Paint it Black

- …и вот теперь, впервые за все эти годы у меня появилась надежда. Ты. Зрительный контакт продлился пару мгновений прежде, чем генерал встал и направился прочь, но Алине почудилось, что они провели так многие часы, а то и дни. Глупо. Она боялась его и не скрывала этого, но путалась, точно муха в паутине, в его словах, искала что-то в чернильной глубине взгляда, и слышала что-то между строк. Алина, наверное, слишком многое пережила за эти дни: она никогда не была ни мнительной, ни фантазёркой, и в её солидные восемнадцать лет начинать было поздновато. Да только если всю свою жизнь не догадываешься о том, что внутри тебя живет сила гриша, тонкая грань между не- и вероятным становится зыбкой, а то и вовсе теряется. Старкова проводила уходящего мужчину взглядом, перевела его на лес и поежилась. «Равнодушие». Она никогда не знала где был её дом, кем были её родители, и даже как она попала в приют графа Керамзова. Всем и всегда было наплевать на маленькую замарашку с заморской разрезкой глаз, её взяли в приют, дали дом и постель, но учителям в Керамзине не было дело до своих воспитанников, для старших детей они были лишь мишенями для битья, Ана Куя следила за ними только потому, что ей было так приказано, и даже Мал, обзаведясь новыми друзьями в полку, стал отдаляться от неё, а генерал говорил… Алина нервно сглотнула и потерла ладонями лицо. Она с самого рождения была никем, отказником, сироткой-полукровкой, картографом-недоучкой, и вот теперь единственным, чего она никогда не дождется от других, будет равнодушие? Хотелось вскочить на ноги и убежать. Забиться в какую-нибудь самую темную лесную нору, а после вернуться в Крибирск, найти в лагере палатку картографов, сесть за соседний с Алексеем стол и, как обычно, коситься на его идеальные эскизы, в сотый раз перерисовывая Воронов Шпиль. Хотелось найти Мала, рассказать ему обо всем, и чтобы он посмеялся, сказав, что это страшный сон, и чтобы Михаил с Дубровым ему поддакнули да сменили тему на красотку-гриша в синем кафтане. Хотелось, чтобы все было как раньше, снова стать тенью – скучной и незаметной, но даже сейчас, когда яркое свечение погасло, Алина ощущала, как сила таится под её кожей, ощущая своего часа. Она могла сколь угодно много раз повторять, что все это ошибка, но врать себе у Алины всегда выходило из рук вон плохо. Когда ужин был готов, все расселись вокруг костра. Алина хотела остаться в стороне, но девушка-шквальная мягко настояла на том, чтобы та присоединилась к ним, а когда Алина робко опустилась на жухлую траву, рядом, будто по волшебству, появился Дарклинг. Казалось, он даже не взглянул в её сторону, но присел рядом, продолжая разговор с каким-то пожилым сердцебитом, а Алина благодарна приняла свою порцию куропатки, с неясным облегчением обнаруживая рядом с собой Фёдора. - Спасибо. Она с сомнением покосилась на еду: аппетит у Старковой всегда был плохой, но корпориал, заметив её взгляд, качнул головой: - Поешь. Силы тебе пригодятся. Ей показалось, что взгляд гриша скользнул по ране у неё на шее. Стало почему-то стыдно, и девушка поспешно сунула за щеку жареное мясо, не чувствуя ни малейшего желания его глотать, но переборола себя. А когда до неё дошла фляга с квасом, сделала крупный глоток и под дружный хохот окружавших её людей закашлялась. Учителя в Керамзине пили квас, точно воду, но Алине не понравилось. Он никогда не относился к крепким напиткам, но по нутру побежало тепло, а во рту остался горько-сладкий привкус прокисшего хлеба. Она постаралась улыбнуться, но вышло плохо, и Фёдор осторожно забрал флягу из её рук, отхлебнул и передал сидящей рядом проливной. Алина не хотела в этом признаваться, но то ли дело было в выпитом квасе – фляга возвращалась к ней еще раза три-четыре, - то ли время, проведенное среди опричников и гришей здесь, рядом с жарко пылающим костром, понемногу меняло её впечатления. Она почти совсем успокоилась и немного расслабилась, вздрагивая только тогда, когда к ней поворачивался Кирриган, а в остальное время рассматривала людей или даже беседовала с Фёдором о чем-то, что не касалось Каньона или её вновь обретенной силы. Сейчас, в неформальной обстановке, все эти люди казались обычными и даже… приятными? В другое время Алина бы даже обрадовалась их компании, но стоило ей совсем расслабиться, шрам на предплечье начинал чесаться, или пальцы сами собой касались пореза на шее, и возвращались воспоминания, Алина умолкала на полуслове, и даже едва поняла, что обращаются с ней, когда гриш, сидящий напротив, бросил Дарклингу что-то, а тот, ловкой поймав сверток, протянул его девушке. Шоколад. Алина никогда не пробовала шоколад, но все смотрели на неё, и Старкова, откусив кусочек, восторженно улыбнулась, одними губами прошептав Петру «спасибо». Разговоры продолжились, хохот усилился. Алина с трудом заставляла себя не коситься в темноту за пределами маленького лагеря. Люди генерала уже несли свой дозор, а Кирриган пообещал, что никто не тронет её, пока она под его защитой. Алина украдкой косилась на него, смеявшегося и участвовавшего в словесной дуэли вместе с простыми солдатами. Казалось странным, что этот тот же человек, что в лагере порезал её руку, что он заставил её вызвать свет, что силой увез из Крибирска, разлучив с Малом, что одним взмахом руки рассек человека напополам. И все же напоминать себе об этом становилось сложнее, хоть Старкова и понимала: это неправильно и, наверное, всему виной усталость и выпитый мёд. Гриш повернулся к девушке, протягивая в очередной раз флягу, Алина потянулась за ней, пальцы вместо выделанной бычьей кожи ощутили чужое тепло, Старкова вздрогнула, поспешно отводя глаза, и сделала небольшой глоток, чувствуя на себе его взгляд. - Я все еще кажусь тебе самым страшным гришем? - Нет, – сорвалось с губ, но посмотреть на генерала она так и не посмела. – Вы кажетесь… человеком. Она быстро взглянула на него, всучила флягу Фёдору и поднялась на затекшие ноги, пробормотав: - Спасибо. Простите, я устала. Пойду спать. Она развернулась на пятках, с трудом представляя, куда идти, а следом за ней, точно по команде поднялась белокурая проливная, проводившая Алину к костру, и улыбнулась. - Идем, я покажу, где можно поспать. Они отошли в сторону от костра, стало ощутимо темнее и холоднее, но Алина все же спросила: - Я видела, солдаты откуда-то несли воду. Здесь есть ручей? Гриш понимающе кивнула, и обе девушки направились по направлению к небольшой рощице. Всего пара десятков шагов от амбара, Алина видела дозорных, замерших в темноте, они были едва различимы в тусклом свете молодой луны, но хотелось верить, что сами они видят в темноте лучше: Генерал едва ли брал в свою личную стражу кого попало, и это должно было успокаивать. Так и было отчасти, мысли девушки, в которых в последнее время крутились одни только ужасы, переместились сперва к Малу – как он там? – а затем к Дарклингу и странному блеску в черных глазах. Алина была все еще слишком напугана, чтобы анализировать, но слишком расслабилась, чтобы ожидать подвоха. Она зачерпнула пригоршнями ледяную воду из ручья, плеснула её себе на лицо и растерла щеки. Не столько заботясь о внешнем виде (было бы о чем заботиться), сколько путаясь чуть взбодриться и прояснить мысли. Не помогало. Ей стоило поспать, а после на свежую голову обдумать всё, чтобы понять, что все, возможно, не так ужасно, как кажется на первый взгляд. Алина поднялась, готовая сообщить стоящей за спиной девушке, что банные процедуры окончены, но похолодела, встретив её взгляд – пустой, черный и… неживой. Старкова не успела даже закричать, когда рассмотрела торчавшие из шеи мертвой гриши стальные диски, бликующие в лунном свете, когда из темноты беззвучно возникла фигура в черном. Лицо было сокрыто тканью, только черные, чуть раскосые глаза смотрели на девушку холодно и не мигая. В руках у фигуры сверкнула сталь, Алина отшатнулась, падая спиной в ручей. Удар о камни выбил из груди дыхание, в глазах потемнело, и девушка едва увидела руку, занесенную для удара, бессознательно выставила навстречу свою. Сталь рассекла ладонь, но в тот миг, когда острие коснулось кожи, что-то произошло. Алина ощущала этот лишь в тот момент, когда в палатке командования генерал взял её за руку, и что-то внутри неё откликнулось на его безмолвный зов. Сейчас никто не звал, но нечто, бурным потоком бурлившее в груди, прорвалось сквозь плотину, ночное небо озарила короткая вспышка. Нападавший закричал, разжимая руку на клинке, а Алина, задыхаясь и чувствуя грохот крови в висках, рванула прочь. Ей показалось, что она побежала в сторону, где должны были находиться дозорные, но запнулась обо что-то. Опустила глаза, обмерев от ужаса, и, едва не полетев на землю рядом с мертвецом в серой форме опричника, бросилась в по направлению, где, кажется, должен был оставаться с костром, надеясь лишь, что тьма, окутавшая по велению генерала лагерь, позволит ей добраться до безопасного места раньше, чем её догонит невидимый убийца.