***
- Интересная ситуация получается, - Иван снова вгляделся в бумаги, предоставленные Машей, - А куда все деньги уходят? Девушка протянула Шолохову еще один бланк, на котором крупным почерком было выписано "Расходы". - Ибрагим куда-то спустил четыре тысячи, при этом в отчетах об этом ни слова. Я думаю нам стоит посетить Энск и разобраться самим. - Она указала на подчеркнутую строку в бланке. - Думаю что такими темпами мы вообще без сбережений останемся. Поездка в Энск полностью противоречила всем планам Куджини. Иван только-только разобрался с делами СБР, Маша наконец нашла необходимые для бандитской деятельности связи, Леонард с Алисой приноровились к новым условиям для исполнения своей работы, а Дарина теперь почти все свое время посвящала Федору, неспособному покинуть квартиру. - Я позабочусь о билетах. - Девушка забрала документы со стола и сложила их в аккуратную папку, - На какое число брать, Вано? Иван не ответил - голова его была занята совершенно другими мыслями. Он в который раз прокручивал в голове слова, произнесенные Алисой на улице, когда они курили перед входом в их новый офис. Федор всю жизнь стремился к СБР. Шолохов никак не мог принять то что этот эпизод из их жизни уже закончился - каждый раз, когда он посещал Даринину хрущевку, мужчина пытался не встречаться взглядом с Федором. Его пугало отсутствие каких-либо эмоций в глазах мужчины, его пустая холодность. Он старался не смотреть в эти глаза, но то и дело чувствовал взгляд Федора на себе, даже когда тот просто проходил мимо него. Но что-то в нем было еще. Это какой-то странный отблеск прошлого на осунувшемся бледном лице, едва-едва уловимый, но он был. Он то появлялся, то исчезал. Вано все не мог понять что именно он чувствовал когда лицо его товарища внезапно прояснялось, на губах скользила былая наглая улыбка, а во взгляде чувствовалась уверенность себе. И он знал - это были те, былые эмоции, оставшиеся где-то в Грозном. Но со временем и эти всполохи жизни пропадали и мужчине казалось, что в этих серо-голубых глазах больше нет ничего — ни капли того, что он видел накануне. Федор будто умер, а тело его стало пустой оболочкой способной только ходить и натянуто улыбаться, бурчать себе под нос дежурные фразы. - Не знаю. - Иван пожал плечами, - На первое свободное. Думаю что нам нужно побыстрее разобраться с Ибрагимом и снова вернуться в Москву, у нас и тут дел хватает. Маша сухо кивнула и покинула кабинет, оставив Шолохова наедине с его мыслями. Энск их не отпускает.***
- Я тебе уже сказала, Давид, хватит тут шастать. - Дарина, опершись на дверной косяк, всеми силами пыталась вытурить майора из прихожей, - Федор болен, ему не стоит сейчас с тобой видеться. Давид не отступал. - Я должен с ним поговорить, понимаешь? Это очень важно, от этого, считай, жизнь зависит! - Он буквально взмолился, - Я прошу тебя. Поняв что Давид, похоже, настроен решительно, Дарина вздохнула и, нехотя, пропустила его в квартиру, жестом пригласив милиционера на кухню . Давид прошел следом за ней, отодвинул скрипящий стул, сел за стол, и, наконец, уставился на девушку. Та, опустив глаза, принялась отмерять какие-то вонючие капли из стеклянного коричневого пузырька. - Чего ты хочешь, Давид? - Я насчет адвоката вашего пришел поговорить. - Мужчина, не спрашивая, стянул со стола желтое помятое яблоко и с аппетитным хрустом откусил от него кусок. - Не могу же я тебе все рассказать. Мне для этого и нужен Михлин - мужчина отложил отгрызенное яблоко в сторону и посмотрел на девушку, сидящую напротив. Дарина ничего ему не ответила, лишь вздохнула, взяла в руки чашку с чаем и сделала большой глоток. Они сидели молча еще некоторое время. Вдруг мужчина с тоской посмотрел на яблоко, лежащее на столе, и сказал: - Феде очень плохо? - Да. - тихо сказала девушка и опустила глаза. - Я могу чем-то помочь? - Давид все так же смотрел на яблоко. Чувство стыда неприятно охватило его своими длинными холодными пальцами, он чувствовал себя отвратительно - это из-за него Михлин теперь настоящий ходячий труп. - Не думаю. - Голос ее звучал слишком холодно и твердо. - Тебе пора идти, Давид. Пожалуйста, оставь Федю в покое. Давид отрицательно помотал головой - нет, на такое он не согласен. Он еще должен их всех спасти от ненавистного Айсберга, должен вытащить Михлина из болота уныния, должен всем показать на что способен! - Прошу тебя, уходи. - На глазах девушки заблестели слезы, - Пожалуйста. Давид не мог смотреть на нее - он чувствовал себя виноватым. Вина давила на него тяжелым камнем. С его губ все время почти срывалась фраза "Я убил Михлина", но как можно говорить об этом, если Федор лежит на все том же диване в соседней комнате? Хотя, возможно Давид и прав. Федор мертв. Просто немного в другом смысле.