Роса ещё поблескивала на зелёных оставшихся травинках, переливаясь всевозможными цветами от восходящего солнца. Ласковые утренние лучи совсем чуть-чуть дарили тепло, заключая в свои нежные объятия. В безоблачном небе парили птицы, громко щебеча друг другу в унисон. Кроны деревьев окутаны золотистой пеленой, буквально купаясь в свете солнца. По уютной отдалённой от школы полянке быстро пробежал какой-то зверёк и, шустро юркнув в дебри растений, скрылся с глаз, так и оставив себя незамеченным. Шорох листьев, что доносился до уха, был настолько слабым, что прельщал своим звучанием, словно убаюкивал чарующей мелодией. Время как будто замерло, остановилось вопреки законам, продлевая минуты блаженного спокойствия и небывалого умиротворения.
Лина сидела в уединении с книгой на поляне, расположенной за замком. Стрелка на наручных часах, что лежали в её небольшом кожаном рюкзаке, показывала ровно восемь утра. Тонкс наглым образом сбежала с утра пораньше из спальни, тайком вынырнула из Хогвартса, чтобы никто не заметил вылазку. Слизеринка ещё с вечера собрала нужные учебники в рюкзак и приготовила форму — белоснежная блузка из шифона с рукавами-фонарики, чёрная юбка до колена и такого же цвета пиджак с одной пуговкой, — чтобы не разбудить своих соседок ранним подъёмом. Хотелось просто сбежать ото всех хотя бы на пару часиков, побыть наедине с собой и книгой, в которой оставались три непрочитанные главы.
Раннее утро — любимое время суток Тонкс. Бодрящий свежий воздух проникал в лёгкие, на улице никого не бывало в эти минуты, а от тишины перехватывало дыхание. Сердце неистово трепетало, норовя выпрыгнуть из груди от такой неописуемой красоты ещё спящего замка. К тому же окрестности Хогвартса завораживали своей необъятностью и некой величественностью — природа здесь была, по правде, обворожительная. Таящий в себе множество тайн и загадок густой лес, озеро со впадающими в него реками, дикие зверушки, что прибегали на территорию школы, — всё это не могло поддаться никакому сравнению с природой Шармбатона. Да, экзотика и уникальные, специально выращенные растения притягивали взгляды, восхитительные запахи, что слышались шлейфом из разных уголков садов и мини-парков, дурманили, ботанические сады выглядели великолепно, роскошно, но всё это не производило такого впечатления на Каролину. Слишком вычурно, чрезмерно пафосно. В Хогвартсе не так.
В Хогвартсе всё по-настоящему.
И люди здесь другие. Не носили маски, не были все похожи друг на друга. Каждый был уникален, естественен или тем, кем хотел казаться. Студенты — не манекены с лицами, которые не выражали почти никаких эмоций, кроме натянутых улыбочек, как и у учениц Шармбатона, не одинаковые, как в Академии магии. Лина вспоминала годы учёбы во Франции без особого энтузиазма и теплоты внутри: ей там нравилось только учиться, получать знания и оттачивать мастерство, но не более. Школы жизни там не было — единственный урок, который она извлекла, это то, что лучше быть одной, белой вороной в стае, но оставаться собой, не играть по чужим правилам, не принимать участия в карнавале в маске послушной, кроткой девушки. Всё её естество противилось внутренним порядкам академии, мозг не мог воспринимать те законы, которые диктовались самими ученицами.
Будь как все — будешь с нами.
А Лина хотела оставаться Каролиной Тонкс со всеми своими причудами, тараканами в голове и устоями, что сформировались за прожитые года. Не было ни малейшего желания быть дешёвой копией. Внутри души и сердца существовало и существует до сих пор жгучее рвение остаться неповторимым оригиналом. И Хогвартс давал ей шанс осуществить задуманное без сторонних упрёков. Давал свободу выбора, мыслей. Здесь всё живое, натуральное, не покрытое вуалью иллюзии и зрительного обмана.
Шелест сухих страниц прекратился — книга прочитана. Вытащив закладку из корешка, Тонкс убрала её в кармашек рюкзака вместе с самой книгой и легла на спину. Пожухлая трава неприятно колола сквозь одежду, но это было настолько приятное ощущение — быть в тишине, в гармонии с природой, — что обращать на это внимание совсем не приходилось. Лина даже не заметила, как на лазурном небосводе появились пушистые облака, за которыми спряталось солнце. Лучи на мгновения перестали дарить тепло, подул ветерок, что поколыхал острые верхушки деревьев вдали. Вытянув ноги вперёд и положив руки за голову, Тонкс прикрыла веки, наслаждаясь моментом. Рыбки плескались в озере, выпрыгивая наружу и тут же погружаясь в мутноватую воду; разноцветная листва, упавшая с деревьев, летала по полянке, накрывая её, словно одеяло, а вдали слышалось пробуждение леса, точнее, его обитателей.
Голова была пуста, свежа, без всяких навязчивых мыслей, которые всегда заполняли разум чем-то не столь важным. Энергия начинала бить ключом, словно от земли Лина подпитывалась, набиралась сил. Когда солнышко вновь вынырнуло из-за облака, то пришлось зажмуриться от палящего света и вновь встать с земли. Посидев ещё пару минут, Тонкс взяла рюкзак в руку и, поднимаясь на ноги, отряхнула одежду. Слизеринка бросила беглый взгляд на школу, в окнах которой уже понемногу начали мелькать фигуры людей, и направилась в сторону замка. На завтрак сегодня решено не идти, аппетита совершенно не было, да и к тому же Лина уже вряд ли успеет на него. До первой пары оставалось совсем немного времени, поэтому следовало направиться сразу в кабинет.
Снова урок с профессором Снеггом, и опять первый в расписании. Лине уже начало казаться, что как будто других учителей в замке нет и Северус будет у них вести постоянно. Хоть он и был преподавателем по зельеварению, всё же с радостью — пускай даже со скрытой — проводил уроки по Защите от Тёмных Искусств, как и вчера. Надежда, что сегодня всё пройдёт гладко и без происшествий, теплилась в душе Лины, потому что очередного студента второй раз подряд вести в лазарет не было никакого желания. По крайней мере, чтобы этот несчастный пострадал не от рук Тонкс. Уже была бы удача. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, Каролина торопливо шагала к заднему входу школы, то и дело поправляя волосы, которые путались на ветру, что было настоящей пыткой для девушки.
Тихо, незаметно проскользнув в школу, Лина оказалась в каком-то тёмном коридоре, но, пройдя вглубь, нащупала ручку двери и повернула её влево, открывая проход. Яркий свет ослепил глаза, которые только-только привыкли к темноте. Тонкс очутилась в вестибюле, через который можно было быстро пройти к движущимся лестницам или к подземельям Хогвартса, где была гостиная Слизерина и как раз кабинет зельеварения. На пути к подземельям Лине встречались спешащие на занятия ученики, что немного насторожило слизеринку. Глянув на часы, она на секунду замерла и неразборчиво выругалась себе под нос — шла десятая минута от урока. Урока со Снеггом. Опоздать к нему на занятие сродни смертному приговору, поэтому, перейдя на очень быстрый шаг, Тонкс неслась по коридорам, едва ли разбирая дорогу.
Дверь в кабинет освещалась зелёными языками пламени, которое извивалось, точно маленькие змейки, от гуляющего по мрачным коридорам подземелья сквозняка. Поправив лямку рюкзака, Лина глубоко вздохнула и выпрямила спину, стараясь подавить накатившее вмиг волнение и выглядеть более расслабленно. Костяшки пальцев постучали по деревянной двери и коснулись ледяной ручки. Тонкс перешагнула через порог кабинета, оставаясь стоять у прохода. Профессор Снегг так и не повернулся в сторону пришедшей, но слизеринка точно знала, что на его лице красочно выражался весь гнев по поводу опоздания. Второй раз подряд напортачила на его уроках: на дуэли слишком переборщила и сейчас опоздала.
«Либо баллы сейчас снимет, либо на дополнительные отработки отправит».
— Погода сегодня выдалась чудесной, верно, мисс Тонкс? — прозвучало с открытом ехидством в голосе.
Северус стоял возле большущего котла, в котором громко бурлила какая-то жидкость. Внутри у Лины всё сжалось от недовольства. Профессор видел, как она отдыхала утром на полянке, и сейчас, видимо, хотел поставить девушку в неловкое положение. Цепкий взгляд самоуверенной Тонкс вонзался в профиль учителя, а уголки губ немного поползли вверх.
«Нет, профессор, не получится».
— Всё так, профессор. Решила дать себе пару часов отдыха, да вот со временем не рассчитала немного, — ровным тоном ответила Лина, складывая руки на груди.
— Может, вам подарить будильник, чтобы он оповещал вас о начале уроков? — Снегг развернулся лицом к студентке, встречаясь с ней взорами.
В глазах обоих бушевал океан, волны которого разбивались о высокие скалы при смертельном шторме. Никто не уступал. Строптивости у Лины хоть отбавляй, она иной раз не видела той грани дозволенного, не различала с кем говорит и в каком тоне лучше вести диалог. Мешало ли это? Да, очень. Хотелось ли съязвить? Безусловно.
— Спасибо, не стоит. Впредь буду более пунктуальной после прогулок. Вам тоже советую проводить время на свежем воздухе. Говорят, успокаивает… — Лина непринуждённо пожала плечами и отвела взгляд в сторону, делая вид, что тщательно рассматривает учебный класс.
Снегг вспыхнул, как спичка, которой чиркнули о коробок. Злость забурлила в венах вперемешку с удивлением от такой наглости. Профессор крепко стиснул зубы аж до боли в челюсти и отвернулся обратно лицом к классу, поставив руки по обе стороны от котла.
— Проходите, юная леди. Надеюсь, на моём уроке вы будете так же блестящи, как и в раздаче советов, — процедил со всей желчью Северус, закатив рукава своей чёрной мантии в пол.
Лина прошла в класс, занимая самое крайнее свободное место между слизеринками, кладя свой рюкзак в кучу с остальными. На столах, что стояли друг напротив друга в два ряда, лежали всевозможные ингредиенты для зелья. Скорее всего, Тонкс не пропустила ничего главного, потому что в ученических котлах была налита только простая вода без добавок и ещё даже не бурлила. Профессор продолжил свою вступительную речь урока, разъясняя, какой результат хочет видеть от студентов в конце занятия. Глаза Лины забегали в разные стороны, рассматривая предметы: ложки, поварёшки, корни растений, какие-то порошки и разноцветные жидкости в склянках, на которых наклеены кусочки бумаги с названиями.
Вот зелья Тонкс не умела варить от слова совсем, но были иной раз удивительные моменты, когда у Лины выходило что-то дельное. Однако зелья — не её стихия абсолютно, хотя на факультете Шармбатона, на котором она училась, зельеварение было в приоритете в том числе. Если ещё хоть в дуэли Каролина могла проявить себя, то в этой области она ноль без палочки. Хотелось взвыть от ощущения беспомощности, которое липкими лапами захватило разум, когда Тонкс осталась один на один с котлом и всяческими безделушками на столе. В каких пропорциях, в какой очередности всё это добавлять — непосильная, даже невозможная миссия для новоиспечённой слизеринки. Даже чёртов учебник, что был раскрыт на нужной странице, не внушал уверенности в хорошей готовке отвара, а лишь навевал смуту и растерянность. Каролина принялась сжимать и разжимать кулаки и нервно закусывать нижнюю губу, раздирая её до крови.
«Если не справлюсь с заданием — мне конец».
Будто услышав внутреннюю молитву волшебницы, Мерлин послал ей чудо. Слова профессора, что работать можно в паре, потому что времени сегодня не так много на столь сложный рецепт, подарили хоть маленькую, призрачную каплю надежды в этот океан безнадёги. Лина оторвалась от внимательного изучения рецепта, который был напечатан мелким шрифтом на пожелтевшей от времени странице учебника, и начала искать себе подходящую пару для работы. Она сразу же заметила Драко, который крутил в руках корень мандрагоры, а рядом с ним стоял Забини, усердно помешивающий уже позеленевшую жижу в котле. Паркинсон металась вокруг стола, выискивая нужную баночку, а у её рабочего места стояла какая-то блондинка — тоже слизеринка. Тонкс переводила обеспокоенный взор туда-сюда, выискивая глазами Тео, который ей был так нужен в этот момент. Ведь с ним она хоть немного общалась, надеялась, что Нотт сможет помочь ей в приготовлении всей этой бурды, но слизеринец будто канул в Лету, растворился в воздухе, хоть его кучерявую макушку Тонкс заметила, как только зашла в класс.
«Прям закон подлости: когда кто-то или что-то нужно — никогда не найдёшь».
— Передай мне во-о-он ту баночку.
Ладно, отменяем закон на данный момент.
Лина опешила от неожиданности услышать знакомый, чуть осиплый голос Тео прямо у себя за спиной, возле котла. Нотт непринуждённо, как ни в чём не бывало водил поварёшкой по часовой стрелке, немного скорчив нос от едкого запаха, который витал в воздухе, словно впитываясь в стены. Его лицо выражало крайнюю сосредоточенность, на скулах выступили желваки, а пушистые ресницы слегка подрагивали. Каролина, не шелохнувшись с места, просто похлопала глазами, вопросительно выгнув брови.
— Если будешь стоять как истукан, мы ничего не приготовим, — прошептал Тео, подходя к Лине.
Тонкс оказалась спиной к столу, вжимаясь в него. Слизеринка не отрывала взгляда от подходящего к ней Тео, который осматривал её слишком проникновенным взором затуманенных очей, пожирающих сполна. Когда Нотт оказался почти вплотную к Лине, та отвела голову чуть в сторону, засматриваясь на мужские руки, на которых выступали вены. Он потянулся мимо неё к какому-то фиолетовому бутону цветка. В горле пересохло от такой непозволительной близости, сердце ёкало где-то в районе пяток, а на щеках выступил пунцовый цвет.
— Тебе везёт, что мы стоим в самом углу и нас никто не видит сейчас, мистер Нотт, — собрав последнюю волю в кулак, пробормотала Лина, выныривая из-под руки слизеринца.
— А я делаю что-то ужасное? Всего лишь беру цветочек, — прыснул Тео, помахав перед носом Тонкс фиолетовыми лепестками с белыми крапинками.
— Да ну тебя!
Каролина молча подошла к котлу, заглядывая в содержимое. Жидкость всё больше темнела, пузырьки звонко лопались и бултыхались какие-то мелкие частички, которые минутой ранее насыпал внутрь Нотт. Скептически сверив отвар с картиной в учебнике, Тонкс тяжело вздохнула и принялась вырывать лепестки с бутона, который взяла из рук Тео. Он вновь взял поварёшку, интенсивно помешивая зелье, отчего оно стало багроветь и меньше шипеть. Забросив три лепестка, Лина резко отдёрнула руку от котла, потому что горячие капли, что отлетали ввысь, неприятно обожгли кожу, оставляя на ней красную россыпь пятнышек.
— Теперь понятно, почему ты так переживала, — лёгкая усмешка коснулась уст Нотта, но тот не отрывался от задания.
— Кто? Я? Ни капельки я не переживала, — наигранно обиженно возразила Лина, отходя чуть за спину напарника, поглядывая из-за плеча за зельем.
Лина была невысокого роста, в отличие от Тео — её макушка едва доставала до его ключиц, — поэтому пришлось встать на носочки и ухватиться ладошками за его руку, чтобы увидеть хоть немного. Детский интерес брал верх всякий раз, когда пальцы слизеринца насыпали в жижу какие-то смеси и порошки, отчего прибавлялось бурление и шипение в котле, жидкость меняла свой запах и цвет. Вся эта картина выглядела бесподобно — Тео был так увлечён занятием, что Лина даже смогла отдохнуть, ничем особо не занимаясь, только заворожённо наблюдая за умельцем Тео. Всю ношу готовки на свои плечи взвалил Нотт, что было самым удачным исходом событий для Тонкс.
— Почему ты мне помогаешь? — Лина чуть склонила голову, выводя пальцами невидимые узоры по гладкой поверхности рабочего стола.
— Не хочу потом закапывать тебе в земле после того, как Снегг убьёт тебя, — насмешливо прошептал Тео, озираясь по сторонам.
— Он может, да…
— Ему редко кто дерзит, поэтому, Каролина Тонкс, совет: держи при нём язык за зубами, — строгим тоном произнёс слизеринец, смотря в упор на сокурсницу.
— Хорошо, о мой великий наставник, — закатила глаза и сложила руки на груди, отворачиваясь.
Нотт усмехнулся себе под нос и исподлобья оглядел Лину. Не глядя сыпанув какой-то порошочек в котёл, он хлопнул в ладоши и с победным видом выпрямился. Жидкость была тёмно-алого цвета, почти не бурлила, потому что Тео сбавил огонь, пар клубился над котлом, разнося вокруг приятный цветочный аромат, который слегка дурманил, если подойти поближе. Тонкс оглянулась на самодовольного Нотта, а потом уставилась на зелье, которые было точь-в-точь как на рисунке в учебнике.
— Идеально получилось, — заметила Лина.
— Мы хорошо с тобой постарались, — нарочито громко ответил Тео, кидая быстрые взгляды за спину Тонкс.
Девушка, заметив странноватое поведение партнёра, вдруг поняла, что за спиной стоит профессор Снегг, поэтому она медленно обернулась, дабы убедиться в своей догадке. И правда — Северус стоял точно сзади них, сложив руки за спиной, и смерил учеников строгим взглядом. Учитель обошёл их, не сказав ни слова, и скептически глянул на зелье, хмыкая себе под нос.
— Весьма недурно, мистер Нотт, — выдал свой вердикт профессор. — Думаю, вам стоит поучиться навыкам у друга, мисс Тонкс.
— Я вообще-то тоже принимала участие в приготовлении, — закипая, выпалила Лина.
— Если я вас сейчас попрошу перечислить все до единого ингредиента, что нужны для этого зелья, и их последовательность в добавлении, вы сможете дать верный ответ? — с напыщенной уверенностью и ехидством в голосе спросил Северус.
«Ей крышка», — подумал Тео и сразу же стал перебирать всевозможные варианты по вытаскиванию Лины из коварной западни, которую устроил Снегг. Нотт нервно сглотнул, прикрыв глаза, пока в голове мигом пролетала идея за идеей, но всё было не то. А видеть сконфуженное выражение лица Тонкс было ещё куда более непривычно. Она не любила проигрывать и отступать, но сейчас оказалась загнана в угол, как трусливый заяц, на которого охотится ястреб в виде Снегга. Тео, оглянувшись назад, заметил Драко, наблюдавшего за всей сложившейся картиной с таким упованием в глазах, но, заметив многозначительный взгляд Нотта, он замешкался на месте. Малфой пожал плечами, как бы говоря: «А чем я помогу?», но Тео был неумолим. Он яро жестикулировал руками, поэтому профессор Снегг не видел всего, что творилось за его спиной, но Лина боковым зрением заметила телодвижения сокурсников, поэтому тянула время как могла.
Драко, стоявший рядом с Забини и Паркинсон, которая гневно испепеляла взором Тонкс, закатил глаза и что-то проговорил одними губами Тео, показывая кулак. Он так делал всегда, как бы злобно предупреждая: «Последний раз я прикрываю твою задницу, Нотт!». Малфой потянулся за какой-то склянкой, где была налита тягучая смесь, больше похожая на желе, и щедро сыпанул в котёл. Блейз, который работал в паре с Драко, пребывая в шоке от действий напарника, пытался ухватить его за рукав пиджака, дабы помешать испортить зелье, но было слишком поздно. Секунда — жидкость в котле начала так злостно шипеть, маленькие капли бордовой воды отлетали в стороны, а потом и вовсе произошёл взрыв, но, благо, Драко успел отшатнуться подальше от котла, увлекая за собой Блейза и Пэнси.
— Ты что творишь? Совсем умом тронулся? — процедил сквозь зубы Забини, резко сбрасывая с локтя ладонь Малфоя, которая вцепилась в его одежду.
— Так надо, Блейз, — почти в приказном тоне ответил Драко.
О да, так надо. И этот фокус сработал. Северус, отвлёкшись от заурядной перепалки с ученицей, развернулся на все сто восемьдесят градусов и сжал челюсти так, что аж зубы заскрипели.
— Мы хоть один день обойдёмся без ваших этих «пу-у-уф»? — всплеснул руками профессор и, поворачиваясь к Лине, добавил: — С вами мы ещё не закончили, мисс Тонкс.
Каролина отошла назад, чуть в сторону, практически касаясь плечом руки Тео, который коротко кивнул Драко и наклонился к Лине, отчего та почувствовала горячее дыхание на своей щеке и стала вновь ощущать себя некомфортно рядом с Ноттом. Он аккуратно заправил прядь волос ей за ушко и схватил за запястье, почти вплотную прижимая к себе.
— Подумай хорошенько над моим советом и пользуйся им.
***
В коридоре, как обычно бывало после уроков, невероятная толкучка. Все торопились выйти из душных помещений на свежий воздух, дабы немного отдохнуть перед следующим занятием, посидев где-нибудь на лавочке или завалившись прямо на траву под раскидистыми деревьями во дворе школы. Пэнси, выходя почти последней из кабинета, дёрнула за рукав Малфоя, увлекая его за собой в противоположную сторону от остальных учеников. Драко, поддавшись манипуляции подруги, оглянулся на Лину и Тео, которых уносила толпа, словно течение быстрой реки, и, пожав плечами, поплёлся вслед за Паркинсон, поправляя удушающий галстук. Слизеринка шла быстро, грузно ступая на ноги, будто отчеканивала каждый шаг. Плечи её были ровными, вздымающимися от тяжёлого учащённого дыхания, ветер беспощадно перебирал волосы, сплетая пряди друг с другом; в руке, что она прижимала к груди, был толстый учебник, который в последствии быстро полетел в портфель. Пэнси всю дорогу шла абсолютно молча, только шмыгала носом и громко вздыхала.
Драко шёл точно позади неё, оглядываясь по сторонам и рассматривая от скуки всех мимо проходящих студентов. Рассеянный взгляд цеплялся за каждую фигуру, пока какой-то младшекурсник, со всех ног летевший, не врезался в Малфоя, выронив из рук свою сумку. Глаза белокурого мальчишки забегали в разные стороны, он быстро подхватил упавшую вещицу и, пробурчав что-то нечленораздельное, прося прощения, убежал прочь. Всё произошло так быстро, что Малфой даже слова не успел вымолвить и растерянно простоял несколько секунд, обернувшись назад, к удаляющемуся мальчишке, но за это время Пэнси уже успела скрыться за очередным поворотом открытого коридора. Если бы Драко не был знаком с Паркинсон столько лет, то он наверняка бы не знал, куда та ведёт его, и потерял в лабиринте школы. Но нет, Малфой был уверен на все сто процентов, куда направилась Паркинсон. Пройдя в слабо освещённый закоулок, он отворил невзрачную дверь в стене, шагая внутрь. Это было одно из любимых мест Пэнси, да и вообще ребята приходили сюда часто, дабы погулять вечерком и расслабиться.
Прошагав в кромешной темноте, — настенные факелы в помещении не горели — Малфой открыл ещё одну дверь, и ослепительный свет солнца ударил в глаза, заставляя слизеринца сощуриться и прикрыть очи рукой. Пока глаза привыкали к резкой перемене освещения, разбушевавшийся ветер обдувал его, что, казалось, даже шаг сделать сложно, но Пэнси стояла на небольшом пригорке, вглядываясь в озеро. Эта маленькая лужайка находилась за Хогвартсом, и выйти сюда можно было только через одну-единственную дверь, и то это запрещено, так как учителя, посчитавшие это место опасным, застроили поляну фасадом. Но дверь, ведущую сюда, не снесли, потому Хагрид частенько заглядывал сюда, дабы собрать какие-то уникальные цветы, которые почему-то росли именно здесь.
— Она меня раздражает, — вымолвила Пэнси, не оборачиваясь на Драко.
Её слова смешивались с порывами ветра, уносясь далеко-далеко, чтобы кроме Драко их никто не услышал. Увенчанная высоченными каменными стенами лужайка словно скрывала двух слизеринцев от всего мира, не выдавая их тайны и секреты, в которых изливалась душа, истерзанная муками и обидами. Все их разговоры навечно оставались здесь, словно пленники в тюрьме, не выходили за рамки воздвигнутых стен. Паркинсон гневно пнула рядом валявшийся камушек, что полетел в озеро, звонко плюхнулся в воду, идя к самому дну и оставляя на глади реки небольшие волны.
— Кто «она»? — Драко старательно не показывал вид, что понимал, о ком зашла речь.
Аккуратно положив свой портфель, Малфой неспешно приближался к Пэнси, засунув обе руки в карманы брюк. Сощурившись от ветра, что так назойливо предпринимал попытки разлохматить идеально прилизанные платиновые волосы, Драко ступал по пожелтевшей траве и вглядывался в даль, где виднелись деревья, погружённые в золотые лучи осеннего солнца. Слизеринец снял с себя пиджак, перекинув его через плечо.
— Эта вездесущая Тонкс. Ты видишь, как к ней относится Тео? Пылинки буквально сдувает, а она только пришла к нам. Чем заслужила такое отношение к себе? — голос срывался то на крик, то на шёпот. Малфой, даже не видя лица подруги, понял, что она на грани того, чтобы разреветься.
— Пэнси…
Паркинсон почти никогда не проявляла свою слабость. Всегда скрывалась под маской сильной, язвительной и ни в чём не нуждающейся девушки, но только Драко знал её слабые места. Малфой был единственным близким другом Пэнси, наверное, потому, что в ней он находил отголоски самого себя, в частности в характере. Гордая, требующая к себе внимания и слишком самоуверенная, но внутри ещё маленький котёнок, жаждавший ласки и любви, но в случае опасности мог показать и коготки. Драко всегда в глубине души восхищался Пэнси, хоть вечно подкалывал и нередко вёл себя с ней грубо. Такой уж человек, что поделать. Малфой, подойдя к подруге, накинул ей на плечи пиджак.
— Конечно, она будет в центре внимания первое время. Новенькая, как-никак, так ещё и ведёт себя… — Драко запнулся, подбирая подходящее слово. — Не так, как мы ожидали от воспитанницы Шармбатона.
Но Пэнси молчала в ответ на его слова. Не знала, что сказать, хотя и слова здесь были не нужны. Драко и так понимал, в чём была основная загвоздка всей ситуации.
— Дело ведь не в ней, да? — Малфой прижал к себе Пэнси, мягко придерживая за предплечья. — В Тео?
И от произнесённого имени плечи Паркинсон задрожали, руки стали нервно теребить кромку воздушной юбки, а губы поджались; из глаз скатились две слезинки, смазывая тушь и оставляя чёрные влажные дорожки на бледных щеках. Малфой закатил глаза и грустно усмехнулся, прижимая Пэнси к себе ещё сильнее. Он редко проявлял такую заботу, но отпускать какие-то острые глупые шуточки, чтобы хоть как-то развеять хмурое настроение, не помогло бы. Его холодная ладонь гладила блестящие на свету чёрные волосы подруги, когда та схватила ладошкой ворот его пиджака, погружаясь в столь нужные объятия. Драко был ей словно старшим братом, а она — влюблённой в его друга сестричкой.
— Может, стоит переключиться с него? Мне кажется, ты ищешь взаимность там, где её нет.
Фразы, которые уже очень долгое время крутились в голове слизеринки, но каждый раз она успокаивала себя тем, что время ещё не пришло. Всё будет, но не сразу. Но каждый раз будущее не оправдывало её надежд и мечт, напротив, доставляло ещё больше проблем и переживаний, изнуряя девушку до потери всех сил и желаний.
Она всё делала ради него.
А он — ради себя.
— Наверное, скажу не в тему, но всё же. Она не такая плохая, как ты думаешь, Пэнси. Тебе стоит найти с ней общий язык, да и, если на то пошло, — будешь врагом с ней, и тогда Тео точно отвернётся от тебя. Видишь, как он с ней обращается… Решать, конечно, тебе, но наводку я дал, — Драко старался говорить плавно, убаюкивающе, и через несколько мгновений Пэнси почти успокоилась.
Она выпрямила спину, выныривая из хватки рук Драко, и, быстро стерев слёзы с покрасневших глаз, искренне улыбнулась. Малфой нежно стёр остатки туши с девичьего личика, последний раз проведя рукой по её волосам, и перекатился с пятки на носок. Пэнси встала рядом с ним, прижимаясь плечом к его руке, смотря тоже куда-то перед собой. Молчание расслабляло, избавляло от ненужных пустых мыслей. Паркинсон шутливо толкнула локтем в бок Драко, отчего тот изобразил чрезмерную боль, сгибаясь пополам и причитая, что она его сразила. Заливаясь смехом, Пэнси на мгновение забывалась, выныривая из омута боли и терзаний.
Когда ребята уже собирались уходить с лужайки обратно в школу, Паркинсон схватила за запястье Драко, придерживая его на долю секунды у двери. Она отдала ему пиджак, коротко кивнув в знак благодарности за внимание, и замялась на некоторое время, обернувшись назад.
— Спасибо, мне стало легче, — на одном дыхании призналась Пэнси, вновь возвращая свой взор на Малфоя.
— Я, конечно, не плакательная жилетка, но пожалуйста, — хмыкнув, ответил Драко, подмигивая.
— Дурак ты, Малфой, — слизеринка несильно ударила его по плечу, озаряя своё лицо широкой улыбкой.
Вернувшись во двор школы, Пэнси сразу же как будто растворилась в воздухе так, что Драко даже не заметил, куда она направилась. Зато его взгляд почти молниеносно упал на Каролину, сидевшую на лавочке в гордом одиночестве. Малфой пошёл к ней, присвистывая себе под нос и размахивая портфелем. Он сел к ней, кладя ногу на ногу и просверливая взором в Тонкс дыру.
— Что? Не смотри на меня так, а то, гляди, и убьёшь одной силой мысли, — возмутилась Лина, отворачиваясь от Драко.
— Поблагодарить не хочешь? — как бы между прочим спросил Малфой, сдвигая брови к переносице и жестикулируя одной рукой.
— Я бы и сама справилась, — прыснула Тонкс, хотя и понимала, что это не так.
— Всегда пожалуйста, кузина, — Драко игриво вскинул одну бровь.
— Только давай без вот этих «кузина», — Лина показала руками в воздухе кавычки и закатила глаза.
Странноватое ощущение, что навевалось на Драко рядом с Тонкс, вновь поселилось внутри. Малфой никогда не видел, не знал Лину — слышал краем уха только про тётю Андромеду и её семью во время разговоров Нарциссы и Люциуса, но никогда особо не вникал. Конечно, было понятно, почему семейство Блэк открестилось от Андромеды, но разве любопытство никогда не брало верх узнать, что происходило в её жизни? Видимо, нет, раз Цисси даже не упомянула про Каролину в письме. Либо не знает, что она теперь учится вместе с Драко, либо даже говорить об этом не хочет. Но Малфой-младший всё же видел отголоски знаменитого рода Блэк в Лине — гены никуда не денешь.
Малфой ничего не ответил, лишь издал короткий смешок и покачал головой. Разговор на том и закончился, Лина продолжила нежиться на солнышке, упираясь обеими ладошками на край лавки. Драко всё вглядывался в толпу и через какое-то время стал замечать, что большинство студентов кидают именно на Тонкс свои любопытные, изучающие взгляды во время разговоров: некоторые то и дело оборачивались, кивая в её сторону, даже не боясь и не стыдясь быть замеченными. Но, казалось, что такое поведение людей совершенно не волновало Каролину — она даже не обращала на это внимание, занимаясь собственными делами.
Лина уже привыкла быть в центре внимания и обсуждений, но вызывая зачастую нелестные оценки и мнения.
Flashback
Академия магии Шармбатон. Два года назад
Ученица факультета Вэрите, Каролина Тонкс, шагала по весеннему саду, вдыхая свежие ароматы и запахи недавно распустившихся цветов, которые делали ботанический сад таким прекрасным, пёстрым и живым. Ноги натирали новые балетки, которые буквально хотелось снять и пробежаться босиком по тропинке, небольшая шляпка осталась где-то в спальне, потому что уж слишком жарко было сегодня в ней ходить. Голубой незастёгнутый пиджак с сине-серебряной вышивкой, означающей факультет, просто висел на плечах, а юбка-карандаш сковывала движения, не позволяя делать большие шаги.
Вдали послышался плеск фонтана, в котором игрались золотые рыбки, и звонкие голоса учениц, которые что-то бурно обсуждали. Направляясь в сторону девушек, Тонкс, дабы остаться незамеченной, скрывалась за мраморной статуей и ветками высокого кустарника, что издавал такой приятный аромат чего-то сладкого и в то же время горького. На полянке, где был расстелен мягкий бежевый плед, сидели девушки, поедая сочные фрукты. Голубые шляпки с лентами лежали около студенток, так и норовя улететь от тёплого ветерка.
Лине вдруг стало так обидно, что она не сидела рядом с ними, что была своего рода изгоем, но всё-таки понимала — у неё с ними не было ничего общего. Тонкс всегда выделялась, даже учителя это замечали — и в поведении, и в успеваемости по учёбе. Каролина была лучшей, отличницей, настоящим примером, чем ещё сильнее задевала однокурсниц, ведь они и так не понимали, почему этой наглой девчушке многое сходило с рук за её строптивый характер и несносные поступки, не дававшие ей, по их мнению, чести быть ученицей Академии. Всё же женский коллектив был схож с логовом змей — каждая в случае чего может прыснуть ядом.
— Я не понимаю Олимпию, — проговорила одна девушка, которая сидела спиной к подслушивающей беседу Тонкс.
— Флёр! Нельзя такое говорить, — вторая ученица с густыми тёмными волосами, завитыми в струящиеся локоны, коснулась руки Делакур, советуя жестом прекратить сплетни.
— А я разве не права? Вечно покрывает эту пустышку Тонкс, я искренне не понимаю её благосклонности к ней, — не унималась будущая участница Турнира Трёх Волшебников.
Лина горько усмехнулась над словами Флёр, хоть и отдавала себе отчёт — отчасти она права. Правда, всего не знала Делакур, чтобы разбрасываться такими словами и судить Лину. Да и мерзко становилось от того, что настоящий облик завистливой и лицемерной девушки проявлялся, хоть и редко, в компании близких подруг, наружу. Ой, как хотелось выйти из укрытия на свет и потребовать у этой несносной девчонки высказать всё недовольство прямо в глаза. А потом и ответить соответствующе. У Лины хорошо это получалось всегда, язык подвешен на колкости до уровня «профессионал».
— Не хочешь поговорить? — женский голос, что был сродни грому посреди ясного неба, раздался прямиком позади Лины.
По телу прошлась волна мурашек, но не от испуга и удивления, а от факта того, что Олимпия Максим, вероятнее всего, стояла здесь приличное время, слыша болтовню учениц и шпионаж Тонкс. Ой, как некрасиво, нельзя так поступать воспитанницам Академии. Весь имидж портят — и свой, и школы тоже.
— Что Вы хотите услышать от меня? Они правы, мне нечего добавить, — констатировала Лина на одном дыхании, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
Мадам Максим была сегодня одета в длинное, почти в пол, сине-голубое платье, располосованное серебряными вышивками, что напоминали иней на ткани. На безымянном пальце сверкало от лучей солнца кольцо с лазурного цвета камнем, переливаясь васильковыми оттенками. Директор взяла за руку Тонкс, увлекая за собой подальше от отдыхающих на лужайке учениц, и направилась блуждать по саду, больше походившему на лабиринт, — если на него посмотреть с высоты птичьего полёта, то он был сделан как раз в форме птички. Лина всегда мечтала лицезреть эту картину, но на метле взмыть ввысь так и не решалась. Да и удобного, подходящего момента, по мнению Тонкс, не было.
Олимпия расхаживала вдоль аллеи растений и разноцветных цветов, касаясь длинными пальцами с аккуратным маникюром каждого бутона. Она выглядела как императрица: властная, сильная и стойкая женщина, рассматривающая свои владения. Мадам Максим так любила цветы, всегда любовалась ими и могла затеряться в садах хоть на весь день, сливаясь с природой в одно целое. Именно это и переняла в детстве от директора и Лина — мадам Максим каким-то странным образом привила в ней тягу к прекрасному, живому и естественному, прогуливаясь с маленькой неугомонной Тонкс по территории Академии. Видела Олимпия нечто отличительное в девочке, словно находя в ней отдушину.
— Когда ты была на курсе втором, спросила меня, что это за цветок, — тепло улыбнулась великанша, погружаясь в воспоминания, которые с трепетом в душе хранит её память.
— Лотос, я помню, — не осознавая, почему вдруг Олимпия заговорила сейчас про цветы, ответила с украдкой Лина.
— Чистота, целомудрие, красноречие. Отражение тебя в точности. Лотос — моя прямая ассоциация с тобой.
Великанша прошла дольше, предварительно погладив кончиками пальцев розоватые лепестки лотоса, и остановилась около другого растения. Её походка была плавной, несмотря на то, что женщина была довольно крупной и грузной. Её грациозные движения всегда завораживали, она была кумиром и примером изысканности и утончённости.
— Мать-и-мачеха: «Не волнуйся, я всё улажу», — с хитрым прищуром глаз произнесла Олимпия, взглянув на подоспевшую Тонкс.
Намёк понятен, прозрачен, как чистейшая вода в фонтане, что задорно журчал впереди. Каролина улыбнулась сквозь слёзы и ком в горле, подкативший так не вовремя, что хотелось поругать себя за столь открытую сентиментальность. Поддержка директора, которая на фоне с другими ученицами выражалась в куда большем объёме, льстила Лине, но в то же время не давала расслабиться. Она не могла оступиться и сделать даже малюсенькую ошибку, потому что не хотела подвести, не оправдать ожидания мадам Максим, загоняя себя в рамки «лучшей из лучших».
Жить ей это не мешало практически, наоборот, ей всегда нравилось учиться, но проблемы с однокурсницами усугублялись из года в год, потому что лояльность к Лине стала камнем преткновения в их отношениях. Никому не нравятся любимчики, хоть и в глубине души все мечтают оказаться на их месте. Вот ведь несуразица и абсурд.
— Как бы про тебя ни говорили, что бы ни вытворяли, будь выше этого. Как я тебя учила?
— Идти к своей мечте и добиваться целей только с высоко поднятой головой, не обращая внимания на пустые разговоры вокруг, — выпалила Тонкс давно заученную фразу.
