Моя сучка

Давненько Рома не сидел у Петровых дома долгое время… Антону стало лучше, а Карина постоянно интересовалась, почему же Ромка с ними давно не засиживался. Ну а сегодня предложила вечером посидеть за чаем с каким-то пирогом по новому рецепту, который очень нахвалила. — Ну как отказать такой прекрасной женщине? — улыбнулся Рома, присаживаясь за стол рядом с Антоном. Тот прыснул, нарезая лимон себе в чай. Карина повеселела, поблагодарив парня за комплимент, и присела напротив, начиная расспрашивать Пятифана о школе, отношениях с мамой и прочей рутине. Антон сильно не вникал в их разговор, а спокойно пил чай, засматриваясь на улыбку своего парня. Карина порой смеялась, искренне, совершенно не наигранно — нашла наконец то родственную душу. Петрову порой казалось, что Ромка стал за это время женщине роднее собственного сына. Чувствовал себя в их компании каким-то отрешенным, и, вновь погрустнев из-за этого, поник над чашкой чая. Рома повернулся как бы невзначай — мельком — глянуть на светловолосого и заметил это. Чужая рука скользнула по коленке, которую прикрывала длинная футболка. После, уже под ней, скользнула к бедру, заставляя младшего томно вздохнуть и, вылупив глаза на друга в недоумении, сглотнуть. Та же быстро, как и повернулся, Рома отвернул голову, продолжая с интересом наблюдать за собеседницей. Карина ничего не заметила, продолжая рассказывать о чем-то, вроде бы про какую-то работу в городе, неизвестно — с этого момента её словам никто не придавал значения. Пятифан аккуратно подлезает под резинку трусов друга, показывая всю свою невозмутимость. Антон краснеет и опускает голову, начиная нервно помешивать чай и сдерживаясь, чтобы не участить дыхание. — Что такая грустная, а, сучечка? — усмехнулся старший, наклонившись и прошептав это Антону в самое ухо, пока мама отходит проверить Олю. — Р-ром, не делай так… — Как? Вот так? Рука поползла дальше, наконец-то нащупав и сжав член друга. Антон резко откинул голову, потом вновь наклонил, прикусывая кулак. Лицо, казалось, было полностью красным. Ромка лишь на это усмехнулся, неловко заскользив рукой — белье мешало. — Снимешь их. Уйдёшь и снимешь, понял? — всё так же томно шепчет на ухо. — Рома, я же не тихий, ты знаешь, я… — Не будешь же ты при матери стонать во весь голос? — Всё хорошо, она задремала, а я то думаю, чего так тихо? — Карина улыбнулась, присаживаясь за стол, и получила в ответ кивок от Пятифана. — Антош, ты в порядке? Чего-то раскраснелся, небось температура? — Н-нет… Я пойду, таблетку выпью, умоюсь, а то просто что-то снова нехорошо. — Конечно, милый, давай. И парень поднялся наверх в ванную. И да блять, он снял эти чёртовы трусы, благо футболка была пиздецки длинной и напоминала по большей мере платье. А может это оно и есть? Всей тайны Антон не знал, ему эту вещь подарил Ромка примерно где-то месяц назад, и теперь младший постоянно в ней спит, иногда только заканчивая ношение стиркой. Антон посмотрел на член. Ещё чуть чуть и встанет. Блядство. А если вдруг кончит? Как объяснить матери? Хотя, блять, Пятифану вон вообще похуй, крышу сносит, видимо, так что хули переживать. Хули переживать… Боже, с самого первого раза Антону страшно, что мать заметит засосы, что кто-то увидит как они с Ромой целуются, идут за ручку, обжимаются-обнимаются. Его бесит этот постоянный страх. Страх за свою любовь, чувства, за себя, в конце концов. Но больше всего он боялся что Ромка его оттолкнет, выбирая между младшим и репутацией. А старший в свою очередь совсем об этом не думал — не думал о себе. Было страшно лишь за Антона, который не может за себя нормально постоять, несмотря на смену характера. Порой даже хотел на глазах у всех признаться, что он гей, что да, он педик — тот, кого унижал. Естественно, спустя некоторое время отношений с Тошей он понял, что это совершенно нормально — любить самого человека нужно, а не его пол. И блять, плевать совершенно, что кому-то это кажется странным — Антона он никому не даст в обиду. Никогда. Ни за что. Но да, порой Рома был слишком резким, говорил обидные вещи. Но как он относился к парню… Будто тот хрустальная ваза, фарфоровая кукла или какой-то маленький, редкий цветок, который сломать легче лёгкого. И, господи, как же себя Пятифан ненавидел за эти две личности. В одной чувствовал себя мудаком, а в другой слабаком. Но Антон работал и над этим, показывая на примере, что проявлять чувства ни есть слабость. Хотя, если это и кажется за слабину, то что плохого почувствовать её рядом с любимым человеком? Немного поразмышляв, Петров всё же спустился вниз и сел на место, как тут же под низ снова залезли рукой, проверяя, выполнена ли просьба или нет. И да, пока что это была просьба, даже не приказ… Член оказывается в Ромкиной ладони, и Антон прикрывает глаза, снова закусывая свой кулак. На удивление эмоции получается сдерживать, и это радует, но в любом случае не стоит расслабляться — нужно держать всё под контролем. Карина слишком увлеклась разговорами, что даже перед своим носом ничего не видела. Время на часах подходило ближе к десяти, примерно без двадцати, и она за этим следила — какой-то сериал по TV должны показать, мама не могла пропустить. Антон и сам поглядывал на время, оценивая, сколько ещё нужно продержаться. Но с каждой секундой обстановка накалялась, казалось, что парень вот вот сорвётся. А Рома довольно улыбался, надрачивая Антону под столом, при этом всё не отрывая взгляда от матери Тоши. Темп поначалу был медленным, зазывающим — не будет же себя Пятифан сам палить, лучше уж потянуть время. Потом ускоряется. И ещё, и ещё. Рука ловко скользит по члену, иногда останавливалась, прерывая движение. Антону казалось что ещё чуть чуть и он сорвётся. Он блять, уже хочет чтобы его прямо на этом месте выебали как суку какую-то, не жалея, утопая в каждом миллиметре тела. Не будь перед ними Карины, и он бы просто накинулся на парня. Молил бы, чтобы его взяли, хорошенько оттрахали, возможно даже совсем не жалея. Но он лишь снова сильно краснеет, борясь с желанием простонать или засунуть себе кулак в рот полностью. Он боится даже просто выдохнуть — может вырваться стон. Чёртова чувствительность, чёртов Антон, не умеющий порой себя контролировать. Кстати, на удивление, он сейчас мастерски держался, по лицу и не скажешь, что прямо под столом ему дрочат. Время… Прошло всего минут семь, возможно почти десять, взгляд и сознание постепенно мутнели. — «Да твою мать, боже, не смогу,» — протягивает внутренний голос Антона, но он не решается что-то сказать, или же убрать руку парня. Он не хочет этого. — Ром, чего не ешь? Возьми ещё кусочек, — она протягивает тарелку к Пятифану и тот убирает руку, благодаря. Антон готов признаться, что он блять будет молится на свою мать. Парень облегчённо выдыхает и кладёт голову на стол, пытаясь тихо отдышаться. — Тош, мне не нравится, как ты себя ведёшь. Тебе плохо? — Н-нет, мам, всё нормально. — Я тоже заметил, — ухмылка с лица Ромки пропала, он сделал обеспокоенное лицо. — Давай я тебя до кровати доведу, а сам пойду домой? Карина глянула в окно, а потом на часы. Времени, конечно, было не так много, но уже давненько стемнело. — Что ты, Ром, оставайся, куда ты пойдёшь? Я могу позвонить твоей матери на домашний, предупрежу. М? — Да что вы, мне как-то неудобно… — «Наивного строит, падла…» — пронеслось в голове у Тоши, и тот усмехнулся своим мыслям. — Ой, успокойся. Всё, поднимайтесь-ка вы наверх и, Ромочка, посмотри, чтобы он нигде не упал по пути. Женщина встала из-за стола, убирая тарелки в раковину, а после ушла в гостиную — обещала же позвонить. Мальчики поступили по её примеру, только поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Ромочка, — передразнил свою мать Антон, недовольно скривившись. — Ахах, ревнуешь что ли? — усмехнулся Рома, придерживая друга за талию. — Ну если только маму... Ахах. Бесит просто её притворство. Хотя, как по мне, она давненько так не смеялась… От души, что ли? — Вот видишь какой я? Всех Петровых очаровал. — Ага, про главного забыл. — Ой блять, опять ты всё портишь. Они дошли до комнаты и Пятифан уложил младшего на кровать, а сам навис сверху, снова залезая под одежду и целуя открытые ключицы. — П-подожди, Ром, я… — Остановлюсь, если ты и правда не в состоянии. Антон задумался. Он почти проболел, но  почему-то чувствует себя как-то херово. Но это больше похоже на… Возбуждение? Ну конечно. Да. Точно. Парень истерически посмеялся, подняв глаза в потолок, а после впился губами в губы ничего не понимающего Ромки. —  Я и правда плохо себя чувствую, извини… — Тебе не за что извиняться, лучше поспи. Прости, что пристал за столом, просто я так скучаю… — парень улыбнулся, мазнув носом по щеке к ключице парня, а тот лишь приобнял его, аккуратно укладывая на себя. — Моя сучка… — Умеешь же ты всё испортить, — посмеялся Антон. — Твоя… - Будешь себя нормально чувствовать, оттрахаю потом. - Да Рома, блин! Ни мама, ни Оля, ни даже отец не могли помешать. Они снова были вдвоём, прижались к друг другу и мило заснули, не желая расставаться ни за что