Закат без шанса на рассвет

      Вокруг становится ещё больше машин, ещё больше людей. Улицы всё более оживлённые. Кажется, я дошла до центра. Да, это точно центр.       Впереди я уже вижу элитные многоэтажки. Ненавистные мной многоэтажки. В одной из них я однажды встречала рассвет…       По дороге избавилась от ещё трёх сигарет. Сменила футболку на что-то одноцветное. Так всяко лучше.       Я не жалею, что снова ушла. Вернее, сбежала. Ничем мне Наталья не поможет. Она сама живёт от пенсии до пенсии, да вся в кредитах как и муж…       Куда я иду? Не знаю.       Решаю идти по прямой. Спускаюсь в подземный переход. Холодные потоки воздуха неприятно бьют по лицу.       Много знакомых ларьков с газетами, цветами и пирожками. Много знакомых лиц. Подумать только, ведь с кем-то из всей этой толпы я могла быть знакома лично.       Запах канализации и дешёвых духов, которые продают на разлив здесь же. Шум от рекламы, неоновый свет от объявлений. Меня толкают люди в рекламных костюмах. Костюм ключа, как оригинально…       На повороте людей чуть меньше. Здесь есть первый выход на улицу. Когда я училась в универе, то всегда пользовалась им. По нему можно быстрее дойти до нужного светофора.       Но сейчас мне торопиться некуда. Пойду ко второму выходу. Или вообще к третьему, если он есть.       Темно. Здесь очень темно. Свет поступает только с улицы и от длинных ламп, моргающих каждые пару секунд. Замечаю лестницу и табличку с горящие зелёным словом «Выход».       Все стены забиты попрошайками. Старушки в пуховых платках и женщины с младенцами. Они все как один организм — вытягивают руку, как только я подхожу чуть ближе, чтобы прочитать рукописный текст на их табличках.       Нет зрения, нет дома, нет еды… Ни у кого и слова нет о деньгах. Странно, думаю я.       Помню как однажды мы с водителем долго стояли в пробке. Я попросила высадить здесь, а ему велела ехать к торговому центру. По переходу я быстро дошла до места, а он ещё долго ехал мне навстречу.       Тогда я впервые спустилась сюда. Помню, как судорожно давала купюры всем подряд. Как пыталась задать вопросы, предложить позвонить. Тогда я раздала почти всё. А как вышла из перехода, заметила, что меня ещё и обокрали.       Я не сразу поняла, зачем это сделала. Мне ведь абсолютно всё равно на этих людей, как и им на меня. Что тогда, что сейчас. Может, я хотела очистить душу этими бессмысленными подачками. А, может, хотела убедить себя, что могу тратить деньги не только на одежду, не только на себя.       В торговый центр я так и не пошла. Купила какую-то ерунду для ногтей, а потом целый час сидела рядом с остановкой. Смотрела на огромный плакат вдалеке. «Мы победим бедность», — прочитала я вслух очередную предвыборную агитацию и засмеялась. А потом слёзы одна за одной покатились из глаз…       Дома Барам объяснил, насколько глупо я поступила.       — Почти все там невольники… — вспоминаются его слова. — Тем, кому действительно нужна помощь, не сидят в переходах.       — А куда они идут?       — В администрации… — процедил он.       — Им там помогают? — набравшись смелости, спросила я.       Он промолчал. Тем вечером мы больше не говорили.       Холодный ветерок с улицы возвращает меня в реальность. Часто моргаю, чтобы ничего не почувствовать. Выхожу на улицу по ржавой лестнице. Снова идёт дождь.       Впереди знакомый продуктовый. Раньше я покупала там продукты на ужин, а ещё раньше, когда училась, сок или что-то недорогое. Решаю зайти и переждать дождь.       Продавцы в униформе меня приветствуют. Как же я любила магазины в центре. Все тебе улыбаются, предлагают попробовать что-то необычное из нового каталога. Сейчас же мне дарят сдержанную улыбку и не подходят ближе. Лишь бы ничего не украла. Наверное, это они сейчас думают.       Я хожу по магазину, делая вид, что выбираю что бы купить. Тут всего несколько покупателей. Почти все из них стоят в середине зала. Подхожу к ним. Новая приправа для салатов.       — Это шафран с послевкусием маракуйи и макадамии, — объясняет консультант мужчине в деловом пальто. — Просто незаменим для приготовления ризотто.       Он вертит маленькую коробочку в руке. А потом просит девушку-консультанта отнести на кассу.       К нам подходит женщина с двумя детьми. Мальчик и девочка удивительно похожи друг на друга.       — А сколько стоит? — спрашивает невысокая женщина, указывая на шафран, который только что расхвалили.       Мужчина пожимает плечами. На том месте нет ценника. Наверное, только доставили, заключаю я. Да и не выглядит он как человек, который будет смотреть на цену. Наверняка он знает всё о шафране. И сколько он стоит — тысячей больше или меньше — ему сейчас не так важно. Мужчина берёт ещё несколько специй с верхних полок, вино с другого прилавка и уходит на кассу.       Женщина негромко хмыкает, когда смотрит на напечатанные цены, и поворачивается к холодильнику. Скорее всего, не местная. Просто пришла поглазеть, как и я. А может, жена какого-нибудь секретаря при чиновнике, которая, как это принято, живёт в центре, но ничего дороже десяти тысяч за раз не покупает. Она надевает очки и, хорошо рассмотрев, кладёт две бутылки лимонада в корзину.       Я иду в отдел с хлебом. Сотрудники не спеша выкладывают новые товары на полки. Запах свежей выпечки заполняет ноздри. Я вспоминаю как в первый день учёбы заскочила сюда. Тогда мне всё здесь нравилось. Товары казались настолько волшебными, покупатели — изящными, а сотрудники — услужливыми, что иногда я намеренно приходила сюда вместо пар, часто даже ничего не покупая. Делала всё, чтобы хоть на миг снова оказаться в этом зале и почувствовать себя значимой.       В тот день я купила набор свежих пончиков с разноцветной глазурью (они до сих пор стоят на том же месте) и бутылочку швейцарских сливок. А после зашла в Старбакс на соседней улице и сидела там до самого вечера, совсем позабыв про учёбу.       Здесь ничего не меняется. Всё на своём месте. Тарталетки находятся справа, багет — слева, а посередине виден стеллаж с тортами. Сотрудники тоже не меняются. Даже уборщица-мигрантка, которая глазеет на меня сейчас, до сих пор работает здесь. Она не сводит с меня глаз. Тоже боится, что я украду что-то? Или что я вгрызусь в хлеб зубами, словно голодное животное?       Рот заполняется слюной. Хлеб выглядит так аппетитно, а я так голодна. Эта хрустящая корочка, эта мягкая, словно облако, масса внутри… Я уже жалею, что купила сигареты.       Уборщицу громко зовут. Краем уха слышу как администратор кричит на неё, а потом говорит, что левый угол зала недостаточно чист.       Здесь ничего не меняется.       Хлеб так и смотрит на меня, прося купить. Я не могу отвести взгляд. Не могу просто пойти дальше бродить по улицам.       — Тётя, — неожиданно слышу я снизу.       Маленькая рыжая девочка с веснушками на всё лицо. Точно, она ещё была с мамой и братиком, вспоминаю я.  Девочка серьёзно смотрит на меня, долго изучает, а потом спрашивает:       — Что с вами?       Я теряю почву под ногами. Что со мной?.. Я и сама не знаю, что со мной. Быстро разглядываю одежду. Вроде, всё в порядке.       — Взгляд у вас грустный, — добавляет она, заметив мои попытки найти внешние дефекты.       Скорее, потерянный, дорогая. Грусть — не моя стихия уже давно. Но ты проницательна, отдам должное.       К ней подходит мать и резко хватает за руку.       — Марин, ну где ты ходишь?! Мы с Колей на кассе уже были, а ты всё здесь…       Заметив меня рядом, она осекается. Тоже боится?       Женщина меряет меня взглядом, будто спрашивая, что я здесь забыла. Отмечаю про себя, что её лицо медленно становится более доброжелательным.       — Вы в порядке? — бросает она через плечо, уводя дочь к кассе.       На этот раз не смотрит. Ей всё равно в порядке ли я. Похоже, мои глаза выдают меня полностью. Молчу. Не хочу сказать лишнего.       — Но мама, — протестует девочка, стараясь остановить женщину. — В школе говорили, нужно помогать…       Последние слова срываются с её губ практически беззвучно.       В школе говорили? Хочу улыбнуться. Ох, знала бы ты как тебе там врут. Как врали мне…       Лет через десять она растеряет всю свою доброту. В глазах пропадут искры, а на душе будет лишь серость города и сплошные проблемы. Так было со мной. Так, возможно, будет и с ней.       Как и со всеми.       Однажды, проснувшись среди ночи в холодном поту, ты понимаешь, что твоё время — время счастья и беззаботности — ускользает сквозь пальцы. А ты ничего не можешь поделать. Только и стараешься не плакать, чтобы не испортить всё раньше времени.       Почему времени всегда мало, когда оно так нужно? Когда хочешь быть рядом с родителями, которых никогда не знала, когда хочешь влюбиться по-настоящему, без лжи и преднамеренности, когда…       Никогда.       Этого не случится никогда. Всё давно прошло. А я, скорее всего, этого и не заметила.       Сейчас у меня много времени. Однако это ничего не меняет. Я не могу заплатить им за еду, не могу купить себе новую жизнь. Ах, если бы могла. Я бы потратила все дни, недели, месяцы. Да чёрт с ним, годы… Только бы снова побыть счастливой. Почувствовать себя живой. Хоть на миг.       — Я не в порядке, — произношу я, хоть и знаю, что меня никто не услышит.       Женщина с детьми уже давно ушла из магазина. И мне тоже пора.       Снова курю. Иду к проспекту. Его давно не ремонтировали. Плитка под ногами расходится и слегка крошится, оставляя едва заметный след на подошве обуви.       Впереди вижу храм. Он тоже знаком мне, как и всё здесь. Эти белые стены снаружи, лепнины внутри… Переливы звуков: от колоколов до шума прихожан.       Была там на экскурсии лет пять назад. А может, и больше. Каждый раз проходя мимо хотела зайти.       Не в этот раз.       Хотя, кому я вру? Не будет никаких других разов.       Я подхожу в воротам. Вдыхаю запах масел и свечей. Слышу перезвон колоколов.       Интересно, что будет там? Устремляю взгляд куда-то вверх. Разглядываю дождевые облака.       Ничего?       А что если я уже в аду? Просто ничего не помню о прошлой жизни.       Или мне дали шанс на новую, а я и её умудрилась уничтожить. Как и всегда…       На меня бросают непонятливые взгляды. Кто-то предлагает пройти, но я возвращаюсь к проспекту.       Людей в центре всё больше и больше. Я, следуя за одинаковыми кусочками плитки, иду по диагонали, и поэтому почти каждый задевает меня плечом или сумкой, кричит что-то. Я не слышу что. Могу лишь догадываться. Это совсем не сложно, если ты хоть немного знаешь людей.       Дохожу до остановки. Впервые за день нет дежавю. Тут я ещё не стояла.       Синий автобус, подъезжает как раз в тот момент, когда я избавляюсь от ещё одной сигареты. Внезапно я оборачиваюсь, взглядом начинаю искать чемоданчик. Как давно он пропал? Когда в последний раз держала его в руках? В переходе, в магазине, у церкви… Да где угодно. Может оставила в камере хранения? Или утащили, пока я сидела на лавочке рядом со старой квартирой?       Ничего не помню.       Захожу в автобус. Я не знаю маршрута, по которому он едет. Не знаю, спросят ли у меня за проезд. Не знаю, почему не бегу искать последние вещи.       Всё равно.       Сажусь в самый конец на свободное место у окна. Чувствую, как глаза слипаются.       Я снова уснула или на этот раз умерла?..