***
Разумовский прошёл на чердак старинного особняка графов. Помещение было пыльным, освещаемым лишь тусклым светом из грязного маленького окошка. Сергей вдохнул. Этот запах, он чувствовал его за километры и всегда ненавидел. Запах смерти, испуга, отчаяния. Он был тяжелым, он душил. Даже сейчас, стоя в проветриваемом помещении, Сергей задыхался. Когда он увидел труп девушки, в глазах начало темнеть. Он словно испытал весь тот ужас, что испытала она перед смертью. Дикий, звериный, первобытный ужас перед чем-то неизвестным, перед тем, что несёт лишь смерть. Разумовский схватил ртом кислород. Он должен, ради неё. Ради Сержи. Подойдя на ватных ногах к окровавленному трупу, мужчина наконец-то смог разглядеть кинжал, которым было поражено сердце невинной жертвы. С первого взгляда на предмет Сергея пробила дрожь. Древнее, потемневшее от времени серебро и черная рукоять, на которой было написано одно слово: «Gryfice». — Грифич… — только и смог произнести Разумовский. — Что, что ты сказал? — Дубин сразу оказался около него. — Грифич. Этот кинжал принадлежит одному старинному польскому роду — Грифич. — Что-то ещё можешь сказать? — Кажется я знаю, кто это сделал… — Кто? Но Разумовский уже развернулся на каблуках и вышел из помещения. Его била дрожь. «Она не могла выбраться, не могла!» — Не могла…***
В стеклянном бокале на свету переливалась янтарная жидкость. Разумовскому хотелось напиться в дрова, чтобы завтра проснуться и не вспомнить об этом, но он не мог. Забытьем ничего не решишь, и он это знал. Воспоминания. Воспоминания о ней одновременно грели и бросали в омут страха. Он пытался забыть, забыть всё, что было с ней связано, но не мог. Воспоминания о зеленоглазой девушке въелись в его память, как застарелая ржавчина въедается в металл.***
Пятнадцать лет назад.
— Чего вы к ней пристали? — Иди своей дорогой, если жить хочешь! — Я сказал: отойдите от неё! Настоящий Сергей уже давно бы вызвал полицию и сбежал, но огромные изумруды смотрели с такой мольбой, что Разумовский почувствовал, какая сила за ним стоит. Он до сих пор не смог понять, как сделал это тогда. Когда двое гопников, до этого пристававшие к молоденькой девушке, пошли на него, Разумовский, сам того не понимая, успел выбить нож из рук первого, дать в печень второму, затем в пах первому. После выбитой челюсти второго правая кисть сильно болела. Схватив девчонку за руку, Сергей быстро потащил её в сторону общежития. Сидя на кухне блока, Сергей отпаивал зеленоглазую и думал, что уроки Волкова не прошли даром. — Тебя как зовут? — Хе… Хелена, — девушка была в состоянии шока, но посмотрев в два голубых, как аквамарины ,глаза, начала приходить в себя. — А т… тебя как? — Сергей. Можно просто Серёжа. Ты чего одна по улице ходишь? — Я… Я с пары шла. У нас… У нас они поздно кончились. Мне идти два квартала только, обычно всё тихо, а тут, тут… — девушка не выдержала и расплакалась. Сергей тихо подошел и обнял ее, отметив в голове, что рубашку надо будет постирать. — Все закончилось. Все уже закончилось. Валерьянку дать? — шмыганье. Кивок. Парень потянулся за пузырьком с каплями. — Можешь сегодня у меня переночевать. У нас каникулы начались, все мои соседи разъехались. — Спасибо. А… А ты где будешь спать? — Я на диван лягу.Спустя несколько месяцев.
Распущенные волосы Хелены разметались по подушке. Прижавшись к потному боку Разумовского, девушка тихо посапывала. Лунный свет падал на русые волосы, и они казались седыми. «Долго же ты тянул». «Заткнись!» «Хотя она так выгибалась, ради этого можно было подождать!» «Я. Сказал. ЗАТКНИСЬ!» — рявкнул Разумовский у себя в мыслях. Они встречались с Хеленой уже несколько месяцев и, чем ближе он с ней общался, тем яснее прорезался ехидный голос у него в голове. Иногда он произносил настолько ужасные вещи, что Сергею казалось, что это не его мысли. Чьи-то чужие. Не его. Чтобы отвлечься от наглеца у себя в голове, Сергей посмотрел на лицо спящей у него на плече девушки. Вновь и вновь его переполняло чувство нежности к ней. Он действительно полюбил.***
Из мыслей Сергея вырвал хлопок двери. — Привет, пап! А что… — Сержия, нам нужно уехать. Нет, тебе нужно уехать.