Слайд-шоу

Рома боялся идти к Артему. Он не знал, как себя вести, еще и Саша там… Как следовало бы поступить? Что можно, а что нельзя, черное и белое, после общения с Алисой все рассыпалось разноцветной крошкой. Очевидные вещи он, оказывается, вовсе не замечал, а то, что представлялось ему логичным и само собой разумеющимся, не имело ничего общего с реальностью. Тревожила возможная огласка. Для их небольшого городка подобная скандальная история, безусловно, стала бы событием значимым и заметным. И если Рома сам еще гипотетически готов был принять праведный гнев и непонимание знакомых, то родителей своих ему было жаль. И самым страшным оказалось бы именно их осуждение и разочарование. Так вышло, что интимные подробности, о которых никто не мог знать, в одночасье стали известны и Алисе, и Саше, а значит, возможно, и Вячеславу Андреевичу и еще бог знает кому. Рома почему-то доверял Алисе и об их минувшем разговоре не беспокоился. Но, с другой стороны, Артему и Саше он тоже доверял, а по каким-то причинам Слава уже с утра был в бешенстве. Теперь-то и Рома не верил, что поводом для скандала с пленками стал некий брак. Так же не верилось и в то, что Слава догадался о минувшей оргии исключительно по отснятым кадрам. Если вспомнить, в самом начале сотрудничества плёнки были явно хуже вчерашних, но при этом Слава лишь мягко указывал на недостатки, не больше. Мысли змеиным клубком извивались в голове. Казалось, что безудержный секс и вседозволенность, которые подарили накануне столько наслаждения, теперь, словно трясина, не отпускали, затягивая в темные глубины. Но как только Рома оказался перед открытой дверью, все печали и сомнения исчезли. Артем сиял, словно тонкая прозрачная свечка на праздничном торте. Саша тоже была рада. Возникло ощущение, будто Рома вернулся домой к любимым и дорогим людям. Весело, перебивая друг друга, Артем и Саша рассказывали о том, как ходили в магазин за продуктами и готовили ужин. И Рома невольно улыбался, слушая их. Весь мир снова стал далеким и неважным. Саша хозяйничала на кухне, Артем не возражал, хоть и крутился под ногами, отчего стал еще больше похож на неугомонного мальчишку. В присутствии Саши он вел себя как раньше, без театральных выпадов и заламывания рук, лишь изредка, пока она не видела, бросал томные взгляды, и Рома, краснея, отводил глаза. После ужина Саша заявила, что ей нужно подготовиться к завтрашнему занятию в институте, и добавила: «Если мальчики сами наведут чистоту на кухне, то я успею все прочитать до полуночи». При этом она демонстративно подмигнула Ромке и, не дожидаясь ответа, удалилась в комнату. Оставшись на кухне вдвоем, «мальчики» некоторое время молчали. Неловкость нарастала, и Рома спросил: — А ты уверен, что Слава не придет тебя проверить вечером? — Он не приходит, когда Саша у меня ночует. — И часто такое случается? — В последнее время часто. Ей так удобно: и на работу, и в институт. Ну и еду готовит… — А Слава не возражает? — Нет, но тебе он не разрешит здесь ночевать — это точно, — словно извиняясь, с сожалением ответил Артем. — Значит, мне можно оставаться, только когда Саша здесь? — Значит, так… На более откровенные вопросы Рома не решился. Артем встал из-за стола и потянулся, закинув руки за голову. Его футболка поползла вверх, и Рома невольно засмотрелся на оголившуюся тонкую полоску его живота. Артем перехватил взгляд, словно этого и ждал, наклонился через стол почти вплотную и вкрадчиво прошептал: «Сейчас ничего не будет — не облизывайся. Я сам скажу, когда будет можно!» Не дожидаясь ответа, он подошел к раковине. Зашумела вода, загремела посуда. Рома собрал со стола тарелки. Артемка снова воспользовался моментом и тихо добавил: «Если на кухне тихо будет, Сашка неладное заподозрит и обязательно придет проверить, у нее длинные уши». — Она думает, что я сегодня с ней буду ночевать, — преодолевая смущение, сказал Рома почти так же на ухо. — Я знаю! — Артем равнодушно пожал плечами и тихо добавил: — Но пока она там, мы же успеем… — и заговорщически подмигнул. — Что успеем?! — Все, что захотим! — многообещающе прошептал Артем. — Главное, правильно время рассчитать. К адреналину Роме было не привыкать со школьных лет, и если бы не это давно забытое сладкое чувство опасности, он бы запротестовал против таких рискованных экспериментов. Но сейчас захотелось пощекотать нервы. И Рома, поддавшись сиюминутному желанию, положил ладонь на открытую часть Артемкиных ног, тот замер с тарелкой в руках. А Рома стал медленно поднимать руку выше и, когда уже пол-ладони скрылось под его шортами, резко убрал руку. — Ты чего дразнишься?! А если я тебе так сделаю? — с веселым прищуром пригрозил Артем. — У меня руки мокрые, у тебя на штанах следы останутся, и тогда будешь перед Сашкой оправдываться, — и он угрожающе двинулся на Рому, растопырив перед собой ладони, с которых стекала вода и пена. — Артик! Не надо! — Рома отпрянул к стене, защищая себя руками. И от внезапности сам не заметил, как назвал его Артиком. Так называла его Алиса, и это было подходящим именем. Было в нем и что-то ласковое, острое и мальчишечье, и даже намек на его артистизм был. Артем же, услышав это имя, застыл с опущенными руками и уже серьезно смотрел на Рому. Рома продолжал сдерживать его за плечи. — Ты сейчас у Лисы был? — С чего ты взял? — Рома пытался отшутиться. — Сам знаешь! — Ну да… был… — Роме стало неловко. — Куда мне еще идти? К Славе ты же сам сказал, что нельзя. — А других мест в городе нет? — возмущенно, но как-то несерьезно спросил Артем. — А что такого?! Почему к ней-то мне не надо ходить? — Можно, — Артем вдруг смягчился, — просто проверить тебя хотел… — В чем? — Станешь мне врать или нет. — Ну и как, прошел проверку? — Рома опустил руки. — Да! Ты по-прежнему не научился врать! — Артем заулыбался довольный собой. — Только она меня называет Артиком. Так что других вариантов у тебя не было, — он прильнул к Роме, прижав его к стенке, обнял за шею и коротко поцеловал в губы. — Это тебе за то, что меня дразнил, — тут же сделал большой шаг к раковине и как ни в чем не бывало продолжил мытье посуды. — А можно мне… тоже так тебя называть? — смущаясь, спросил Рома, вытирая мокрый затылок. — Можно, если сам придумать ничего не можешь, — поддел Артем. — Просто… мне понравилось… это имя тебе подходит… — Ок, тогда я буду называть тебя Ро! В твоем имени только эти буквы мне нравятся. — А что не так с моим именем? — Роман — это книга, а не человек! Рома — это как девчачье, «ромовая баба»! Ром тебе тоже не подходит, ты же не бутылка и не алкоголик. Так что остается Ро. — Какое-то неопределенное имя… — Так и есть! Ты же сам «неопределенный»! — словно все еще пытаясь задеть, веселился Артик. — Да и потом, Ро — это родинка, Ро — это ромашка, романтика, рождение, роса… — Ну ладно, — согласился Рома, такая трактовка, конечно, уже не была обидной, но сделалась какой-то «сопливой». И еще Рома подумал, что Артем это не на ходу придумал — он думал об этом раньше. И вспомнились слова Алисы о чувствах Артика. И снова досада заскребла внутри. Как сейчас идти к Саше? В этот момент она и вошла. Деловито осмотрела кухню. — О чем болтаете? До сих пор посуду не домыли, — подражая строгим родителям, которые отчитывают заигравшихся детей, спросила она. — О своем — о наболевшем! — подыгрывая ее тону, тут же бойко и весело рапортовал Артем. — И что же у вас сегодня «болит»? — вкрадчиво поинтересовалась Саша. — Не твоего девчачьего ума дело! — так же радостно заявил Артик, словно этот ответ должен был ее обрадовать. — Давно мечтаю тебя выпороть, а потом… — Саша страстно облизала губы, — а потом еще раз выпороть! — одновременно с этими словами она попыталась ухватить Артема за ухо, но тот привычно увернулся и встал рядом с Ромой, по-свойски закинув руку ему на плечо. — Нас, мужиков, тебе не понять! — с деланной хрипотцой развязно заявил Артем, мгновенно перевоплотившись в уличного пацанчика. И для убедительности цокнул зубом. Лицо его при этом было бесстрашное и нахальное, как у кота, у которого в запасе осталось еще несколько жизней. — Ах вот как?! — сдерживая смех, медленно произнесла Саша и сделала шаг в его сторону. Артем со смехом рванулся к спасительной двери и, сверкая пятками, растворился в темноте коридора. За ним никто не погнался. — Полотенце чистое возьми и Роме тоже приготовь! — вслед крикнула Саша. — И вот такие представления каждый раз, — весело пожаловалась она. — Да уж, могу себе представить, — смущенно произнес Рома, скорее чтобы просто не молчать. — Не представляешь! Это еще цветочки — тебя стесняется! Обычно он по потолку только не бегает. Да и вообще… он очень талантливый. — В чем талантливый? — опять механически спросил Рома. На самом деле его занимал другой вопрос, никак не вязался образ вчерашней Саши, развратной, уверенной и холодной, с тем, какой она была сегодня. Заботливая и мягкая старшая сестра — ни дать ни взять! — Да во всем! Рисует хорошо, поет отлично, много всяких книжек читал, наизусть тебе может всего «Онегина» рассказать! — с гордостью заявила Саша. — Ого! — Рома искренне удивился. То, что энергии в Артеме хоть отбавляй, — это он, конечно, заметил. Но о таких масштабах его тяги к творчеству не подозревал. — А про какие полотенца ты ему сказала? — напомнил Рома. — Ну, он же в душ пошел… Потом ты пойдешь. А я последняя помоюсь, потому что долго, — разъяснила Саша. — Понятно… — Ты сегодня в комнате со мной спать будешь? — как-то смущенно то ли спросила, то ли сообщила Саша. — Да, конечно! — слишком быстро согласился Рома и тут же осекся. — Ты не подумай, я не напрашиваюсь! — она как будто уловила нотки сомнения в его поспешном согласии. — Просто вчера я сильно устала и нахамила тебе, извини… — Да я не обижаюсь… вчера действительно… мы перестарались. — И Артемка, видишь, как рад! — А ты ему не сестра? — сам не ожидая от себя такого нелепого вопроса, зачем-то спросил Рома, хотя и так знал на него ответ. — Нет, если бы… — грустно улыбнулась Саша, не удивившись вопросу. — Я в семье одна росла, ни братьев, ни сестер. А когда в ваш город приехала учиться, то и вообще никого рядом не осталось. — Скучно, наверно? — Одной? Первое время — да. Еще и не поступила куда хотела. И вообще, чужой город… Пошла в другой вуз, на заочку. — А куда хотела поступить? — Как куда? На искусствоведа, но не получилось. Там же с Вячеславом Андреевичем познакомились. Он тогда приемной комиссией заведовал. Я к нему и пришла после того, как экзамены провалила, чтобы попроситься к нему в группу. Надеялась на чудо, но он отказал и предложил пока поработать у него в фотосалоне — приемщицей. Деваться некуда было — я согласилась. Даже живу в этом салоне. А потом так и осталась у него работать и заново поступать не стала. — В строительном тяжело, наверно, девочке учиться? — сочувственно, но неосторожно спросил Рома. — Да какой я строитель — факультет маркетинга, а специальность — социолог, как ни странно. И потом, какая я девочка? — усмехнувшись, махнула рукой Саша. — Тебе, наверно, уже все рассказали, что я лесбиянка. — Ну… — неопределенно ответил Рома, не глядя ей в глаза. — Да, у меня и фигура-то… сам же видел: ни жопы, ни сисек. Как подросток! — Ну грудь-то у тебя красивая! — уверенно запротестовал Рома. — Да и не маленькая она! — Спасибо, — грустно улыбнулась Саша, — вроде пофиг, а все равно приятно! — А как ты поняла… ну… что ты лесбиянка? — преодолевая стыд, осмелев, спросил Рома. — Не знаю, — не удивившись вопросу, просто ответила она, — все как-то в жизни складывалось так, что словно кто-то за руку сам привел и сказал: здесь твое место, Саша. Так и живу. — Ну а все-таки, — не унимался он, — был же, наверно, такой момент, когда ты поняла, что не такая, как все? — это было не праздное любопытство, Рома надеялся, что ее ответы помогут ему разобраться в себе. — Да, таких моментов сколько хочешь было! — грустно и уже нехотя ответила Саша. — Как-нибудь потом расскажу. Довольный Артем явился на кухню, раскрасневшийся, замотанный по самые подмышки в большое полосатое полотенце. Расчесаться он то ли не успел, то ли забыл, и на его макушке несколько больших прядей торчали в разные стороны, словно рожки, делая его похожим на чертика. Он сверкал своей открытой улыбкой и хитро щурился. — О чем болтали? — вкрадчиво спросил он. — Не твоего мальчишечьего ума дело! — с нескрываемым удовольствием отплатила Саша его же монетой. — Ах ты! — обиженно воскликнул Артик. — Это был мой универсальный ответ! — Один — один! — довольно подвела черту Саша. И в этот момент произошло то, чего Рома никак не мог ожидать: Артем поцеловал Сашу. Да, прямо в губы, сделал это хоть и быстро, но почти буднично. Саша быстро оттолкнула его рукой. — Артем! — укоризненно сказала она. — Ты что, в ванной перегрелся?! — Ну я же соскучился по тебе, — дурашливо и виновато хлопая глазами, но без капли смущения ответил Артем. И взял со стола конфету. — Ладно, я в душ, — оповестил всех Рома и вышел из кухни. То, что сейчас произошло, почему-то расстроило. Вопросов в голове и так было больше, чем ответов. И этот нелепый поцелуй в очередной раз выбил почву из-под ног. Они ужинали, дурачились с Артиком, поболтали с Сашей, доверительно, словно старые друзья. Было хорошо! Было так хорошо, как описывают только в книжках. А тут этот поцелуй! Рома стоял под шипящими струями теплой воды, закрыв глаза, и вновь и вновь прокручивал тот самый момент, было в нем такое, что он сразу не заметил, но оно интуитивно расстроило его несравнимо больше, чем сам факт! Может, это укол обычной ревности? Нет. Рома с удивлением для себя обнаружил, что не ревнует ни Артема к Саше, ни Сашу к Артему. Они, безусловно, нравились Ромке. И он мечтал поскорее разобраться в собственных чувствах. Возможно, это и было одной из тех причин, по которым Рома все-таки вернулся в этот дом. Но когда он увидел эту идиллию в их почти родственных отношениях, то напрочь забыл о своих метаниях и тихо радовался тому, что его приняли в этот уютный мир, где к нему относились просто, как к своему, без всяких условий и требований. Рома грелся у этого маленького огонька радости и добра. Стоило признать, что это оказалось даже ценнее, чем секс! А перед глазами, словно в режиме повтора, Артем целовал Сашу, и почти тут же она отпихивает его рукой… Стоп! Вот то, что смутило его: Саша толкнула его почти мгновенно, слишком быстро. Значит, когда Артем еще только нагибался к ней, она уже знала, что он собирается сделать! Получается, это не было эксцентричной незапланированной выходкой Артема. Это случилось не в первый раз! Возможно, даже, было частью их отношений, а это несравнимо больше, чем один неловкий поцелуй. Эта догадка буквально подкосила, Рома опустился на дно ванны. Сделалось тоскливо и одиноко. Вспомнился разговор с Алисой на крыше, и теперь показалось, что в той встрече тепла и откровенности было больше, чем здесь. Там-то, по крайней мере, предельно ясно, для чего и зачем они встретились, чего хотят друг от друга, и открылись друг другу ровно настолько, насколько захотели. В той прямолинейности была четкость и понимание происходящего. А здесь? Здесь Рома успел нафантазировать какой-то идеальный сказочный мир, наплевав на собственные принципы и нормы поведения, перешагнул через них с какой-то мистической легкостью. И теперь сидит в этой ванне, хотя еще позавчера мог искренне поклясться в своей непогрешимой гетеросексуальности и неугасающей безответной любви к Ире. А может, он здесь вообще лишний? Может, у Артика с Сашей свои какие-то тайные, только им понятные отношения и, может, даже любовь, а он, Рома, просто мешается между ними? — Тебя так долго не было, я еле дождался! — капризно сообщил Артем. Когда Саша закрылась в ванной, он бесцеремонно сел верхом на Ромкины колени, и небольшое полотенце на Ромке тут же разъехалось. Артик не обратил внимания на эту мелочь, обнял за шею и поцеловал в губы. — Ты так любишь целоваться? — Очень! — все еще не открывая глаз, сказал Артик. И снова попытался дотянуться до Ромкиных губ. От Артика пахло фруктовыми карамельками. — Поэтому вы и с Сашей постоянно целуетесь? — Рома спросил чуть резче, чем хотелось бы. Артик открыл глаза. — О, а тебе завидно? — он тут же уловил нервные интонации. — Нет, просто интересно. Саша вроде девочек любит, ты — мальчиков… — ляпнул с досады Рома. — Поцелуи — это то удовольствие, которое неважно с кем получать, лишь бы человек нравился. Поцелуи делают нас добрее, — Артем деликатно не стал заострять внимание на последней Ромкиной фразе. — Вот как?! Может, тогда и все остальное можно делать, если человек нравится? — Можно! — холодно согласился Артик. — Но «все остальное» — это уже как раз и есть то самое, что нас отделяет. Но и здесь бывают исключения — ты же вот делаешь… Крыть было нечем. — Делаю, — признал Рома, — но раньше этого не делал! И теперь, когда это уже случилось, до сих пор не знаю, хорошо это или плохо, — уверенное наступление обратилось в беспомощную реплику о самом важном. — Ну так и я не знаю, — пожал плечами Артик, — делаю, что нравится, и это хорошо! А что не нравится — плохо! Логика в его словах была. В конце концов, если думать о морали, то даже секс по всем правилам, парня и девушки, можно назвать аморальным, если он случайный или до свадьбы, или после свадьбы, но не с женой. И почему границы должны стоять где-то посреди этого бескрайнего поля грехов. И это вдруг действительно показалось странным, что вот настолько можно быть греховным, а дальше уже нельзя? — Так вы, значит, с ней не «спите»? — помолчав и почему-то все равно боясь ответа, спросил Рома. — Нет… Точнее, мы с ней как раз и спим, но не в том смысле, про который ты спрашиваешь. — Как это? — Просто спим. Кровать-то одна у меня. Ложимся и спим, а утром просыпаемся. Вчера я лег на кухне только потому, что ты обещал вернуться. Не буду же я вам там мешать. — А как же поцелуи? — Поцелуи я люблю! И обниматься люблю! — снова улыбнулся Артем. — И Сашка тоже любит, просто тебя застеснялась. — Тут же его настроение снова поменялось, и ему явно стало скучно от этого разговора, который с самого начала напоминал допрос. И его игривое настроение угасало на глазах. — Значит, вы целуетесь, но секса у вас нет? — обрадованно уточнил Рома. — Значит, — вздохнув, подтвердил Артем, — и у нас сейчас не будет, если дальше болтать будешь! Сашка скоро выйдет. И Рома, словно извиняясь, радостно прижал Артема. И как прошлой ночью, сразу обо всем позабыл. Артем оказался прав, Саша довольно быстро вышла из душа, но на кухню не зашла, а сразу удалилась в комнату. Рома и Артик уже успели облачиться в свои полотенца и с невозмутимым видом пили чай. Минувшее удовольствие оставило приятную легкость. Не хотелось двигаться, не хотелось идти в комнату к Саше. Они молчали. Молчание бывает разным. Иногда люди молчат от обиды, иногда от усталости и равнодушия. Бывает молчание от неловкости момента. Молчание бывает как вопрос без ответа — выжидательным, мучительным и требовательным. А бывает таким, как сейчас, когда настоящее гармонично, а связь с человеком настолько прочна и прозрачна, что любые слова прозвучат либо по́шло, либо с излишней патетикой, что, в общем-то, все равно по́шло. И, скорее всего, они просто разрушат кристальную стройность происходящего. Увы, такое молчание не бывает долгим. — Ну, я пойду? — сказал Рома, опустив глаза. — Иди, — просто ответил Артик, — теперь можно. И он весело подмигнул, так, словно желал приободрить его или избежать неловкости. Ромке тоже хотелось сказать что-то хорошее, но не рискнул, все еще опасаясь лишних слов, которые могут прозвучать высокопарно и претенциозно. А Артем не упустит случая поглумиться над его сентиментальностью, потому Рома молча обошел стол, не спеша поцеловал его в шею. И ушел к Саше.