Перед глазами всё будто плывёт. Я не сразу прихожу в сознание. Сначала слышу как кто-то ходит рядом, шурша пакетами. Или это только галлюцинации?
Запах уже не такой ужасный. Но я чувствую: стоит только открыть дверь хоть на миг и всё здесь заполнится вонью.
Спустя несколько минут открываю глаза. Тусклый свет ослепляет меня, и я обвожу комнату глазами. Это оказывается не так сложно. Она до невозможности мала. Я чувствую себя как в гробу. Серые стены с обрывками жёлтых обоев холодят душу.
Сбоку от меня обеденный стол, который больше напоминает детский. Рядом холодильник, сломанная раковина, книги и много разной рухляди. Впереди я вижу синюю шторку, из-за которой видно лейку душа. Весь пол покрыт мелкой коричневой плиткой.
Только сейчас ощущаю как что-то касается моей ноги. Рефлекторно приподнимаю себя со стула.
— Эй, осторожно, — произносит молодой человек, который сидит на корточках передо мной. Как я могла его не заметить?
Парень обрабатывает рану на ноге йодом, а мне даже не больно. Может, я просто забыла это чувство.
Он приклеивает пластырь и встаёт. Разглядываю его поближе. У него очень глубокий взгляд, а цвет глаз трудно определить. То ли серый, то ли зелёный. Когда парень убирает спутавшиеся каштановые кудри назад, я невольно склоняю голову набок.
— Пить будешь?
Я киваю. Мне наливают целый стакан холодной воды из графина. Быстро выпиваю и прошу ещё. Снова всё проглатываю. Дышать становится легче.
Рядом с его плечом замечаю ещё одну комнату. Там нет двери, только простая арка. Неужели здесь всего две комнаты? Вновь смотрю на него, мысленно задавая вопрос.
— Как тебя зовут? — спокойно спрашивает он.
Этот вопрос оставлю без ответа. Не скажу я ему своё имя, пусть даже не надеется.
— Как ты оказалась здесь?
Я продолжаю молчать. Он, кажется, готовится к новому вопросу, но вдруг дверь, громко скрипя, открывается.
Я пугливо жмурюсь, а потом всё-таки смотрю, кто пришёл. На пороге стоит совсем молодой парень с ярко-белыми волосами. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга. Он не двигается с места и спрашивает с явным недоумением:
— Никит, это что?
Это?! Меня уже даже девушкой не называют… У него явно отсутствуют манеры.
— Я сейчас выясняю тоже самое, — отвечает Никита, поворачиваясь к незнакомцу.
Под тяжёлым взглядом блондина я всё-таки делаю какую-то попытку заговорить. Неудачную, но попытку.
— Я… ка…
Его это, похоже, не впечатлило. Он уходит во вторую комнату и теперь говорит оттуда:
— Вечно тебе больше всех надо.
Никита остаётся рядом, а потом приносит влажные салфетки. Я протираю лицо и руки. После меня они становятся тёмными. Хорошо, что здесь нет зеркала. Мне бы не хватило ни сил, ни смелости посмотреть на себя.
Никита садится на соседний со мной стул. Он кладёт руки под голову и едва тихо вздыхает.
— Не обращай внимания. Он редко бывает вежливым…
Мне не верится. Неужели он так легко обиделся на какой-то упрёк в свою сторону? На него не похоже. Хотя, откуда мне знать.
— Я уже… заметила, — слабо произношу я. И пока Никита в шоке смотрит на меня, видимо, удивляясь моему дару речи, я добавляю. — Как вы с ним уживаетесь?
Я сама не верю, что хриплый голос снова вернулся ко мне. А, может, он и не уходил. Просто я впервые ощутила себя в относительной безопасности.
— Тебя забыли спросить, — едко бросают мне через тонкую стенку.
Я недовольно фыркаю и возвращаю внимание на собеседника. Ненавижу сарказм.
— Мы встречаемся, — говорит Никита совершенно серьёзно, а после иронизирует. — Но он реально выбешивает…
Ответ не заставляет себя долго ждать.
— Заткнись!
Будто игнорируя короткую перепалку, я решаю ответить хоть на один из вопросов. Начну со второго.
— Я не помню, как здесь оказалась, — говорю я чистую правду. — Ничего не помню…
Стул подо мной начинает скрипеть, после того как сильнее прислоняю спину. Приходится выпрямиться. Вдруг ещё сломается.
— Мы рядом с центром, так ведь? — поспешно спрашиваю я.
Дешёвый бар, который я посетила, был вблизи центра. О борделе я ничего не знаю, а названия улиц за всё время стёрлись из головы.
Никита мотает головой.
— Мы, скорее, в пригороде, — объясняет он.
За стенкой для меня уже готов комментарий:
— В пригороде пригорода Москвы, бейби.
Снова решаю промолчать. Может, стоит им рассказать, что я сбежала? Что будет, когда они узнают? Задерживаю дыхание, всё ещё решаясь. Была не была.
— Я проститутка, — говорю, глядя в пол. Я давно перестала считать, что это неправда и что обстоятельства во всём виноваты.
Через секунду наигранно посмеиваюсь, переводя в шутку. Я такая глупая. Не должны они ничего про меня знать. Всё равно помочь не смогут.
Никита, ничего не понимая, чешет затылок. Своим видом он буквально произносит: «что ты сказала?». К холодильнику подходит блондин, достаёт сок с наклеенным скидочным талоном, и начинает трясти в руках. Взгляд как обычно от меня не отводит.
— А я художник, — бросает он мне, немного отпивая с горла.
Я дарю ему свой самый тяжёлый взгляд. Даже не моргаю. Он поспешно отводит глаза.
— Раз так, нарисуй меня, — без эмоций произношу я и верчу крашеными локонами.
Какой бред. А если я проститутка, то мне, стало быть, тоже нужно это доказывать. Мне стыдно, но отступать я не буду.
— У меня закончились краски, — разводит он руками.
Я уныло разглядываю квартиру, точнее комнату, дальше. Художник без красок. Какая ирония.
В моей жизни тоже закончились краски. Их изначально было чертовски мало, вернее всего лишь две: чёрная и серая. Но сейчас не осталось даже них, а я всё больше убеждаюсь, что темнота не выкрашена чёрным. Темнота представляет пустоту. А в ней даже мне нет места.
Дверь громко скрипит, а затем открывается под напором кого-то снаружи. Громкий треск. Я быстро прячусь за холодильник. Точно, это пришли за мной. Вычислили меня по следам или, того хуже, по наводке. Закрываю лицо руками и мысленно прощаюсь с жизнью.
В комнату входит очень тучная женщина в болотном халате. Рукой она придерживает шпингалет от двери, который практически отлетел после её резких попыток ворваться.
— Ещё и запираются, — громко вздыхает она и подходит ближе.
Ребята меняются в лице. Прежняя обеспокоенность больше не кажется такой значимой.
Она напоминает ведьму из сказки. Врывается неожиданно и нарушает спокойствие. Но если она ведьма, то где же её метла?
— Сегодня день квартплаты, — топает она ногой.
Я чувствую дрожь. Она ужасает и без всякой метлы.
Никита встаёт из-за стола, пытаясь что-либо ответить. Женщина усаживает его жестом.
— Довольно!
— Тамар… — пытается произнести имя хозяин квартиры.
Она не унимается, с каждой секундой повышая тон:
— Если через два дня денег не будет, — грозит женщина кулаком. — Выселю и тебя, и дружка твоего, прости господи, — она смотрит на блондина и демонстративно сплёвывает на пол.
Никита напрягается, но виду не подаёт. Я и сама боюсь эту тётку и восхищаюсь, как он так спокойно с ней разговаривает. «Дружок», оскорбившись невежеством, плетётся в другую комнату.
— Тамара Васильевна, деньги будут, — обещает Никита и пытается фальшиво улыбнуться.
Мы с ней пересекаемся взглядами. Меня тошнит от её дешевого макияжа и запаха. Очень сильно пахнет перегаром. Или это мой запах?
— Это ещё кто? — она вновь обращается к Никите, будто меня в этой комнатке не существует.
— Это… — он не знает как меня представить, ведь знакомы мы от силы пару минут.
— В институте рядом учусь, — тихо говорю я, мысленно заменяя «учусь» на «училась».
Женщина посмеивается, поправляет очки и бросает напоследок:
— Знаю я таких институток.
Она выходит, и через пять минут из второй комнаты громко выкрикивают:
— Сука тупая!
Никита переворачивает свой рюкзак и с дрожью считает деньги в руках. Ему не хватает несколько купюр. Это я понимаю, когда он едва вслух начинает округлять числа.
— Много ещё нужно? — интересуется блондин, заглядывая на кухню.
Никита смотрит на меня с надеждой, но сразу всё понимает. Денег у меня нет. Во всяком случае, мои семьдесят рублей точно не спасут их.
***
— Ты здесь живёшь? — спрашиваю я, а в глазах впервые за вечность застывают слёзы.
Я хотела добавить «почему», но сдержалась, заметив как на маленьком столике рядом второй парень заваривает дешёвую лапшу. Не знаю, сколько стоит такая, но она вряд ли оценивается больше, чем в десять рублей.
Парень добавляет специи и перемешивает. Запах становится приятнее, а сама еда теперь выглядит не так отталкивающе. Во рту медленно набирается слюна. Я вспоминаю, что сегодня ничего не ела.
Я знаю их совсем немного, вернее, не знаю совсем, но сожаление застревает в моём горле, мешая дышать.
Никита не отвечает, громко вздыхает, а блондин снова уходит. Как я поняла, это для меня он оставил ужин. Или же я выглядела настолько голодной и никчёмной, что у него пропал аппетит?
Быстро съедаю ужин, не помня себя. Никита улыбается, в этот раз по-настоящему. Хочу ответить тем же, но не могу.
Дотрагиваясь до ушей, понимаю, что серьги у меня украли. Видимо, пока я валялась под подъездом, какая-то тварь решила этим воспользоваться.
Я расстраиваюсь. Но не потому, что серьги мне дороги. Завтра я хотела заложить их и купить билет на первый же поезд. Не знаю куда, правда, но хотела.
Заглядываю во вторую комнату. Здесь только одна двухспальная кровать, старый обшарпанный комод и блеклый стул с мольбертом. Свет, как и на кухне, исходит от маленькой лампы накаливания. Парень со светлыми волосами читает на кровати и, завидев меня, прерывается.
— Чего тебе? — поднимает глаза на меня.
Через пару минут мне стелят пыльный матрас прямо рядом с раковиной. Когда я ложусь, то ногами упираюсь в советский холодильник, который потом всю ночь будет адски громко жужжать. Прямо перед лицом пробегает крупный таракан. Убив его уголком матраса, я пытаюсь уснуть, слушая как незнакомцы то и дело спорят в соседней комнате. То ли обо мне, то ли о счетах. Я склоняюсь ко второму. Моё появление здесь — хоть какое-то разнообразие в их жизни, проходящей в нескольких квадратах.
Я прислушиваюсь. Подслушивать — плохо. Но не в моём случае.
— Денег совсем нет, — произносит Никита в отчаянии.
— Завтра я попробую продать пару старых картин, — успокаивает его парень. В этом голосе не чувствуется прежней напыщенности. — Может, заработаю хоть немного.
— После сессии придётся искать новые проекты, — жалуется Никита.
— Она спит? — спрашивает блондин спустя время.
— Кто? — не понимает Никита, но потом быстро соображает. — Думаю, да. Она, похоже, сильно устала за день.
Больше они не говорят, а через полчаса ложатся спать. А мне так и не удаётся уснуть. Я долго размышляю о жизни и смерти. Интересно, что лучше: жить в таких ужасных условиях без шанса на спасение или всё же быстрая смерть? Вопрос так и остаётся без ответа, а после я проваливаюсь в сон от изнеможения.
***
Наступает очередное бессмысленное для меня утро. На электронных часах микроволновки над моей головой шесть часов.
Я быстро встаю и оглядываюсь. Это привычка, оставшаяся после долгого заточения. За ночь меня могли раздеть, украсть вещи или того хуже… Но после я вспоминаю, что никаких вещей у меня нет.
На столике лежит серая футболка с большим красным логотипом. Когда засыпала, её здесь не было. Наверное, это футболка парня Никиты, потому что плечи Никиты шире. Хоть цвет и не очень удачный, учитывая воспоминания с багряными стенами борделя, но лучше уж такой, чем отсутствие одежды вообще.
Снимаю грязную рваную блузку и заменяю её найденным. В ней я утопаю, вещь даже закрывает короткие шорты. Я словно в платье…
Нет времени. Скоро они могут проснуться. На цыпочках пытаюсь открыть дверь. Не заперто. Выдыхаю и сбегаю по лестнице прямиком на улицу.
На улице уже светлеет. Несколько старушек громко ворчат на лавочке рядом с подъездом.
— А Наташка из первой квартиры, говорят, пятого родила, — слышится издалека.
— Да ты что! — восклицают все.
— А с другой стороны, — размышляет вдруг кто-то. — С её-то заплатой без материнского капитала никак. А вот Алёнка, наоборот, всё в девках! Тридцать лет, а всё ещё…
Ком застревает в горле, когда я прохожу мимо них. На меня бросают осуждающий взгляд и награждают негромким «проститутка» напоследок.
Да, я проститутка! Хотелось выкрикнуть прямо им в лицо, но я решаю промолчать.
Сейчас идея уйти из квартиры, в которой меня приняли, даже не поблагодарив, кажется мне дикой. Они ведь вряд ли хотели мне зла.
А вдруг меня бы попросили заплатить за еду и ночлег? Мол, плати девонька за пребывание. Опыт у меня был, спасибо.
Мне становится стыдно. Нет, они точно бы так не поступили. Во всяком случае, Никита. Нужно вернуться. Но я не могу. Про меня уже забыли и наверняка обрадовались тому, что я свалила.
По пути к остановке я замечаю, что забыла в квартире свою ветровку. Но даже этот факт не поменяет моего решения.
Пути назад уже нет...
