На острие.

       Дилюк руки заводит за голову, плавно кистями ведёт. Весь из себя изящный в своей пламенной нежности, прогибается умело, голову запрокинув. Кейя жадно смотрит, как под белой рубашкой проступает рельеф мышц, как дергается кадык и бёдра чуть приподнимаются в такт мелодии. Он руки тянет к этому пламени, ловит за талию, притягивая к себе, ладонями ведёт по рёбрам, резко поворачивает к себе спиной, позволяя Рагнвиндеру спиной о свою грудь опереться. Тот руки его ловит, словно сбросить хотя лишь сжимает своими пальцами чужие и отступив на шаг, поворачивается лицом. На себя тянет.       Альберих ладонью по талии ведёт, улыбается без утайки и ловит жадный карминовый взгляд, позволяя себя сжигать дотла. Чтобы и костей то не осталось. Дилюк сейчас пластичен и податлив до неузнаваемости. Волосы его мажут Кейю по щеке, пока тот выкручивается из его объятий и держит на расстоянии вытянутой руки. Темп даёт им передышку, позволяя сделать шаг на встречу. Ладонь к ладони, вторая рука за спиной. Круг в одну сторону, затем сменить руки и повторить. Притянуться и оттолкнуться. А после Дилюк падает ему в руки, прогибаясь доверчиво. И Альберих самолично спускает все на тормозах. Ступает по острой грани, сцеловывая влагу с открытой шеи, ощущая как пальцы без перчаток цепляются за плечи, носом ведёт вдоль скулы, отстраняется немного, губ касается невесомо. Давить не смеет. Дилюк в его руках не барышня и не беспомощность, но застывшая в болезненной нежности сила пламени, опаляющая внутренности, когда он отвечает пылко, сам притягивает ближе, опускаясь на половицы и утягивая Альбериха за собой. У них нет закономерности и отношения странные до ужаса. Не близкие, но родные. Чужие и такие близкие, что под рёбрами щемит от боли расстояния и стен, что выстроили сами.        Граммофон затихает как то резко. Оставляя обоих наедине с тяжёлым дыханием и горящими глазами напротив. Шесть лет утекающие сквозь пальцы остаются белым шумом позади. Кейя распускает волосы Дилюка, мягко зарываясь пальцами в волнистые локоны и целует в висок. Рагнвиндр фыркает слабо, обнимая крепко, и позволяет этому человеку все, что он и сам давно желает. У них старые обиды на подкорке сознания записаны, выцарапаны собственноручно, но они и правда пытаются стать лучше вчерашних себя. Позволяя минуты тёплого молчания, тихого шепота и прикосновений украдкой. — Как раньше, правда? — тихо смеётся Альберих, утягивая Дилюка к себе на колени. Тот ерзает ещё немного, находя удобное положение и поднимает лицо на Кейю, а после пальцами ведёт по щеке, целует в уголок глаза, не скрытого под повязкой. —Нет — качает головой Рагнвиндр, обнимая любовника крепче и выдыхая в самые губы — Лучше.        И только догорающие свечи единственный свидетель их маленького рая.