто так было бы, по меньшей мере, глупо. - Приходите к нам на ужин, - предложил Уилсон. – Джули будет рада, что у тебя кто-то появился. Грегори фыркнул. - Она порадуется только тому, что я буду донимать кого-то, кроме тебя, и у нее будет больше времени, чтобы донимать тебя самой. - Не уходи от темы, иначе я могу подумать… - его прервали стук в дверь и появившиеся в дверном проеме Чейз и Форман. - Хаус! Вы нам нужны, - с непробиваемой серьезностью заявил Форман. На его лице отражалась тревога. Чейз был менее сдержан: - У пациентки печень отказывает – антибиотики не действуют, жар усилился. Это точно не рак мозга, но и не инфекция, а если инфекция, то устойчивый штамм, и широкий спектр… - Я понял, - перебил его Хаус, тяжело поднимаясь с дивана. – Прости, Джимми, люди умирают, пока мы тут болтаем. - Так вас с ней ждать на ужин или нет? – вслед ему спросил Уилсон. Хаус замер, положив руку на дверную ручку. Это было обязательством. Спать вместе, скрываясь ото всех, - это одно, пойти на ужин в качестве пары – совсем другое. И Грегори не был уверен, что хочет этого с Кэмерон. - Конечно! – бодро ответил он, кивая ребятам, чтобы выметались из кабинета. - Назначь на следующий вечер после поездки в Балтимор – мы с удовольствием. Закрыв дверь, Хаус захромал по коридору. - Что там было в крови, помимо повышенного уровня лейкоцитов?.. Токсины были? – тростью вызывая лифт, поинтересовался он. - Нет, не было, - покачал головой Чейз и не удержался от вопроса: - С кем вы идете на ужин к Уилсону? Грегори усмехнулся его любопытству. - Помнишь бывшую подружку Формана? Горячая такая… - Заткнитесь, Хаус, - поморщился невролог и сменил тему: - Повышенные ферменты печени говорят о том, что долго она не протянет. Это не аутоиммунное, но тоже системное. Возможно… Хаус забрал у него папку с историей болезни и результатом анализа. Короткого взгляда хватило, чтобы определиться с дальнейшим лечением. - Сделайте биопсию печени, дайте жаропонижающие, чтобы у нее мозг не перегрелся, и приходите, когда будет что-то, помимо «возможно, это системное», - сказал он, заходя в лифт. Дело стало чуть интереснее, разговор с Уилсоном помог прояснить мысли, и обе таблетки викодина, наконец, подействовали. Почему-то хотелось, чтобы поскорее настал вечер. И это никак не было связано с тем, что он поедет к Кэмерон. Наверное… Это продолжалось уже больше месяца. Он приходил к ней, целовал ее, иногда в его ласках появлялось чуть больше нежности, чем обычно, но на этом все. На работе они были чужими людьми. Даже оставаясь до утра, он предпочитал заехать к себе домой, прежде чем отправиться в клинику. Но не это задевало Кэмерон. Конспирация не вызывала особых неудобств, в отличие от отчужденности и холодности, деланного равнодушия, которое пропадало, как только он переступал порог ее квартиры. Нет, он не становился домашним и милым, он был собой – язвительным, циничным сухарем, который находил тысячи новых способов, чтобы изводить ее, но все же он был другим. Смотрел иначе, иначе прикасался, позволял себе небольшие слабости – показать собственную усталость, на считанные мгновения скинуть приросшую к лицу маску и просто помолчать, лениво перебирая пряди ее волос. Это была особая близость. Редкие моменты, хрупкие, звенящие, которые она берегла и которыми дорожила. Эллисон рассчитывала, что они будут случаться чаще, помогая ему почувствовать себя комфортно в ее доме, рядом с ней. Ей самой было слишком, даже пугающе хорошо. Она уже не реагировала на его ехидные замечания, научилась отвечать на выпады мягкой улыбкой, чтобы на считанные секунды увидеть его растерянность, входила во вкус, обезоруживая его заботой и лаской, а порой – и не менее метким ответом. Он не давал ей расслабиться, и это ей тоже нравилось. Кэмерон любила тяжелые случаи, но даже больше них она любила его – странного мужчину с тростью и искалеченной душой, ее наставника, босса, а теперь и любовника. Чувство росло и крепло, невзирая на любые обиды, сомнения, на вкрадчивый страх, постепенно овладевающий ею, стоило ему не прийти. Оно растекалось теплой лавой внутри, когда он проявлял столь редкую для него заботу – мимоходом спрашивал об отце, называл ее дурой и отпаивал горячим чаем с травами, после того как она в тонком плащике выскочила на холод и замерзла до синюшных губ. Оно жалобно скреблось внутри, когда рядом появлялась она – та, что была причиной всего – его отчужденности, неуверенности, того, что продолжал держать на вытянутой руке. Причина, у которой было имя - Стейси. Эллисон не могла не замечать взглядов, которыми они обменивались, безобидных и не очень шпилек в адрес друг друга, обоюдное желание ужалить, чтобы привлечь внимание. На душе становилось тяжело и она предпочитала удаляться под любым предлогом, чтобы не чувствовать себя униженной. Она обходила стороной этаж, на котором сидел их новый юридический консультант, могла отложить или вообще пропустить обед, если в столовой оказывалась Стейси. Это было глупо и не в ее правилах – бежать от проблемы, но в этом случае она почти ничего не могла. Единственный существовавший выход ее не устраивал, хотя Кэмерон не исключала и его, чувствуя, как перехватывает дыхание от одной только мысли об этом. Но Эллисон знала, что просто не сможет терпеть, если будет уверена, что надежды нет. Она умела идти к своей цели, отбросив излишнюю щепетильность, но хвататься за соломинку было не в ее правилах. Сегодня что-то изменилось. Дело было не только в том инциденте в его кабинете, но и в задумчивых взглядах Хауса, которые она периодически ловила на себе. Что это могло значить? Кэмерон не знала. Но ждала его с особым волнением в этот вечер. А что, если он не придет? Придет. Внутри появилась странная уверенность. А еще этот вечер будет отличаться от других, Кэмерон это чувствовала. Хотя бы потому, что он заговорил о «планах на вечер». Для любой нормальной пары этот разговор стал бы обыденным, для них это был большой шаг вперед. Нет, он и прежде мог спросить, будет ли она дома, не собирается ли к родителям или какое вино купить, но в этот раз Кэмерон почудилось в его вопросе нечто иное, и она надеялась, что не ошиблась. - Ты ушла на пятнадцать минут раньше, - с порога сказал он, заходя в квартиру и снимая пальто. - Мне льстит твое внимание, - ее глаза смеялись, когда она потянулась, чтобы легонько прикоснуться к его щеке губами. Он напрягся, как, впрочем, и всегда, но сейчас Кэмерон показалось, что это хороший знак. Как и его рука, словно бы невзначай скользнувшая по ее пояснице. - Придется сдать тебя Кадди, - хмыкнул Хаус, проходя в гостиную и опускаясь в кресло. Кэмерон вдруг почувствовала себя уютней в собственном доме. В последнее время, когда это кресло пустовало по вечерам, ей становилось не по себе. - Сделай одолжение, - сказала она, проходя на отгороженную барной стойкой кухню. - Есть хочешь? – приоткрывая крышку одной из кастрюль, спросила Кэмерон. Она никогда особо не тяготела к готовке, но время от времени ей хотелось побаловать себя чем-нибудь домашним. Это напоминало об их с отцом совместных трапезах, когда мама задерживалась допоздна, и им приходилось самим придумывать себе что-то на ужин. - Уверена, что это безопасно? – поинтересовался Хаус. - Абсолютно точно нет, - она откупорила бутылку вина, а ему налила купленный им же пару недель назад скотч. – Но я думала, ты любишь риск, - Кэмерон приблизилась, подавая ему бокал с выпивкой. Он перехватил ее за запястье, притягивая к себе и заставляя опуститься на здоровую ногу. - Не уверен, что настолько, - сказал он, пристально глядя на нее. Убрав прядь волос ей за ухо, он провел костяшками пальцев по скуле, заставляя Эллисон шумно вздохнуть и поежиться от пробежавших по спине мурашек. - Так куда бы ты хотела пойти? – как ни в чем не бывало, спросил Хаус, откидываясь в кресле. - Мне все равно, - она пожала плечами. – Только бы не в ресторан, - ее глаза лукаво блеснули. - Плохие воспоминания? – с деланным сочувствием спросил Хаус. - О да, последний парень был просто ужасен, - фыркнула она. - Приставал? – поинтересовался Грегори. - Наоборот! – возмущенно сказала Кэмерон, после чего тихонько рассмеялась, потянулась, чтобы коротко поцеловать его в губы, и поднялась. - Вот же сволочь, - слегка прищурившись, сказал Хаус, наблюдая за тем, как она хлопочет на кухне. - Все так говорят, - кивнула Кэмерон, откидывая на дуршлаг макароны. – Но я до сих пор сомневаюсь, - она вскользь посмотрела на него и принялась раскладывать еду по тарелкам. «Зря», - промелькнуло в голове у Хауса и от этой мысли стало тошно. - То есть тебе все равно… Как насчет стриптиз-бара? Гонок? Петушиных боев? – спросил он, пытаясь отвлечься от самокопания и постоянного анализирования ситуации. Кэмерон обернулась, взглянув на него чуть более внимательно. - Мне, правда, все равно, - сказала она. - Демонстрируешь широту взглядов? – хмыкнул Хаус. - Нет, просто хочу быть рядом. Такой простой ответ. Бесхитростный и, кажется, вполне откровенный. - Боюсь, тебе придется быть рядом с еще парочкой куда менее приятных людей, - сказал он. - Менее приятных, чем ты? – усмехнулась Кэмерон. – Думаю, что смогу справиться. Кто это будет? - Уилсон с женой. Кэмерон едва не выронила тарелку из рук. - Ты серьезно? Хаус пожал плечами. - А почему нет? Или ты имеешь что-то против бедняги Уилсона? - Нет, конечно, нет, - Кэмерон поспешно отвернулась, пытаясь спрятать счастливую улыбку, которую не сумела сдержать. – Можешь садиться, - сказала она, кивая на накрытый стол. – И когда мы идем? – когда они уже принялись за еду, спросила Эллисон. - Скоро, - Хаус потянулся за солонкой. – Сразу после того, как я вернусь из Балтимора. - Из Балтимора? - Да, мы летим туда со Стейси, сдать отчет по страховке. – Он даже не смотрел на нее, хотя, казалось бы, сейчас должно было произойти самое интересное. Что именно она скажет? Как отреагирует? Хаус оторвал взгляд от тарелки и перевел его на Кэмерон. Ничего особенного ее лицо не выражало. Она все также методично наматывала макароны на вилку. Может быть, слишком долго - словно никак не могла остановиться. Эллисон замерла в какой-то момент, осторожно выпустила вилку из рук и встретилась с ним взглядом. - Понятно. Больше она ничего не сказала, только в уголках ее губ залегла горькая складка.