~
- а раньше как ты себя спасал, юнги? - я от этого вопроса сильнее съёживаюсь. — писал. — о грозовом небе, холодных ладонях и неоправданных ожиданиях. о падающих ключах, вальсе в темноте и робких поцелуях. о запахе вишни, беззвучном плаче, желании забыться в чьих-то руках, разбитых бокалах, помятых рубашках, я писал о том, что чувствую. - а сейчас? - собеседник закуривает сигарету, предлагаю мне того же. —перестал. — и от этого так паршиво. - почему? опустел. окончательно. в груди неприятное саднящее чувство и чёрная всепоглощающая дыра, через которую видно небо.~
я мог собирать себя по комнате и перебирать клавиши на старом инструменте часами ещё с самого юношества, всё свое время я не растрачивал на бессмысленные вечеринки, полные табачного дыма, спиртовых напитков и сломанных подростков не в адекватном состоянии, пианино - мой лучший друг и по сей день. гордо отучившись 8 лет в музыкальной школе и присутствуя на каждом конкурсе по клавишам, моё внимание было нацелено лишь на благополучное поступление в одну из лучших музыкальных академий. годы стараний никогда не проходят даром, как и своеобразное выгорание, а позже с этим не только творческий, но и экзистенциальный кризисы. моя жизнь похожа на затишье перед бурей. наверное, я просто устал. это именно то слово, которое может описать моё состояние, я устал жить. нет, это не с тем посылом, что я бы хотел умереть или что-то такое, скорее, отдыха у берега моря и новой композиции, написанной на свежую голову, только в этом случае не придётся мучаться в аэропорту и комкать листы с нотами снова и снова. впервые я закурил на первом курсе, когда пропустил пару в пользу дневной смены в кафе. едкий никотиновый дым заполнил лёгкие, вызывая непрекращающейся кашель, отвратительно. теперь первым делом после сна, добровольно впускаю табак в своё и без того гниющее изнутри тело. я не имею ни малейшего понятия, когда всё пошло наперекосяк, скорее всего, когда заместо нот появились конспекты, а потом и неоплаченные счета и долги, в которых я вяз, словно тине или зыбучих песках, в ожидании руки помощи. не скажу, что чувствовал себя одиноко, иногда полезно посвящать время себе и своим произведениями, ведь общение со встречами - пустая трата времени, которое можно потратить на занятия пополезнее, хотя, признаюсь, желание уткнуться лбом в чужое плечо и посвятить песню любимому человеку затуманивает трезвый рассудок, но быстро даю себе хлёсткую пощёчину и возвращаюсь в реальный мир, серый и без намёка на какую-либо близость. в какой момент я остался один, балансируя на краю бездны? ночи сменялись ночами, а дышать становилось всё сложнее, я боялся, что потерял самого себя. в этом было что-то по-настоящему ироническое, страх потери был настолько силён, что я оттолкнул их всех, никто не сможет разбить мне сердце, если я сделаю это собственными руками. дел полно, голова занята не тем. смена в ресторане, а после в магазине, репетиторство и так по списку. холод комнаты полюбился мне больше звука вечно куда-то торопящееся толпы, городская суета отвлекает. как давно я не убирался? на столе полный беспорядок, как и в голове, разбросанные на полу тетради, мне сейчас до них. окна квартиры не выходят на солнечную сторону, потому полумрак - привычное дело. не застеленная простынь, разлитый кофе и пианино в углу. настолько меланхолично, что аж тошно, хоть и назвать это меланхоличным язык не поворачивается, скорее по-грязному депрессивным и навевающим уныние. пианино в углу? до подработки есть ещё полчаса, а потому позволяю себе приблизиться к предмету своего обожания и провожу пальцем по пюпитру. меня приветствует лишь слой пыли, заработанный за несколько месяцев. когда я в последний раз слегка надавливал на эти клавиши? о чём я писал? как я писал? и всё-таки, вспомню в процессе, я же гений, именно таковым меня провозгласили на одном из конкурсов академии, хотя, это моё не лучшее выступление. придвигаю стул поближе и неуверенно тянусь к инструменту, но на миг рука застывает в воздухе. у меня нет на это времени. осознанность бессмысленного наступает сразу же после минуты раздумий, я откладываю неизбежное в дальний ящик, ради чего? я боюсь. о каком идеале может идти речь, если в голове ни одной ноты? а если ты изначально не собираешься выполнять свою работу без изъянов, в чём же тогда заключается смысл?~
- неверно. — боже, знаете что, откуда мне знать, что далее идёт “ре“, а не “ми“? недостаточно. недостаточно. н е д о с т а т о ч н о меня просят быть к себе строже, сильнее, увереннее, за каждую слабость бьют розгами по спине, а в ухо шепчут “балбес“. - ты должен быть лучшим из лучших. а я не хочу. прости, мам, но я стал худшим из худших. бездельник, закомплексованный маленький мальчик, которому страшно. любое моё истинное желание вызывает у вас кучу отвращения, ваша мерзкая гримаса, в которой читается осуждение, мне немного поднадоела. - твоя радость в твоём достатке. деньги вряд ли решат мою проблему, эта мысль до того засела в моей голове, что способствовала моего побегу с родительского дома ещё в раннем детстве. возомнив себя достаточно ответственным и взрослым поддаться первому рисковому поступку в своей жизни не составит труда, пока дело не доходит до первого заработка. никто не говорил, что будет легко, но и умолчали о той тяжести в груди, которая с каждым днём росла всё больше. сюрпризы жизни? все ли им рады? но закрывая глаза я чувствую лишь тревогу и свои эмоции в тот момент, когда первое время под влиянием своего юношеского максимализма мне приходилось засыпать и просыпаться на тех переулках, где наркоманы трясущимися руками ищут дурь, лишь бы сильнее вставило.~
почему я продолжал играть? боюсь, что не смогу всё выразить словами. но ведь раньше удавалось? что же случилось сейчас? наверное, я не хочу просто выражать своё чувство, я хочу, чтобы каждый его испытал. каждый должен пропустить это через своё сердце. я просидел возле инструмента до самого вечера, не посмев и двинуться, мой палец неизменно находится на клавише “С“. кровь клокочет в горле, вызывая удушье, а кандалы делают только хуже, всё напоминает о боли, и пустота постепенно переходит в гнев. в приступе ярости я рву все слова, что говорил ранее, все листы с композициями, за которым я следил буквально око за око. я уничтожаю всё, что мне дорого собственными руками. попытки сдержать меня станут лишь катализатором взрывной реакции. я хочу спасти себя сам, а если и пойду ко дну, то буду знать, что я сделал всё, что было в моих силах, я превзошёл все свои пределы, в которые верил раньше, а значит - победил. мы все должны выйти победителями. ночь. я пытаюсь остановить кровь из носа, вызванную повышенным давлением. в комнате нараспашку открыто окно, так что чувствуется некий холод, на подоконнике - незаконченная пачка сигарет, не курю, из собственных принципов. слышится тик часов, такой давящий и напоминающий о моём одиночестве и сырости этой съёмной квартиры. стены голые, ни фотографий, ни картин, ни плакатов. бежевые стены стали серыми. на кухне горит свет, я сижу на стуле, мыслей особо никаких. там же на столе стоит стакан с водой и таблеткой “арипризола“. ничего примечательного. вздох, ощущение усталости от такой жизни. на улице ни души, сегодня мне жизненно необходимо вздохнуть свежего воздуха. за все эти года выработался, своего рода, защитный механизм, пока дохожу до лифта - моя злость постепенно сходит на нет, эта минута ожидания, кажущаяся вечностью, сдавливают со всех сторон, как и эти железные стены, мысли не о самом приятном всё сильнее бьют в голову, словно удар тупым предметом, у беспомощности и поражения есть свой собственный звук, знали? та самая тишина, громкая до боли в ушах и кровотечения в барабанных перепонках, она оглушает и затупляет остальную боль, хотя какую боль? я просто не хочу больше бороться, как бы я лучше всех не старался, вставать с кровати по утрам было для меня целым достижением, еда с водой встала поперёк к горлу, а слова съедали сами себя, так и не позволил другим людям понять. когда лифт доехал и его двери со звоном распахнулись, я понял, почему играл всё это время. в моих жилах нет и намёка на кровь, только ноты, переливающиеся между собой, создавая композицию, не такую и сложную, её сможет исполнить даже новичок, но в этом и заключался смысл. я - легко-читаемый и непризнанный обществом гений, с проблемами с матерью и синдромом отличника, так отчаянно пытающимся сказать: “я здесь! посмотрите на меня! услышьте мои чувства!“, но выходит лишь сдавленный стон и звук пианино. до ре ми фа соль ля си. рефлексия сменяется на мысли о лишении премии, после сегодняшнего отсутствия, вкалывать придётся сильнее прежнего, и это вызывает нервный смешок вместе с отчислением, годы стараний никогда не проходят даром, но этого всего можно также легко лишиться, как и добиться. пересдача на пересдаче, счёт на счету, смена на смене, о какой, мать его, музыке может идти и речь? приоткрывая дверь, выходящую на улицу, приостанавливаюсь, покурить прямо сейчас - самый действенный антидепрессант, но каждый раз я по-прежнему заглядываю в свой почтовый ящик и проверяю рекламные объявления, этот своеобразный ритуал заставляет чувствовать себя менее одиноким. “трудоустройство в южной корее“, “займ от двадцати тысяч каждый месяц“, “найму, заплачу, куплю, продам, сдам, отдам“, не сказать, что что-либо из этого смогло заинтересовать моё внимание, как этот конверт на дне ящика, который положили не туда, где он должен быть. моё любопытство всегда влияло на попадание в не самые приятные ситуации, но больше я сдержаться не смог. руки сами потянулись к заветному плоду и аккуратными, насколько это возможно, движениями достают письмо. мелованная бумага, а на ней послание, вырисованное изящными движениями тонкого пера, кто-то явно постарался и явно не знает о существовании сообщений в телефоне, для чего весь этот цирк? произвести хорошее впечатление и приятно удивить? что ж, задача выполнена. широко раскрытые от удивления и, скорее больше паники, глаза принялись метаться по бумаге белоснежного цвета: “ предугадывая вашу реакцию, поспешу опровергнуть некоторые догадки, которые вы так любите строить. нет, почтовым ящиком я не ошибся, да, это письмо посвящается именно вам, мин юнги. “ — неосознанно прокусывая губу и струйка красной жидкости стекает по подбородку. кто это? откуда он знает моё имя? чего он хочет? боже. боже, боже, боже, за неоплаченные счета и долги я должен оплатить своей жизнью? руки немеют и нервно сжимают кусок бумаги до белых подушечек пальцев. к горлу подступает тошнота и спутанность мыслей. — “ не стоит столь сильно обременяться, я всего-то хочу предложить вам небольшую сделку, в которой вы останетесь в выигрыше. ваша игра, она меня приятно удивляет до такой степени, что она проигрывается в голове до самого головокружения, мысли путаются, губы непроизвольно складываются в подобие улыбки, но ваша ситуация, счета, долги, совсем отбивает руки от такого желанного инструмента, я прав? я хочу слышать ваши композиции везде, с каждого угла и сцены города. согласны ли вы обменять свою гениальную игру взамен на полное перекрытие ваших долгов и обеспечение с широкой известностью до конца ваших дней? юнги, создавайте искусство, но не ищите встреч со мной, оно вам ни к чему. хотелось бы незамедлительно получить ответ в скором времени. “ меня всё-так стошнило. на лёгких возложен тяжёлый камень, а перед глазами пелена из слёз. мне нужно собраться, взять себя в руки, собрать по частям. хочется сжаться и закрыться от всех, от всего, дрожь в руках, огонь на щеках. спотыкаясь и заплетаясь в своих же ногах, добегаю до квартиры и сажусь за пианино. ноты, ноты, ноты, все до одной разбросаны уже никому ненужными кусками на полу. чёрт возьми. длинные пальцы сами незамедлительно тянутся к клавишам и наигрывает до боли знакомую, но чистую и тонкую мелодию, которая лилась в ушах и переливалась по фибрам души где-то в груди, разрушая или наоборот расцветая во-что. я не отводил взгляд от своих пальцев, позволяя дышать через раз, пока руки не остановились на клавишах. чайковский. я прекратил играть и убрал дрожащие руки от инструмента. что-то тёплое, на краях изогнутое, ощущается между рёбер, до кончиков пальцев достаёт. я согласен. и я обещаю, я стану самым особенным, самым лучшим, даже если из худших. но я вырасту и стану особенным, а пока запомни меня таким, безликий незнакомец, маленьким мальчиком с тихим голосом, трясущимися ногами, помятой рубашкой и преданным взглядом. запомни меня таким, я прошу тебя. таким слабым и сломанным. спаси меня.