***
Когда лесные заросли, укрывавшие их, внезапно расступились, Падме с облегчением выдохнула, увидев, что лагерь, раскинувшийся на обширной территории поместья Органа, выглядит вполне мирно. Никаких следов борьбы. Однако что-то все же ее тревожило. — Как будто все в порядке? — крикнула она Бейлу, он обернулся, озабоченно нахмурившись, хотел сказать что-то… Но их тут же оглушило вспышками и грохотом разрывавшихся рядом снарядов. Падме бросилась на землю. Откуда, откуда взялись спидеры?! Откуда взялись эти стрелки? Бейл что-то кричал ей, она не могла разобрать. Все звуки стали долгими, тягучими, как под водой. Хотела махнуть рукой, показывая, что у нее все в порядке, но не могла понять, шевелится ли рука. Очевидно, заряд угодил слишком близко, она дезориентирована… Тут Органа вдруг возник совсем рядом, подхватил ее, перекинул через плечо, унося прочь. Позади вновь разорвалась бомба, и Органу ударной волной швырнуло вперед, на колени. Падме слетела с его плеча, неловко выставив руки и больно ушиблась. «Перелом, наверное», — подумала она, но тут же отметила, что в руках появилась чувствительность, и теперь они ее слушаются. Есть чему порадоваться… Стрелков не было видно, похоже, они налетели, обстреляли их и скрылись. — О, нет! — услышала она, неловко повернулась и увидела непривычно бледное, почти серое лицо Бейла. Постаралась улыбнуться, показать, что она в порядке — ну, как получилось. Руки и ноги, кажется, все-таки не повреждены, хотя с точностью определить это будет сложно. Но встать и бежать сейчас она точно сможет. — Все хорошо, — Падме удивилась, как четко звучит ее речь. — Как ты? Где кейс? — Здесь… — Органа нервно рассмеялся, — ты можешь идти? Падме кивнула — Кажется, да. — Это очень радует… — Бейл помог ей встать, и они, пригибаясь, двинулись дальше. Ворота уже совсем рядом, и хоть на территории, по-видимому, пусто, там можно было укрыться. «Мы в безопасности!» — успела подумать Падме как раз в тот момент, когда воздух прорезали пули винтовок-«авантюристов». Стреляли со стороны лагеря — надежда на спасение таяла. — Наемники! — закричал Органа. «Да сколько же можно», — в отчаянии подумала Падме, обернулась к Бейлу, вскрикнула: пуля вспорола куртку на его плече, и на кейсе, который он сжимал, расцвели брызги крови. — Нет! — она бросилась к нему, но он сильно толкнул ее вниз, упал рядом, нависая сверху и закрыв ее собой. Его кровь потекла по ее груди. — Перекатись и спрячься за той статуей, — сказал он, голос его звучал ровно. — Быстро! — Я тебя не оставлю! — она попыталась зажать его рану. Рука тут же стала скользкой. Очереди пересеклись над их головами и ненадолго смолкли. Органа толкнул ее: — Вперед! Прячься за той статуей! — и Падме откатилась в сторону. Отметила, откуда шел огонь: если она побежит направо, к статуе, стрелок не успеет перевести оружие, и ей хватит времени укрыться. Если вперед, то она вызовет огонь на себя, давая время Бейлу на то, чтобы отбежать, и, если повезет, ей удастся добраться до ограждения. Она вскочила и, пригибаясь, побежала вперед. Бейл что-то закричал позади, но она слышала лишь свист пуль, рассекающих воздух над ее головой. До спасительного навеса так далеко… — Падме, ложись, чтоб тебя!.. — наконец разобрала она. Не думая, послушно упала лицом в траву и услышала выстрелы бластера Бейла. Бластер заставил стрелков недолго затаиться, и Падме, не поднимая головы, поползла вперед. «Зачем?! Он не успеет спрятаться…» — думала она, но ползла, и как только она оказалась рядом со стеной, свист зарядов бластера сменился тявканьем винтовки. Падме легла на спину. В траве деловито ползали жуки, небо беззаботно голубело, как будто и нет здесь никакой перестрелки. Жив ли Бейл? Закричать, позвать, но она обнаружит себя перед наемниками, и тогда все зря… Что делать… И тут Падме рассмеялась, услышав за стеной приглушенную ругань и судорожно заводящиеся двигатели спидеров. По синему небу неторопливо ползли альдераанские «Зебры». Помощь пришла. Они спасены.***
Худощавый пожилой камааси осторожно растирал ее запястья бакта-гелем: по счастью, обошлось ушибами и легким растяжением. Падме блаженствовала. Они все были в безопасности. Конечно, инцидент всех шокировал: теракт, нападение на гражданский корабль, захват лагеря и преследование сенаторов — для мирной планеты это было немыслимое событие. Не говоря уже о гибели представителей комиссии по делам помощи беженцам — настоящая трагедия. Но Падме привычно сосредоточилась на положительных моментах: никто из беженцев не пострадал. Кейс, содержащий информационные файлы о технологии создания сплава хавона, невредим и не попал в чужие руки — и необходимая техническая информация уже отправилась на один из спутников Альдераана, на завод по созданию военных кораблей. А еще рана Бейла не оказалась опасной, у нее самой не обнаружилось переломов, и сенатор Гарм тоже чувствовал себя лучше. Все обошлось. Только кто напал на них? А главное, по чьему приказу? Использование нападавшими разборных винтовок «Авантюрист» косвенно намекало на участие наемников, но сильно снижало вероятность их обнаружения. Спрятать, провезти, использовать и избавиться от этого оружия было просто, поэтому оно было широко распространено в определенных кругах. Тогда какую цель они преследовали? Завладеть кейсом? Тогда это мог быть кто угодно. Кто мог знать о технологии? Сепаратисты… Падме закусила губу. Если сепаратисты не остановились перед тем, чтобы совершить покушение на сенаторов и своих же граждан… то все очень скверно. И конца войне еще долго не видать. И Сенат не поддержит Петицию Двух Тысяч в ее требовании к Канцлеру сложить чрезвычайные полномочия. — Думаю, все будет в порядке. Боли быть не должно, — поднялся с места камааси. Падме благодарно улыбнулась. Стукнула дверь. — Доктор Терралем, простите, что помешал, — слегка склонил голову вошедший Бейл Органа. — Нет, нет, сенатор, мы закончили. Я как раз намеревался уйти, — ответил Терралем, кивнул Падме. — Доброго здоровья, сенатор. Когда за ним закрылась дверь, Бейл, гневно нахмурившись, сложил руки на груди и встал перед ней. Падме не сдержалась и фыркнула — непривычно и забавно было видеть его таким домашним, одетым просто, не в военной форме и не в вычурном сенаторском наряде, сердитым и взволнованным одновременно. — Зачем ты это сделала? — спросил он тихо. — Я велел тебе спрятаться. Зачем было так рисковать? — Я защищала тебя, — Падме тоже встала перед ним — пришлось сильно задрать голову — и так же сложила руки, копируя его позу. Они стояли несколько секунд, прожигая друг друга взглядами. Бейл не выдержал первым, устало вздохнул и опустил руки. — Сенатор Амидала, пообещайте мне, пожалуйста, что не будете больше защищать меня, ставя под угрозу Вашу жизнь, — его голос прозвучал ласково. Падме открыла рот, намереваясь, кажется возразить, но он быстро коснулся указательным пальцем ее губ. — Это официальное требование, Вам рекомендовано подчиниться, — в темных глазах лукавые искорки. Падме опустила глаза, Бейл провел рукой по ее щеке, убрал прядь волос с шеи. — Думаю, что я готова подчиниться… — она облизнула внезапно пересохшие губы.— Вашим требованиям, сенатор. Пауза затянулась. В висках Падме стучала кровь, стало жарко. Он был так близко, опять — близко, но сделать шаг вперед… не решался? Падме поймала его за запястье — не убирай руку — потерлась о его ладонь щекой, прикрыв глаза. — Почему ты так безответственно относишься к своей жизни? — он привлек ее к себе. — Падме… А если бы тебя убили? Ты же не джедай какой-нибудь, под пули бросаться. Пойми ты наконец… Он распекал ее укоризненно-мягко, вызвав улыбку. Вздохнул, прижал крепче. Она переплела пальцы за его спиной. — Молчишь теперь, — вздох. — Сенатор Амидала, ты очень дорога мне, я не готов потерять тебя, такую юную и бесшабашную. — Тогда ты меня понимаешь, — тихо ответила она. Еще один тяжелый вздох. — Бейл… — М? — Поцелуй меня, — она развернула к себе его лицо, посмотрела в глаза — уставшие еще больше, чем обычно. — Падме… — но он не отстраняется. — Зачем тебе это нужно? Она опустила голову, греясь в кольце сильных, бережных рук. — Ты же понимаешь, что когда-нибудь это все равно произойдет, — говорит она хрипло. — И хватит изображать примерного супруга. Если помнишь, мы близко общались с Шелти. Она… очень хорошо о тебе отзывалась. Если верить ей, ты очень… требовательный и настойчивый руководитель. — Так… — он кашлянул, скрывая улыбку. — Это шантаж? Грязноватые методы, сенатор. — Ультиматум, — мурлыканье в грудь. — Мягкий, ласковый… но решительный. Словно подтверждая свои слова, она запустила руки под его рубашку, провела выше по спине, легонько проводя ногтями по коже. Довольно улыбнулась, почувствовав напряжение. — Я хочу этого. И не лги, что не хочешь тоже. — Не стану… — он все-таки сдается. И снова его губы — уже (почти) привычно. Как же мешает разница в росте! Ему приходится, подхватив ее под бедра, усадить к себе на талию, но Падме легко удается удержаться. — Не отпускай меня! — она вцепляется в его плечи. — Мне придется, — мурлычет он ей в шею. — Я не смогу снять с тебя это все, у меня руки заняты. Тобой. Падме коротко смеется и позволяет уронить себя на кровать — досадно узкую для двоих! Помогает стянуть с себя тунику — и ее будто пронизывает разряд тока, когда его язык касается ее твердых сосков. Выгибается, подставляя свое тело под его поцелуи, которые становятся все горячее, бесстыднее… ниже. Он ловко освобождает ее от брюк — и Падме задыхается, вскрикивает коротко: — Что… ты делаешь… — и откидывает голову, кусая губы, чтобы не застонать в голос. Как… хорошо… Раздвигает колени еще сильнее, подается к нему — горло перехватывает от сдерживаемых стонов, так хорошо, так не бывает, не останавливайся, пожалуйста, да… Что? — Не останавливайся! — она почти умоляет, обхватывает его ногами, когда он выпрямляется, отстранившись. — Куда ты? Бейл улыбается, целует в шею, шепчет на ухо: — Дверь. — О… — она фыркнула, немного смущенно. Хороши бы они были, если… На его широкой спине белеют старые шрамы — следы «дипломатических» миссий, на плече свежая повязка. Вновь вспоминается запах его крови, горячей, текущей по ее телу— они оба только что были под огнем. От этого желание становится еще острее: Падме даже сжимает бедра, прикусывает губы. Бейл возвращается, его взгляд чужой, незнакомый, но ей не страшно. Медленно, властно он разводит ее колени — большой, горячий… Ей до дрожи нравится неведомое ранее ощущение собственной слабости, неопытности рядом с ним, нравится покоряться — быть послушной девочкой… — Ах! — все-таки не сдержалась, крикнула, впилась в его губы, снова сплела ноги у него за спиной, прижалась — стало даже больно, но сладко, сильнее… — Не торопись, не надо… я хочу тебя… нежно, — выдыхает он, и она запрокидывает голову, кусает губы… Все вокруг тает, даже неудобная кровать, Падме просто хрипло стонет, покорно двигаясь в заданном им плавном ритме, и ее накрывает… Кажется, она все-таки закричала. И точно вцепилась ногтями в его плечи — останутся царапины. Слишком хорошо… По горячей мокрой коже текут ее слезы, теряясь в волосах, бедра сводит судорогой, Бейл вжимается в нее, ускоряясь, прижимает ее к себе — немного больно, но эта боль вызывает новый поток удовольствия. — Падме… моя… — он слизывает горячим языком ее слезы — так ласково и развратно одновременно. — Я… Она тянется к нему, целует порывисто его губы, лицо. «Я люблю тебя», — едва не срывается с языка, но она вовремя успевает замолчать. Ведь это неправда, это только эмоции, власть момента. Разгоряченное расслабленное тело не чувствует холода, но лежать становится неудобно — хоть и не хочется отпускать друг друга. — Нас скоро будут искать, — говорит Бейл негромко. Падме слышит улыбку в его голосе. Смеется сама. — Уходи первым. — Слушаюсь, сенатор, — темные глаза блестят лукавым смехом — и Падме тихо смеется в ответ. Целует — и с нехотой разрывает объятия. Первой.