Paint it Black

- Вы... говорили во сне. Судорожный шепот, в котором невозможно было разобрать ничего, кроме слова "нет", трудно было назвать криком - не проснулся ни Пётр, храпевший слева от Алины, ни Олег, спавший с противоположной от Дарклинга стороны, - но Старкова слишком много знала о кошмарах. Они посещали её с завидной регулярностью, но рядом с Алиной всегда был Мал, который укрывал их обоих худым одеялом с головой и повторял, что все это было лишь сном, а затем строил страшную рожу, чтобы подруга хоть улыбнулась. Сделал бы кто-то подобное для Дарклинга?.. Алина всегда плохо спала, с самого детства в Керамзине и до нынешних лет, когда ночи напролёт вертелась на узкой походной койке в палатке картографов, где ютились ещё две дюжины таких же, как она, помощников. Она слишком живо представляла себе, каково это - просыпаться от ночных кошмаров в ледяном поту и не понимать, кто ты и где находишься. Она и сейчас едва уснула, возвращаясь на укрытое летним разнотравьем поле вблизи поместья графа Керамзова. С ней был Мал, они снова сбежали от Аны Куи, укрылись в траве и придумывали, на что похоже то или иное облако, неспешно плывущее по бескрайнему синему небу. А потом появились волькры, лапами раздирая черную землю, они не успели даже опомниться, когда острые когти вонзились в грудь Мала, и Алина закричала... ...лишь распахнув глаза понимая, что голос принадлежит не ей, и повторяет он отнюдь не имя её друга. - Простите. Я не хотела вас разбудить. Алина отрицательно помотала головой - не замёрзла, мол, - и отняла руку, которой так и не осмелилась коснуться запястья Кирригана. Она прижала её к груди, зябко кутаясь в чёрный кафтан, и отодвинулась подальше, уже чувствуя за спиной, как заворочался во сне Пётр. Подтянула ворот до самого носа, и все же негромко пробормотала, когда Кирриган закрыл глаза: - Я весь день думала о ваших словах. Если я - надежда на спасение нашей страны, кажется, у Равки крупные неприятности. Ведь если спасти разодранную на части чудовищной раной страну суждено сиротке-полукровке, которая всю жизнь была призраком даже среди тех немногих, кто заменил ей семью и друзей, всё очень и очень плохо. Всё это д о л ж н о быть ошибкой. *** Часы перед тем, как их маленький отряд снова снялся с места, Алина провела лёжа с закрытыми глазами и вслушиваясь в тихие звуки лагеря. Храп, сопенье, шорохи, шуршание, тихие шаги дозорных, пытающихся согреться вдали от маленького костерка, разведенного прямо перед местом, где в обветшалом храме когда-то стоял алтарь с ликом святого, в чью честь он был построен. Совсем скоро люди стали пробуждаться, они выехали задолго до рассвета. Алину усадили на лошадь позади Фёдора: генерал был ранен, и нянчиться с ней ему было не с руки - по крайней мере, так объяснила себе это Алина, когда она направилась было к высокому чёрному жеребцу, но сердцебит придержал её за локоть и кивнул на пегого мерина. Не то, чтобы Алине очень хотелось снова весь день вздрагивать, стараясь не слишком прижиматься к Дарклингу в седле, но спорить и спрашивать не стала, только в ужасе зажмурилась, когда измученное тело рвануло болью, стоило снова взгромоздиться в неудобное седло. Она робко обхватила корпориала за пояс, и процессия двинулась в путь, планируя ещё до следующего рассвета достичь столицы. Впрочем, природе было плевать на человеческие желания и планы: ближе к вечеру, когда люди и кони разве что не падали от усталости, небо затянуло чёрными тучами, задул ледяной ветер - предвестник приближающейся зимы, а совсем скоро начался дождь. С неба хлынуло, как из ведра, крупные капли сыпались вперемешку со снежинками, жаля лицо и руки. Дорога мгновенно покрылась хрустящей коркой, а лошади начали скользить. Стало ясно, что в непогоду они скорее сгинут в каком-то полном грязи овраге, нежели доберутся до Ос Альты. И люди, и кони почти ослепли, с трудом ориентируясь в кромешной темноте, когда впереди показались огни. Кто-то начал узнавать места - летнюю усадьбу графа Минкова, - а значит, они либо сбились с дороги во время затянувшейся бури, либо продвигались медленней, чем планировали. Фёдор пришпорил коня, нагоняя Дарклинга, и прокричал, силясь перекрыть рёв ветра: - Господин, мы можем остановиться здесь на ночь? Алина уже с трудом соображала, от холода, добела сцепив пальцы на груди сердцебита, но с усилием все же подняла голову, пытаясь рассмотреть в темноте лицо Кирригана. Было очевидно, что и отряд, и кони на пределе, но станет ли рисковать генерал, обращаясь за помощью к графу за укрытием? Алина не знала. Она исчерпала все физические и душевные силы, и сейчас не стала бы возражать, если бы её просто сбросили с коня и оставили под соседним кустом умирать. Но в голосе Фёдора читался непроизнесенный вслух вопрос: стоит ли того риск? А если да, то как им спрятать от внимания десятков любопытных людей едва живую девушку-шуханку, завернутую в черно-серебряный кафтан гриша - в цветах, которые в Равке носил лишь один единственный человек.