***
Все-таки, «Валькирия» его многому научила. В том числе, предусмотрительности. Двигаясь с черепашьей скоростью, Пчёлкин думал, как все-таки хорошо, что они выехали заранее. Все указывало на то, что еще полчаса, и МКАД встанет намертво. Всегда слушающий в машине музыку Кир в этот раз даже не стал брать наушники. Пока они толкались на Алтушке, он сидел молча, с разговорами не приставал, но как только удалось вырваться на трассу, Виктор сам повернулся к сыну. — Как тест по химии? — Результаты будут в понедельник, но я ответил на все вопросы. Только в двух сомневаюсь, правильно ли. — Переживаешь? — Пчёлкин уже давно, кроме увлечения спортом, заметил растущий интерес сына ко всему, что связано с химией. — Немного, — кивнул Кир, — но если неправильно, будет повод разобраться в этом подробнее. — Ты должен понимать, — согласился Пчёлкин, — что каждая ошибка, каждая набитая шишка — это не причина все тут же бросать и объявлять себя никчемностью. Это просто опыт, который надо принять. Если бы в жизни не было ошибок и испытаний, люди бы не научились делать выбор, принимать решения, отвечать за них. Ошибки учат нас справляться с трудностями, делают взрослее и мудрее. — Сила человека не в его умении уходить от трудностей, а в его способности справляться с ними, — вдруг изрек Кир. — Где вычитал? — улыбнулся Виктор, снова повернувшись к сыну. — Сам придумал, — гордо посмотрел на него Кир. Да, насчет этого мальчика он может быть спокоен. — Если все время искать, что кто-то решит проблемы за тебя, — продолжал Кир, — а не решать их самому, то вместо хозяина своей жизни станешь слугой чужой. Или легкой добычей для таких, как те ребята, что вещали нам про силу Отца Нашего и что-то там еще… Я вообще не понимаю, как можно слушать этот бред, не говоря уже о том, чтобы воспринимать его всерьез. Пчёлкин всю ночь думал, как осторожно выйти с Киром на разговор о секте, как сын вспомнил эту тему сам. Виктор даже забыл, что хотел в очередной раз удивиться не по годам развитой проницательности Кира. — Давно они у вас появились? — не преминул он воспользоваться удобным случаем выяснить подробности. — С неделю где-то, — задумавшись, ответил Кир. — Сначала просто ходили, прислушивались к разговорам. Потом начали подсовывать свои книжонки и листовки. А потом… я видел, как они подходили к ребятам, самих разговоров не слышал. — К тебе подходили? — Пчёлкин следил одновременно и за дорогой, чтобы не пропустить съезд к клубу, и за сыном, чтобы вовремя уловить, не дай Бог, хоть минимальный интерес к теме их разговора. — Один раз… — усмехнулся Кир. — Я же почти послал одного из них, когда тот мне попытался свою книжонку подсунуть да завести разговор о том, что современным родителям не до детей, как не хватает чадам любви и понимания, и как он нашел все это в их общине. Я сказал, что ему просто не повезло с родителями, и засунул его книжку ему обратно в рюкзак. Больше они ко мне не подходили. А листовка… один из них их всем подряд в руки совал, я взял, чтобы только не сорить во дворе школы, а выбросить потом забыл. — И много их там у вас ходило? — Виктор невольно улыбнулся, услышав реплики Кира про родителей. — Я не считал, человек пять. Молодые парни, двадцати нет еще, а такой фигней занимаются. Лучше бы делом занялись или вот, — Кир расплылся в улыбке, увидев показавшиеся вдалеке строения конного клуба, — спортом каким-нибудь. Пчёлкин согласно кивнул. Подумав, что надо будет потом все же разобраться, как посторонние люди смогли столь свободно проникнуть на закрытую территорию школы, он свернул на узкую гравийную дорогу. Вскоре они уже въезжали в ворота. Несмотря на то, что еще не было и девяти, людей уже собралось много. До официального начала было больше часа, и Виктор, припарковавшись на стоянке недалеко от одной из конюшен, предложил Киру погулять по ферме. Тем более, большой билборд на въезде обещал всем посетителям, пришедшим на открытый урок, разрешение заходить везде и наблюдать жизнь лошадей и других животных в непосредственной близости от них. Они видели и смешных маленьких утят, гуськом шедших к пруду следом за своей мамой и невозмутимо обходивших снующих на их пути людей, и юрких куниц, прыгающих по веткам вольера, и вальяжных поросят, которые мало обращали внимания на посетителей, приподнимая свои пятачки лишь тогда, когда кто-то слишком близко подходил к их луже. — В следующий раз надо будет взять с собой и Вику, — Кир повернулся к отцу, пока они смотрели на пьющих из озера пони. — Обязательно! — кивнул Пчёлкин. Ему самому здесь очень нравилось. Они не чувствовали усталости и голода, как дети восхищенно смотря на все, что встречалось. До центральных конюшен они дошли как раз в тот момент, когда из них выводили лошадей. Обойдясь коротким официальным вступлением, организаторы не стали мучить гостей, среди которых было много детей. И вот уже, распределив желающих покататься по возрасту, небольшими группами их заводили внутрь загонов, и жокеи учили всех простейшим навыкам верховой езды, параллельно рассказывая о лошадях, об уходе за ними, об их привычках и слабостях. Каждый урок занимал в среднем около сорока минут, жокеи не спешили, не отмахивались от вопросов ребят, поэтому точного времени урока никто не мог назвать заранее. Пока одни занимались, другие могли погулять по ферме, попробовать местные продукты, да и просто поваляться на сочной траве по соседству с дремлющими на насестах за загородкой петухами и вальяжно прогуливающимися гусями. Кир неплохо держался в седле, освоив основы самостоятельно, а здесь хотел получить совет профессионального тренера. — Я подожду тебя под навесом, — Пчёлкин кивнул в сторону одной из многочисленных палаток, когда подошла очередь сына. — Если что, звони. — Оке, пап! Проводив взглядом довольного Кира, Пчёлкин повернулся к палатке. С его места на длинной дубовой лавке загон было плохо видно, учитывая, что каждый раз его скрывали спины множества зрителей, желающих лишний раз понаблюдать за лошадьми. Выпив прохладного лимонада местного производства, Виктор все же поднялся, решив еще немного пройтись, но далеко не уходя. Немного подумав, он свернул с многолюдных троп к конюшням для молодняка. Внутрь самих конюшен не пускали, но можно было посидеть на облагороженном берегу небольшого пруда, что было кстати, особенно учитывая набирающие обороты жару. Самые лакомые кусочки тени уже были разобраны, но Пчёлкина устроил и корявенький дубок, росший вплотную к конюшням и служебному въезду в клуб. До воды, правда, далеко, но и до людей — тоже. В свете происходящего, пока ждет Кира, можно подумать. Объективных причин связать господина Анако и «Зерно истины» у них пока не было, но Пчёлкин интуитивно чувствовал связь. Да и мир, как говорят, тесен. — Мир тесен! — хохотнули над головой. Пчёлкин открыл глаза и повернул голову. Рядом с дубком стоял мужчина средних лет, совершенно точно Виктору знакомый. Он бы и сам вспомнил, на память не жаловался, но собеседник решил представиться. — Павел Морозов, помощник Александра Николаевича времен его депутатства. Помните встречу у отбойника? — День добрый, — кивнул Пчёлкин. Бывшего помощника бывшего депутата Белова он помнил, хотя после той встречи они больше не пересекались. — Как Александр Николаевич? — жестом отказавшись от приглашения присесть, помощник продолжал стоять, то и дело скользя взглядом по сторонам. — Как он в отставку ушел, и мы, его охрана, расформировались. Кто куда подался. Я вот устроился в этот клуб. Правда, не по профилю. Точнее, не совсем. Не людей охраняю, а сопровождаю трейлеры, которые животных возят. Это, конечно, не джип элит-класса, но работа, как говорил классик, разная важна. Впрочем, это вам малоинтересно, простите. — Почему же… — пока Кир катается, Пчёлкин мог позволить себе проявить подобающий элементарной вежливости интерес. — Все нормально, — засмеялся бывший помощник Белого. — Просто увидел вас, решил подойти, пока ребята фургон с молодыми пони подгоняют. Корыстный у меня к вам интерес, уж простите. Могу я через вас передать для Александра Николаевича анкеты устроившихся или сменивших работу ребят на подпись для обновления в базе? Я ему собирался звонить, но ещё раз простите за дерзость, осмелюсь попросить вас — времени свободного в обрез, кручусь на трех работах. Пчёлкин знал, что каждый охранник, работавший с депутатами любого уровня, состоит в единой базе, и любое изменение его статуса оформляется бумагами с живыми подписями всех когда-либо охраняемых. Геморрой тот еще, требующий каждый раз рассылать всем анкеты. А хочешь ускорить процесс — объезжай всех сам. Поэтому просьбу бывшего охранника Виктор очень хорошо понимал. — Не вопрос, — кивнул он, поднимаясь. — Документы у меня в машине, — засиял охранник. — Да это совсем недалеко, за теми конюшнями, где пони выгружают. К конюшням они подошли как раз в тот момент, когда фургон для перевозки лошадей затормозил около них. От момента, как Пчёлкин почувствовал резкий укол в шею, до того, как телефон выпал из его руки, прошло всего несколько секунд. Он впервые столкнулся с таким быстрым действием. Мышцы парализовало моментально, лишая даже минимальной возможности двигаться, не говоря уже о сопротивлении. Но мозг и сознание все понимали, а глаза видели. Кто-то подхватил его, взгляд машинально ухватил кусок рабочей формы. Пчёлкин почувствовал, как другой человек схватил его под руки и быстро потащил по земле. Листья кустарника мельтешили перед глазами. Черно-белая крыша того самого фургона, кусок голубого неба. Прощальный взмах пушистого облака. Дверь захлопнулась. Внутри фургона было пусто. Понятное дело, никаких пони. Изучая остановившимся взглядом следы ржавчины на полу, Пчёлкин чувствовал, как руки завели за спину и стянули веревкой. Дежавю. И сейчас он тоже был уверен, кто за всем стоит. Память, покопавшись в недавнем прошлом, вынесла нерадостный вердикт, который тут же подтвердил прозвучавший над ухом голос достойного своего полного тезки носителя таких же имени и фамилии. — «Зерно истины» приветствует тебя… Подобно разозленной пчеле игла больно вонзилась теперь уже в плечо. Какой Менделеев придумал эти парализаторы? Эффект моментальный! Вот где бы Киру было раздолье. Кир! Мысль о сыне была последней, которая мелькнула в сознании Пчёлкина, прежде чем его поглотила такая же темнота, как и в фургоне. Как тот медленно выезжает за ворота, Виктор уже не слышал и не чувствовал. Накрытый видавшим виды мешком, он не был замечен и скучающей на выезде охраной.***
Обязательно! Обязательно приехать сюда еще раз! Эта мысль стучала в висках Кира подобно копытам лошади, из седла которой он соскочил с огромной неохотой. А еще надо поговорить с отцом насчет полноценных занятий. Кир замер возле палатки, у которой последний раз видел отца. Наверное, тому надоело сидеть, и он пошел пройтись. Кир набрал его на телефоне. Первые три гудка он все еще улыбался под влиянием полученных впечатлений, следующие три — встревожено вслушивался. Когда набор номера отключился, Кир уже торопливо шел по тропинке. Уехать отец не мог. Даже если бы случилось что-то серьезное, он бы подошел, прервал занятие, забрал бы его. Машина стояла на месте. Отца не было. Кир снова достал телефон, повторно запустил набор номера. Все повторилось. Показав на въезде фотографию отца, Кир был заверен охраной, что не видели такого мужчины. Странный, нехороший холодок залетел в сердце, и Кир обошел клуб, снова и снова запуская набор номера. Знакомый звонок прозвучал где-то совсем рядом, когда Кир подошел к расположенным в отдалении конюшням. Обойдя одну из машин, Кир замер. Медленно наклонившись, он поднял с земли телефон отца. Тут же, почти у самых колес, лежали ключи от его машины. Не поднимаясь, Кир осмотрелся. Заметил и притоптанную траву, и свежие следы шин, и… что это там блеснуло под корягой? Осторожно, чтобы ничего не испортить, Кир дошел до дерева. — Теть Лиз… — осторожно держа в руках шприц, Кир с дрожащим сердцем ждал, когда тетка ответит, матери он не рискнул звонить. — Что с ним опять? — тетка все, видимо, поняла по интонации первых же его слов.***
Странный запах ударил в нос. Он был и знаком, и незнаком одновременно. Где-то он уже его встречал, но фоном, не заостряя внимания, а потому никак не мог вспомнить — где именно. Веки пока еще не слушались, но тело понемногу отходило от вынужденного забытья. Было даже не жарко, скорее, душно, но стекающие по груди капли пота он все же отнес к последствиям уколов. Пчёлкин медленно поднял голову — затылок коснулся чего-то прочного, шершавого. Стянутые веревками руки тут же нащупали характерную неровность деревянного столба. «Зерно истины»… Значит, не ошиблись они в своих подозрениях и предположениях насчет этих ребят, если те так быстро сориентировались — выбрали того, кто оказался наиболее легкодоступным. Открытым оставался вопрос причин его нахождения здесь. Кстати, где именно? С трудом, но Пчёлкину удалось открыть глаза. Широкие балки, через которые проникал тусклый свет, деревянные перекрытия, уходящие высоко вверх, словно лестница в небо, подпирающие их столбы, к одному из которых он и был привязан. Скользнувший по стенам взгляд разглядел более чем аскетичную обстановку. Длинная дубовая скамья у одной из стен да несколько узких полок на другой составляли всю меблировку комнаты. Когда взгляд остановился на еще одном находящемся здесь предмете, память тут же сопоставила его с запахом. Какого?.. Виктор смотрел на крест на одной из стен комнаты. Логово этих ребят — церковь? Дверь скрипнула, тихие шаги за спиной медленно приближались.