Schoolhill

На просторной кухне кипит активная деятельность. Шипит холодная вода, заливая кастрюлю с картошкой, раздаётся стук ножа по деревянной доске и звуки тёрки. Гриша стоит у стола, суетливо натирая морковь, которая разлетается во все стороны. Его это слегка раздражает, но ничего сделать не получается — маленькие оранжевые ошмётки уже везде, начиная от поверхности стола с сиреневой скатертью и заканчивая кухонным линолеумом.  — блять, Гриша, ты морковь держишь как хуй дрочишь, — обрушивается на него Уланс и собственными руками поправляет Гришины, показывая, как нужно правильно. — потом сам будешь подметать.  — так отчитываешь меня, будто я сам тебе помогать и пришёл, — бурчит он и тыльной стороной ладони утирает лоб, на который спадают пушистые неуложенные волосы. — как умею, так и держу; дрочу я чаще, чем готовлю, да и знаешь что? Лучше бы я сейчас дрочил! В третий раз за день не вредно.  — хули ты разнылся? — прилетает в него полотенцем. — бедный-несчастный, попросили морковку потереть, ты там не развалился случайно? Скажи спасибо, что не лук! Гриша, затаив обиду, умолкает. Он спокойно себе курил, играл в приставку и в целом на жизнь не жаловался, но тут Уланс почему-то решил, что крепостное право ещё не отменили. Однако в этой ситуации Ляхова раздражает не столько то, что его зарезервировали в помощники, сколько то, что Роберт в соседней комнате беззаботно посматривает дорамы, потому что Познакс не хочет видеть его на кухне. Обычно они оба попадают под раздачу и помогают Улансу кашеварить, в этот же раз Гриша вынужден страдать в одиночестве, что кажется ему как минимум несправедливым. Готовить нужно много, потому что сегодня к ним в гости придут Никита с Назаром, которые нет-нет, да и проглотят полхолодильника, а Познаксу ещё дохрена хочется похвастаться своими кулинарными навыками перед молодым человеком. Гриша предложил всем скинуться и заказать пиццу, чтобы не париться, на что Уланс предложил ему подавиться.  — пиздец блять, дожили! — спрятав нос в холодильнике, жалуется он, и тут же раздаётся резкий хлопок дверцы. Гриша испуганно дёргается, случайно порезав палец о тёрку. Пихнув окровавленный палец в рот, парень с недовольством оборачивается на Познакса, чтобы понять, что его не устроило в холодильнике. Перед зелёными глазами рисуется разозлённый парень с почти пустой банкой свекольного салата, который, видимо, ему сейчас был нужен.  — Гриша, какого хуя ты сожрал весь салат?! Я же сказал никому не трогать! — вопит он злобно. Парень, ещё ночью с удовольствием по накурке сожравший салат, ретируется к раковине, подставляя палец под холодную воду, что, слегка окрасившись в розовый, потекла в кастрюлю с варёным картофелем.  — да чё я? Это Роберт! — бессовестно сваливает свою вину старшекурсник.  — попизди мне, Роберт всю жизнь ненавидел свёклу!  — ну вот видишь, как он на тебя обиделся, аж сожрал целую банку её…  — ты издеваешься?  — да господи, сейчас я на картошку кровью накапаю и будет тебе свёкла, успокойся…нашёл тоже повод для истерики.  — Гриша, блять, живо в магазин за свёклой!  — не, я схожу, но ты мне карту-то дай свою тогда…а то у меня минус на счету.  — оборзел совсем? Пятьдесят рублей у меня в оранжевой куртке возьми и побежал, быстро!  — я там это…с морковкой не закончил.  — да иди отсюда, долбоёбина, от тебя вреда больше, чем помощи. Гриша отягощённо вздыхает и покидает кухню, чувствуя себя футболистом, которого удалили с игры по какой-нибудь идиотской причине. Впрочем, о содеянном он не жалеет — салат был отменный, остренький такой, особенно хорошо было, когда Ляхов туда полпачки майонеза выдавил, а то Кристи вечно со своей сметаной всё портит. Отыскав на вешалке в коридоре излюбленную Познаксом куртку и почувствовав себя вором-карманником, Гриша обшаривает каждый кармашек. Находит там начатую пачку сигарет с зажигалкой, пару презервативов, какую-то мелочь и завещанные пятьдесят рублей. Всё это парень, конечно, без зазрения совести присваивает себе, насчитав здесь сокровищ рублей на пятьсот, о которых ему сейчас и мечтать не приходится.  — что, выселяешься? — раскрывается дверь комнаты, откуда высовывается платиновая макушка, наблюдающая за тем, как Ляхов ныряет в кроссовки.  — не дождёшься, — ухмыляется Гриша и застёгивает розовую толстовку. — я в магазин, минут через десять вернусь.  — а можешь не возвращаться? — тихо просит Роберт, подойдя поближе к парню, которого такая просьба очень сильно сбивает с толку. — ну в смысле, не через десять минут…я хотел бы перед Улансом извиниться, я уже не могу больше.  — боюсь спросить, как ты будешь извиняться, если меня при этом обязательно не должно быть дома… — выгибает брови старший, поймав тихий тон голоса.  — да не, необязательно, просто…нам есть что обсудить, не то что бы я от тебя что-то скрываю, но…  — расслабь очко, понял я, буду сидеть мёрзнуть на улице под подъездом, пока вы не натрахаетесь. — хлопнув младшего по плечу, шутит Гриша и сразу выходит за дверь, чтобы не услышать каких-нибудь гадостей в свой адрес. Он надевает на плечо вторую лямку рюкзака, который захватил с собой, рассчитывая что-нибудь вынести из магазина, и спускается вниз по лестнице. Погода на улице хорошая, хотя и холодно, октябрь месяц всё-таки. Роберт же ещё минуты три точно мнётся у входной двери. Он уже тысячу раз в голове проиграл разговор с Улансом, но всё равно страшно подходить к нему. Они давно так не ссорились, чтобы не общаться потом почти неделю, и сейчас парень чувствует какую-то пропасть, через которую, кажется, невозможно пройти. Наконец он сам себя мысленно толкает в спину с лозунгом плана «соберись, тряпка» и резким шагом появляется в кухне. Уланс хлопочет над каким-то очередным рецептом из инстаграма и даже не сразу замечает чужое появление. Или делает вид, что не замечает. В любом случае, Платина сам обращает на себя внимание.  — помочь с чем-то? — спрашивает он участливо и невесомо проходится ладонью по столу, стараясь выглядеть непринуждённо.  — не нужно, Берт, иди в комнату. — пустым тоном, не выражающим ровным счётом ничего, отвечает Познакс. Блондин мнётся, думает: сказано без раздражения, уже хорошо. Наверное, теперь нужно сделать решающий шаг, ну не пошлёт же его друг детства из-за такой мелочи, в самом деле? Хотя так и не скажешь, что поссорились они по мелочи.  — слушай…извини за эту хуйню, не знаю, что на меня нашло, — он плавно приближается, пока Уланс невзначай утекает от него по всей кухне — от стола к раковине, намывает тарелку, а сам нервничает, что сразу видно. — точнее знаю…прости, правда, мне было тяжело признать, что теперь ты будешь уделять время не только мне. Кристи молчит, стеснительно потупив голову и упав взглядом в раковину. Руки всё также намывают эту чёртову тарелку, которая уже скрипит от чистоты. Уланс почему-то не думал, что Роберт будет извиняться. Вынуждал его всё это время, причём нарочно, но в самом деле не верил в то, что он это сделает. Познаксу даже становится немного стыдно, он ведь понимает, что буквально заставил Роберта почувствовать себя виноватым, хотя мог бы понять и закрыть на это глаза, вместо того, чтобы вести себя как обиженная девочка.  — забей…я уже давно не злюсь, — вздыхает он, внезапно выронив тарелку. — блять…  — иди сюда, — игнорируя эту небольшую оплошность, Роберт тянет его к себе за плечи и крепко обнимает. — я скучал по тебе, котёнок.  — и я по тебе скучал, снежок. — улыбается Познакс и с очаровательной улыбкой прилепляется к другу.  — так странно скучать по человеку, с которым живёшь в одной комнате… — усмехается он и острым носом ведёт по чужому плечу, наконец-то с удовольствием вдыхая этот родной запах.  — прости пожалуйста, ты знаешь, что у меня нет никого ближе тебя. Следующие минуты три они так и обнимались, перекидываясь всякими нежностями, пока не начал подгорать соус для пасты, заставивший Уланса вспомнить о том, что он, вообще-то, готовил.

***

Гриша методично обходит магазин несколько раз, постепенно наполняя рюкзак и карманы всякой всячиной — смысла торопиться ему нет, дома его всё равно никто не ждёт. Он уже прекрасно выучил расположения камер и уровень внимательности охранника в зависимости от разных обстоятельств, поэтому даже не беспокоился о том, что его могут поймать. Пихает к себе он абсолютно всё от мяса, круп и овощей до сладостей и снеков. Выходя с магазина, Гриша кое-как складывает всё это у себя в голове и гордо делает вывод, что обчистил магазин не меньше, чем на несколько тысяч рублей. Всё это, конечно, пригодится. Хорошо жить всем хочется, но после того, как Ляхов уволился с работы и потратил все заработанные честным путём деньги, хорошо жить можно только так. Даже свои девять тысяч в аренду квартиры он заработал способом, который вслух не произносят. Роберт работает доставщиком еды, Улансу мама присылает неплохие такие суммы, а Грише и присылать некому, и трудиться особенно не хочется. Он всё-таки попал в тот поток людей, которые, уволившись с работы, приноравливаются к беспечному образу жизни и уже не хотят снова куда-то устраиваться. Парень курит неподалёку от магазина, присев на заборчик и уложив рядом честно купленную свёклу в целлофановом пакетике. Её он как-то не нашёл времени сложить в уже забитый всякими продуктами рюкзак. Привлекает Гришу два приближающихся знакомых силуэта метрах в двадцати от него. Со своим «прекрасным» зрением темноволосый ещё примерно секунд тридцать пытается понять не обманывают ли его глаза, но выходит, что не обманывают. Мимо него проходят Глеб со Славой, и второй демонстративно его не замечает. Гриша решает окликнуть их обоих, на что Голубин с радостью отзывается и за руку тащит своего маленького друга здороваться со старшекурсником. Совсем не подозревая о том, что уже успело между ними случиться.  — давно не виделись, — приветливо улыбается Гриша, пожимая ладонь одиннадцатикласснику. — чё вы, в магаз идёте?  — ну да, хотели вот сухариков купить на мою первую зарплату, — хвастается Глеб, мельком успевая сообщить, что он устроился на работу. — точнее я хотел, Славка против того, чтобы я на него тратил свои первые деньги.  — видать солидная у тебя зарплата, что ты теперь аж сухарики можешь себе позволить, небось возьмёшь «BEERку» с соусом, чтоб по богатому. — подкалывает его Ляхов и бросает неоднозначный взгляд на малого, которого Глеб упоминает в своей реплике. Всё это время Слава просто молчал, стараясь на старшего не смотреть. Он всем своим видом показывает, что не рад этой встрече и ещё столько же времени бы с удовольствием его не видел.  — ладно, я сейчас тогда быстро сбегаю, а вы меня тут подождите, потом вместе гулять пойдём, — предлагает Глеб любезно, обращаясь затем к старшему. — ты же никуда не торопишься?  — нет, не тороплюсь. — улыбается Гриша, мысленно похвалив Голубина за то, что он так кстати оставляет их со Славой наедине.  — Глеб, я с тобой хочу. — делится своим мнением Михайлов и в довесок своим словам делает шаг к нему.  — да зачем? — не понимает он. — посидите тут, чё всем вместе по магазину мотаться? Да и плюс…мне тут сигареты пробивают втихую, если ты рядом будешь, она скорее всего паспорт попросит, а мне всё ещё семнадцать, Слав. Больше аргументов у Михайлова нет, поэтому его спасательный круг в лице лучшего друга растворяется за дверями магазина. А он остаётся наедине с Гришей, чувствуя, как внутреннее беспокойство нарастает, а сердце начинает стучать в ушах.  — я тебе писал. — с пониманием того, что времени у них не так много, начинает Ляхов и тушит сигарету о железное ограждение.  — я не видел. — врёт Слава и чуть прикусывает губу, глаза в сторону отводит, заметив, что Гриша смотрит и пытается добиться от него ответного взгляда.  — не видел, значит, — несколько обидевшись, повторяет старший. — пиздабол ты, Слава. Я готов поспорить, что ты не просто видел, ещё и перечитывал раз десять.  — ничего я не перечитывал! — снова лжёт он, и голос дрожит от провалившейся попытки изобразить уверенность. — мне что, заняться больше нечем? У меня, в отличие от тебя, есть дела.  — я знаю, что обидел тебя, да прости ты меня в конце концов, — шумно извиняется Гриша, и не обращая внимания на оборачивающихся прохожих, за подбородок разворачивает младшего к себе. — я спать нормально не могу, постоянно думаю о том, как ты там, думаешь ли обо мне и…я хочу добиться твоего прощения, Слав, мне это важно. Я не оценил степень твоего доверия в мою сторону, и я очень жалею об этом. Если бы у меня был шанс вернуться и подумать головой, я бы ни за что не сделал ничего против твоей воли. Михайлов дрожащей рукой убирает со своего лица чужую ладонь, бурчит в оправдание что-то вроде «люди же смотрят», но на деле смущает парня только то, что он вот-вот и разорвётся на куски. Слова Гриши слишком красивые, но очень сильно бьют прямо в сердце, по всем его нежным чувствам, заставляя испытать какие-то смешанные ощущения отступления обиды и тоски. Слава вдруг понимает, что резко растерял весь свой агрессивный настрой и уже совершенно не злится. Даже горит желанием прижаться к нему поближе, поверить всем этим словам. Наверное, да, Гриша слишком громко изрекается, но ему действительно стыдно и плохо, отрицать этого никак нельзя.  — я…подумаю над твоими словами. — изображая неписаную гордость, заявляет кареглазый. Но они оба понимают, что Гриша уже прощён.