— Прости меня, Тэ, — шептал Юнги, когда крепко сжимал в руках какую-то штуку из стекла.
— За что? — Ким чуть пригнулся, чтобы поднять игрушку детей.
— За это, — едва слышно шепнул Мин и замахнулся, нанося удар прямо по голове старшего.
Статуэтка разбилась вдребезги, как доверие жителей острова к Юнги. Доверие вождя.
Тэхён незамедлительно свалился на бок: его глаза были закрыты, а по виску стекала кровь, пачкая пол. Мин упал на колени, смотрел: то на тело перед глазами, то на свои дрожащие ладони, которые посмели ударить старшего. Ким не подавал признаков жизни и это пугало ещё сильнее; он не двигался и едва дышал, казался слишком бледным, по сравнению с его золотистым цветом кожи. Юнги повернул Тэ на спину и проверил дыхание, к счастью, его обнаруживая. Когда шум в ушах пропал, Мин услышал, что дети плакали, словно чувствовали, всё что происходило с их названным папой — они чувствовали.
Мин действовал в состоянии аффекта, когда поднял вождя на руки и вынес из дома, усадив на своего дракона — он скрылся с острова. Гневу Чонгука не было предела, когда, прилетев домой, он обнаружил плачущих малышей, осколки и... Кровь на полу, у кровати близнецов. Злость сменилась на панику, дракон рвал и метал, но, прежде, успокоил детей. Его Тэхён бесследно пропал, на него явно напали и сделали больно, прямо в собственном доме. Ни единого следа Тэхёна не было на острове, он, словно, сквозь землю провалился и Чон был готов скулить от страха. Ведь его человек, не дайте боги, мог быть уже мёртв. Ни единой зацепки не было, кроме пропажи и Юнги. Дракон лишь к утру нашёл записку: «Ждите нового вождя с Нарун» И тогда всё встало на свои места. Чонгук понял, что Юнги и Тэхёна похитил кто-то с этого острова и они с Чимином и Намджуном отправились на Нарун, чтобы вернуть тех, кого насильно забрали. Тэ очень долго не приходил в себя и это заставляло Юнги переживать, он почти ночевал в темнице и случайно услышал разговор. Разговор о том, что Тэхёна хотят не просто свергнуть, но и убить. Прилюдно казнить через повешение. Ким же пришёл в себя ближе к вечеру: слабо открыл глаза, не в силах пошевелиться, и испуганно смотрел по сторонам, но потом взгляд зацепился за Мина. В глазах вождя был не только испуг, но и горькое разочарование; он молчал, ведь слов не нужно было. Только сожалел, что мало времени провёл со своими детьми и Гуком. С трудом приняв сидячее положение, он обнял свои колени и просто смотрел в одну точку, пытаясь перебороть сильное головокружение и боль. Юнги подошёл к той самой клетке несмело и заговорил: — Они шантажируют меня, Тэхён. На кону жизнь сестры Сокджина, она совсем маленький дракон, я не мог по-другому, — шептал он. — Мне очень жаль, клянусь, я не хотел причинить тебе боль... — Я понимаю, — голос Кима был совсем слабым и хриплым, как и он сам. Кожа всё ещё была бледной, под глазами проявились синяки, а из-под длинных ресниц стекали слёзы. — Возьми, — Мин протянул ему какую-то склянку. — Это поможет унять боль, мой Сокджин прекрасный лекарь. — Спасибо, — просипел Тэхён, принимая пузырёк дрожащими руками и делая глоток. — Они убьют меня, да? — Нет, я не дам им этого сделать, — Юнги уверенно схватился за железные прутья. Тэхён поднял на него болезненный взгляд и помотал головой, отворачиваясь. — Если что, передай Чонгуку, что я его люблю, ладно? — Ким снова поднял уставший взгляд на младшего и поджал дрожащие губы, облизывая их после слёз. — Не говори так, я не собираюсь дать тебе умереть! — Мин отрицательно мотал головой, тоже плакал от бессилия. — Твои дети не могут лишиться отца, а Чонгук мужа! — Я бы тоже так поступил ради них, — с каждым словом, его голос становился тише и Ким вновь рухнул на холодную землю, потеряв сознание. — Тэхён? — Юнги испуганно дёрнулся вперёд, не понимая, что случилось с вождём. Жизнь пронеслась перед глазами, когда рот зажали рукой и потащили назад. Тихий шепот на ухо, напугал до дрожи: — Это я, Сокджин, — заставил Мина прекратить сопротивление. — Я унёс сестру в безопасное место. — Тэхён, он— — Там сонный отвар, ничего плохого с ним не случилось, — успокоил его дракон. — Молодец, теперь мы вытащим его? — обеспокоено спросил Юнги, оборачиваясь. Однако, никто ему не ответил, ведь послышались шорохи, словно кто-то спускается сюда. Юнги и Сокджин спрятались за ближайшей колонной, когда в помещении появился Хэчан, вождь острова Нарун. Он был не один, а со своими приспешниками, приказал забрать Тэхёна и отнести его на эшафот. Сокджину пришлось держать Мина со всей силы, ибо человек пытался вырваться и хоть как-то помочь Тэ. Кима взяли под руки и куда-то потащили, пока Юнги стоял и наблюдал, не в силах что-то сделать. Лишь когда все покинули темницу, Мин рывком вырвался из чужих рук и затараторил: — Мы вытащим его, Сокджин, прямо сейчас! Они его убьют, слышишь?! Нельзя этого допустить! — Когда всё начнётся, я заберу его, но ты... — Я могу остаться, — человек кинул вздор на темницу, в которой держали Кима. — Они убьют тебя! — кричит Джин. — И пусть, это будет моей расплатой за то, что я предал доверие Тэхёна и Чимина... Когда Юнги вспоминает улыбку Пака, сердце непроизвольно начинает биться быстрее, ускоряет ритм. Его доброта бесспорно покорила сердце младшего. — Этот человек тебе очень дорог, ты влюблён, верно? — Сокджин всегда видел его насквозь, врать не имеет смысла. — Как и ты в Намджуна, — усмехается Юнги, когда они поднимаются по лестнице. Перед глазами сразу же предстаёт эшафот, там уже готова верёвка. — Нет... — шепчет Мин. — Мы вытащим его, Юнги. Я пошёл, а ты, жди моего сигнала, — сказал Сокджин, прежде, чем уйти. Юнги с замиранием сердца наблюдал, как Тэхён медленно приходит в себя и поднимает голову, пытается вырваться из чужих рук, но те его куда-то волочат, словно мешок с картошкой. Мин видит неподдельный страх в чужих глазах, когда те натыкаются взглядом на верёвку, Ким ещё больше вырывается, не перестаёт, даже когда к горлу прикладывают лезвие ножа. Всё происходит, когда на шею вождя накидывают верёвку. В небе раздаётся грохот, там появляется чёрный дракон, который пышет пламенем из своей пасти. Это несомненно Чонгук и он явно разъярённый. Тэ беспокойно дёргается в чужих руках, что-то кричит, когда в мужа стреляют из луков. Чон его замечает сразу, но слишком поздно, ведь дерево из-под ног вождя пропадает, когда кто-то тянет верёвку вверх. Ким хватается руками за горло, хрипит и распахивает рот, пытаясь вдохнуть воздуха, глаза закрываются. Пока внимание сосредоточено на Чонгуке, Юнги вырывается вперёд, прорывается сквозь толпу, и одним чётким движением обрезает верёвку, кидая нож. Тэхён падает на дерево, всё ещё не может дышать и, тем более, попытаться сбежать. Вождя хватает кто-то из приспешников Хэчана и тут на помощь приходит Джин, который, в облике дракона, легко подхватывает человека и взмывает в воздух. Юнги громко вскрикивает, когда Хэчан хватает его за волосы и руки за спиной заламывает. От боли, на глазах появляются слёзы, но он даже не пытается вырваться — всё равно убьют. Ему нечего терять... Тэхён спасён, а Сокджин без него точно справится. *** Тэ без остановки кашляет, когда Джин аккуратно сажает его на землю и снимает с шеи верёвку, обеспокоено осматривая и поглаживая по спине. — Не дыши слишком жадно, иначе потеряешь сознание, — шепчет дракон. Ким кивает заторможено. — Сильно болит? Тэхён снова кивает. — Нужно... Вытащить... Юнги... — хрипит человек. Сокджин отстраняется, восхищается тем, как даже в таком шатком положении вождь может думать о других. Блондин ложится на траву обессиленно, смотрит в небо, где залпы один за другим и всё ещё пытается восстановить дыхание. — Он же тебя предал... — Дракон всё ещё находится в недоумении. — Значит, это Юнги? — словно гром, раздаётся голос позади, голос явно напряжённый, голос Чонгука. Он несильно отталкивает Джина в сторону и присаживается подле своего любимого; взгляд становится болезненным, когда Чон видит следы от верёвки на шее. Тэхён выглядит уставшим и болезненно бледным. — Мой маленький, — шепчет Чонгук жалостливо и приподнимает своего человека, обнимая его. Ким за него, как за руку помощи, цепляется, снова проливает горькие слёзы и всхлипывает, плачет так, как не плакал в темнице. Кажется, осознаёт, что едва не погиб, едва не оставил Чонгука одного. Осознаёт весь кошмар, который, по воле случая, ему пришлось пережить. — М-мне б-было т-так ст-трашно, — шепчет он сбито. — Я с тобой, Тэ, я с тобой, любимый мой, — Чон и сам не замечает, как начинает плакать, слёзы просто струятся по его щекам. Он действительно мог потерять свою единственную любовь, держать уже безжизненное тело в своих руках. Он помнит, как его сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда на шее Тэ затянули верёвку, но... Он видел, как Юнги эту самую верёвку перерезал, так зачем, если он всё это и затеял? Что-то не сходится. Сокджин это замешательство на его лице замечает и первый начинает говорить: — Юнги шантажировали моей сестрой, она совсем маленькая и не умеет оборачиваться в человека ещё... Он бы никогда и мухи не обидел, так что это моя вина. Прошу вас, помогите ему, умоляю! — Намджун и Чимин полетели за ним и, поверь, без него они не вернутся, — едва не рычит Чон. Он прижимает Тэхёна к себе, испуганного и растерянного, целует многократно, куда только дотянется, а сам снова забирает его боль, пока по венам ползут фиолетовые переплетения. Ким постепенно успокаивается, перестаёт плакать и просто смотрит в одну точку, опустошенный. — Солнце? — Чонгук отстраняется и заглядывает в родные, кажущиеся пустыми, глаза. — Мне... Мне нужно время, — шепчет и прячет лицо в грудь мужа. — Помогите Юнги, он... Он хороший, правда и... Забери меня отсюда, прошу тебя, Чонгуки, — голос срывается на писк, будто он сейчас снова заплачет. Чон отпускает его и принимает облик дракона, кивает на свою спину, его глаза говорят: «Полезай и держись крепко.» *** Юнги плюёт в лицо Хэчана и сразу же получает пощёчину, если он его сын, то это не значит, что будет терпеть все эти бесчинства со стороны отца. — Что он тебе пообещал? — кричит мужчина, когда дёргает его на себя, уклоняясь от пламени. — Отпусти меня! Ненавижу! Ты испортил мою жизнь, погубил маму! — Юнги кричит громче и слёзы из глаз брызжут. Он делает рваный вдох, когда отец замахивается на него ножом. Но удара не следует, ведь Мин падает на землю потому, что его оттесняет, до боли знакомый, дракон. Это Намджун. — Не смей поднимать на него руку! — рычит Чимин, спрыгивая со своего дракона. — Малявка, — шипит Хэчан и делает рывок вперёд, нападая первым. Юнги слышит лязг ножей друг о друга, промаргивается, не веря в происходящее, ведь... Чимин здесь, и он пришёл, чтобы спасти. Отец яростно атакует рыжеволосого, наносит удар за ударом, а Чимин блокирует каждый, пока Намджун, своей мордой, помогает Мину подняться. Но ему и помощь не нужна, он сам, с разбега, пользуясь тем, что на него внимание не обращают, бежит на отца толкает его всем своим телом в воду. Падает вместе с ним, невзирая на то, что Хэчан действительно тянет его с собой ко дну. Два зайца одним залпом. Инстинкт не даёт ему открыть рот и захлебнуться, поэтому-то Мин и ждёт, пока кислород закончится. Он совсем не готов к тому, что кто-то протянет ему руку помощи, но открывая глаза, Юнги снова видит Чимина и его губы так близко. Они резко сталкиваются с его собственными. Пак его лицо обхватывает в свои ладони, целует, и обхватывает за талию, выныривая на поверхность. Мин всё равно закашливается от попавшей в нос воды, крепко цепляется за чужие плечи и дрожит, как листик на ветру, когда оказывается на берегу. — Никогда больше так не делай, — Чимин зачёсывает мокрые пряди назад и смотрит на него пристально, осуждающе. — Извини? — шепчет Мин, обнимая себя руками беспомощно. Вина на плечи давит тяжким грузом, грудь в тиски сжимает и отдаёт очевидной дрожью в руках. Как он будет смотреть в глаза Тэхёну? Чимину? Гуку? — Я всё знаю, — продолжает Пак. — И не осуждаю тебя. Юнги ошарашенно голову поднимает, смотрит из-под ресниц потерянно и виновато, видно, что ему невыносимо стыдно за своё поведение, за свои поступки. Но он ничего не говорит. Даже тогда, когда Чимин его на дракона усаживает. Когда они летят на Сегерон. Мин молчит, обдумывает произошедшее, молча кивает своему дракону, который рядом пари́т. — Ты мог сказать, что под угрозой чужая жизнь, мы бы что-нибудь придумали, Юнни, — голос Чимина звучит мягче, он носом утыкается в лопатки брюнета и вдыхает запах. — Мне было страшно, всё это время я не хотел этого делать, правда... — шепчет Юнги, отрицательно мотает головой и смаргивает слёзы. — Я видел, что ты спас Тэхёна, видел, что ты в тот момент думал только о его безопасности. Ты совершил ошибку, но смог её исправить, — отвечает Пак. — Но, какой ценой? — Мин к нему поворачивается, губы поджимает. — Я предал ваше доверие, сделал больно Тэхёну, который тоже был добр ко мне и мне... Мне так от себя противно! Намджун вскидывает морду слишком резко, так, чтобы Юнги подпрыгнул на нём и оказался теснее к Чимину. — Иди ко мне, — улыбается Пак, стирая слезу с чужой щеки, и сам ближе поддаётся, обнимает бережно, пока парнишка ему лицом в грудь утыкается. — Я на тебя зла не держу, слышишь? И Тэхён не будет. — Я не уверен, я сам чувствую вину, — бурчит Юнги, цепляясь пальцами за рубаху Пака. Чимин снова его лицо обхватывает, чертыхается про себя, но прижимается к губам напротив в нежном поцелуе, ощущая, как Юнги на его ладони свои укладывает. Он в любом случае не бросит Мина. *** Когда они возвращаются на Сегерон, то Юнги первым же делом рвётся к Тэхёну. Однако, впечатывается в грудь Чонгука, который, словно скала, перед ним возрастает угрожающе. Мин сжимается, только открывает рот, чтобы что-то сказать, как его перебивают: — Спасибо, что спас моего мужа, — кланяется дракон. Парнишка перед ним напрочь дар речи теряет. Теряется. — Но... Я... — Не важно, — выпрямляется Чон. — Ты спас его и это итог, но, отныне и впредь, не смей делать ему больно, иначе ты не отделаешься даже смертью. — Как он? — голос Юнги искренне взволнованный. — Отдыхает, уснул, — Чонгук устало садится на ступени. — А малыши? — Это ведь ты оставил записку, чтобы мы его нашли? — поднимает взгляд дракон. — Я знал, что ты поймёшь где искать, — поддакивает Мин. — Ты можешь проверить его, если хочешь, но не долго, — выдыхает Чонгук и кивает на их дома. — Дети спят? — Они у Хосока и Хвасы, — отвечает Чон. — Спасибо, — шепчет Юнги. Он обходит мага и проходит в дом, сразу же держа путь в спальню; лишь мельком, он осматривает то самое место, где посмел поднять руку на Тэхёна, а сердце предательски сжимается от боли и воспоминания крови на полу. Мин проходит через щель в приоткрытой двери, чтобы не шуметь, и натыкается взглядом на Кима, который спит лёжа на боку. На его шее невооружённым взглядом видно красную полосу от верёвки, на щеке — след от пощечины которую ему отвесил отец Юнги. Его белые волосы рассыпаны по подушке, а ресницы мелко подрагивают во сне. Мин подходит ближе и садится на корточки, бегло осматривает вождя на предмет повреждений и замечает, как на чужих руках появляются какие-то символы, должно быть, это дело рук Чонгука. — Мне очень стыдно перед тобой, Тэхён... Мне действительно очень жаль, — шепчет Юнги, поглаживая старшего по ладони. Тогда он не знал, что Тэхён уже его простил, не знал, что останется на острове почти всю свою жизнь и, однажды, в одном из путешествий с Чимином – они найдут яйца покойной рассы и воспитают дракончиков, как своих детей. В ту самую ночь Чонгук передал вождю своего сердца часть своей силы, дабы, тот был под его присмотром и в безопасности, ведь он ощущал, когда всё то, что близко ему — попадало в опасные ситуации. Намджун же учился доверять Сокджину шаг за шагом, несмотря на то, что последний всяко был его парой, ведь влюбляются они однажды и навсегда, Ким не спешил падать в море с головой. Постепенно, своими поступками, Джин завоевал не только доверительное отношение старшего, но и его сердце. От чего Намджун был изначально в восторге, так это от сестры младшего, которая была действительно, буквально маленьким дракончиком. Она ходила за ним хвостиком, играла с хвостом старшего дракона и обожала то, как Намджун выпускает из пласти зелёное пламя. Сокджин молча за ними наблюдал сложив морду на лапы, периодически ловил взгляд на себе и таил малейшую надежду на их отношения. Ведь он тоже влюблён. Один раз и на всю жизнь, и никого больше не надо, кроме этого дракона недоверчивого. Намджун оттаял неожиданно, приносил в драконьем обличии рыбу, а в человеческом — цветы. Предлагал полетать вместе и ненавязчиво касался чужого крыла в полёте. А дальше, их почти не видели на Сегероне. Совместные полёты участились, Джун учил Минсо управлять своими залпами, лучше контролировать полёт и... Она, постепенно, стала ему, как родная дочь. А Джин... Боже, как же сильно Намджун его полюбил, буквально не мог оставить одного надолго, рычал почти на каждого, кто осмеливался подойти ближе положенного. Он помнит, как сейчас, тот момент, когда его пара сообщила о том, что вскоре они и сами станут родителями. Помнит, как целовал Сокджина едва ли не до потери пульса.