Слайд-шоу

Времени грустить не было, в столице это непозволительная роскошь. Все предстояло начинать сначала. Сказать, что было трудно, нельзя. Теперь Рома уже не был новичком. К огромному удивлению, слава о его питерских выставках докатилась и до столицы — интернет честно делал свое дело. Прежние соратники восприняли переезд Романа в Москву как творческий рост и закономерный шаг вперед, они считали, что это успех. Об истинных причинах Роман никогда никому не говорил. При воспоминаниях о тех питерских временах было странное чувство, тогда все происходящее воспринималось обычным, тайны никакой не было. Дома часто бывали друзья и знакомые, многие отлично знали и Кира, и Дашу, но, лишившись их, Рома осознал, насколько это все было глубоко личным. Не хотелось ни обсуждения, ни сочувствия, ни участия — это просто стало той самой невосполнимой утратой. И если Питер был городом невообразимых зигзагов судьбы, то Москва встретила сдержанно, но вполне дружелюбно, словно успокаивала и обещала, что все наладится. Работа и столичный ритм стали лучшим лекарством. И меньше чем за год Роман организовал первый проект с логичным для себя названием «День одиночества». По столичной традиции работы оказались переоцененными, и в хвалебных откликах недостатка не было, однако Рома знал, что, сделай он такую выставку в Питере, его непременно бы обвинили в догматизме и банальности, и это было бы честно, потому иллюзий не питал и рассматривал свое нынешнее творчество не больше, чем пробный шар — коммерческий продукт. Но и халтурой это нельзя было назвать, просто Роман пересмотрел отношение к подобным арт-событиям, поездка в Берлин не прошла даром — теперь ремесло и искусство вполне уживались, одно должно было помогать другому. Если уж и искать красоту в обнаженном теле, то можно это делать легко и изящно, без гротеска и надрыва, и больше не шокировать психоделикой. Было и еще одно обстоятельство, которое способствовало этому. Когда он готовил проекты в Питере, то отлично знал тех людей, для кого это делал, его послания не были абстрактными, здесь же только предстояло знакомство со зрителем. Расчет оказался верным: работы пришлись по вкусу, и муки совести за излишнюю сдержанность не терзали. В реализации проекта помогал Ник — единственный знакомый, к которому Роман наведался в гости по возвращении из Питера. К тому времени Николай обзавелся бородой и собакой породы кокер-спаниель, остальное в его жизни было по-старому. Ромке он был рад, тем более что наконец представилась возможность показать тот портрет, с которого началось их знакомство когда-то. Картина вызвала противоречивые чувства, то есть с технической точки зрения все было хорошо, и сам портрет даже понравился, но никакой «точки», которую так искал Ник, в нем не было. И еще, прошло всего три года, а Ромка вдруг с грустью осознал, насколько сильно он сам изменился. — Увы, это не портрет Дориана Грэя, — словно размышляя вслух, усмехнулся Рома. — Ни ты и ни я не смогли обмануть время, — с улыбкой вздохнул Ник. — Бери, я тебе дарю его… — Как-то неловко хранить у себя собственное изображение, — искренне растерялся Рома. — И это говорит фотограф?! — воскликнул Ник. — Бери-бери, когда-нибудь он будет стоить кучу денег! — Кучу денег, потому что его нарисовал ты или потому что на нем я? — поддел Рома. — Нахал! — рассмеялся Ник. — Но за это я тебя и люблю! Странно, но никакой неловкости не было после того, что случилось в ночь перед внезапным исчезновением Ромки. То ли достаточно времени прошло, то ли действительно все это было неважным. Но сейчас они смотрели друг на друга как старые знакомые, без всякого смущения. Время экспериментов для обоих прошло. Еще долгие годы они оставались хорошими и «частыми» друзьями. Сашу Роман встретил на той самой выставке, но, несмотря на то, что прошли годы, радость от встречи так и не испытал. Скорее это было удивление, тем более что выглядела она теперь иначе: дорогая одежда от известного бренда, волосы стали длиннее, и яркий макияж, который она раньше презирала. Она пришла не одна, с ней был спутник — Антон, да, тот самый директор клуба. Судя по тому, как они держались вместе, можно было сделать вывод, что их связывали не нежные чувства, а скорее деловые отношения. Возможно, только их совместное появление и удержало Романа от того, чтобы быстро откланяться. Узнав, что вечером запланирован фуршет по случаю открытия вернисажа, Саша обещала обязательно приехать, хотя Роман и не сделал ей приглашения. Обещание она сдержала, но на этот раз появилась в обществе скромной симпатичной девушки. На вид спутнице было не больше двадцати, держалась напряженно и не отходила от Саши ни на шаг. — Знакомься, это Софья, — покровительственно представила ее Саша. Софья быстро взглянула на Рому и робко улыбнулась. — Та самая?! — искренне удивился Рома. Саша покраснела, холодно посмотрела на Ромку, пытаясь понять, серьезно он спрашивает или просто издевается. И, не увидев ничего злорадного, сдержанно ответила: — Нет, не та самая, — она сделала паузу, — та, насколько ты помнишь, моя ровесница, и она в Лондоне, а из Лондона в Россию не возвращаются, впрочем, как и не становятся моложе. — Прости, не хотел обидеть, — соврал Рома. Обидеть-то ему как раз хотелось, только вот получилось это случайно, но все равно было приятно. Собственно, интерес Саши был в том, чтобы устроить нынешней Софье персональную съемку, быстро обговорив детали, Саша не стала докучать своим обществом, в друзья не лезла, в воспоминания не ударялась, о жизни почти не спрашивала, попрощалась и исчезла вместе с молчаливой подругой. Такой деловой подход слегка растопил сердце Ромы, и в следующую встречу он был ей даже почти рад. После съемки они зашли в ближайшую кофейню. О прошлом почти не говорили, о своей жизни Рома тоже отвечал неохотно, Саша не настаивала и рассказывала о себе. Как оказалось, после того рокового вечера в «Ебипте» Саша стала звездочкой заведения, под утро появился Антон и предложил ей поработать. О том, что за обязанности были у Саши на тот момент, она не сказала, однако очень скоро Антон повысил ее до администратора «Ебипта», а позднее она и вовсе стала серым кардиналом этого вертепа. — На такой работе быстро выгораешь, — доверительно пожаловалась Саша, — знал бы ты, Ромка, что за ад там творится. Рома сочувственно промолчал и отхлебнул кофе. — …Но Антон меня не отпустил, и я согласилась вести кое-какие его дела, — продолжала рассказ Саша, — нервов меньше. Какие дела согласилась вести Саша, Рома догадывался, речь шла о службе эскорта, которой так гордился когда-то Антон. Это была вишенка на многослойном торте его бизнеса. — Софья — твоя новая пассия? — попытался сменить тему Рома. — В некотором смысле… — небрежно отмахнулась Саша, — но все-таки это больше работа. Кстати, она не единственная, кому нужна будет хорошая съемка. Твои фото, которые ты снимал для Антона, до сих пор в фойе висят. Я каждый раз смотрю на них с удовольствием. — Вот как?! Значит, «Стрип-Хауз» еще не закрылся? — Антон хочет его на ремонт закрыть, но с дальнейшей концепцией не определился, да и по деньгам он жадноват, ты же знаешь… — А Дима все еще работает у вас? — Какой Дима? — удивилась Саша. — Ну тот, что меня с Антоном познакомил, стриптизером работал. — Это без меня было, — пожала плечами Саша, но тут же просияла: — Хотя, да! Точно! Был у нас один Дима-стриптизер, за ним нефтегазовый слизняк таскался, противный до ужаса. Так этот Дима попросил нашу охрану, чтобы они его не пускали, а потом сам же выскочил орлом и защитил дедулю. Говорили, что Дима потом всем охранникам по триста баксов вручил, а сам уволился и больше его никто не видел — нырнул в нефтегазовую скважину с головой. Так это и есть твой Дима? — Похоже, что все-таки мой, — вздохнул Рома, не зная, о чем еще спросить и как вежливо закончить встречу. Судьба Димы несильно интересовала Рому, скорее это было просто любопытство, осуществились ли его амбициозные планы. — А Макс себе парня нашел, — вдруг радостно сообщила Саша. — Поздравляю, — сухо ответил Рома. — Ты не поверишь, они в интернете познакомились, сейчас сайты знакомств появились, в жизни бы не поверила, что такое возможно. Короче, парень — голландец, полгода переписывались, и он в Москву к нему приехал, представляешь?! Ромка почувствовал, как прошлые переживания снова подступают. — Это уже год назад было, и они до сих пор переписываются каждый день, теперь голландец зовет Макса к себе жить, а Макс, дурак, еще думает. Дождется — лопнет терпение у голландца и профукает наш Макс свое счастье! — Значит, Макс в Москве? — пытаясь остановить поток новостей, спросил Рома. — Нет, он уехал домой к родителям две недели назад, но скоро должен вернуться. Ты хочешь его увидеть? — Зачем? — уже раздражаясь, спросил Рома. — Не знаю… — Саша уловила нервные нотки, слегка погрустнела и, помолчав, добавила: — Знаешь, Рома, Макс ни в чем не виноват, если у тебя остались обиды, то можешь обижаться на меня. — Я тоже думаю, что Макс не виноват, — Рома бросил многозначительный взгляд на Сашу. Она опустила глаза. — К чему прошлое ворошить, ты теперь большой фотограф, я тоже кое-чего добилась… — Как Виталик поживает? — оборвал ее Рома. — Обычно, — Саша вздохнула, — даже слишком обычно… Второй раз академку берет — доучиться никак не может. Нашел себе принцессу местную и работает у ее отца в магазине продавцом мебели. Говорит, что временно — пока диплом не защитит, но, судя по всему, он уже и сам в это не верит. Я его редко вижу… в основном звонки. — Все так же с Максом встречаются? — Нет, ты что! — улыбнулась Саша. — Макс теперь на крыльях любви летает, ему никто не нужен, кроме голландского блондина, Талик обижается, даже мне на него жаловался, но поезд ушел… сам виноват. Кстати, о тебе часто спрашивает, если хочешь, могу устроить встречу. — Устраивать встречи — твое призвание, — мрачно усмехнулся Рома. — Рома… — попыталась снова остановить Саша, — ты что, действительно до сих пор злишься? — Знаешь, сколько времени потребовалось, чтобы в себя прийти… — Прости, Рома, глупо тогда получилось, — вздохнув, наконец признала Саша, пряча неловкость. — Я же предупреждала тебя с самого начала, что буду спрашивать строже, а ты как будто сам нарывался. — Так ты мне мстила? — Нет… точнее, да, прости. Но я не думала, что для тебя это все так серьезно будет. Я была уверена, что ты все поймешь, и мы потом вместе над этим посмеемся, а ты уехал… Если бы я знала… Оба замолчали. Рома клял себя за несдержанность, очень уж ему не хотелось обнажать старые душевные раны. Да и извинения сильно запоздали. Несмотря на это, тот разговор не был последним, и их общение не прекратилось, а даже наоборот. Саша регулярно привозила девушек на съемки и хорошо платила. Задушевных бесед больше не заводила — все исключительно по делу. А еще через год предложила реализовать проект на деньги Антона, пообещала студию для съемок. Роман в то время как раз пытался создать собственный съемочный павильон, но доходы были слишком нестабильны. Потому нехотя, но согласился, и Саша автоматически стала его менеджером и администратором. Фактически все деньги пошли через нее, и Роман довольствовался тем, что она ему платила. Хотя Саша заявляла, что работают они пятьдесят на пятьдесят за вычетом расходов на аренду, но проверить это Рома не представлялось возможным. Данный тандем не мог присниться даже в страшном сне, однако все произошло само собой и так плавно и быстро, что Рома и опомниться не успел, как оказался просто наемным работником у Саши. К слову, никакого проекта так и не вышло, Антон прекратил финансирование, но студия осталась в полном распоряжении, это устраивало Рому, а Сашу — тем более, и она полностью загружала время своими съемками. Осознав свое подневольное положение, Рома компенсировал уязвленное самолюбие бесконечными пьянками и еще более бесконечными случайными связями. Он буквально не упускал ни одного шанса переспать с любой девушкой, окончательно превратив секс в профессиональный спорт. Что-то надломилось в нем тогда, он и сам этого не осознавал, но постоянное присутствие Саши незримо давило, и ему требовались новые и новые доказательства своей гетеросексуальности. Надеясь на быстрое избавление от этого гнетущего чувства, он уложил в постель Софью, ту самую подружку Саши, но это не помогло, а Саша даже глазом не моргнула, когда узнала об этой связи. Все вокруг сделалось мелким. Ценности в сексе Рома больше не чувствовал, а потому занимался им часто и безрассудно, желая поймать ту эйфорию, которую испытывал раньше, но от этого цель оказывалась еще дальше, чем прежде. Были и модели, и просто случайные знакомые, но самый большой поток хлынул с сайтов знакомств. Рома зарегистрировался на всех, которые нашел на тот момент. Номера случайных подружек стремительно заполняли небольшую память телефона, имена повторялись. И Рома стал добавлять к именам цифры, чтобы иметь дополнительные подсказки. Саша взирала на происходящее по-прежнему равнодушно, лишь иногда пользовалась его бывшими подружками, но редко — у нее у самой была весьма насыщенная жизнь. Ник качал головой, но не осуждал, остальные знакомые и друзья восхищенно посмеивались над Ромой, уважительно прозвав его постельным монстром. Сказывался ли такой образ жизни на творчестве? Безусловно, в снимках больше не было красоты и тайны, Рома оттачивал технику, и направление линий стало для него важнее эстетики. Зато «безупречные» снимки сходили как с конвейера каждый день, пачками. Рома охотно начал проводить мастер-классы, неустанно расширяя круг половых партнерш. Через два года у Саши случились неприятности. Как говорится, беда не приходит одна, вот так и у нее. Сначала она тяжело рассталась с очередной девушкой из-за того, что сама же ей изменяла с каким-то важным мужчиной. А важный мужчина, узнав о тайной страсти Саши, тоже ее бросил и, судя по всему, решил ей насолить. Так у Саши начались неприятности с налогами, а после ее и вовсе пытались обвинить в сутенерстве и организации подпольных казино и притонов. Ей потребовались деньги, много денег. Антон, как это у него часто бывает, уже был в Испании. Вот тогда-то и всплыли подробности того, каким образом на самом деле распределялись доходы между Романом и Сашей. Если коротко, то Саша забирала почти все. Никакой явной ссоры, требований или разбирательства не было, Саша и так была уже далеко не в лучшем положении, и добивать лежачего Рома не стал. Но после того разговора он наконец-то отказался от сотрудничества, решив снова работать самостоятельно. Дела пошли лучше, но денег больше не стало, Рома с легкостью тратил их на своих бесконечных подружек и фототехнику. Снова начались большие проекты. За пять последующих лет Рома успел сделать семь больших выставок, объездил Европу и Африку и даже всерьез подумывал о переезде в Америку. Работать за рубежом было проще и неизмеримо комфортнее, но, как предупреждал в свое время Пауль, буржуйские законы сыграли злую шутку и о работе в капиталистическом мире пришлось забыть. Рома снова вернулся в русскую столицу. К тому времени мир наводнили вполне приличные цифровые камеры, те самые, о которых Рома когда-то читал в справочнике и считал, что этот момент при его жизни не настанет. И фотографы вдруг перестали быть волшебниками, их стало так много, что они зачастую фотографировали друг друга. Владельцы дорогих камер объединялись в союзы, общества, школы и передавали миру свой «бесценный» опыт, превратившись в гастрольных артистов. Роман сторонился таких «гуру», хотя и сам когда-то проводил мастер-классы, но теперь все это выглядело просто мошенничеством. Даже порно обесценилось, оно хлынуло в режиме реального времени со всех смартфонов и веб-камер в бездонные недра интернета. Не верится, что каких-то десять лет назад пачка цветных фото в салоне у Славы стоила дороже, чем нынче — годовая безлимитная подписка на порносайте. Да и сами фото остались только для гурманов, теперь видео в объеме, многократно превышающем весь мировой кинематограф, вытеснило печатную продукцию. Актером и режиссером мог стать любой, включив камеру на своем телефоне или ноутбуке. Фотография больше не была таинством при свете красного фонаря. И два последних проекта Романа оказались невостребованными и убыточными. Связь с Паулем оборвалась окончательно, он перестал приезжать и даже, кажется, вовсе бросил свой бизнес, как ни парадоксально, из-за убыточности — бесплатные порносайты обесценили контент. В мире наступила эра жесткого бесплатного порно. «Раковая опухоль», распространение которой когда-то предсказывал Вячеслав Андреевич, готова была сожрать уже не только эротику, но и саму себя. Если бы не богатые и известные заказчики, которыми успел обзавестись Роман, возможно, и вовсе бы пришлось подумать о полной смене профессии. Роман пробовал себя в репортажной и свадебной съемке, с удовольствием брался за модные показы, но все же больше всего ему удавались студийные неторопливые и продуманные снимки. Еще через пару лет бум «сам себе фотограф» прошел, появились новые имена, забылись некоторые старые, но главное, пены и шума стало гораздо меньше. А Рома занимался только частными заказами, практически исчезнув из всех фотографических сообществ. Если появлялись идеи, то Рома обходился камерными выставками в небольших и неприметных залах. Как ни странно, но такие квартирники пользовались бо́льшим успехом. Политический надвигающийся холод вновь пробудил в зрителе тягу к подпольному андеграунду. Теперь даже постановочное порно воспринималось как арт-протест. В личной жизни по-прежнему царило беспечное многообразие, хотя и в меньших масштабах. Роман даже пытался начать серьезные отношения, девушку звали Настя, познакомились случайно, все на тех же сайтах знакомств. Она была тогда наивной студенткой, предельно далекой от мира фотографии, потому относилась к Роме без придыхания. Точнее, она его как раз любила, но любила просто так. Это и подкупало, с ней Рома чувствовал себя сильным мужчиной, самцом. Но отказаться от своей полигамии Рома был не в силах, а соблазнов хватало. Когда Настя все же оказалась на съемках и поняла, в чем призвание Романа, у нее появилось несколько логичных, но все же немного наивных для двадцатилетней девушки вопросов. Врать Рома так и не научился, и как на зло оказался в тот момент немного в измененном состоянии… В общем, отношения мгновенно увяли, как тюльпаны после града. Об этом эпизоде можно было бы и не вспоминать, но именно после этих отношений Рома вновь остро осознал свое одиночество. Как когда-то в школе, когда он «решил» дружить… С тех пор ничего так и не изменилось, люди проходили в его жизни размеренным потоком, не оставляя шанса ухватиться за них. Эфемерный секс без обязательств теперь не давал иллюзии нужности, наоборот, он жирной чертой подчеркивал одиночество. Не хотелось признаваться, что утрачена способность любить горячо и без оглядки. А хотелось любить! Сходить с ума, ревновать, не спать ночами, но сердце не отзывалось и все предложенные варианты не замечало. В тридцать три Рома ощутил всю тщетность прожитой жизни. Он даже сомневался, а его ли эта жизнь и нужна ли она ему. Мысли о суициде все чаще проносились в голове, однако Роман старательно отгонял их, пускаясь во все более частые и рискованные эксперименты с достижениями развлекательной фармакологии. Вот тогда-то и произошло то самое знакомство с Марией, с которого и началась эта история. Маша оказалась идеальным администратором: на даму сердца не претендовала, в душу без необходимости не лезла. И очень быстро стала тем самым спасительным мостиком, который вернул Романа к полноценной работе, да и к жизни тоже. Она не помогла найти ответы на главные вопросы и не сделала его счастливым, но она вернула ему желание творить и дала силы на это. В конце концов, ничего другого Роман все равно не умел. И хотел он того или нет, но фотография и оказалась смыслом его жизни. Темный павильон стал его кельей, где он вымаливал прощение, там он превращался в кисть вдохновения, о которой когда-то говорил Вячеслав Андреевич, и все переживания отступали. Роман, как и прежде, сужал мир до размера кадра, отсекая неважное, и его уносило в эротическую красивую сказку.