Snow-covered valley.

Рома кисло глядел на вышедшую из высокой травы Смирнову, что с брезгливостью отмахивалась от оставленных в её волосах семян растений. Пятифан уже хотел было брать грубостью, но заметив вышедшую Полинку,  словно проглотил язык. — Вы чего в воде стоите? — Морозова с беспокойством пробежалась глазами по ногам мальчишек, чьи стопы были полностью погружены в окоченевшую воду. — Нынче вон какой дубак. Петров стянул очки и принялся протирать окуляры краешком футболки, не сводя глаз с  двух копошившихся пятен на берегу.  Рома моментально приковал взгляд к лицу рядом, пропуская мимо ушей отдалённые возмущения Смирновой. — Боже, Пятифан, дыру в нём проделаешь. — Катя ехидно покосилась на Ромку. Брюнет лишь цокнул и похлопал по плечу Петрова, подталкивая того на уход из реки. — Спешу вас обрадовать. — Катя резко притормозила и восстала перед всеми тремя, перекрыв тем дорогу. — Отныне я отвечаю за дисциплину и являюсь помощником вожатого. Так что в моей компетенции докладывать обо всём старшему. У всех словно  челюсть отвисла, ведь та была уполномочена стукачить обо всех инцидентах, что посчитает недопустимыми или за гранью вон. Пятифан мгновенно окинул ситуацию, будь он чуть не сдержаннее, и полез к Петрову с какой-нибудь чепухой, а Смирнова бы застала бы их  в не самое подходящее время. Ромка закипал от злости и несправедливости, а остальные пытливо взбирались на небольшую горку, с которой они ранее спускались к реке. — Катя, так ты теперь, получается,  штырь? — Рома не сдержался, прервав идиллию в виде молчания. — С каких это пор в твоей компетенции — всего то быть собой? Колись, за какие такие заслуги тебя приняли? Мягкие черты лица девчонки улетучились и та, чуть ли не брызжа ядовитой слюной, хотела было приоткрыть рот, дабы ответить обидчику. — Роман Геннадьевич, я предлагаю меньше пиздеть и не выебываться. — Петров неожиданно подал свой голос и перебил Катю. — Вот это уже в нашей компетенции.  У Пятифана словно пелена перед глазами образовалась. Злость и обида ударили в двойном объёме. Ещё бы Петров затыкал ему рот, а уж тем более при всех, разрушая модальность как самого непоколебимого и неуправляемого сорванца. На авторитет ему уже давно  было наплевать, но то, что Петров подстроился под какую-то змеюку, Пятифана выбило из колеи и тот возжелал высказать тому пару ласковых. Смирнова хотела было возразить на колкость, но Морозова резко прервала последующую речь, стоило ей лишь схватить ту за запястье, и поймав Катин зрительный контакт, отрицательно помотать головой. Рука расслабилась и переместилась с кисти Смирновой прямиком ей в ладонь, образовав замочек. — «Рома, ну что же такое? Почему вечно огрызаешься? Неужели приятно вариться в этой ненависти и осознания чужого пренебрижения?» — Петров краем глаза наблюдал за Ромкой, скребшим от злости зубы.  — «Что ты за человек такой?» Чудом вскарабкавшись на ровную поверхность и доковыляв под тяжкой атмосферой созданной Катькой и Ромой, ребята оказываются на главной площади. — Наконец-то! — Морозова плюхнулась на скамью. — Я уж думала с вами не доберусь. — Тут идти то. —  Отмахнулась Катя и плюхнулась рядом. Пятифан молча развернулся, сориентировавшись как добраться до своего домика, и последовал по созданному маршруту в соло. Летний ночной воздух поспособствовал расслаблению и заставил раствориться голоса позади, продолжившие свою беседу, обратив их в незначительный шум и помеху.  Антон сильно обидел, разочаровал. Нет никакой нужды слушать их нудящие возгласы.  Тоша рассеяно глядел в спину мальчику на расстоянии, борясь с мыслью рвануть к нему и остановить. Снова фокусы Пятифана. Снова он со своей наставнической манерой. Всё должно было быть по его указке. Тоша всё же покидает девочек, заставив тех негодующе провожать растворяющийся в позднем вечере силуэт. У Петрова сформировалась насущая потребность — просто отдёрнуть за плечи идущего рядом Ромку, заставив  наконец  обратить на себя внимание и прекратить этот цирк. По что обиделся-то?  Вместо ответа Петров уловил лишь шелест ветвей позади.  Перед входом Рома резко приостановился в  ожидании, пропуская Антона внутрь, вопросительно покосившегося на Пятифана. Преодолев порог, Петров услышал, как дверь с глухим треском захлопнулась, заставив осыпаться старую известку. Ромка что-то защелкнул в двери и принялся медленно направляться к Тоше. Бездыханная тишина усугубляла атмосферу. Лучше бы Пятифан с порога принялся возмущаться. Лучше бы  всё сразу высказал, если было что сказать, но не томил молчанием со скрытой неприязнью. — Может, сразу под юбку к Катьке залезешь? — Пятифан в привычной манере уткнулся лбом в висок Тоше, заставив того соприкоснуться затылком с холодной стеной. — Чего мелочиться то? — Оскандалиться решил? — Антон не мог подобрать слов из-за надвигающегося кома в горле. —  Скучно живётся, да? Пятифан взял Тошу за воротник футболки, принявшись её нервно теребить, словно обдумывая дальнейший шаг. — «Я предлагаю меньше пиздеть и не выебываться».  — Ромка попытался спарадировать голос Петрова. — И в какой это момент ты стал таким ахуевшим? Тоша мягко улыбнулся и потянул свои руки к чужому лицу. — Ром, если тебе не хватает внимания, ты можешь меня просто попросить. — Антон, заметив как Рома мгновенно залился краской и отстранился, убедился в правдивости своей версии касательно того, что мальчишка был любителем поломать трагедию с пустого места. —  Мне твоего внимания не нужно. — Рома попытался убрать Тошины ручонки со своей физиономии. — Не лезь под руку, когда я  говорю, а уж тем более не учи меня, как правильно с людьми общаться. — А я хочу. — Тоша перебил грубые руки и возвратил свои пальцы на лицо Ромы. — Чего? — Пятифан как от кипятка отпрянул от Петрова. — Внимания твоего.  Пятифан вновь ловит себя на мысли, что в очередной раз довёл себя до невменяемого состояния. Модель поведения отца сказывалась на нём с бешенной прогрессией, как бы этого не хотел младший Пятифан. Глядя на Тошу он осознаёт, что не заслуживает такого понимающего товарища. Терпеливого и спускающего все выходки с рук. Вплоть до несправедливости к самому себе.  Рома «окислился» от собственной неприязни  и сделал пару шагов назад от Антона, зацепившись пяткой о борт кровати и плюхнувшись назад. Соприкосновение с твёрдым матрасом резко ударило в затылок. Рома зажмурил глаза и бессильно прикрыл лицо руками. — Рома, хватит тебе. — Тошин голос стал приближаться, заставляя Рому вновь почувствовать всю горечь проблем, что доставлял несчастному мальчишке. — Так всю жизнь от себя и пробегаешь. — Не твоё дело. — Пятифан говорил куда-то в ладони, заглушая тембр собственного голоса. — Тебе ли, Тоша, бурлить по этому? — Прекрати. — Антон осторожно присел возле Ромки, словно боясь спугнуть того, как маленького зверька, загнанного в угол. — Всё в меня тыкаешь. По куда тебе знать, чего я хочу? Может, мне нравится кечиться по этому.  Рома от возмущения резко убрал руки с лица, яростно взглянув на Тошу, тут же дернувшегося от испуга. —  Нравится возиться со мной и сопли подтирать? — Пятифан искренне не понимал такого рвения у Тоши терпеть все выходки, ещё и добровольно. — Будь я на твоём месте, давно бы хавальник себе снёс за такое обращение. Ты как тряпка! Нет, хуже. Петров расслабился. Первое впечатление от эмоций Ромы всегда предвещало взбучку.  Пятифан отвернул голову в сторону, не в силах глядеть на мягкий и умиротворенный взгляд Тоши. — Я никогда тебя, Тош, не пойму. — Рома устало выдохнул. — И спасибо. — Мне не послышалось? — Петров склонился над телом, повернув голову Пятифана к себе за подбородок.  — Почему ты всегда паясничаешь? Заебал. — Ромка резко отмахнулся от чужой руки. — Раз услышал — не послышалось, если, конечно, ты не шизофреник запущенный. Тоша самодовольно хмыкнул и прилёг рядом, наконец расслабившись. — Почему ты так ненавидишь отца? Тишина резала уши в буквальном смысле слова. У Петрова из-за недосказанности и отсутствия волнующего ответа, а у Пятифана из-за возникшего вопроса из ниоткуда. Ромка снова почувствовал себя уязвимым. Никакой он не хозяин своей жизни. Зная, что по щелчку пальцев, имея за спиной оглушающий страх, Рома может сдаться в любой момент. Но от Тоши не было смысла скрывать эту слабую сторону, поэтому язык сам по себе развязался. — Антон, когда у тебя батя ярый гомофоб, а ты любитель пососаться со всякими  Петровыми,  да и к тому же, который в любой момент  может тебя прищучить, как думаешь? — Рома повернулся всем телом к Тоше. — Я, блять, постоянно словно за колючей проволокой, понимаешь? — Я всё понимаю. — Антон виновато склонил голову. —  А  у меня предки чуть ли не разводятся. Рому как током шибануло. Ему стало больно за избыток внимания к своей персоне, когда у Петрова у самого  проблем навалом. И в добавок к этому ещё и вечно агрессивный гон. Н-да, совсем уж Роман ситуацию усугубляет. — Тош, что я могу сделать? — Рома с опаской положил руку на плечо другу, осторожно поглаживая разгорчячённую кожу. — Ты только скажи, я.. — Обними. Пятифан молча развёл руки, приняв в объятия дрожащее тело. Тоша, видимо, сдался, поэтому Рома молчком палил в стену под сопровождающие тихие всхлипы Петрова, обнимая его чуть ли не до удушья и посинения, но тому всё равно было мало. Раскаты грома усиливались и вскоре полился дождь.