Гетерохромия трех цветов

      Все к чертовой матери горело. ВСЕ. Только на огонь было плевать. Там где-то его смысл существовать сейчас убьют, ради того чтобы получить власть. Поэтому, даже не обращая на фигуры в темных плащах, которые его преследовали, на крики людей, завывание сирен, он несся в самый жар огня. Быстрее, еще быстрее! Твою мать, к черту ноги, легче свалится с неба на голову этим ублюдкам! Расправив крылья, Шаховский ринулся во тьму ночи.

Несколько часов до этого — Совсем никаких следов? — Совсем.       С каждой секундой положение становилось все менее обнадеживающим. Сержию искало все отделение полиции Петербурга, но результатов не было. НИ-КА-КИХ. Никто ее не видел, никто не слышал ничего подозрительного. Девушка словно бы испарилась. Уже очень скоро наступит ночь полнолуния, а они (то есть Саша, Сергей, Юля, Гром и Дубин) сидели в полицейском участке и ломали голову, где сейчас может быть Разумовская. И каждый чувствовал что-то свое.       Сергей тихо боролся с Птицей, который кричал, что был бы он сейчас Чумным доктором, а не программистом-задротом, уже бы давно нашел ее. Масла в огонь добавляло развитое чувство самобичевания, которое орало на Разумовского за то, что он не уберег дочь. То что надо было сопровождать ее везде, а не цеплять датчик, который ничем так и не помог. Не уйти в себя с головой помогали лишь мысли о дочери и сидящий рядом Гром, который всегда будет рядом. Впервые после стольких лет Сергей смог найти реального друга. Тот, что так же, как и Олег, всегда подставит плечо. Дима пытался сблизиться, но воспоминания о событиях 21-го года заставляли просыпаться его в холодном поту до сих пор. Юля, по натуре своей вполне общительный человек, пару раз заводила разговор, но тот животный страх, который она испытывала, когда понимала, что если рыжик снова слетит с катушек, то из мести Грому тот может нанести вред детям, не давал нормально общаться.       Саша тем временем настойчиво пытался проделать взглядом дыру в окне. Разум говорил, что ему надо оставаться здесь, но крылья ныли, давая ему понять, что он должен быть там. Дворцовая площадь. Все его существо тянулось туда, и только титаническими усилиями Саше удавалось устоять на месте. «Какого черта мы бездействуем?! Надо идти туда! Скоро полнолуние, мы знаем где пройдет обряд. Нет, я знаю где он пройдет. Тогда какого черта я сижу, сложа руки?» «Потому что надо дождаться, когда они начнут. Если сектанты что-то заподозрят, то все будет потеряно».       Так протекло еще два часа. На часах стукнуло одиннадцать, когда крылья пронзило болью. В следующую секунду невидимый кинжал будто бы пронзил сердце насквозь. Интуиция закричала во весь голос: «БЕГИ УЖЕ!!! КАЖДАЯ СЕКУНДА НА СЧЕТУ!!!» — Все, не могу я! — Шаховский вылетел из отделения, как подстреленный. Сергей вдруг выбежал за ним с криком: «Куда?» И, получив ответ: «Дворцовая площадь», помчался к автомобилю и тут же погнал к башне. Ошарашенная троица друзей осталась в отделении.

***

      Стена. Кнопка. Костюм. Все движения были максимально быстрые. Птица уже свихнулся от радости, но когда он увидел огнеметы, то начал бушевать так, что Сергей даже испугался. Нда. Шизофрения второй личности ничего хорошего не предвещала. «Быстрее. Если Саша действительно прав, то один он долго не продержится. Даже с крыльями».       Сергея слегка передернуло. Крылья. ОТКУДА?! «Я все понимаю, но сейчас не время».       Впервые в жизни Сергей был согласен с Птицей. Надо ехать как можно скорее. Марго вдруг включила срочные новости, в которых говорилось о начавшемся пожаре на Дворцовой площади. Что ж. Когда-нибудь этот подарок должен был понадобиться.       Сев за руль гоночной Buggati, Сергей себя чувствовал очень неловко. «Времени на неловкость у нас нет!»       Вдавив педаль газа в пол, Разумовский летел к Дворцовой площади. — Марго, выведи новости на отдельный экран.       Из прямого эфира было видно, что вокруг площади смыкается кольцо огня. — Давай, давай же! — Секунда и машина, проехав переулок, прошмыгнула в последние метры без огня.В ту же секунду языки пламени взмыли до неба. К площади было не подобраться. «Огонь нам лишь поможет».       И это была чистая правда.