Schoolhill

Облака рваным строем плетутся за ветром, среди них мечется назойливое солнышко, которое слепит глаза, резко вылезая и прячась вновь. Свежесть и сырость держатся в плотном прохладном воздухе, земля сплошь засыпана большими лужами. Двор школы наполнен шелестом декоративных деревец и кустарников, которые когда-то на субботниках посадили теперь уже давние выпускники. Со стадиона доносятся задорные, шумные голоса детей, но само здание школы притаилось. Раздаётся звонок, и уже буквально через пару минут из скрипучих деревянных дверей начинают потихоньку вываливаться старшеклассники, которые вынуждены учиться в субботние деньки из-за перегруженного расписания.  — да не хочу я больше! — балаганным тоном выступает Слава, вылетая из двери первым. За ним выходит блондинистый хвостик в безоговорочно чёрном худи, ветром сразу же сдувает из его причёски несколько непослушных прядей. Вдогонку ученикам вылетает обладатель курьёзных усиков, и напротив, богатой чёрной шевелюры.  — бля, Славик, ну придётся. — исчерпывающе закрывает спор Глеб.  — уже поздно, остался до десятого — страдай! — красочно добавляет Бумагин и сразу же закуривает прямо на крыльце, на что их учительница математики недовольно всплёскивает руками.  — стрельни сижку, а, умник… — отрицает его правду Славка, спускаясь по лестнице, и с видом настоящего нахлебника перекрывает одиннадцатикласснику дорогу, требует выполнения своей просьбы.  — давай я стрельну. — появляется Гриша быстрее, чем Панк, — так его в школе зовут, — успевает с одолжением вытянуть на расстрел пачку дешёвых сигарет с двумя кнопками.  — какими судьбами? — скрепляя встречу веским рукопожатием, интересуется Глеб.  — да у нас со Славиком дела, — бессовестно сочиняет Ляхов и треплет вышеупомянутого по светлым вихрам на макушке. — вот зашёл за ним, а то мы уже опаздываем из-за этих ваших уроков по выходным.  — а…ну тогда, Слав, до встречи, — сразу же прощается Голубин тёплыми объятиями, чтобы не задерживать друзей попусту, да и Даня уже тянет его в другую сторону, потому что им ещё с первого класса по пути практически до самого дома. — я вечером поищу свои конспекты по алгебре за десятый класс, завтра напиши мне по поводу них. Михайлов прощается со старшим и неохотно откликается на слова о конспектах — ну нахер они ему не нужны, зачем? Разве что хвастаться всем, что у него тетрадка Голубина. Тот не то что бы отличник, из-за спорта вечно пропускает уроки, но уверяет, что записи материалов у него аккуратные и Славе в подготовке к контрольным обязательно помогут. Вот только Слава за первую неделю учёбы понял, что было огромной ошибкой слушаться маму и оставаться до одиннадцатого, он уже просто ни о каких уроках думать не может. Чтобы поскорее отделаться от мыслей о школе, которая не оставляет его в покое даже в субботу, когда у всех нормальных людей выходной, Слава пользуется подвернувшимся шансом и позволяет Грише себя украсть из компании школьных друзей. А вот когда проблема в лице дотошной математики уходит на второй план, по крайней мере, до понедельника, в юной голове парнишки уже начинает нарастать возмущение — это что за перформанс такой? Он раздражён, но больше удивляется ситуации, так как не думал, что Гриша будет искать встречи с ним после вчерашнего конфликта.  — и какие у нас, интересно, дела? — недовольно вскидывает голову малой и резко тормозит, как только они выходят за территорию школы. — помимо того, что ты мне сигарету пообещал. Гриша немного растерянно раскрывает перед ним пачку сигарет, бубнит что-то о том, что парень может взять даже две или три, если хочет — наверное, какое-то чувство вины плещется, а может и просто желание задобрить. Ему сразу же становится понятно, что Славу в действительности задел инцидент прошлой ночи, и видимо, разговаривать с ним надо аккуратно. Вот только аккуратно — не по части Гриши, у него в голове таких формулировок никак не рождается, а младший всё ждёт ответа, пристально разглядывает во все свои карие глаза, обманчиво отливающие зелёным под блеском солнца.  — почему ты не ответил на сообщение? — с весьма сомнительной осторожностью выдаёт Ляхов.  — не захотел. — своевольничает младший нахально, чиркая зажигалкой, которая выпадает из рук в тот момент, когда темноволосый размашисто хватает его за хрупкие юные плечи.  — блять, это тебе шутки? — топорно припечатывает Гриша, и взгляд его наливается зудящей дисфорией. — мне вообще не по кайфу, я тебе задал серьёзный вопрос.  — я не собирался никому ничего рассказывать, успокойся, конченый! — сердито вопит Слава, чем случайно привлекает внимание парочки прохожих. Это позволяет старшему опомниться, как и почти парализующая стыдом злость в глазах такого милого маленького мальчика. На секунду Гриша задумывается о том, что на его нежных детских руках останутся синяки от того, как застервенело Ляхов его схватил, и от этого становится только больше не по себе.  — извини, — пытается загладить вину парень и чешет затылок неловко. — прости меня, и за эту хуйню сейчас, и за то, что полез к тебе вчера, я просто хотел ну…попросить, чтобы это осталось между нами, и продолжить нормально общаться.  — ты хочешь дальше со мной общаться? — оживлённо оборачивается Слава, и два зеркальца в карей радужке начинают блестеть как-то иначе, с большой наивностью и чем-то вроде радости, вмиг сменившей прежнюю агрессию. — я думал, ты типа…хочешь слить меня после того, что было, поэтому и не стал тебе отвечать, я хотел типа, знаешь, гордым выйти из этой хуйни и всё, я не думал, что ты правда боишься там или чё-то такое… Гриша смотрит в упор на лицо, на котором, как в чистой воде камушки, проглядывается каждая эмоция, испытанная младшим. Ляхов позорно умиляется, разглядывает маленького чертёнка как глупый и улыбается. Он видит перед собой существо настолько очаровательное и беззащитное, что сам не замечает, как его затягивают эти кристальные глазки, эти тёплые глазки.  — ты очень милый, — розовые губы тянутся в такой ласковой улыбке, будто бы Гриша смотрит на котёнка. — я, конечно, хочу дальше с тобой общаться, ты забавный такой, хороший. Он себя слушает и сам не понимает, что вообще такое несёт. Парень буквально подтаивает, как фруктовое мороженое, от этого очаровательного солнышка, наивный лепет которого горячий, сравнимый с жарким летним днём. Гришу почти заводит то, насколько Слава в свои годы, в самые испорченные годы любого подростка, простой и в хорошем смысле глупый. По крайней мере, мысль о том, что Ляхов, считающий себя в этой жизни непутёвым несуразным дитём, сейчас чувствует себя взрослым мужчиной, чувствует какую-то ответственность за этого мальчика, за его улыбку, которая рисуется на лице, когда Гриша расплачивается в дикси за два мороженых. Они снова гуляют по дворам, разговаривая о каких-то пустяках. Так, словно той пьяной выходки и не было.  — так…на кого ты учишься? Слава обаятельно склоняет свою очаровательную голову, его короткие волосы летают по ветру и играют переливами на вечернем солнце. Гриша, заглядываясь, ловит себя на том, что так хочет зарыться в них носом, почувствовать его запах, запах его шампуня, коснуться губами горячего затылка и в ответ ощутить, как младший дышит ему в шею. Необычное желание выливается в неоднозначный жест; Ляхов касается подушечками пальцев мальчиковой щеки и красиво улыбается.  — «учусь»? Ну и словцо ты выбрал, малой, — усмехается он развязно, поджигая сигарету. — я не учусь, а делаю то, что лучше всего умею, и это единственная причина, по которой меня ещё не числанули.  — какая причина? — любопытствует Михайлов и падает на скамейку возле случайного подъезда, потому что они уже весь район пешком прошли, и усталость берёт своё.  — трахаюсь отменно, — хвастливо объясняет Гриша, садится рядом, скатывается по спинке, и сделав смазанную затяжку, продолжает свой рассказ. — у нас ректорша ахуенная…ей чё-то типа ближе к сорока, ну знаешь, типичная милфа такая, меня когда отчисляли, я, ну, думаю — нехуй терять, подкатил к ней красиво, она была не против, выебал её, так она лично всех преподов обошла, у меня через два дня по всем предметам автомат стоял.  — а ты прям…правда, что ли?! — изумлённо уточняет Слава, а после совсем наивно как-то добавляет: — я думал, такое только в порно бывает…  — не сомневайся, со мной происходило много всего из того, что «только в порно бывает», — провокационно заявляет старший, явно стараясь впечатлить мальчишку, и протягивает ему сигарету. — курить будешь?  — буду, — кивает Слава быстрее, чем его спрашивают, и в следующую же секунду сигарета растворяется в его губах. — а что, у тебя и сестра в стиральной машинке застревала?  — ну ты борщишь, малой, — пихает его локтём темноволосый, но с шутки смеётся. — негру письку сосал, вот такое у меня было.  — внатуре?! — распахивает глаза парнишка, видя перед собой абсолютно серьёзное выражение лица заявителя.  — прям отвечаю! — парень кладёт руку на сердце, и увидев, что Слава успел поверить, разрывается от смеха.  — ну ты дурак…а всё-таки, чё за специальность? — вспоминает он, стряхивая в сторону пепел. Успевает даже удивиться: у Гриши просто невероятный талант сводить абсолютно любую тему разговора в сторону порно. А ещё у него невероятно красивые зелёные глаза, которых Михайлов сильно старается избегать, чтобы не запасть окончательно на этого красавчика.  — да хуйня — филфак, а я всю жизнь пиздец как хотел быть пилотом. — признаётся Гриша, мечтательно возводя взгляд к небу, и глаза его начинают переливаться на солнце нескрываемым отблеском тоски.  — а почему же не пошёл? — интересуется Слава, будто бы не представляет, насколько сложно хотя бы на первый курс летчиком пробиться.  — я два года поступал, а у меня же вместо лёгких пепельницы, зрение хуёвое, да и по другим многим проверкам я проебал знатно, даже за большие деньги меня брать никто не хотел, — рассказывает старший серьёзно, но сразу отшучивается. — ну, вот и пошёл на филолога, так сказать, учиться владеть языком. Светловолосый на это ничего не отвечает. Молча докуривает, бросается окурком куда-то на неухоженный газон, потому что мусорки возле подъезда он не находит. Мальчик задумывается над услышанным, какой-то тяжёлый груз за чужую упущенную мечту ложится на его плечи.  — ну тебе же вообще не нравится это?.. — переспрашивает Слава для собственных размышлений, и старшекурсник тут же мотает головой в знак отрицания. — зачем ты тогда поступал? Разве не жалко потратить столько лет попусту?  — маму не хотел расстраивать, — ответственно признаётся парень, и укусив себя в губу, отворачивается от юного собеседника. — она так хотела, чтобы у меня хоть что-нибудь в жизни сложилось, чтобы я перестал попадать в неприятности, обкуриваться, хоть немного за башку взялся…ещё и сестра у меня прямо пример для подражания, а я что? А меня лучше бы на стенку сбрызнули? Виснет пауза, которую разрывает лишь писк домофона у одного из соседних подъездов и навязчивый ветер. Гриша упорно вглядывается в серый асфальт, в погнутое ограждение, в облезшую дверь, заклеенную тысячей сомнительных объявлений. Тема была задета тяжёлая, Слава понимает, что, похоже, Ляхов так и не стал тем, кем его хотела бы видеть мама, ещё и себя потерял. Голова юноши утешающе ложится на плечо старшего, и тот трепещет, напугано дёргается. Слава сразу же сам подрывается и бросает какие-то извинения, но зеленоглазый в попытке успокоить обнимает его плечи ладонями и просит снова сделать это, снова прижаться щекой к его плечу и умиротворённо прикрыть глаза. Они сидят так в тишине какое-то время. Тлеет ещё одна сигарета, скуренная на двоих, и что-то словно вновь дёргает Гришу.  — можно?.. — осторожничает он, уже почти упираясь в губы напротив. Михайлов успевает усомниться в правильности своих действий, но почему-то сам подаётся вперёд, позволяя Гришиным губам сомкнуться со своими. Они снова взахлёб целуются, на этот раз трезвые, и Ляхов старается лишний раз не давить на младшего, хотя второй всё же чувствует напор и что-то отличное от нежных чувств, которые сам испытывает к нему. Что-то вроде желания, но никак не может угадать, что это за чувство — откуда ему знать с его-то полным отсутствием опыта?  — не хочешь зайти ко мне? — в поцелуй предлагает студент, деликатно поглаживая пальцами костяшки чужой руки. Слава отрицательно мычит, больше; сразу же отдаляется, и взгляд его смущённо убегает куда-то в сторону. Ему до ужаса неловко от мысли о том, что он, может, неправильно как-то понял Гришу. Михайлова вообще убивает мысль о том, что он понять никак не может его намерений, его ощущений в этой ситуации. Мысль о том, что он, блять, скорее всего абсолютно каждое действие старшего расценивает как-то неправильно, как-то не так. Так, как хочется его незрелому мозгу, а не так, как есть на самом деле в этой взрослой, настоящей жизни. Пытаясь избегать зрительного контакта со старшим, что, напротив, разгорячённо рассматривает юношу, Слава замечает, что на улице медленно начинает темнеть. Вокруг них ни души, будто бы люди умерли или вообще никогда не существовали. И Михайлов клянётся, что запомнит всё, что заметил сейчас. Шелест травы под остывшим от позднего времени ветром, звон ложек-вилок и кипение чайника в окнах, в которых загорается свет, это Гришино дыхание, его рука на колене.  — я, наверное, домой пойду…поздно уже, я устал. — на ходу сочиняет Слава, догадываясь по чужой мимике, что отпускать его никто не хочет.

***

Белые плитки на стенах усыпаны рисунками ракушек и водорослей. Шум воды раздаётся из-за прикрытой двери, щель от которой бросает полосу света на пол прихожей. Над потолком клубится пар, Кристи высовывается из-за голубой шторки, прилипающей к желтоватому бортику ванны.  — ну вот для тела классная штука, мне Даша советовала. Парень опускается на коленки, немного неприятно упираться костями в твёрдое дно ванны, но жизнь на то и не малина. В его руках какая-то белая баночка с цветастой розово-зелёной этикеткой, в которую Роберт пытливо вглядывается.  — а нахуя? У меня с телом вроде всё нормально, — консервативно заявляет он, прибирая мокрые волосы. Он вытягивает затёкшие ноги, опирается о холодный скат ванны спиной и на бортик закидывает руку. Выглядит как король этой жизни, ещё и с какой-то освежающей масочкой на лице. С такой же, как у Уланса — что называется, напросился.  — это ты так думаешь, — говорит парень словами своей подруги. — а на самом деле твоя кожа как минимум требует увлажнения!  — пиздец, чё ещё придумаете там? — дивится он, тянясь через всю небольшую комнатушку за пачкой сигарет. — какое-нибудь огуречное обёртывание для хуя?  — для хуя могу крем от мозолей посоветовать. — отшучивается младший и ехидно хихикает, вынимая сигарету прямо из чужого рта.  — где ты видишь тут мозоли? — невозмутимо указав пальцем на своё достоинство, спрашивает Плаудис. Уланс неосознанно опускает взгляд на чужой член и застывает в таком положении секунд на пять, будто в действительности пытается что-то высмотреть. Блондин поджигает сигарету сначала себе, затем младшему, а после откидывает голову назад, демонстрируя рельефные изгибы шеи. Пока в зубах дымится Чапман, темноволосый, ничего не понимая, пялится на друга.  — ты дурак или чё? — прилетает ему лёгкая пощёчина от парня, что успел заметно смутиться. — извращуга.  — да ладно тебе стесняться, я твой хуй класса со второго вижу чаще, чем свой, — смеётся Познакс беззаботно и хватает пепельницу с дальнего бортика. — кстати, с тех пор он ничуть не изменился…  — да? А твой даже меньше стал, — в ответ издевается Роберт, и тут же в него летит мочалка. — ну не то что бы я прямо разглядывал, но там сразу заметно. Уланс плотно зажимает губами сигарету, хватает вторую мочалку, на верёвочке, и начинает неистово колотить ею Роберта, который от смеха ударяется пяткой о ванну и роняет в воду то, что не успел докурить. В проёме появляется густоволосая макушка, осуждающе наблюдающая за тем, что от его глаз скрывает шторка, которую, лишь бы, не сорвал ненароком никто из этих бесов. «Детский сад, младшая группа» — думает Гриша и прикрывает дверь в ванную, а сам, хаотично скинув кроссы, прячется в своей комнате. На улице уже стемнело, дрожат шторы, и из открытого окна доносится один лишь звук автомобильной сигнализации. Ляхов включает маленький светильник на прикроватной тумбочке, что готова развалиться в любой момент, захлопывает форточку, и заваливается в постель прямо в одежде, усталым взглядом высверливая изображение Славы в потолке. Почему-то думается сейчас только о нём, парень прокручивает в голове события прогулки и утомлённо трёт глаза. В коридоре слышна какая-то возня, топот голых ног и смех вперемешку с матами, а затем хлопок двери соседней комнаты. Гриша тихо мычит, накрывая лицо подушкой в попытке как-то спастись от дискомфорта, потому что у него вдруг резко разболелась голова.  — Ланс, дай таблетку от башки. — с грустным видом клянчит Ляхов, очутившись на пороге чужой комнаты минут через десять, когда все шансы уснуть без этого оказались утеряны.  — ого, ты дома?.. — удивлённо спрашивает Роберт, раздраконивая мятным полотенцем свою ещё влажную шевелюру.  — нет, блять, как ты мог заметить, в Геленджике на курорте зажигаю. — разводит руками Гриша, рыча недоброжелательно, и получив сильнодействующую таблетку, сразу же растворяется у себя. Он проверяет пыльную батарею — не топит. Накидывает тёплые пижамные штаны на голое тело, добивает остатки химозного чая в бутылке, найденной на рабочем столе, и залезает под покрывало. В отчаянных попытках провалиться в сон парень проводит ещё минут тридцать так точно, и чувствует, как начинает дремать. Пока не слышит тихий скрип со стороны выхода.  — Роберт, какого хуя тебе нужно? — сонно бормочет Гриша, но ответа не слышит. — блять, Берт, я знаю, что это ты, нахуя ты припёрся?  — Ланчик уснул, а мне скучно. — подаёт голос младший уже где-то совсем близко. Уже через пару секунд темноволосый чувствует, как сверху на него падает тело. Он тихо матерится, одним движением скидывает нежданного гостя на другую сторону постели, усаживается, опираясь на спинку кровати, и зажигает светильник.  — чё ты хочешь? — зевает Гриша, потирая глаза.  — нахуй ты до Славы доёбывался? — в лоб спрашивает Плаудис, кутаясь в покрывало.  — ебаться я хочу, заебал. — цокает языком парень и ясно даёт понять, что обсуждать эту тему он не хочет.  — Гриша, заебал — это ты, — отчитывает от старшего как родного сына. — он ответил тебе что-то?  — ну я с ним поговорил, — нехотя делится темноволосый. — нормально всё, купил ему мороженое на последние деньги, у меня сотка на карте осталась.  — пиздец, Гриш, ты не человек, а сплошное разочарование… — подытоживает голубоглазый и заваливается на старшего с объятиями, накрывая их обоих пледом. Гриша говорит что-то о том, что они его и таким любят, а дальше пропускает мимо ушей «болтовню» Роберта о том, что пора бы парню найти новую работу, раз начинать учиться он так и не планирует. Голова у Ляхова прошла, но юный юрист со своими советами и предложениями никак не унимается, и его слова каким-то странным образом складываются в жужжание на заднем плане.  — Уланс спит, говоришь? — перебивает хозяин комнаты, вставляя свой вопрос поперёк чужого монолога о более полном резюме.  — спит, — подтверждает Роберт со вздохом, понимая, что бесполезны всякие попытки пристроить этого несчастного хоть куда-то. — он чёт так заколебался сегодня, не привык ещё, что теперь по субботам тоже надо на пары ходить.  — ну и хорошо, крепче спит — меньше услышит. — хитро выдаёт Гриша с пошлой улыбкой, и хватая младшего за щёки, притягивает его к себе. Он ловко проскальзывает языком в рот голубоглазого и не встречает никакого сопротивления. Они сцепляются языками, и как привыкли, целуются мокро, грязно, не давая друг другу продохнуть. Роберт сумбурно ищет удобное положение, перекидывает ногу на старшего, усаживаясь на его бёдрах, и этого оказывается достаточно, чтобы у Гриши встал.  — всё настолько плохо? — усмехается светловолосый, упираясь ладонями в оголённую грудь своего бывшего парня.  — просто ты секси, — плутовато улыбается он, и схватив Плаудиса за ладонь, резко перемещает её к себе на пах. — отсосёшь мне?  — бля, пиздец ты наглый для бывшего, конечно. — нарочно сомневается Роберт, и не торопясь исполнять чужую прихоть, поглаживает вставший член сквозь ткань домашних штанов.  — ну не ломайся, тебе же нравится это делать, — он накрывает ладонь младшего своего и заставляет надавить сильнее. — я знаю, что ты любишь сосать мой член. Не успевает Роберт выкинуть ещё пару ласковых, как вторая рука старшего хватает его за лохмы и требовательно тянет вниз, настаивая на том, чтобы парень занялся делом. Плаудис решает больше не возражать, он тянет резинку штанов вниз, Гриша чуть приподнимает бёдра и сам помогает избавиться от преграды — это в его же интересах. Роберт без особого труда приноравливается к члену и умело скользит по нему губами, помогая себе рукой у основания. Берёт даже чуть меньше, чем наполовину, чувствуя, как он становится ещё твёрже и больше, упираясь головкой в горло. Гриша тихо, довольно стонет, кажется, ему этого хватает, поэтому голубоглазый не торопится переходить на горловой.  — глубже бери. — вдруг хрипло раздаётся над Робертом, и он уже знает, что сейчас будет. Рука старшего плотно ложится на осветлённые волосы, парень гладит мягкий, шёлковый от светлых прядей затылок. Парень осторожно посасывает ствол, создаёт прелюдию какую-то, Гриша же нетерпеливо ёрзает бёдрами, подаётся вперёд, пытаясь проникнуть глубже в горячую глотку. Он хочет видеть, как Роберт глотает его целиком. Ляхов резко сжимает чужие волосы, заставляет парня с громким хлюпающим звуком насадиться ртом на член. Роберт одобрительно мычит, глотка в момент растягивается под половой орган, но всё же машинально пытается вытолкнуть его из себя. Плаудис пытается подавить рвотный рефлекс, но старший не даёт даже лишний раз вздохнуть. Он двигает светлой макушкой в удобном себе темпе и тихо стонет, прикрыв глаза. В какой-то момент Гриша резко отрывает голубоглазого от его занятия и притягивает к себе для очередного мокрого поцелуя.  — я чё-то устал пиздец сегодня, сядешь на меня сверху. — измазав чужую скулу поцелуями, указывает старший. По старой памяти быстро находится темп, в котором им обоим комфортнее всего наслаждаться друг другом. Они стараются особо не шуметь, чтобы не нарушить чуткий сон парня за стенкой: слышен только ритмичный скрип кровати, мокрые шлепки от соприкосновения тел вперемешку со смазкой и тихие-тихие стоны. Роберт сжимает пальцами крепкие плечи, шею старшего, тот запрокидывает голову назад, хрипит довольно, наслаждаясь тем, как блондин шлёпается задом о его бёдра. Плаудис бродит ладонями по торсу зеленоглазого, гладит грудь и живот, наклоняется и много, мелко кусает шею, затем присасываясь к ней губами, чтобы оставить парочку ярких пятен.