Цыплят по осени считают.

      Морнингстар закинула ножку на мужской живот и сквозь темноту стала с интересом наблюдать за тем, как Фаустус спит рядом с ней. Ей давно не хватало таких тёплых интимных моментов. И никакой секс не мог заменить ей их. Раньше она могла лицезреть его таким безмятежным лишь иногда, когда он засыпал за рабочим столом на стопке книг и кривых записей. Она обычно лежала на полу и просто смотрела на него. Спящим она видела его, когда они с тётей Зельдой вместе дремали у камина в гостиной в креслах друг напротив друга. Почему-то они никогда не обнимались и не говорили, как друг друга любят, если в комнате помимо них кто-то был. Хотя Сабрина сомневалась, что такие моменты вообще происходили между ними. Они оба были какими-то недоступными, недосягаемыми, но девушке удалось подобрать ключик к сердцу каждого из них. Поэтому она была горда услышать от Фаустуса «люблю».       Ей вдруг захотелось поцеловать жреца, но, чтобы ненароком не разбудить его, она воздержалась. Им нечасто удавалось спать вместе. В основном, они никогда не спали. Они целовались долго, растягивая удовольствие. Сабрина поправила одеяло, как всегда ей его поправляла тётушка Хильда, а длинный пальчик осторожно стал водить по мужской щеке. Затем она аккуратно вылезла из его объятий и совсем бесшумно открыла дверь, к которой прошла босыми ногами. Если сейчас она столкнется с Эмброузом, она будет крайне удивлена — кузен должен вернуться вместе с тётей Зи к обеду. По крайней мере, так сказал Фаустус. А ему она уже привыкла верить. Лестница скрипела под её шагами. Приглушённый свет лампы, которую ведьма зажгла с щелчком, не доставал до последних ступеней, и она просто перескочила через них, удержавшись за перила.       На кухне было теплее, чем во всём доме, хотя в гостиной до сих пор полыхало пламя в камине. Девушка подошла к столу, хмыкнула, вновь обратив внимание на ромашки. Графин с прохладной водой, стоявший рядом с вазой, манил к себе. Она налила себе стакан и сделала пару глотков. Сна не было ни в одном глазу. В голове бегали разные мысли. Они мешались, переплетались между собой, прыгали, вертелись. Сабрина понимала, что пришла пора действовать, и ей необходимо было это с кем-нибудь обсудить. Но единственным человеком, которому она могла рассказать о своих планах, был Блэквуд. И тот сейчас спал. Или нет… — Я подумал, ты от меня сбежала, — она испугалась, когда ей на бёдра легли руки. Сонный хриплый голос Фаустуса согрел её, и она расслабилась. — Мы так и не поужинали. Твоя тётка снова будет возмущаться. Я отказался от обеда. Если она увидит нетронутый противень, она устроит целый концерт. — Я не особо хочу есть. Но я бы не отказалась от банки колы, — Сабрина развернулась к мужчине лицом, и тот без спроса усадил её на стол. — Или от кусочка пиццы. — Не смей никогда больше пить эту дрянь. Мне и так пришлось жевать твои чипсы, больше похожие на поролон. Оценил человеческую еду и разочаровался, — он начал покрывать её открытую шею поцелуями, словно не мог удержаться от них. Сабрина была такой смешной в этой её идиотской пижаме. Хотя, наверное, ему было смешно по другой причине. Первосвященник осознавал, что за этот год лишился рассудка, раз обратил внимание на ребёнка. Закрутить роман с адской девчонкой — самое последнее, что могло с ним приключиться. — Не говори мне, что ты питалась этой хернёй всё время до поступления в Академию.       Девушка молчала и просто смотрела на него. Он нахмурился. Молчание раздражало его. Она явно хотела что-то спросить, задать наглый и до жути глупый вопрос, но вместо этого он мог довольствоваться только тишиной. — Как убить моего отца? — в лоб спросила Сабрина, и Фаустус от неожиданности кашлянул. Его глаза округлились от такого откровенного любопытства, но она этого не увидела ввиду того, что на кухне властвовал мрак. Он грубо раздвинул её ноги, и она специально через силу свела их обратно. — Я не уверен, что ты вообще сумеешь его убить. На Калибана тебе сил хватит, а вот уничтожить Дьявола… Цыплёнок, ты пока к такому не готова, — Блэквуд раздражённо встряхнул её, напоминая, кто из них урбанизатор, а после рвано поцеловал её до посинения. Сабрина затарабанила по его мощной груди. Впервые он видел её такой серьезной. Ни одно соревнование, ни один зачёт не действовал на нее так. Но сейчас она была готова просверлить дыру в его голове одним взглядом. — Ты знал, что когда-нибудь я спрошу об этом. Хотя бы подозревал. Вечером мы уже начали говорить про революцию. Нужно действовать, Фауст, времени больше нет. День коронации совсем скоро. Я больше не могу ждать. Я не хочу делить трон с отцом, которому было плевать на меня до той поры, пока мне не исполнилось шестнадцать. Ему не нужен был ребенок. Он хотел себе царицу. А я не собираюсь быть Его собственностью, — Морнингстар наконец оттолкнула колдуна от себя, и он не стал сопротивляться, пускай её непредсказуемое поведение выводило его из себя. Как же ему хотелось отшлёпать её, снять эти штанишки, которые были ей велики и поэтому висели на ней, как на вешалке. — Я понимаю, что ни одно заклинание не возьмёт Его, так как вся магия принадлежит Ему. Ты же думал об этом, да? Расскажи мне, какое оружие сможет убить Тёмного Лорда и где его искать?..       Верховный взял девушку за руку и почти силком потащил её в гостиную, где усадил на мягкий диван и сел рядом, приобняв за хрупкие плечи. Поленья трещали, разваливаясь и сгорая под влиянием безжалостного огня. — Копьё Каина, — спокойно произнёс Блэквуд, однако в его голосе возникло сомнение. Он недоверчиво смотрел на Сабрину, выискивая в её глазах правду, будто не понимал, о чём она говорит. — Ты права в том, что ни одно заклятие не убьёт Светоносного, так как именно Он создатель магии, прародитель всего нечистого. Но это копьё… Это нечто иное, о нём знаю только я и сам Господин. Ты же помнишь рассказ о братьях, один из которых убил из зависти другого? Так вот. Каин — это и есть первый известный миру убийца. Именно этим копьём он убил Авеля, так как возжелал не иметь никогда соперника. Лжебог отобрал оружие, но… — Но?.. — Сабрина часто задышала, всем своим видом показывая, как сильно она хочет обладать знаниями. Она поджала ноги к подбородку и обняли их. В доме было тихо, лишь камин нарушал эту звенящую тишину. — Чем так опасно это копьё? — Изначально оно не принадлежало Каину. И ты прекрасно понимаешь, что после изгнания твоего отца из Рая он неоднократно пытался вернуться обратно. Но попытки были тщетны, так как против него было создано копьё, имевшее некогда власть не только над Его тёмной душой, но и над физической идеальной оболочкой. ЛжеБог отдал его архангелу Михаилу, однако тот не решился использовать копьё против брата. Он бросил его к ногам Люцифера и исчез. Светоносный понял, на что способно это оружие и забрал его, — Фаустус прислушался. Ему показалось, что кто-то возится с замочной скважиной входной двери. Это был Салем, гонявший по полу рождественский бубенчик, который смог вытащить из коробки с йольскими игрушками на чердаке, — Паршивый кот. Всё ещё удивляюсь, как ты могла выбрать такого отвратительного фамильяра.       Как славно, что Салем в тот момент был слишком занят и у него просто не было времени лишний раз отвлекаться на перепалку с Первосвященником, иначе бы он обязательно воспользовался туфлями этого нахала, чтобы справить нужду. — Я не договорил. После того, как Тёмный Лорд узнал об этих братьях, он решил использовать их как весточку для Создателя. Предупреждение. Угрозу. Он подсунул Каину копьё, и юноша убил Авеля без всякого сожаления. И что ты думаешь? Все, кто придерживается веры в ЛжеБога, считают Авеля мучеником, что подтверждает факт того, что и сам Люцифер — страдалец, — мужчина зевнул, словно ему бесконечно надоел этот разговор, больше похожий на односторонний монолог или лекцию на уроке магической истории, которую он очень давно не преподавал. Обычно он вёл сакральную геометрию и принимал зачёты по зельеварению. Остальные дисциплины доверил учительскому составу, в последнее время подводившему его и уверовавшего в леди Фомальгаут.       Девушка задумалась. А когда она так задумывалась, то невольно начинала покачиваться из стороны в сторону, что всегда смешило Блэквуда. Ночь вот-вот должна была закончиться, и новый день спешил ворваться в её неспокойную жизнь. Рано утром вернётся тётушка Хильда. За ней появится тётя Зи. Недолго придётся ждать и Эмброуза. А вопросы, которые она намеревалась решить во время их отсутствия, так и остались незакрытыми и неизученными. Она заметно расстроилась. Затем встала с дивана и стала мерить гостиную шагами. Верховный закинул ногу на ногу и подпер голову кулаком, чтобы не уснуть от скуки. — Где сейчас копьё Каина? Оно нужно мне. — она так громко это произнесла, что сама испугалась, но Блэквуд, привыкший за год к её эмоциональности, лишь глухо выругался. — Оно в адской сокровищнице, разве не ясно? Владыка забрал его себе, как только ЛжеБог прознал про Его выходку, — он тоже встал, потянулся, принялся медленно застёгивать рубашку, которая успела помяться за вечер, проведенный с любимой ведьмочкой, и ночь, за которую у него так и не вышло выспаться, — Я расскажу, как туда пробраться. Да и вообще тебе было бы полезно знать примерную карту дворца. Неси карандаш и лист бумаги. — Секунду. — мяукнула Сабрина и умчалась в свою спальню. Видимо, именно её громкие шаги разбудили близнецов, и оба — и их отец, и сама виновница пробуждения — услышали протяжный ребячий вопль. Юдифь грызла единственным зубом соску, Иуда же надрывно кричал и стучал ножкой по стене, около которой всё это время безмятежно спал. Сабрине всегда было их жаль.       Лишённые матери, оставленные по её вине отцом, она сочувствовала им, помогала иногда Пруденс их кормить и купать и почему-то никогда не думала, что ведь она такая же, как и они — сиротка. Да, Блэквуд не отказывался от них, и вряд ли такое когда-нибудь случилось бы, но он нечасто уделял им всё своё внимание, и поэтому девушка чувствовала себя виноватой.       Сейчас она уже сидела между кроватями тётушек, в которых теперь возились малыши, и напевала им колыбельную, которую она до сих пор не понимала, откуда знала. Ей хотелось верить, что когда-то, когда она была совсем младенцем, её ей пела мама, та самая красивая женщина с золотыми волосами по имени Диана с фотографии, прикрепленной к зеркалу напротив кровати. — Что с ними? — Фаустус всё это время стоял в дверях и зачарованно слушал то, что пела Сабрина. Он знал, как она поёт, так как та посещала хор в Академии Незримых искусств; его интересовал сам текст, от которого мужчина плевался и недовольно щурился. Ведьма вздрогнула, встала с места, укрыла детей и вышла из комнаты, потащив за рукав колдуна следом за собой.       Рассвет скользил по окнам, просачивался через всевозможные щели. Они вернулись в спальню Сабрины, где она, сначала убрав в ящик разложенную монополию, села за письменный стол и стала ждать, пока Первосвященник не начнёт обрисовывать ей карту дворца. Не глядя, она взяла лист бумаги и только потом, когда её глаза сфокусировались на строчках, прочитала: «Предательство крови невинной». Фаустус закатил глаза — она была третьей, кто хотел узнать у него, что это такое. — Это пьеса, — он решил пойти на опережение, поэтому заявил сразу, — Я ещё не закончил. Пишу финал. Да, я посвятил её тебе. Когда-нибудь я поставлю её в стенах Академии, но не в ближайшее время точно. Скоро должно случиться многое. И это многое очень нехорошее.       Он кивком разрешил девушке пролистать оставшуюся стопку, прочитать несколько страниц и даже восторженно улыбнуться. Ей уже приходилось играть в его пьесе, однако та, первая, рассказывала о первой встрече Лилит и Люцифера, а в этой говорилось о предательстве Иуды. — Почему ты посвятил её мне? Я думала, что это такой подарок детям. В первую очередь, сыну, — Сабрина пересела к нему на кровать и поцеловала его в краешек губы, после продолжила читать, — О! В этой сцене Иуда признаётся в чувствах Марии Магдалине! — Да, потому что ранее она признала его по истине святым человеком, невзирая на самый страшный грех в его никчёмной жизни. Теперь он проклят. И только Мария может его спасти. — он погладил принцессу по голове, и та, погнавшись за его пальцами, успела поймать губами лишь воздух. Он взял в руки уже чистый лист и начал чертить схему дворца так чётко, насколько помнил её сам. — Но почему она вдруг решила, что он святой? — она заглянула в его чертёж и снова поцеловала, но уже в щеку. Сквозняк, возникший в комнате, оповестил о том, что в дом кто-то зашёл. На первом этаже послышались шаги. Это пришла тётушка Хильда. Сабрина думала метаться по комнате, однако Фаустус её остановил одним взглядом. Нет ничего постыдного в том, что они сидят рядом и он, как это ему и положено, доходчиво готовит подопечную к новой встрече с женихом. — Иуда сделал то, что не сделал бы обычный человек: он пошёл против себя. А на это способны лишь немногие. Мария видела в нём божественный свет, и этот свет медленно гас. В его руках была чужая жизнь. Подумай, Сабрина, он мог всё исправить, пойти к судье и сообщить, что его подкупили за тридцать серебряников. Но… Всё случилось так, как случилось. Магдалина считала Иуду святым, так как сама решительно верила в то, что власть над людьми могут иметь те, кто подобен богу, — его серые глаза, устремлённые на Сабрину, не слезились, но она почему-то подумала, что он вот-вот заплачет, словно всё то, о чём он рассказывал, было ему знакомо, будто всё это произошло или происходит с ним и въявь, — Как же она ошибалась…       Его рука быстро рисовала линии, подписывала каждый зал, каждый угол, черкала стрелочки, которые вели к сокровищнице Люцифера, где хранилось копьё Каина и всё то, что было дорого сердцу Владыки Тьмы. Хильда, первым делом проверившая детей Первосвященника и только потом заглянувшая в спальню племянницы, которая сейчас сидела близко-близко к наставнику, выглядела уставшей. Сабрина впервые видела тётушку такой. Она еле держалась на ногах, опираясь плечом на дверной косяк. — Отец Блэквуд, доброе утро! Звёздочка, здравствуй. Вы не притронулись к ужину, и я… — мужчина отложил чертёж и уже хотел возразить колдунье, но та продолжила, — Я разогрею его, и Вы съедите его вместо завтрака, Вы не против? К сожалению, чувствую себя не очень хорошо. Да, мне стыдно за то, что я не в состоянии оказать более радушный приём гостю. В холодильнике есть две бутылки молока. Сабрина, детям нашего Тёмного папы тоже нужно заморить червячка. — тётя Хильда суетливо тёрла друг о друга замёрзшие руки и пережималась с ноги на ногу.       Ей было так неловко говорить всё это Блэквуду, признаваться в том, что со временем она стала просто никудышной хозяйкой, что ей хотелось провалиться под землю от стыда. Она не могла оправдываться, ведь ей попросту было нечем обелить себя — под предлогом незаконченного ремонта женщина развлекалась с возлюбленным каждую ночь. И её сестра прекрасно об этом знала, злилась, но прикрывала Хильду, когда это требовалось. — Я осведомлён, что ни Вы, ни Зельда никогда не отличались острым чувством ответственности, и на Вашем месте я бы делал всё возможное для того, кто тратит свободное и не только свободное время на Вашу племянницу, — Сабрина потянулась к карандашу, но вместо этого обхватила его палец. Мужчина беззвучно ахнул, — Я… Знаете, я прощаю Вам это. Но определенные выводы я сделал. Отправляйтесь спать. У нас запланированы занятия. Думаю, мисс Морнингстар в состоянии самостоятельно разогреть завтрак.       Хильда удрученно вздохнула и с благодарностью улыбнулась, поклонилась в пол и покинула спальню, направляясь в гостиную, где решила немедленно лечь спать. Сабрина, не теряя ни минуты, закрыла за ней дверь и толкнула Фаустуса на кровать. Тот, позволив это сделать с собой, лёг и помог девушке залезть на него. — Почему ты так груб с дорогими мне людьми? — она укусила его за нос, и он рассмеялся, оттягивая резинку её пижамных штанишек. — Я хочу быть единственным, кто дорог тебе, Сабрина, — Блэквуд поцеловал её, сразу же забираясь языком ей в рот. Два его пальца, указательный и средний, отодвинули нижнее бельё ведьмы и проникли внутрь неё, отчего она заскулила. Он надавил сильнее на гладкие стеночки, и она завозилась на нём. Пальцы проскользили глубже, ногтями царапая девушку. Он то входил в неё, то выходил, облизывая после этого пальцы.       Весь год он пожирал этого цыплёнка, наблюдал со стороны, прилюдно унижал, язвил, а в конце сентября и вовсе грязно надругался, и что случилось потом? Они оба привыкли к такому токсичному ритму жизни, к таким едким взаимоотношениям, к друг другу. Фаустус пытался разобраться в сложившейся ситуации, в себе, в Сабрине, в том, что происходило между ними. Он использовал её только для инфернальных утех, пока не стал от неё зависимым. И нет, он не признавался в том, что это была любовь. Он был чернокнижником, у которого априори отсутствовало хоть какое-то самое бедное понятие об этом несвойственном ему чувстве. А она, недавно сообщившая ему о своих чувствах, чрезмерно верила в то, что когда-нибудь они будут вместе, так же, как и её родители. Маленькая глупая девочка, ищущая любовь в любом, кто готов предложить ей постель. Бедный ребёнок, так и не сумевший повзрослеть. Её просто было необходимо жалеть хотя бы потому, что она являлась дочерью Дьявола. — Погоди, Сабрина, стой, — Блэквуд вытащил в очередной раз из неё пальцы и дал ей их облизать. Девушка послушно слезла с него, — Мне нужно кое-что тебе рассказать. Если этого не сделаю, меня сожрёт совесть, и в этот раз у меня нет сил её заткнуть. Ты хочешь убить отца, чтобы получить Его власть, верно? — она кивнула, — Считай, что у тебя есть иная причина. Люцифер, как известно, теряет силы ввиду того, что выделенные на его долю способности имеют срок действия, который подходит к концу. Ему больше неоткуда черпать их, ибо ЛжеБог окончательно отказался сотрудничать с Ним. Его не интересует ни баланс, ни сын. И ты — это источник, сундук, на который Господин знатно потратился. Он убьёт тебя на коронации, и вся твоя магия перейдёт в Его руки. — Быть такого не может. Зачем тогда эти все приготовления к свадьбе? Планирование судьбы? И каким образом Он убьёт меня? — ведьма смотрела на Первосвященника крайне недоверчиво, и от этого он злился. — Чёрный агат, — ужасное словосочетание, от которого Сабрину забила мелкая дрожь, — Особый драгоценный камень, который контролировал, сдерживал и впитывал всю силу, принадлежащую тебе с дня твоего рождения. По традиции, которую Люцифер сам же и выдумал, ты должна будешь вложить агат в корону, и как только она окажется на твоей голове, жизнь покинет тебя. А вот Владыка… Он снова станет непобедимым, овладеет всеми царствами. Всюду будет царить Ад. Всему придет конец. А вся эта кутерьма вокруг тебя, хлопоты — иллюзия, актерская игра, чтобы скрыть от тебя правду. — Фаустус выдохся. Он всё ещё не понимал, зачем рассказал ей правду, то, чем поделился с ним Дьявол, считая Блэквуда единственным последователем, кому Он мог довериться. А ведь он, в свою очередь, держал в голове собственный план по завоеванию власти. — Прелестно. Отправь от моего имени письмо Лилит с просьбой организовать свидание с Калибаном. Она прекрасно умеет это делать. В этот раз я приду к нему сама. Я благодарна тебе за откровенность, но это и вправду подтолкнуло меня к другой цели. Я хочу жить, Фауст, и я хочу править. И для этого я уничтожу всех, кто мне помешает, — это звучало по крайней мере смешно, ведь сейчас Сабрина стояла у кровати и со злобным выражением лица стаскивала с себя штаны. Она искала взглядом тёплые колготки, которые вытащила ещё вчера из шкафа, зная наперёд, что погода будет не из лучших, — Мне нужно что-то, чем я убью принца. Ты обещал мне зелье. Самое время его сварить. ***       Изящная рука, окольцованная кружевом лёгкой белой блузки, осторожно отодвинула от книги в старинном переплёте чашку ароматного кофе. За весь день она была уже шестой, хотя обещалась стать третьей и последней. Рыжая бестия, сидящая за столом Первосвященника Церкви Ночи, не отрывала взгляда от текста, любезно предложенного для чтения заместительницей директора. Леди Фомальгаут сидела напротив в кресле, скрестив руки на груди и ворочая на полу снятую с левой ноги остроносую туфлю баклажанного цвета. Обе молчали. Зельда не считала нужным нарушать тишину прежде, чем она сама не разберётся в той информации, какой владела Верховная жрица не знакомого ей ковена. Она могла похвастаться огромным количеством знаний, однако факт того, что Реджина Фомальгаут, печально известная ведьма и бывшая пассия её брата, получила в подарок от ныне почившей старой колдуньи-отшельницы дряхлый гримуар, задел её самолюбие. — Леди Фомальгаут, разрешите задать вопрос личного характера? — спросила ради приличия старшая Спеллман, и морщинка между двух острых бровей нервно дёрнулась. За последние несколько часов ей не удалось выкурить ни одной сигареты, хотя именно они и помогали ей успокоиться. Она не собиралась так скоро сообщать шабашу о разводе, но это мог сделать Блэквуд. Во всяком случае она рассчитывала на его благосклонность к ней и умоляла мысленно Тёмного Лорда оказать ей, самой преданной послушнице, великую услугу — отказать Фаустусу в разрыве с супругой. — Если Вы желаете спросить меня об Эдварде, то я вынуждена отделаться от этой темы и выйти вон. — леди Фомальгаут тряхнула головой, и чёрные локоны скользнули ей на пышную грудь. Она тоже была крайне уставшей, но это не мешало язвить и увлеченно рассказывать о придуманной её наставницей методике подавления желаний, эмоций и мыслей неконтролируемых ведьм и колдунов. В данном случае Реджина рекомендовала использовать её, чтобы восстановить необходимую дисциплину в Академии Незримых искусств, и Зельда, пускай и с недоверием, поддержала коллегу в этом. — Нет, это не совсем касается моего брата. Пускай Господин позаботится о его душе, — она не стала упоминать имя мисс Сойер, хотя сама к ней относилась тепло и всегда молилась и за её покой тоже, — Мне любопытно узнать, как сложилась Ваша жизнь после расставания с нашей семьёй. — Поверьте, это было тяжёлое время. Я еле перенесла такое предательство. После того, как я получила письмо от отца Спеллмана, решать было уже нечего. Я поговорила с близкими и уехала. Так далеко, как только могла. В Тибет, — леди Фомальгаут дотянулась до сумки, в которой, казалось, умещалось всё её прошлое, и достала из неё бутылку ликёра, — Я отказалась от сатанизма, попрощалась со старыми друзьями, рассталась с прошлой версией себя. Мою наставницу звали Елена. Я ничего не знала о ней и не хотела знать. Она поведала мне о мире Зазеркалья, и кое-что меня завлекло больше всего. Мадам Блэквуд, Вы наверняка в курсе, что в любом царстве есть мелкие княжества. Так и в Зазеркалье. Оно разделено на несколько частей, в каждой из которых свои порядки. Я подчинила себе сущностей одной из них, научила «фильтровать» души, отсеивать все воспоминания и вместо них ставить более подходящие для всеобщего блага. — Как Вы вернулись ко двору Тёмного Лорда? И почему именно Вас выбрали в качестве замены Блэквуда? — женщина одёрнула узкую кожаную юбку-карандаш и вернулась к книге, на страницах которой умелой рукой Елены были нарисованы зеркала разной формы. Леди Фомальгаут обхватила ручку полупустой чашки кофе и без спроса заменила недостающую половину ликёром. Зельда удивлённо вскинула бровями, заметив, как от кромки остывшего кофе вознёсся пар, однако под её внимание не попала форма, в которой позже он предстал. Сердце, пронзённое кинжалом. — Всё проще, чем Вы думаете. Наставница умерла. На мои плечи легла ответственность за её учеников. Обратиться за помощью мне было не к кому. Во сне явился Владыка и предложил вернуться. Я и мой ковен приняли совместное решение — принять сатанизм. Естественно, что мою преданность приняли великодушно. Совет разрешил мне баллотироваться в заместители директора Академии. И вот, я здесь. — Реджина развела руками, и Зельда отпила кофе. У ликёра был чересчур странный привкус. Он не обжигал, а, наоборот, приятно стекал по горлу. Она отпила снова. В висках запульсировало, а в глазах потемнело. — Вероятно, большой градус. Давно не пила ничего такого, вот и реакция организма. — бестия кашлянула, оправдываясь за своё состояние. Реджина, выказывая заботу, приблизилась к ней и поймала летящую в её объятия старшую Спеллман. Та прикрыла глаза и хрипло что-то прошептала. Её тело расслабилось, конечности стали тяжёлыми. Леди Фомальгаут позволила неожиданно ослабевшей собеседнице опереться на её плечо и помогла ей перейти на диван. — Чего же Вы удивляетесь, мадам Блэквуд, неужели никогда не использовали в своей практике любовное зелье? Смешно. Когда мы вместе учились на одном курсе, Вам всегда присылали букеты чёрных лилий, — она засмеялась и начала расстёгивать губами пуговицы на блузке Зельды. Она так и не открыла глаза, лишь тяжело дышала, иногда кашляла. — Помнишь, чем нужно закрепить действие зелья, а? — её игривый тон был таким же неожиданным, как та самая красная прядь среди копны густых волос цвета вороньего крыла.       Бестия не сопротивлялась. Когда она очнулась, в её взгляде взрывались лампочки. Она первая привстала на месте, раздвинула ноги Реджины, склонившейся над ней, и увлекла её в поцелуй. Никто из них не желал терять ни минуты. Первым на пол полетел отглаженный пиджак Фомальгаут, на котором остался её легко узнаваемый парфюм, за ним последовала блузка мадам Блэквуд. Желание, скопившееся внизу живота, обида на неверного супруга, нашедшего ласку в руках распутной девушки, любовное зелье, бережно подлитое ей в чашку, — всё в совокупности подтолкнуло Зельду ко всем этим жарким поцелуям, оставленных на обнажённой груди Реджины, к касаниям пламенного языка, стекающим к бёдрам. — Теперь мне ясно, почему Блэквуд выбрал тебя… — простонала леди Фомальгаут. Чёрные локоны прилипли к её лбу, а ведьма, удобно расположившаяся между её ног, дегустировала её промежность, смакуя клитор, слизывая выделяющийся сок и толком не понимая, как могла попасть в такую очевидную ловушку. Подушки упали с дивана после того, как Реджина сбила их кулаком. Стиснув зубы, она сдерживала стоны, но из-за того, что с ней делала эта рыжеволосая чертовка контролировать себя получалось плохо.       С небес на землю её то и дело возвращала главная мысль о том, зачем она всё это затеяла — её тактика работала отменно. Ученики Академии медленно переходили на её сторону, и поддержка супруги Верховного жреца, влюблённой и порабощённой, могла отсечь сомнения молодых ведьм и колдунов. Именно Зельда в силах помочь ей осуществить задуманное. Чтобы подчинить всех вокруг, леди Фомальгаут рассчитывала заставить подростков пройти через Зазеркалье и отказаться от собственных чувств, стать её питомцами под предлогом обретения новых сил, которых, собственно говоря, и не ожидалось. У неё будет самая настоящая армия, которую она сумеет повести против юной Морнингстар и всего её царства. Оставалось успеть разработать правильную стратегию до дня коронации, и власть перейдёт в её руки. А пока Реджина только стонала и извивалась от тех ощущений, что дарила ей Зельда.       Неожиданно женщины поменялись местами. Было время, когда Фомальгаут экспериментировала с ведьмами, но ни одна не могла затмить Спеллманов. У них это, по всей видимости, было семейным — доставлять множество хлопот партнёрам и ни с чем не сравнимый сущий оргазм. Она попробовала её на вкус. Нежность влагалища ублажала язык. Хотелось вкушать, терзать, требовать. Пелена застлала глаза обеих. Они наслаждались друг другом — две сломанные мужчинами, обиженные ими и оставленные в важный момент их жизни. Руки массировали лобок, шли вверх, где уже считали рёбра. Зельда целовала мягко, однако Реджина отличалась страстью и жаром. Ласковые, подбадривающие слова, теряющиеся в чарующем шёпоте. Одна из них только вспомнила про чулки, которые так не стащила с ножек сестры бывшего кавалера. Теперь они лежали друг на друге, не отстраняясь ни на миллиметр, будто сросшиеся сиамские близнецы. Их пальцы почти одновременно вошли друг в друга, чувствуя взаимную тугость. Мадам Блэквуд сдавила женское предплечье. Она двигалась навстречу длинному пальцу внутри себя, настойчиво сжимаясь. Сколько времени прошло? Весь мир замер, остановился на этой странной бесовке, готовой подорвать доверие Господина в любой момент. Пучок нервов начинал больно пульсировать, что предвещало скорый конец их маленького торжества. — Я… Леди Фомальгаут… я… — Зельда смеялась над своей беспомощностью и отмечала, как красива была на самом деле эта хитрая и противоречивая ведьма. И её впервые не раздражала её красная прядь, вызывающе мотающаяся среди остальных волос, отличных от неё. Обе стонали, целовались, тёрлись друг о друга, завершая нехотя сладострастный процесс их непредсказуемого соития. — Жди, лисица, — кто из них являлся этим проворным зверьком, ещё стоило разобраться, однако обе не могли в то мгновение молчать, — Просто жди.       Но ждать не получалось. Вцепившись зубами в мягкую мочку уха, старшая Спеллман лихорадочно кончила, и палец Реджины утоп в горячей влаге. Она вновь опустилась и слизала её, словно сладкую карамель, какую она точно не могла упустить. Это ей хорошо запомнилось ещё с тех дней, когда она могла спокойно сидеть за ужином в доме Спеллманов и уплетать за обе щеки ванильный пломбир из ведёрка. А потом дом превратился в морг, хобби — в бизнес, любовь стала болью, и лишь одиночество укрепилось в её сердце. — Позвольте Вас поцеловать, мадам Блэквуд. — попросила Реджина, и Зельда вместо положительного ответа раскрыла подрагивающий рот. С её губ стёрлась помада. Размазанная по щекам, она придавала румянца. Директриса поцеловала её, яро овладевая уставшим языком. Он ещё пробовал цепляться и «вредничать», но под давлением другого языка быстро ослабевал и подчинялся. Вскоре она кончила тоже и с улыбкой чмокнула коллегу в лоб, как обычно целуют детей перед сном. Или покойников. В ином случае именно так можно было сейчас описать рыжеволосую зрелую красавицу, обнимающую ногами и руками ту, кого часом ранее не переносила на дух. Видимо, такие, как она, обладают занимательным свойством, навыком — располагать людей к себе.       Прилипшие, будто намазанные мёдом, к кожаному дивану, они попробовали встать. Скрипучий звук остро проехался по слуху, как раскалённый нож по сливочному маслу. Реджина подала голой любовнице руку, и она не стала игнорировать помощь. Встав с дивана, Зельда сцепила руки на женской спине и обняла её, покрывая невесомыми поцелуями её плечо. Из всего этого могло возникнуть продолжение недавно завершённого секса, но они вовремя остановились, посчитав, что на сегодняшнюю ночь достаточно насытились друг другом, однако, пока одевались, одной из них удалось усадить другую на стол и пропихнуть внутрь тройку пальцев. Такое бесконечное, тягостное удовольствие. — Утром я организую Вам зеркальную комнату. И сразу же, на первом занятии мы начнём устанавливать порядок в Академии. Увы, то, что сотворил мой супруг с детьми, невозможном исправить по-другому. Тёмный Лорд будет доволен нашей и, в первую очередь, исключительно Вашей работой. Мы поднимем Церковь Ночи с колен, на какие её поставил проклятый Блэквуд. — Зельда вновь сидела за рабочим столом мужа, но в течение нескольких минут уже собиралась уходить, как вдруг в дверь постучали. — Вам не стоит переживать насчёт конфиденциальности, моя дорогая мадам Блэквуд, всё, что есть между нами, остаётся между нами, это правда, — леди Фомальгаут застегнула объёмную пуговицу на пиджаке и, услышав стук, произнесла, — Я открою. Сделайте вид, что Вы очень заняты.       Эмброузу, которому через мгновение открыли и впустили в кабинет директора, была рада исключительно только старшая Спеллман, однажды назвавшая парня сыном её родной сестры, что, по своей сути, таковым не являлось. Она развела руками и сразу отложила в сторону библию Сатаны, которую взяла, чтобы создать иллюзию занятости. Тот, удивлённый приветливым поведением тётушки, отпрянул назад, когда та вдруг захотела его обнять; его реакция на леди Фомальгаут тоже была вполне понятна: ему удалось застать эту женщину в разгар скандала с Эдвардом Спеллманом, и положительных чувств он к ней особо не питал, ибо неоспоримо оставался на стороне Дианы. Сейчас он держал лист, на котором крупными буквами значилось: «Разрешение на посещение запретного отдела библиотеки Академии Незримых искусств». Ниже шла подпись библиотекаря Кассиана, с которым всегда были шутки плохи. Эмброуз мог бы подделать подпись тёти Зи или вспомнить, как подписывалась леди Фомальгаут, когда она была ещё самой обычной мисс, а никакой не леди, но старик с лёгкостью выявил бы обман, а получать штраф после того, как он только выслужил прощение и смог покинуть дом, не выглядело как что-то заманчивое. — Это мой племянник, — Зельда вытащила из его рук листок и внимательно рассмотрела, — Что ты там забыл? Кассиан будет крайне не в восторге. Ты же это понимаешь? — Ах, Эмброуз! Ты всё такой же, — леди Фомальгаут растянулась в ядовитой улыбке и забрала бланк для разрешения у женщины, которую ранее лобызала и лелеяла, — Мадам Блэквуд, не стоит преграждать путь мальчику, когда тот тянется к знаниям. Я подпишу. Всё в порядке. У меня есть на это власть. — она подмигнула Зельде и, уже по привычке тряхнув головою и тем самым растрепав только что причёсанные волосы, оставила пером подпись в указанном углу листа. Она не стала слушать возмущения бестии о том, что нельзя считать мальчиком 134-летнего мужчину, хотя они обе понимали, что для Зи, как и для Хильды с Сабриной, Эмброуз всегда будет несносным юношей.       Даже не сказав спасибо, этот несносный юноша выскочил из кабинета отца Блэквуда и устремился в библиотеку через главный зал, но, заметив знакомых Доркас и Агату, сидящих на полу перед Бафометом, остановился и отправился к ним. Девушки, сложив руки в молитве, шептали прошения Дьяволу и не обращали никакого внимания на снующих туда-сюда однокурсников и учеников помладше. Только потом Эмброуз заметил и Николаса, оживлённо болтающего с Плутониусом. И если у Агаты с Доркас всё было вполне не так плохо, не считая их заплаканных глаз, то вот между парнями летали настоящие молнии. Сначала он подумал, что чернокнижники просто что-то бурно обсуждают, однако, когда Скрэтч выкрикнул «Motus!» и Пан отлетел в противоположную стену, сбив затылком изображение Вельзевула, Эмброуз понял, что пришла пора вмешаться. Девушки повскакивали одна за другой с пола и спрятались под защитным магическим куполом, который успели создать перед тем, как в их сторону был отброшен уже Ник. — Да вас бешеный Санту Сакай укусил что ли? — Спеллман бросился поднимать друга, но тот увернулся от него и толкнул его в грудь за то, что он сравнил его с полуживотным-получеловеком с каннибальскими наклонностями. Остальные колдуны решили не принимать участие в разборках, а Эброузу, в отличие от них, больше всего хотелось узнать, в чём заключалась причина побоища. Плутониус с разбитой губой продолжал бросаться в Ника заклинаниями, которые выворачивали кости парня; тем не менее, тот был сильнее, поэтому он легко справлялся с переломами, успевая излечивать себя и отстраняться от бегающего вокруг кузена Сабрины. Одним Доркас и Агате было занятно наблюдать за происходящим. — Плутониус сказал Никки, что на недавней оргии он трахал принцессу! — заливаясь смехом, воскликнула Доркас, и Агата тут же случайно дёрнула её за рыжую косу. Эмброуз ошалело пошатнулся. Он не мог поверить в то, что его Сабриночка, этот маленький и упрямый правдоруб, могла когда-то попутаться с мудаком Паном. Пришлось пригнуться, чтобы следующая молния не врезалась ему в лоб. Ведьмы громко айкнули и остановили дуэлянтов обездвиживающим заклятием. Спеллман выдохнул. Никто не знал, что за эту гаденькую ложь Плутониусу заплатил Блэквуд, и никому также не следовало быть в курсе, что прошлую оргию в баре Дориана Грея мисс Морнингстар провела с любимым наставником. *** — Куда ты собралась? Ещё слишком рано для перехода в Ад, да и видок у тебя, честно сказать, не из лучших. — жрец кинул на Сабрину быстрый взгляд и вновь развернулся к котлу, в котором варилась отрава для глиняного демона. Мутная жидкость булькала, бурлила. Брызги редко разлетались по разным сторонам, но тётя Хильда успевала стирать их мягкой тряпочкой со стола и стен. До потолка она, увы, ввиду незаурядного роста, не доставала. В этом ей помогали фамильяры. Паучки, удерживая клочок мокрой ткани, ползали по потолку взад-вперёд, спускались к полу, где стоял стакан с водой, смачивали выделенную им импровизированную тряпку и возвращались обратно к люстре. Юная ведьма присела на край стула, чтобы завязать шнурки на кедах, что не укрылось ни от Фаустуса, ни от тётушки. — Сатана! Чего это ты выдумала, звёздочка? На улице льёт, как из ведра. Тебе следует переодеться, — Хильда тягостно охнула, прижав от волнения тряпку ко рту, — Я напоминаю, ведьмы тоже болеют! Ты хочешь слечь с бронхитом перед коронацией? — Идти не так далеко, тётя Хи! Я к Харви. — Сабрина сморщила маленький носик и потопталась на месте в завязанных кедах. Заявление о том, что она собирается в гости к смертному мальчику, заставило Первосвященника развернуться к ней и с яростью во взгляде пасмурных глаз пройтись по фигуре строптивой девчонки. Он никогда не доверял людям, особенно, если эти люди являлись бывшими его цыплёнка. Младшая из сестёр Спеллман встала, как она всегда делала, когда злилась, уперев кулаки в бока. Под таким гнётом Морнингстар не могла долго сопротивляться, так как слишком сильно любила и одного, и другого. Безмолвно она пошла искать резиновые сапожки, в каких могла без одной мысли прыгать по лужам. — Я сейчас её придушу… — процедил сквозь зубы Блэквуд и, оставив Хильду следить за зельем, последовал за девушкой. Зажав её в углу гардеробной, где Сабрина сидела с коробкой пары резиновых сапог, на которых был изображён жёлтенький цыплёнок, он раскатисто рассмеялся. Изначально он дал ей это прозвище из-за цвета волос и писка, который она издавала, когда кончала, теперь эти сапоги… От злости не осталось и следа. Бушевала зверская ревность. Фаустус схватил ведьмочку за локоть, заставляя встать на ноги. Разница в росте не позволяла ей дёргаться. Она просто встала и уставилась на мужчину, прикусив едва зажившую нижнюю губу. — Я переобуюсь. В чём проблема? — пропищала принцесса, и жар, вспыхнувший при виде разозлившегося учителя, окутал её, словно одеяло. Всё так же безмолвно он поцеловал её, и она растаяла, находясь на грани между жизнью и смертью. Такое случалось с ней не впервые. Всякий раз от его поцелуев Сабрина теряла сознание, умирала, гасла. И только после этого Фаустус возвращал её к жизни через крепкие объятия. Она заметила, как серьёзно тот изменился, и не понимала, радоваться здесь нужно или, наоборот, впадать в отчаяние. За это время он многому её научил. И она влюбилась, о чём Фаустус прекрасно знал. Оба воспринимали это чувство как обычное животное влечение. Мужчина пользовался им. Однако его пошлые шутки и язвительные подколы давно не давали знать о себе. Он будто забыл, что когда-то использовал их в повседневной речи. Угрозы тоже исчезли. Надолго ли?       Колдун раздевал её прямо в гардеробной, куда выходил обзор с кухни. Не тратя время, он втолкнул девушку в шкаф и захлопнул дверцы. Не самое подходящее место для плотских утех. Но это лишь распыляло обоюдное возбуждение. Поцелуи были всюду. Мрак обострял ощущения. Сабрина неловко стонала, пока Фаустус, искушаясь, раздевал её, но оставался в одежде сам. Рука, запутавшись в рукаве шубы тёти Зи, проскочила мимо ремня, и принцесса решила лишний раз не двигаться, чтобы вообще не вывалиться из шкафа. Места было категорически мало, отчего становилось трудно дышать. Блэквуд спешил, опасаясь, что на звуки придёт Хильда, и это было вполне оправдано. Расставив широко девичьи ножки, он развернул её к себе спиной, с силой надавил на шею, впечатывая в деревянную стенку щекой. Сабрина всхлипнула от желания, переполнявшего её. Как много было в этом красивом звуке! — Когда ты будешь у Калибана, я пойду к твоему отцу просить развод с Зельдой. — Фаустус знал, как сработает эта новость на девочку. Она тотчас же радостно стала лепетать о том, как дико его любит, но он лишь усмехнулся. Любовь… Почему она так часто о ней говорила? Зачем? На что рассчитывала? Она ведь даже и не догадывалась о том, что он хотел сделать с ней. Действительно, Сабрина была настроена избавиться от всех, кто стоял на пути к трону, даже от самого Люцифера. Она буквально делала всю работу за него. И когда соперников не останется, жрец убьёт и её. Убьёт и не станет жалеть. Да, безусловно, он уже неоднократно думал сотворить из Морнингстар послушную рабыню, но такой она ему переставала нравиться. Лучше избавиться от неё раз и навсегда и больше никогда не вспоминать.       Он вошёл в неё. Она впилась ногтями в древесину и изогнулась, из-за чего на стенке появились грубые полосы. Член приятно скользил меж половинок когда-то невинных губ, не упирался в самую глубь. Сабрина сладко замурлыкала. Тяжесть этого безумия втаптывала её в шкаф. Диссонанс тела и разума, желания и совести. Мужчина поймал её царапающие руки, зафиксировал запястья у неё за спиной ремнём, который вытащил из брюк, затем продвинулся дальше. Сокращая расстояние, он вдалбливался по-собственнически в податливую будущую царицу, играл с золотистыми волосами, исступленно облизывал крупную родинку на седьмом шейном позвонке. В идиотском шкафу было душно. Оба забывали вздохнуть. Вскоре он развернул её к себе лицом и вошёл снова, вгрызаясь в пухлые, младенчески прелестные губы — нижняя — самая вкусная, ибо прокусанная, верхняя —дрожащая, похолодевшая. Её всю колотило, и Блэквуд пользовался её беспомощным состоянием. Как и всегда.       Счастливая, почувствовавшая себя любимой и нужной, Сабрина отдавалась своему мужчине. Он брал от неё столько, сколько хотел, а не сколько могла дать она. В груди заплетался узел. Она то щурилась, то моргала, трепыхая длинными пушистыми ресничками. Когда она была маленькой, Эмброуз говорил ей, что она «кукла моргучая» и что эти ресницы наделают много бед с теми, кто в них влюбится. Может, поэтому Фаустус так страдает?.. В его глазах сверкала ревность в серебряном омуте. Он так был зол на неё за то, что она собиралась отправиться в гости к Кинклу, что его трясло. Обычные люди в такое время подумывают обвенчаться, чтобы супруг имел полное право приковать суженую к брачному ложе. Но они не были обычными и совершенно точно не являлись людьми. — Моя. — проронил Фаустус, словно это слово случайно покинуло его мысли. Он оставлял на теле Сабрины пылающие борозды, из-за которых та стонала громче. Шкаф шатался. Крупная вена на шее пульсировала. Его щетина щекотала девичью шею, и ведьма улыбалась. Она вбирала Первосвященника в себя и не собиралась ни с кем больше с ним делиться. — Мой. — в той же разгоряченной манере пропищала Морнингстар и вдруг так собой загордилась, что, вздохнув, подавилась кислородом в лёгких. Она упивалась его властью над собой, беспорядочно гладила, истерично умоляла не останавливаться. Шарф, упавший вдруг ей на лицо, напугал её, и она вскрикнула. Оба рассмеялись и поцеловали друг друга с новым ажиотажем ярких чувств. Оглушительный оргазм накрыл её неожиданно, причем настолько, что тьма вокруг сгустилась. Руки, болевшие от тяжкого спазма, забыли, как двигаться. Толкнувшись во влажном лоне ещё несколько раз, колдун вышел из неё и кончил той на живот, что было странно для обоих. Он сделал это необдуманно, инстинктивно. И, наверное, это было даже к лучшему.       Первые пару минут Сабрина находилась в какой-то прострации. Дышать было нечем. Фаустус сам одевал её, как куклу. Сняв с её рук ремень, он всунул его обратно в брюки, подтянул их, поправил рубашку. Больше всего его измучили женские колготки. В темноте было не так просто с ними расправиться. Выйдя из шкафа, оба зажмурились. — Как светло… — девушка сняла с джинсов белую нитку, вероятно, прилипшую к ней ещё в шкафу, — Мне правда пора, отче. Нужно встретиться с друзьями. Я очень по ним соскучилась. Неужели ты будешь против? — Ты только что выпросила у меня благосклонность, поэтому ступай, цыплёнок, — Блэквуд шлёпнул её по заднице, любуясь, как быстро от него отдаляются резиновые сапожки с жёлтенькими шариками по бокам, — Вернись домой к восьми. Это важно. Ах, да, постой, теперь я понял, зачем тебе нужно это, — колдун взял со стола коробку конфет, к которым тянулась рука Хильда, и протянул её Сабрине, когда догнал её на выходе из дома, — Будь осторожна. Не перепутай. Я добавил туда яд. — Спасибо, что выполняешь мои просьбы. — она взяла конфеты, спрятала их в сумку и ушла, успев между делом крикнуть тётушке Хильде «пока-пока!». Мужчина ухмыльнулся и вернулся на кухню, где, отодвинув ещё одну Спеллман от плиты, начал переливать получившееся смертоносное зелье в заранее подготовленный пузырёк. — Главное, чтобы Сабриночка не пострадала. — Хильда вертелась вокруг отца Блэквуда, и тот, не выдержав, в приказном тоне попросил её присмотреть за Иудой и Юдифь, что, скорее всего, нуждались в заботе или хотя бы в чистом подгузнике, от которого их следовало бы отучить уже на этой неделе.       Эмброуз вернулся позже, столкнувшись по пути с весело шагающей Сабриной. Долго с ней беседовать он не стал, однако заверил, что обо всех новостях она узнает, когда вернётся домой. А вот тётя Зи в морг Спеллманов особо не торопилась. Кузен сказал, что она решила задержаться в Академии ещё на один день. И это почему-то обрадовало всех. ***       За окном всё так же лил дождь. Он был настолько сильным, что, выглянув на крыльцо, можно было заблудиться. Отец Харви вновь задерживался на работе, поэтому собраться в доме Кинклов было в действительности отличным решением. Здесь друзья сидели уже больше часа, обсуждая школьную жизнь в Бакстер-Хай и кое-какие страсти в Академии Незримых искусств. Но потом их разговор свернул в немного иное русло… — Итак. Вы смертные, я полукровка. И вместе мы намереваемся вскрыть адскую сокровищницу. Получится ли это у нас? Может быть. Но другого варианта у нас нет, — Сабрина говорила полушёпотом, но друзья её слышали отлично. Тео, со счастливым видом жевавший овсяное печенье, сидел к подруге ближе всех, а Харви, обнимавший Розалинд за плечи, внимательно смотрел на неё, отмечая все изменения, которые произошли не только в её внешности, но и в характере. Он помирился с Уолкер пару дней назад и особо не спешил любезничать с Сабриной, — Отец Блэквуд, мой наставник, рассказал мне, как можно провести людей в Бездну, и я считаю, что уже завтра мы начнем действовать. — Брина, ты уверена, что всё будет с нами в порядке? Нет, я не то, чтобы боюсь, мне просто интересно, веришь ли ты в собственные слова? — скептический тон Розалинд абсолютно не удивил Сабрину. Она лишь пожала плечами, вытащила из сумки карту, какую ей начертил Первосвященник, и разложила её на столе, подвинув тарелки с лазаньей — единственным блюдом, которое Харви готовил очень хорошо. Он даже научил Тео готовить её, и тот с охотой уплетал её и без помощи друга. — У меня нет стопроцентных гарантий, но если вы уже согласились мне помочь, чего я не просила у вас больше года, то, пожалуйста, не отступайте от своих же обещаний. Я знаю, что всё это время была не лучшей из лучших. Я пропустила ваши дни рождения, даже не прислала открытки, редко вам звонила и так же редко писала. Мне безумно стыдно за то, что оставила Тео в то утро. Тем не менее, я помнила о каждом из вас и ни одну минуту не забывала, — ведьма разучилась плакать. Вернее сказать, пыталась разучиться, так как близкая коронация обязывалась пресечь её бурные эмоции, но в этот раз всё снова вышло из-под контроля, — Вы не представляете, что ждёт меня дальше, если я упущу возможность избавиться от Люцифера. Он обманул меня. Ему нужна не я, а мои силы, которые, начиная с моего первого дня на этой земле, впитывал в себя чёрный агат — особенный камень, какой я должна вложить в корону в день моего венчания на престол. Мне сказали, что я в тот момент погибну, а мой драгоценный папочка возвысится до такой степени, что сумеет поработить Небеса, Землю и даже Космос.       Пораженные данным открытием и признанием их подруги, Тео, Розалинд и Харви почти одновременно тяжело вздохнули. Ещё не до конца зажившая царапина на щеке Патнэма затряслась от волнения. Роз вдруг взяла руки Морнингстар в свои и стала водить подушечками пальцев по её ладошкам, успокаивая и её, и себя. Юноша рядом подвинул к себе карту и принялся изучать её, разбирая инстинктивно почерк учителя бывшей возлюбленной. — Не думай, Бри, что мы тебе не поможем, — отозвался Кинкл и воодушевленно посмотрел на неё, — Мы поверили тебе, когда ты поведала нам о том, кто ты есть на самом деле. И мы верим тебе сейчас, верим в то, что тебе действительно нужна наша помощь. И если в наших силах её оказать, мы сделаем это. Каким образом мы сможем попасть в Ад?       Большие глаза Сабрины радостно заблестели. Обычно такое случалось, когда Фаустус целовал её в нос или висок, когда тот разрешал ей брать ведущую роль или когда тётушка Хильда готовила на завтрак блинчики с черничным джемом. Девушка с хитрой улыбкой достала всё из той же сумки коробку конфет, и подростки с непониманием переглянулись. — У меня есть одна идея, но она вам не понравится, — улыбка её стала шире, чем напугала не на шутку друзей, — Вам придётся умереть. — Гениально. — Розалинд поправила очки и с заметным испугом отодвинулась на стуле к его неудобной спинке. — Круто! — воскликнул Тео, — Ты что, начинила конфеты наркотиками? — Что? Нет! Ни в коем случае. Но кое в чём ты прав. Это необычные сладости. Отец Блэквуд сварил одно сильное зелье, которое работает только вместе с чем-нибудь сладким. Оно может остановить сердце. И мы… Вы умрёте. А я переведу ваши души через Лимб. Это безопасная дорога, считайте, тайный проход в Ад. Туда мало кто заглядывает. Потом я вас оттуда вытащу, — она ткнула пальчиком в место на карте, которое так и называлось: «Лимб», — Только вот я не придумала, как попасть в сокровищницу, где спрятано копьё Каина… Это оружие, которым я убью Дьявола. — Предоставь это нам, Сабрина, мы что-нибудь придумаем. У нас в запасе целая ночь. Как только план будет готов, Харви позвонит тебе, — поставил точку Тео и наконец принялся ковырять вилкой тугую лазанью, помогая себе ломтиком хлеба, — Это как в том фильме, Роз, ты помнишь? В «Запретной миссии»!       Принцесса на миг погрустнела. Она понимала, что многое за этот год поменялось в её взаимоотношениях с друзьями и что те уже научились жить без неё, но от этого осознания легче не становилось. Раны, которые зажили очень давно, вновь закровоточили, и это заметили все. Тео, безудержно чавкая, обнял Сабрину как бы в благодарность за то, что она появилась в его доме той ночью и отомстила его обидчикам. Розалинд зачем-то кивнула Харви, и парень понял её без слов. — Что случится, когда ты убьешь Люцифера? Не воспримут ли это подданные как предательство? — Кинкл нахмурился, налил всем по стакану вишнёвого сока и открыл пачку шоколадного зефира. Сабрина, в свою очередь, спрятала коробку особенных конфет обратно в сумку, чтобы никто случайно не добрался до них, — Ты ранее говорила, что к женщинам там относятся крайне по-сексистски, поэтому Лилит никто не принимает. — Никакого предательства. Подданные на то и подданные. Они сделают всё, что им прикажет правитель. И неважно, старый он или новый. Кстати о Лилит. Она тоже не последний фигурант. По телефону я уже начала об этом говорить, но сами понимаете, всё не так легко объяснить. Мне самой глаза на это всё открыли недавно, — Сабрина перевела взгляд с друзей, сидящих напротив, на настенные часы. Ей пора была возвращаться домой, готовиться к, увы, не первому, но, к счастью, последнему свиданию с самопровозглашенным принцем Ада. К тому же, Эмброуз, наверное, уже был там, а, значит, и с ним ей тоже было необходимо поговорить. После того, как она сбежала из Академии в разгар оргии в баре Дориана Грея, больше она там не рисковала появляться, но судьба однокурсников её всё же волновала так же, как и политика некой леди Фомальгаут, — Сначала я избавлюсь от Калибана. Затем придумаю, как устранить мадам Сатану, хотя этим обещал заняться Фаустус… Копьё нужно стащить уже завтра, чтобы Лилит первой не убила Люцифера. Само покушение случится во время моей коронации. Если всё дело в чёрном агате, то нужно действовать осторожно. Как только меня объявят королевой, а камень не успеет лишить меня сил, я… — Ты вонзишь копьё в рогатого урода! — Тео хлопнул по столу, и Роз подпрыгнула от неожиданности, — Это очень клёво. Я всё думал, что моя жизнь слишком скучная, но вот это всё… А, чёрт возьми, это фантастика! — Не упоминай чёрта, Тео, это дурной тон, — Уолкер поёжилась, хотя никогда не была достаточно религиозной или хотя бы на внушительную долю набожной. — Мы в деле, Сабрина. Мы же твои друзья.       Друзья… Морнингстар задумалась. Как много они не знали о ней. И, скорее всего, это было даже к лучшему. Чем меньше они знают, тем спокойнее ей за них.