Обмен

Больно. Хочется забыть все события последних нескольких часов. Хочется забыть то, как он стонал, чувствуя, как оргазм снова его накрывает, сладостной пыткой вытягивая последние силы. Хочется забыть то, как он сорваным, хриплым голосом просил ненавистного человека помочь. Тело всё ещё дрожит, когда он чувствует, как по бедрам стекает неприятная субстанция, вытекая из него. Сил на возбуждение не осталось, однако он всё ещё слабо постанывает, чувствуя, как очередной грубый толчок попадает по простате. Его всё ещё агрессивно втрахивают в кровать — даже после многочасовой пытки Архонт не сжалился. — П... Прекрати... — Чайлд с трудом разомкнул губы, шепча немую просьбу, но движения лишь ускорились, заставляя отдавать последние силы крику, разрывающему лёгкие. Влажные губы накрыла рука, грубо обрывая все исходящие звуки. Последние движения сопровождаются накачиванием его спермой, которую он, рефлекторно сжимаясь, не выпускает, с отвращением чувствуя тёплую жидкость, хлюпающую внутри. — Надеюсь, это научит тебя соблюдению правил. Предвестники самой Царицы должны отличаться дисциплинированностью, разве не так?Может быть из-за этого тебя и продали? — голос сверху продолжал насмехаться, но сил на осознание и ответ у Тартальи не оставалось. Чувствуя, как оковы бесследно пропадают, так, будто их никогда и не было, он медленно свернулся в клубок, притягивая затекшие конечности ближе к себе, закрываясь от всевидящего взора сверху. Он не помнит сколько времени пробыл здесь, но он точно помнит, что у него не было ни дня спокойствия. Разумеется, за каждую грубость, которые он продолжал кричать снова и снова, как только ему представлялась такая возможность, за каждую попытку сломать оковы и сбежать, за каждое неподчинение он получал наказание, но после каждого раза его ненависть лишь росла, мотивируя на новые и новые проступки. — Неужели тебе так нравятся мои пытки, что ты специально нарушаешь правила? — Чжун Ли всё ещё пытался вывести Тарталью на диалог, но у бывшего Предвестника не осталось сил даже на тихое оскорбление. После нескольких часов с каменными вечно пульсирующими конструкциями, которые Чжун Ли каждый раз умудрялся делать новой формы, не давая Чайлду привыкнуть к ним, и после невыносимо долго тянущегося втрахивания его изнеможденного тела в постель, Тарталья не был способен даже мыслить. Каждый раз Чжун Ли придумывал разные наказания. Иногда не давал Чайлду кончать днями, держа член того в изящной золотистой клетке, смотря на то, как тот изнемогает от непрерывного возбуждения. Иногда наоборот — мучал непрерывной стимуляцией, заставляя забыть собственное имя. Один раз даже связал, (что было очень неожиданно для самого Тартальи, ведь обычно его лишь заковывали в грубый камень) наблюдая за тем, как тот пытается разорвать верёвки, проходящие по всему телу, образующие переплетения на груди, скрепляющие кисти рук с щиколотками и завершающиеся узлом вокруг шеи, заставляющим давиться воздухом при каждом неверном движении, после чего поставил на колени, заставляя согревать член божества во рту в течение нескольких часов. Чайлд всё ещё помнит, как после первого наказания, даже будучи растраханным и изнеможденным, он попытался ударить Чжун Ли, после чего тот, посмеявшись, довёл его до потери сознания. Как он потом узнал, все его наказания, какими бы они ни были, заканчиваются одинаково — Чжун Ли трахает его до того момента, пока Чайлд не перестанет подавать признаки жизни. — Интересно, помнишь ли ты, за что я тебя сейчас наказывал? — Не получив ответа, Чжун Ли притворно-разочарованно вздохнул. — И теперь ты потерял сознание? Чайлд почувствовал, как его подхватили сильные руки, поднимая с кровати, чтобы понести в сторону ванной. То ли рефлекторно, то ли из остатка сил Тарталья вывернулся, отталкивая Чжун Ли и падая обратно на кровать, на что сверху вновь послышался мягкий смех. — Воистину не думал, что даже после трёхдневной голодовки и двенадцати часов наказания за неё у тебя останутся силы и смелость отталкивать меня. Раз уж ты в сознании, не потрудишься ответить мне, к чему был этот акт неповиновения? Ты и сам знаешь, что умереть я тебе не дам, так чего ты добивался? — Тарталья вновь попытался свернуться на постели, закрываясь. Сознание было слишком помутнено, чтобы он мог ответить, но он невольно понимал всё, о чём говорит его собеседник, пусть и не мог ответить. — Знаешь, если ты так не хочешь есть сам... — продолжил Чжун Ли, чуть понижая голос — Как насчёт того, чтобы я сам тебя кормил? Звучит неплохо, хотя... Зная тебя, ты даже с ложки есть не будешь, пока её тебе в глотку не запихнут... А может ты расчитывал получать энергию из спермы, которой я тебя "кормлю" во время некоторых наказаний? Очень... Оригинальный способ протеста, знаешь ли, я поражаюсь твоей извращённой сообразительности. — Чжун Ли мягко рассмеялся, но видя, что Тарталья даже возразить не может, он со вздохом поднял его, вновь направляясь в ванную. Чайлд замечал, что каждый раз, теряя сознание, будучи вспотевшим и покрытым спермой, он просыпается вымытым и очищенным во всех местах. Чжун Ли действительно заботился о его состоянии, обращаясь с ним, как с фарфоровой куклой, следя за его питанием, чистотой и прочим, но между тем не заботясь о его ощущениях, что, впрочем, было заметно по частым "применениям" тела Предвестника. Как он не старался, Чайлд не мог понять мотивов Чжун Ли. Сначала он думал, что тот приходит лишь с целью, как Архонт сам и сказал, "удовлетворения своих потребностей", однако, размышляя об этом, Тарталья пришёл к выводу, что Архонт чего-то недоговаривает. Если бы Чжун Ли хотел лишь трахать его, то он бы делал это без изощрённых наказаний — просто запер Предвестника в комнате и, время от времени приходя, насиловал бы. Но за время пребывания в заключении, Чайлд заметил, что поведение Архонта гораздо сложнее. Чжун Ли мало того, что старался обеспечить Чайлду комфортное пребывание в заключении, так ещё и всеми силами старался выйти на разговор с ним. Он часто приходил и, уворачиваясь от предметов, которые в него кидал Тарталья, пытался заговорить с ним, спрашивая о семье, о Царице и Предвестниках. Именно после одного из таких дней Чайлд и начал голодовку. " — Хрена с два я тебе что расскажу о своей стране! — Какое любопытное выражение... В любом случае я спрашиваю это из чистого интереса, а не чтобы выведать стратегически важную информацию. — Что бы Чайлд ни говорил Архонту, тот лишь посмеивался над оскорблениями, не реагируя на них до того момента, пока у него не будет подходящий для наказания настрой. В этот день Чжун Ли пришёл в хорошем настроении, желая лишь поговорить, однако Тарталье идея болтать со своим пленителем не нравилась. — Просто поговорить значит? Ну и нахрена тебе, бесчувственная ты ящерица, знать о том, сколько раз на дню мы поливаем картошку? Тебе так нужна информация о том, что у меня там происходит в семье? Не говори, что ты резко проникнулся теплыми чувствами ко мне и теперь снова хочешь общаться со мной, как с человеком, а не как с — Чайлд сделал наигранно серьёзную интонацию, пародируя божество. — "игрушкой для удовлетворения плотских потребностей". Чжун Ли улыбнулся, хитро смотря на раздраженного Тарталью. — Да нет, лишь интересуюсь. Не хочешь —не говори. Я лишь замечу, что ты —человек — существо биосоциальное, так что рано или поздно без общения с другим человеком... — А вот ты не человек. — Чайлд перебил Чжун Ли. В синих глазах цвета океана озлобленность переросла в тоску, обретенную за всё время, проведённое наедине с Чжун Ли. — Ты чертово божество, Архонт. Ты и понятия не имеешь что мы, люди, чувствуем. Ну расскажу я тебе сейчас про то, что меня в Снежной ждёт большая любящая семья. Ну расскажу я тебе, что я один полноценно их обеспечиваю. Ну и узнаешь ты, что из-за того, что я сейчас не служу Царице, они остались без хлеба. И что тебе это даст? Ты, раскаявшись, отпустишь меня на волю? Нет, ты не такой. Ты высокомерная дрянь, привыкшая ломать судьбы смертных. Ты лишь посмеёшься, пожелаешь мне спокойной ночи и на следующее утро вновь придёшь меня трахать. А может выебешь, пока я буду о них рассказывать? Чего уж тянуть, давай я разденусь, чтобы ты прямо сейчас меня изнасиловал! — Чайлд, рассмеявшись сквозь наворачивающиеся слезы, начал расстёгивать свою одежду, поднимаясь с кровати и подходя ближе к Архонту. На лице Чжун Ли застыла удивлённо-растерянная улыбка. Что ни говори, такой иницитативы от Предвестника он не ожидал. — Нет, спасибо, я, пожалуй, откажусь. — Тарталья в первый раз видел, чтобы Чжун Ли был таким растерянным, однако это лишь предало ему уверенности. Расстегнув рубашку, он остановился, так и оставив её висеть, лишь слегка оголяя его торс. — Чего же ты стесняешься? А, я, кажется, понял! У тебя какой-то долбанутый кинк на подчинение и изнасилование? Не можешь, когда я и сам что-то делаю? Без проблем — ты же всегда можешь просто наказать меня! Я как раз только что наговорил кучу гадостей в твой божественный адрес, так почему бы тебе не затрахать меня до полусмерти за это?! — Сглотнув ком в горле, Чайлд выставил руки, демонстрируя их Архонту. — Давай. Сковывай. Ты же не хочешь, чтобы я мешал тебе брать меня? Так давай - лиши меня возможности хоть как-то защитить себя. Всё равно тех, кого надо, я уже защитить не смог. Чжун Ли нахмурился, отворачиваясь от Тартальи. Он явно пребывал в некой задумчивости, но через секунду он уже вернул каменное выражение лица. — Спокойной ночи, Тарталья. Увидимся завтра. Наказание за этот диалог не последует. — С тихим стуком дверь за ним закрылась, оставляя Чайлда в одиночестве смотреть на место, где секунду назад стоял Чжун Ли. Во взгляде Тартальи скопились ненависть и злоба, смешиваясь с горячими слезами. Мысли о сказанном не покидали голову и сердце, выедая изнутри. — Ненавижу... — тихо зашептал он, чувствуя, как лицо горит от эмоций. Чжун Ли был прав. Чайлду действительно было ужасно одиноко. Он чертовски волновался из-за семьи. Он ужасно скучал по боевым товарищам. Он не мог без той свободы, которой его лишили. На пол с тихим стуком капали слёзы. И самым обидным было то, что Чайлд хотел общаться с этим чертовым Божеством. Он всё ещё чувствовал, как сердце прыгает при виде Чжун Ли отнюдь не от страха. Ночами он всё ещё вспоминал то, как они могли часами обсуждать всякую ерунду за чашкой чая (за которую Предвестнику потом приходилось платить из своего кошелька). Он с горечью вспоминал то, что долго не хотел завершать миссию, оттягивая, ведь это бы означало, что ему придётся уехать от своего единственного близкого друга. Он помнил, как они сражались по его же просьбам, на которые Чжун Ли каждый раз лишь вздыхал с усталой улыбкой и соглашался, наблюдая за тем, что Тарталья радуется этому, как ребёнок. Он никогда это не признает, но всё ещё любил этого придурка. После всего произошедшего Тарталья поклялся, что не будет проявлять даже малейшей симпатии к этому куску камня, ведь отвергая всё, что между ними было, Чжун Ли сам решил разрушить их отношения, использовать Чайлда, лишить всего, что ему было дорого и..." Чайлд проснулся, резко открывая глаза, смотря в потолок пустым взглядом в течении нескольких секунд. — Ненавижу... Шепот Чайлда был почти не слышен в комнате, но тот, садясь на кровати, лишь повторил громче. — Ненавижу. Откидывая одеяло, он сел лицом к двери, которая в тот же момент открылась. — Доброе утро. — В комнату зашёл Чжун Ли с подносом в руках. — Ненавижу. — Солидарен с твоим мнением, но не хочешь ли ты поесть? Чайлд поднял усталые глаза, в которые вновь волнами стала приливать вся накопленная злость. — Не хочу. Я ненавижу тебя и ничего от тебя принимать не буду. — Очень жаль, в таком случае мне придётся кормить тебя силой. Чжун Ли, поставив поднос на тумбочку, сел на кровать и взял в руки тарелку, однако Чайлд одним движением выбил её у него из рук, из-за чего золотистые поджаренные до корочки тосты полетели на пол. — Я сказал, что не хочу. Чжун Ли, проследив за падением еды, посмотрел на Чайлда, вздыхая. — Послушай, Ч... Тарталья. При всём уважении, я не могу позволить тебе умереть от голода. Ты не ел нормальной пищи уже критическое количество времени для смертного, и сейчас ты отбросил то, чем я хотел тебя милостиво накормить. — Моё мнение не изменилось с момента прибытия сюда. Я лучше сдохну, чем подчинюсь такому, как ты. Я лучше сдохну, чем соглашусь забыть семью и своё прошлое. Я лучше сдохну, чем предам родину и свободу. — Чайлд смотрел в одну точку, озлобленно и отчаянно шепча. По лицу Архонта расползлась улыбка. — Как мило... Тарталья, ты ведёшь себя как превосходный верный пёс, которым тебя научили быть. — Цепкие пальцы Архонта пробежались по шее Предвестника, создавая на ней некое подобие ошейника. — Верен своим предыдущим хозяевам. — В голосе Чжун Ли сочилась насмешка, смешанная с презрением. — Готов им косточки приносить. Интересно, подчинишься ли ты мне так же когда-нибудь? — Пошёл нахер. — Чайлд дёрнул головой, отстраняясь от касаний Чжун Ли. — Лаешь и кусаешься — так некрасиво с твоей стороны. — Архонт с интересом смотрел на то, как Тарталья безуспешно пытается стянуть золотистый ошейник из корляписа. — Мне жаль, но непослушным животным как ты приходится учиться манерам на собственном горьком опыте. Давай сначала научим тебя правильно есть. Чжун Ли положил руки на спину Чайлда, заставляя того покрыться мурашками, и, сверкнув глазами, бросил того вниз. Не успев сориентироваться, Тарталья оказался вдавлен в пол ботинком, поставленным сверху на его голову. Пытаясь подняться, он осознал, что силы покинули его тело, по ощущениям его придавили к полу сотнями гигантских камней, из-за чего всё, что он мог сделать, это слабо поднять голову на взирающего сверху Архонта. — Видишь ли, смертный, ты, похоже, забыл с кем имеешь дело. Пусть я и отдал большинство своих божественных сил в обмен на твоё жалкое тельце, я всё ещё Архонт по природе своей. Ты мог сколько угодно проводить со мной время, как с другом, мог сколько угодно считать меня равным, однако всё это было лишь простейшей навязанной тебе иллюзией. — Чжун Ли специально ослабил нажатие ботинка, чтобы Чайлд мог поднять взгляд выше и заглянуть в сверкающие змеиные глаза, неотрывно смотря в них, как загипнотизированный, — По моей воле менялись судьбы людей. Моими руками была создана эта земля, от моей милости зависели тысячи жизней. Народы тысячилетиями поклонялись мне в надежде на благосклонность, и теперь ты — Чжун Ли резко надавил, перемещая вес, из-за чего Тарталья упал лицом об пол, разрывая зрительный контакт, — смеешь перечить мне? Схватив его и протащив Чайлда по полу до места, на которое упал тост, Чжун Ли вплел в рыжие локоны пальцы, поднимая лицо того. — Ешь, как едят дикие животные, которым боги посылают пищу. Чайлд приподнял затуманенный взгляд, смотря на двоящуюся еду перед носом. — Н...Нет. — с трудом выдавил он, отворачиваясь от тостов на полу. — Ты сам выбрал свою судьбу. — Чжун Ли рывком поднял Чайлда за волосы, заставляя встать на колени. — Раз уж ты не хочешь есть нормальную еду, кормить тебя придётся другим. Тарталья озлобленно смотрел на то, как Архонт избавляется от одежды. Чайлд жадно пробежался глазами по мускулам торса, невольно засматриваясь на самого ненавистного ему человека. Замечая взгляд на себе, Чжун Ли специально начал раздеваться медленнее, заставляя пленника изнемогать от отвратительного предвкушения, растущего с каждой секундой. При всей своей ненависти и злобе, Чайлд не мог избавиться от тянущего теплого желания, трепещущего в груди каждый раз, когда он видел рельефное тело божества. Чжун Ли, будто играясь с разумом Тартальи, встретился с ним взглядом. На лице пленника всё ещё была злая гримаса, однако в его глазах можно было разглядеть сочащееся завороженное желание. И Чжун Ли разглядел. Он взъерошил пылающие локоны, проводя по ним длинными пальцами, цепляя шёлковые пряди и заставляя Тарталью поёжиться от внезапно мягких прикосновений. Будучи уже без одежды, Чжун Ли потянул Чайлда, заставляя приблизиться губами к уже вставшему члену и не чувствуя сопротивления. - Быть может, в душе ты уже мне подчинился и верен, просто умело пытаешься это скрыть? Ты так смиренно смотришь на меня снизу — неужели наконец-то понял, что твоё место на коленях передо мной? — Чжун Ли опустил вторую руку, чтобы положить большой палец на нижнюю губу Тартальи, надавливая, заставляя того податливо приоткрыть рот. Чайлд опять поймал себя загипнотизированным, удивлённо смотрящим на то, как Архонт пропихивает между тонкими лепестками губ головку члена. Как ни странно, Тарталья машинально повиновался, начав обсасывать член, умело лаская его языком. Солоноватый мускусный вкус предсемени лишь подталкивал Чайлда продолжать, поэтому он, вдохнув через нос, взял глубже, не разрывая зрительный контакт с янтарными звездами сверху, которыми Чжун Ли его внимательно рассматривал. Пальцы в волосах вновь зашевелились, поглаживая Тарталью. — Да, именно так... Ты преданно служишь своему хозяину, так хорошо принимаешь его... — Чжун Ли усмехнулся, усилив хватку, заставляя Чайлда насадиться глубже с тихим удивлённым вздохом. — Даже если твой хозяин будет несправедлив к тебе, продолжишь выполнять его приказы, подчиняясь каждому слову. — Архонт насадил Чайлда до конца, чувствуя как его член упирается в горло, сжимающееся вокруг. Тарталья покраснел, на глазах выступили слёзы, однако он продолжил пусто смотреть вверх, даже когда Чжун Ли начал двигаться, используя его рот. — Ты мне даже кое-кого напомнил... Тоже был послушным, делал всё, что ему скажут... — голос Чжун Ли выдавал возбуждение, однако он продолжал говорить спокойно, сдерживая гортанные стоны. Архонт ухмыльнулся, ускоряя толчки, довольно смотря на то, как Тарталья давится его членом, каждый раз вновь обволакивая тёплым и мокрым нутром, чтобы неохотно выпустить, оставляя стекать по выступающим венам тонкие струйки слюны. Покрасневшие губы с трудом раскрывались достаточно, чтобы принимать божественное достоинсто, из-за чего при быстром темпе дыхание Чайлда сбилось, заставляя того задыхаться в экстазе. — Посмотри на себя. — Чжун Ли поставил мысок ботинка на вставший член Тартальи, поглаживая и чуть давя на его через одежду. — Возбудился лишь от моего члена во рту. — Он провел ботинком вдоль всей длины, заставляя Тарталью сдавленно простонать в пах, посылая вибрации по всему телу. Чайлд и сам не знал, почему внезапно подчинился, решив не отталкивать Архонта, однако его мысли об этом смыло волной возбуждения, растекающейся от паха по всему телу, пронизывающей каждую клетку и заставляющей закатывать глаза в удовольствии при очередном движении ноги Чжун Ли. — Тебе приятно, Тарталья? Тебе, воину, дикому псу, нравится подчиняться воле милосердного хозяина? — Чжун Ли за волосы оттянул Чайлда от своего члена, давая перевести дыхание, ожидая ответа. Чайлд резко вдохнул, обжигая разогретую глотку холодным воздухом, жмурясь от потока кислорода, притекшего к легким. Открыв глаза, он поднял их на Архонта, обвел глазами влажный от слюны член, поднял взгляд на рельефные каменные мышцы, красивый торс и ухмыляющееся, но спокойное лицо, после чего, облизнувшись, как довольный лис, слегка приподнялся на коленях. Влажные и слегка покрасневшие губы коснулись мышц пресса, язык начал страстно блуждать по каждому изгибу, жадно исследуя божественное тело. Поднявшись выше, Тарталья, будто одурманенный, начал упоительно касаться губами чужих шеи и ключиц, чувствуя, как крепкая рука на голове даёт о себе знать, но не отталкивает, не торопясь ставить на место. Руки Чайлда легли на могучие плечи, опираясь на них, Тарталья обвил Архонта ногами, отрываясь от шеи, чтобы подняться на один уровень с пылающими интересом янтарными глазами, заглядывая в них. Приближаясь к тонким губам своими, чувствуя опаляющее дыхание, он тихо прошептал в них — — Нет, мне не нравится. — Чайлд слез с Чжун Ли, отстраняясь. — Видишь ли, я был рождён свободным и жил свободным — к Царице на службу я пошёл добровольно, в сражениях я учавствую не ради неё, а исходя из своих интересов, так что и тебе подчиняться не собираюсь. — Чайлд дерзко ухмыльнулся, расставляя затекшие руки в призывающем жесте. — Моё мнение не изменилось — хоть затрахай меня до смерти, я не подчинюсь тебе, пока ты не придумаешь чего поинтереснее. Янтарные глаза вспыхнули, сильные руки схватили изнеможденное тело, возвращая на колени. — Затрахать до смерти, вот как... Я подумаю над этим, а пока, — Чжун Ли резким толчком, не заботясь о рвотном рефлексе Чайлда вошёл на всю длину, — мне стоит закончить начатое и покормить тебя, глупое животное. В уголках синих глаз сформировались слёзы, однако, сглотнув, Чайлд поднял веки, вызывающе взирая на Архонта над ним. Чжун Ли улыбнулся, с тенью любопытства смотря на попытки предвестника контролировать ситуацию. Всё таки его игрушка оказалась презабавнейшей вещицей... Надо будет и её позабавить. Продолжив двигаться во рту Чайлда, Архонт церемонился гораздо меньше, гортанные стоны изредка вырывались, однако, видя, как при этом покрасневший и изнеможденный Тарталья немного ухмыляется на его члене, Чжун Ли замолчал, не желая доставлять тому лишнего удовольствия. Чайлд лишь злорадствовал, зная, что пусть используют сейчас его, однако это маленькое сражение он выиграл. Рефлекторно сглатывая каждую каплю во рту, он внезапно почувствовал, что хватка в волосах окрепла, а сильные руки прижимают его к широкому основанию члена. Не успел он понять, что происходит, как его рот наполнила вязкая жидкость, заполняя до краёв. — Сглатывай всё до последней капли. — Сверху послышался хриплый голос, заставивший Чайлда вздрогнуть, пытаясь проглотить всё сразу. С трудом дыша через нос, он старался проглотить сперму, давясь ею, но понемногу глотая до конца. Как только он закончил, его подняли, повалив на кровать. — Открой рот, я хочу видеть, что ты всё проглотил. — Чжун Ли навис над ним, властно смотря на то, как Чайлд покорно открывает рот, демонстрируя отсутствие белой жидкости. — Я бы назвал тебя хорошим мальчиком, но тебе до этого ещё далеко. Опускаясь к штанам Тартальи, Чжун Ли стянул их с бельём одним точным движением, обнажая вставший член. — Ты действительно возбуждён... Я не удивлён. Я уважаю твои попытки скрыть свои чувства, однако не назову их удачными. Чжун Ли провёл рукой по эрегированному члену, собирая выступившие капли жидкости, размазывая их по нему. — Мне нужно оставить тебя на некоторое время, твои слова напомнили мне о важном деле, так что... — Архонт вновь сковал руки Чайлда незамысловатыми каменными оковами. Он привычными движениями создал гео конструкт и кляп, надевая его на слабо соображающего Тарталью. Не тратя время на растяжку, он поместил в Предвестника пульсирующий стержень чистой энергии. — Побудь здесь пока что. Не волнуйся, скоро ты славно поешь — главному блюду ещё нужно приготовиться. Вновь дверь захлопнулась, оставляя Тарталью наедине со своими мыслями и больным возбуждением, растущим с каждой секундой. Сила пульсаций внезапно усилилась в разы, заставляя спину выгнуться до хруста. Каждое наказание он корчился, извивался, кричал и унижался, проигрывая возбуждению, однако в этот раз он лишь устало простонал сквозь кляп, сглатывая собравшуюся слюну. Возбуждение вновь начинало пробирать тело, однако Чайлд лишь тихо вскрикнул, когда из его члена выплеснулась белёсая сперма, заливая мышцы живота. — Ненавижу... — невнятные стоны, вырвавшиеся сквозь кляп, прежде чем извивающийся Предвестник потерял сознание, так и не были никем услышаны.

***

Дверь в комнату отворилась с тихим скрипом, нарушая тишину ночи. Чайлд тихо посапывал, время от времени постанывая сквозь крепкий сон. Он, даже спустя много часов, лежал так же, как его и оставили, когда высокая фигура, зайдя внутрь, с тихим ударом бросила в угол сжавшееся тело. — Придумать что-то поинтереснее... Тебе стоит быть осторожнее со своими желаниями, Тарталья.