***
— Оля, помоги мне! — крикнул Ромка, только заходя в дом Петровых. Родители уже уехали, Бяша сидел на диване в ожидании того, пока соберётся Антон. Девочка выбежала на встречу к своему другу и обняла его. Тот что-то шепнул ей на ушко и она убежала на верх так же быстро, как и появилась возле дверей. — Вроде бы всё… Петров оглядел гостиную и всё же кинул в портфель упаковку вазелина. Бяша посмотрел на него, издав смешок, но Антон послал парня, покраснев. Когда младший вышел к дверям, увидел, что сестра что-то отдала парню. — Что за секреты? — Какие? — Ничего, Тоша, это сюрприз, — тоненьким голоском протянул Ромка, явно копируя девочку, за что получил маленьким кулачком по груди. — Пошли. — И так, Оля, слушайся Бяшу. А ты меня слушай внимательно: аптечка на верхней полке, кровать ребёнку нужно расправить, в холодильнике макароны и прочее такое, думаю разберётесь, а ещё не смейте не спать полночи, у неё может сбиться режим. Для профилактики дай ей таблетки на ночь, она знает какие, а ещё лу… Эй! Пятифан потянул его к выходу. — Тоша, всё хорошо будет, — улыбнулась Оля, приобнимая Бяшу. — Да ваще, на, по кайфам. — Но… Дверь захлопнулась, а Ромка потянул возлюбленного за руку в сторону гаража друга.***
Парни сидели в гараже около пятнадцати минут, и Ромка предложил сыграть в карты на желание. Антон подумал, что это хорошая идейка и можно выбить сохранить свою девственность и согласился. Они открыли бутылочку пива, младший сделал пару глотков, а темноволосый выпил почти до половины бутылки. — Так и знал! — выкрикнул Пятифан, кроя карту Антона козырной. — Да твою мать… Тут же Рома достал из портфеля кусок ткани… Сарафан? — О-откуда он у тебя? — глаза Антона расширились и он занервничал. — Попросил знакомую, — по глазам видно было что пиздит, и поэтому Тоха нахмурил брови. — Да у Катьки спиздил пока никто не видел. Знаешь как он охуенно сидит? На тебе вообще будет шикардос. — Н-на мне? — Ну да. Младший посмотрел на черную вещь. Определённо, сарафан был красивым, на лямках, и хорошо смотрелся на красивой фигуре, но чтобы Антон надел что-то подобное? Он, конечно, когда был маленьким, любил смотреть на девчачьи платья и бывало просил маму дать померить, за что обычно получал, так как это не по принципам. Смотрелось бы это возможно даже и мило на мальчике, но всё равно как-то глупо. Сейчас же он представил себя в этом сарафанчике. Да и не только он. Ромка видел его до жути сексуальным в девчачьей одежде. Порой даже думал об этом по ночам или когда засматривался на Тошу, из-за чего его хотелось ещё больше. — Надевай. И вещица прилетела в Петрова. Тот её поймал, всё ещё смотря в недоумении и сглотнул, подняв глаза на друга. Старший ухмыльнулся и сместил парня с дивана, поставив перед собой. Ромка сел на диван, откинувшись на спинку и стал наблюдать за парнем, довольно улыбаясь. Антон выдохнул и, аккуратно положив сарафан на стол, стал стягивать джинсы. Рома закусил губу, продолжая на это смотреть. Футболку парень снимать не стал, поскольку она была белой и напоминала рубашку. Он стал натягивать вещицу, а когда это сделал, поднял подол, поправляя футболку. Младший оттянул его вниз, и платье село по талии, обтягивая ягодицы. Под платьем виднелись тонкие ножки в чёрных кедах, которые, на удивление, сочитались с этим неким «образом». Парень поправил причёску, снял очки и положил их на стол, после чего поднял взгляд на друга. Тот постукивал пальцем по своей коленке. Петров заметил, что член друга начинает виднеться в спортивках и покраснел. Неужели он так хорошо выглядит? — Подойди ко мне и сядь на колени. Ромка отодвинул стол, чтобы Антону хватило места, после чего достал какой-то флакончик из рюкзака. Это была помада. Он открыл её и неловко провел по губам младшего. Тот ещё больше смутился, но аккуратно размазал её пальцем. Губы казались ещё больше, а для Ромы это выглядело слишком сексуально — Тоха был перед ним на коленях. — Хотел отыграться, а в итоге превратился в девку, — Антон усмехнулся, вытирая пальцы об штаны друга. — Скажу так: ты охуенная девка. — голову подняли двумя пальцами, заставляя посмотреть в карие глаза, — Станцуешь для меня, зайчик? — Ч-че? — Че слышал. Давай блять, иначе сейчас отсасывать мне будешь. — Но я не умею. В душе не ебу как. — Чтобы завести. Давай, танцуй, сучка… Ох, Пятифан, зря ты, зря — Антон ему точно это припомнит. Петров надул губки, накрашенные коричневой помадой и встал перед Ромой. Естественно, без музыки было как-то странновато, но Ромка и об этом позаботился. Старший встал, включил колонку, стоящую около кладовки и снова приземлился на место. Заиграла какая-то музыка из бара. Явно носящая до ужаса пошлый смысл. — Ты серьёзно? — Антон истерически посмеялся и аккуратно прикрыл рот ладонью, качая головой в отрицании. Но всё же выпитый алкоголь давал о себе знать, и он стал подстраиваться под ритм, пока что медленно покачивая бёдрами. Послышался резкий бит, под который младший резко качнул бедром, одну руку ставя на пояс а другую прикладывая к щеке. Он выгнулся в пояснице, выпячивая задницу, прокружился, садясь на носочки. В этом сарафане все его формы были обтянуты, а сам парень посмотрел исподлобья так, как никогда не смотрел: щеки и нос красиво покрылись румянцем, губы чуть приоткрылись, блестя под лампой, а взгляд смотрелся чертовски пошло. Тоша под музыку выгнулся вперёд, уже поднимаясь снизу вверх. У Ромки окончательно встал, а самому парню казалось, что друг его специально начал провоцировать. Петрову нравилось как-то доминировать. Сейчас он чувствовал себя реальной сучкой, которая должна любой ценой завести своего «хозяина». Вообще, это даже правильно — Антоша ведь проиграл старшему желание, а тот желает только его… Ромка поднимает руку, приказывая остановить движения, что и делает младший. После манит двумя пальцами присесть к нему между ног. Петров не решает спорить, и, незаметно сглатывая, присаживается на колени перед другом. Снова пальцы поднимают голову за подбородок, а сам их обладатель заглядывает в глаза напротив. Ромка явно хочет большего, да и Антон желает того же самого. Но сегодня хозяйничает старший, а друг не смеет ему перечить. Пятифан запускает руку в волосы младшего, сжимая их на затылке, на что Антон тихо шипит и быстро реагирует, стягивая с парня спортивки и белье. Взору светловолосого показывается член с красной головкой, которая стала мокрой из-за выделений. Тоша смущается, но возбуждение берет верх и член оказывается во рту. Антон проводит языком вокруг головки, старательно нащупывает каждую венку, проводя по ней язычком, а Ромка довольно простанывает сквозь зубы. Когда же он перестаёт терпеть, то насаживает голову Антона на член самостоятельно, делая сразу пару толчков. Младший хватается одной рукой за основание, а другой за коленку друга. В комнате раздаются хлюпающие звуки — Тоха не успевает сглатывать слюну и чуть ли не давится, пока старший грубо трахает его в ротик. Петров мычит что-то невнятное и отстраняется, проводит языком по всей длине, заглатывая головку члена, и уделяет внимание уртрете, проталкивая туда язык. Ромка громко стонет, крепче сжав волосы парня, и оттягивает его голову назад. Старший наклоняется вперёд, заглядывая в глаза друга, и грубо целует, проталкивая язык в рот. Ему совершенно плевать, останется ли помада на губах или же неудобно ему в таком положении — он хочет его и сейчас его больше ничто не интересует. Антон слегка поднимается, не отрываясь от губ старшего и садится к нему на колени, раздвигая ноги. Парня обхватывают руками за талию, и он прогибается в спине назад. Пах соприкасается с чужим ещё плотнее и Тоша стонет в поцелуй, закрывая глаза. — А говорил не умеешь, — Рома довольно улыбнулся, мазнув носом по щеке парня. — Какой ты у меня красивый… — С каких пор я… — Антон поджал губы, закусив одну изнутри. — стал твоим… — Когда я так захотел, тогда и стал, что-то против имеешь? — Я… — рука старшего залезла под подол, поглаживая внутреннюю сторону бедра и светловолосый застонал, сжимая плечи друга. — Завали ебало. На шее появился очередной багровый засос. Сейчас Антон напоминал элитную шлюшку: подол платья поднялся вверх, помада смазалась с раскрасневшихся губ в сторону щеки, глаза были чуть прикрытыми, а их зрачки прыгали, показывая всё возбуждение своего обладателя. А эти стоны, которые срывались с его уст, казались раем для Ромкиных ушей. — Мама меня убьёт, если увидит. — Попросишь у Катьки замазку, или как оно там. — Тоналка, Ром. — Да хуй с ним. Руки снова оказываются под подолом, грубо сжимая бедра. Антон шипит и зажмуривается, чуть дернувшись. У обоих член стоит колом, терпеть и ждать становится сложнее. Тоша тянет руки к низу платья, начиная его поднимать, но руки Ромки перехватывают чужие за запястья, приказывая не трогать. Старший стягивает белье с друга, чуть приподнимая его и кидает трусы куда-то в угол комнатки, а Антон ещё сильнее краснеет и дыхание учащается. Пятифан берет в руку член парня, медленно скользя вдоль, надрачивая. Младший сжимает плечо друга до побеления костяшек и протяжно стонет, прикусив губу, после чего резко впивается в губы Ромки. Тот ускоряет темп, одной рукой придерживая светловолосого за бедро. Старший поднимается и кладёт парня на диван, тот лишь разочарованно стонет и надувает губки. — Подожди. — Маленький кармашек… — шепчет Антон и парень подходит к его портфелю. В кармане нащупывает вазелин и достаёт его, довольно ухмыляясь. — А мне заливал, что не хочет. Вон как подготовился. Сучка. Внутри живота младшего завязывается приятный узел — всё-таки нравится, когда его так называют. Он в нетерпении решает себя потрогать и тянет руку к стволу, но парня останавливают. — Я не разрешал. — отчеканил Ромка, и Тоша медленно убрал руку, закатив глаза и снова закусив губу. Слышится звук металла. Крышка баночки оказывается на столе, а Пятифан трясущимися пальцами зачерпывает содержимое, не жалея. Подносит к анусу друга, медленно смазывая, а Антон толкается навстречу пальцам, из-за чего Рома усмехается. — Какая нетерпеливая… И нет, Петрова уже не оскорбляет и не задевает это, он просто хочет почувствовать парня в себе, несмотря на все отговорки. Антону кажется будто окатили водой, когда в него проталкивают сразу два пальца. Вошли мягко, потому что всё было обильно смазано, что не могло не радовать. Представить себе светловолосый не мог, что первый раз у него будет с парнем. Да ещё и трахать будут его… Ромка начал движение, грубо толкая пальцы в проход младшего. Он разводит их как ножницы, прокручивает внутри, поглаживает стенки, заставляя Антона чуть ли не метаться по дивану в нетерпении и стыдливо прикрывать рот ладошкой. После, парень нащупывает заветную точку, и с уст лежащего слетает громкий стон, а сам он толкается бёдрами на Рому, чтобы снова почувствовать это наслаждение. Парня переворачивают на живот, заставляя встать на колени. Младшего начинает потрясывать, он облокачивается на локти, выпячивая зад. Ромка закусывает губу и задирает подол сарафана, оголяя формы друга, и снова вставляя пальцы в дырочку. Теперь же Петров более активно толкается вперёд, чуть слышно хныкая. С члена стекает смазка, оголенная головка поблескивает и краснеет, а младший не сдерживается и берет его в руки, медленно скользя, за что тут же получает шлепок по заднице, и коротко вскрикивая, убирает руку. Тоша закусывает губу, чуть ли не плача, но терпеливо ждёт, пока Ромка наконец-то перестанет мучать его и прекратит выебыватся. — Сам же…хочешь. — снова громкий стон. — Как тут не хотеть. Такая потаскушка. — С-сук…- гласная растягивается, и Антон решает замолкнуть. Старший ещё раз задевает простату, после чего вытаскивает пальцы и слышит стон разочарования. Петров чувствует пустоту, некую незаполненность и ему это не нравится. Он тряхнул головой, убирая чёлку с глаз, и повернул её назад, чтобы посмотреть что происходит. Взору показался стоящий член Пятифана, который тот смазывал, прикрыв глаза. Основание казалось для ладони горячим, а вазелин охлаждал его. Ромка обильно смазывал ствол, надрачивая рукой, он уже не мог терпеть. Старший посмотрел на Антона, как тот смотрит на его член, раскрыв глаза и рот в удивлении, и усмехнулся. — Что-то не так? — язвительно спросил Ромка, а когда младший сглотнул, ухмылка поползла шире. — Боишься что ль? — Ну нихера себе, ты его вообще видел? — Живу поди с ним уже блять семнадцать лет, не? Да и чего страшного то? — Да то, что вот это вот в меня влезть должно. — Ебать мы нежные. И вообще, какого хуя смотришь? Голову отвернул и стой спокойненько. Ромка обтер остатки вазелина об футболку и повернул светловолосую головушку, утыкая в маленькую подушечку. Антон что-то недовольно промычал, но сопротивляться не стал. К проходу подставили головку, и младший, приподняв голову, тихо ахнул и сжался. — Расслабься, а то больно будет. — П-проверял что ли? — Наслышан… Взяв себя в руки, Петров постарался подумать о чем-то хорошем, выдохнув, пока старший медленно входил в него. Дыхание перехватило, подушку сжали руками, подкладывая под грудь, как тут же Ромка входит одним резким толчком, выбивая с уст парня вскрик. Тот утыкается в подушку и мычит с непривычки, а на глаза наворачиваются слезы. Рома поглаживает его по голове одной рукой, а другой заставляет приподнять задницу, потянув её на себя. Делает пару толчков и понимает, что Антон начинает плакать в подушку. Пятифан останавливается на минуту, давая более менее привыкнуть. Голова светловолосого поднимается, он всхлипывает и тяжело дышит, после чего вытирает слезы рукой и сглатывает. Развернувшись к Пятифану, замечает немой вопрос, который читается в обеспокоенном взгляде. — Я… Я в норме… Рома медленно начинает движение, из-за чего Антон тихо шипит себе под нос, прижавшись лбом к диванчику. Жжёт ужасно, но всегда нужно идти на жертвы из-за чего то стоющего, как говорит себе светловолосый, пускай сейчас его это совершенно не успокаивает. За медленными толчками следуют грубые, с каждым разом всё быстрее и быстрее, ускоряя темп. Головка члена порой толкается в простату, заставляя Антона стонать во весь голос и толкаться навстречу парню. Петров понимает, что завтра у него будет гореть вся задница и болеть горло. Надо будет у Оли таблеток взять… Но сейчас совсем не это важно, он просто хочет ощущать весь жар, исходящий от Ромки, его касаний и поцелуев, чувствовать его член в себе и насаживаться всё глубже и глубже, как последняя шлюшка. Ещё и этот сарафан, будь он неладен. Антон хочет к себе прикоснуться, довести себя. Внизу живота завязался неприятный узел, чувство, будто если сейчас дотронуться до органа, он тут же кончит. Младший опирается на руки, его лицо раскраснелось, дыхание, совсем сбилось. И, о чудо, Пятифан берет в руку его член, начиная надрачивать. Он выскальзывает, рука закрывает головку, надавливая на неё пальцем. Тоху начинает потрясывать, он закатывает глаза от наслаждения и постанывает, обессилено опустив голову, а Рома начинает ещё быстрее толкать тело светловолосого. Антон не знает на каких ощущениях сконцентрироваться, они нахлынули волной и теперь он не может себя сдерживать. Они чувствуют лишь друг друга. Слышат лишь друг друга. И хотят лишь друг друга. Большего им на данный момент не нужно. В комнате ужасно душно, несмотря на то, что это гараж, раздаются пошлые звуки и стоны. Антону становится стыдно, ведь это может услышать кто угодно, проходящий мимо. Но Пятифан закрыл дверь, что не могло не радовать. — Рома~, — громко простанывает Петров и кончает другу в руку. Парень срывается на крик, стенки входа сжимают член Ромки, и он терпит ещё пару толчков, после чего изливается в парня, насадив его на член. Антон чувствует тепло, разливающееся в нём и, опустив голову, с облегчением мычит в подушку. Пятифан аккуратно выходит и оглядывается по сторонам. На тумбочке стоят салфетки и он, дотянувшись до них, вытирает руку и свой член, после чего бросив их куда-то в угол. Петров уже сам обтерся, несмотря на всю изнеможенность и, кое как отыскав и натянув белье, при этом опустив платье, сел на диван. Очень сильно жгло зад, было невозможно сидеть, и парень простонал от боли. Рома сел рядом, приобняв его за плечи. — Всё в порядке? Болит? — Нет блять, не болит, всё охуенно, — на Тошу бросили недовольный взгляд и он тут же покраснел. — Н-немного…- парень прижался к другу, прикрыв глаза. — Может хочешь чего? Я просто тип не вдупляю, что там после секса то делают… — Поцелуй меня. Рома тихо посмеялся и, улыбнувшись, повернув его голову к себе пальцами, припал губами к губам Антона, нежно целуя.