В игру, Джон, в игру!

— Ты не против? Молли вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Прямо перед ней стояла Джулия в простой школьной мантии и с перкинутой через плечо сумкой. На автомате Молли окинула взглядом кабинет. Свободные места ещё были. И на этом фоне ещё более странно выглядела внезапно появившаяся у её парты Седли. Молли уже слишком привыкла к одиночеству. В каждом кабинете у неё была любимая парта, обычно на задних рядах. Молли заходила в кабинет минут за десять до колокола, закидывала на стул сумку, садилась возле окна и молча смотрела на улицу, полностью погрузившись в себя и забыв о реальности. Поначалу кто-то пытался задавать вопросы, но все быстро привыкли, перестали её замечать. Слишком странно теперь выглядела Джулия, стоящая напротив и пронзающая Молли уверенным взглядом. Наверное, поэтому Хупер и кивнула, не особо понимая, что произошло. И этого хватило. Джулия искусственно улыбнулась, перекинула сумку на спинку, и сама опустилась на стул. Колокол прозвучал чётко в ту секунду, когда на парте уже аккуратной стопкой лежали пергамент и учебники. Раскрылась дверь, и в кабинет, взметнув полы огромной чёрной мантии, вошёл профессор Снейп. Гудение голосов не задерживалось в сознании, превратившись в посторонний шум. Молли краем глаза посматривала на появляющиеся на доске записи. Урок проходил, как обычно. Медленно, скучно, обыденно. В такие моменты Молли особенно остро чувствовала себя пустышкой. Мир вокруг лишился любых красок, только серое полотно, сплошная чёрная полоса без надежды на свет впереди. Но как бы ужасно это ни звучало, Молли просто привыкла. Привыкла молча играть свою роль серой мышки, привыкла не раскрывать свое истинное лицо. Только в эту рутину ворвались нежданные гости, разрушив ставшую привычной картину. Молли уже думала, что на том разговоре с Мориарти всё прервёется. Как наивно! И теперь рядом с ней сидела совершенно чужая, слишком далёкая девушка. Такая яркая, неправильно живая, но слишком неестественная. Молли слышала шорох её пера, скользящего по пергаменту, её тихий голос, уверенно произносящий ответы. И всё это никак не вписывалось в новую жизнь Молли. Вместо привычного неспешного потока мыслей, в сознании отражался только один образ. Образ девушки, спокойно сидящей так неправильно близко. — Хупер, нарежь бобы, — Джулия толкнула соседке нож и доску, указывая на котёл, в котором уже что-то кипело. Даже не задумываясь над заданием, отточенными движениями Молли по указам слизеринки добавляла в зелье ингредиенты. Но внимание её было сосредоточено совсем на другом. Молли улавливала каждое выражение лица Джулии, каждую новую нотку в её голосе, каждую полуулыбку, каждую искорку, загорающуюся в холодных глазах. Этот урок всё же стал исключением. Время пролетело на удивление быстро, только Молли так и не приблизилась к разгадке крутившегося в голове вопроса. Чего добивается Джулия? Шумные коридоры, знакомая дорога в гостиную. Молли сосредоточилась на стуке собственных шагов, словно и не существовало толп неправильно радостных студентов, словно не кипела вокруг простая школьная жизнь. — Стой, — чужая рука легла на плечо, заставив резко остановиться. Джулия аккуратно откинула с лица выбившийся из незамысловатой причёски локон, критическим взглядом обвела Молли и многозначительно сжала губы. — Приходи в гостиную сегодня, я буду ждать. Одна фраза, и Джулия исчезла, словно видение, словно что-то нематериальное и фантастическое. Молли только на секунду закрыла глаза, а она уже слилась с толпой студентов, оставив после себя набатом звучащие в голове слова. Показалось, или в этой фразе больше не было холода и равнодушия, словно Джулия нарочно скинула слизеринскую маску. И улыбка, искренняя, слишком похожая на естественную, даже дружескую, мелькнула на её лице. Может, Молли и выдумала себе эту иллюзию. Может, в гостиной её снова ждал Мориарти с его угрозами, излишней театральностью и сквозящим безумием. Почему же сердце забилось немного быстрее, а мир на секунду снова стал неправильно ярким? Молли судорожно нуждалась в переменах, в чём-то не настолько сером, как привычная рутина. Наверное, поэтому она доверчиво наивно спустилась в подземелья. С губ сорвался ненавистный пароль, со скрипом открылась дверь, пропуская Молли в изумрудно-серебряную гостиную. Несколько десятков презрительно удивлённых взглядов сразу показали общее отношение слизеринцев к чужакам. Но никто не произнёс ни слова, даже не заикнулся о чистоте крови. А с развёрнутого к камину кресла встала Джулия, одним только жестом приглашая Молли пройти за ней. Здесь Седли была в своей стихии. Восхищённые взгляды старшекурсников были буквально прикованы к маленькой фигурке, зелёные тона гостиной словно подчеркивали дерзость, блестящую в серых глазах, резкость чётких черт лица и неественный идеал одежды. Молли вдруг резко поняла всю глупость своего прихода. Взгляд метнулся к двери, но что-то в Джулии заставило её надменно поднять голову и с лёгким кивком проследовать в спальню. — И что ты хотела? — лучшая защита — это нападение. Молли в последнее время придерживалась этой теории. Саркастические дерзкие вопросы срывались с губ прежде, чем собеседник успевал начать разговор. На многих это влияло, но не на Джулию, привыкшую к подобным приёмам. — Просто поговорить, — Седли пожала плечами и опустилась на кровать. Воцарившаяся в комнате тишина не напрягала, даже немного успокаивала. Джулия окончательно сбросила маску вместе с отлетевшей в угол сумкой и упавшей с волос украшенной зелёными стразами заколкой. Тёмные локоны рассыпались по плечам, подчёркивая природную красоту и блеск выразительных глаз. А Молли неожиданно поймала себя на мысли, что так Джулия даже красивее. — Как же хорошо иногда забывать о том, кто ты есть… — неожиданно протянула Седли, откинувшись на подушку. — Нет, я не жалуюсь. И это всё образ, который я выбрала. Только всё равно нужно забывать о реальности. Казалось, Джулия и вовсе забыла о присутствии Молли. Её слова точно не предназначались для чужих ушей. Но Молли на удивление не почувствовала яркого желания сбежать, как обычно было в таких ситуациях. Неожиданное преображение Джулии произвело должный эффект. — Не думай, что я такая холодная и неприступная. Это образ только для надоедливых поклонников. Понимаешь, я не собираюсь ни с кем встречаться и уж точно не буду бегать за популярными парнями, особенно за Джимом, — Седли усмехнулась, явно выказывая свою неприязнь и тонко намекая на не слишком удачный предыдущий разговор в гостиной. — Тебе Мориарти сказал со мной сблизиться? Джулия улыбнулась, как будто обречённо, но только покачала головой. На самом деле Молли и сама понимала, что Мориарти вряд ли имеет отношение к неожиданному порыву дружелюбия Седли.  — Может, расскажешь о себе, раз уж мы остались наедине? — Джулия с присуще ей одной ловкость перескочила с неподходящий темы. Вот так неожиданно раскрывать друг другу секреты. Нет, Молли не из таких. Молли не из тех, кто легко может довериться людям. В конце концов, одно дело слушать рассуждения Джулии, но совсем другое вступать с ней в душевные беседы. — И с чего мне тебе доверять? — Молли в попытке загородиться пеленой холода и сарказма, снова перевела стрелки. Но Джулия на удивление не стала ни оправдываться, ни возмущаться, только вздохнула с обречённой улыбкой. — Я могу начать первой. Удивлённое молчание Молли Джулия, похоже, приняла за согласие и не стала дожидаться ответа. — Да, я исключение для Джима. Он переломил мою жизнь. Знаешь, я понимаю тебя, у нас куда больше общего, чем ты думаешь. У меня нет родителей, я живу с человеком, которому на меня наплевать. И Джим здесь ни при чём. Он не говорил мне сближаться с тобой. Я сама хочу этого, Молли. И ты можешь мне доверять… — Джулия остановилась, переводя сбившееся дыхание, и продолжила уже спокойнее. — Я чистокровная, но мой отец погиб, когда мне было четыре. Мама полюбила другого... магла. В конце концов дело дошло до свадьбы. Мама очень любила меня и отца, в отличие от него. Когда мне исполнилось десять, отец впервые поднял на неё руку. Он не любил магию, даже ненавидел, ночью сломал мамину палочку. Я жила в аду, мама полностью поддалась этому тирану, не в силах сопротивляться. Я не могла терпеть этой несправедливости. Мои споры, непослушание и магические выбросы окончательно уничтожили в отце всё человеческое. Я не боялась его, я его ненавидела. Ненавидела так, как только может ненавидеть ребёнок. Молли слушала, затаив дыхание и не смея вставить ни слова. За красивой оболочкой Джулии скрывалась огромная детская травма. Её глаза теперь горели недобрым огнём, словно остатки той давней ненависти всё ещё жили в душе. — Я поступила в Хогвартс, уехала из этого ада. Наверное, уже тогда во мне переломился какой-то стержень. Я не возвращалась на каникулы и на праздники, даже почти не думала о маме. Но когда на лето я приехала домой, отец устроил мне настоящий ад. Я сбегала из дома, жила у подруг, слишком гордая, чтобы подчиниться. Мама превратилась в марионетку, она уже даже не старалась меня защищать. Так прошло два года. На третьем курсе я сблизилась с Джимом. На третьем курсе пришло и кошмарное письмо. Мама писала, чтобы я срочно вернулась на Рождество. Я бы назло осталась, только Джим уже был авторитетом для меня, и он уверенно заявил, что на этот раз я должна послушаться. Джулия прикрыла глаза и рвано выдохнула, стараясь собраться с мыслями. Воспоминания всё ещё причиняли слишком много боли. — Он убил маму. Тогда я поняла, что он чёртов псих. Он угрожал мне ножом, заставлял остаться дома и забыть о Хогватсе. Я сбежала и снова вернулась сюда, рассказала все Джиму. Он помог мне. Уже в те четырнадцать лет Джим был настоящим криминальным гением. Он убедил меня убить отца. Одна его фраза тогда пробудила всю ту бешеную ненависть, которая затмила остальные чувства. Через пол года я уже стояла перед телом собственного отца. Знаешь, я не чувствовала ничего тогда, кроме удовлетворения. Месть действительно сладкая. После стольких лет боли и унижений я наконец смогла одержать долгожданную победу. Джулия замолчала, зловещая тень накрыла её. Молли словно смотрела в зеркало, видела собственные эмоции на бледном лице. — А что сейчас? — Никто не узнал, что я убила отца. В магловском мире это дело замяли не без помощи Джима. А я теперь живу с двоюродным братом отца, который не знал о нём совершенно ничего. У него своих дел хватает, он доверяет мне полностью, о магии знает и ничего против не имеет. Наверное, это мне сейчас и нужно, — Джулия пожала плечами с немного грустной улыбкой и перевела взгляд на Молли. Впервые в жизни Хупер раскрылась. Она и сама не заметила, как начала рассказывать Джулии о собственной жизни. И с каждой секундой становилась легче, пусть возвращалась прежняя боль, словно маленькая часть какого-то огромного груза падала с души. Молли вдруг снова увидела мир в цвете, пусть окрашенным зелёными вспышками и красной кровью, он теперь был серым. Джулия ни разу не перебила, не задала ни единого вопроса. Она не жалела и не обсуждала, только, когда Молли закончила, аккуратно подошла со спины и совсем невесомо обняла. Странное тепло вдруг разбежалось по всему телу. Не такое, как при объятьях Грега, более яркое, более уютное. Джулия знала всё, знала обо всех кошмарный мыслях и поступках Молли, но поддерживала. Понимала. Это понимание словно повисло в воздухе, внезапно сделав атмосферу ненавистной слизеринской спальни до нереального уютной. Дверь распахнулась слишком внезапно и слишком не воаремя, разрушила момент. Трое слизеринок, громко переговариваясь, вошли в спальню, но замерли у входа, заметив, что они вовсе не одни. — Джулия, и кто это? — высокая блондинка театрально подняла бровь, а в её зелёных глазах, идеально совпадающих с цветом факультета, уже начало зарождается презрение. Молли резко вывернулась из рук Джулии в попытке сбежать, но путь к двери был закрыт, а из-за спины уже раздался уверенный голос: — Моя подруга*. Подруга. Так неестественно прозвучало это слово, так резко вбилось в сознание, прокручиваясь на повторе, звеня в ушах. Само слово дружба — что-то светлое и непорочное, чистое, как его видят дети, как его видела Молли, теперь почти перестало существовать. Молли предпочитала избегать слишком громких фраз. Для неё дружбы просто не существовало, общение, знакомства, но никак не дружба. Точно не с едва знакомой девушкой. Почему же теперь уверенное «подруга» не вызвало непонимания и неприязни, только разожгло в груди неестественно горячий и живой огонь, только пятнами окрасило серый холст жизни. Тёплый взгляд Джулии, её едва заметный кивок и звучащее в ушах «подруга». Молли улыбнулась. Впервые за столько времени улыбнулась искренне и не наиграно. И Джулия улыбнулась в ответ. Так по-детски наивно, но так непреодолимо нужно. Подобные моменты давно остались на пролистаных страницах жизни, им просто не было места в той пародии на существование, в том адском месиве боли, жестокости и безумия. Или всё же было? — Она же… — Молли поняла, что хотела сказать*. Но стоящая по правую руку от неё слизеринка дёрнула однокурсницу за рукав, заставляя замолчать. Видимо, Джулия имела большое влияние не только среди парней. — Оставайся, Молли. И она осталась. Стоило только Джулии произнести это вслух. Молли сама не понимала, зачем, для чего она провела весь остаток дня в окружении слизеринок. Простой рутинный день старшекурсниц змеиного факультета затянул Хупер в свой водоворот. И во всём этом вихре разговоров, обсуждений и споров ярче всего вырисовывалась тёплая улыбка Джулии.

***

Улочки и магазинчики когда-то уютного для неё Хогсмида мелькали перед глазами. Только теперь они приносили лишь боль. Серой плёнкой затянулись воспоминания о Джулии, на поверхность вылез образ Шерлока. Какие-то две недели назад жизнь Молли окончательно переломилась в этом же месте, в это же время. Теперь не хватало сил даже надеть прежнюю маску и с глупой полуулыбкой сидеть за столом в «Трёх Мётлах» в окружении слишком весёлых однокурсников. Молли нарочно избегала людных мест, отойдя подальше к самому краю тропы к Визжащей хижине. И почему она вообще не осталась в гостиной? — Молли… Тихий голос, как будто вернувшийся из воспоминаний, перебил унылый свист ветра. Молли даже не обернулась, стараясь заглушить загоревшиеся в душе искры. Джулия осталась в прошлом. Всё осталось в прошлом. Впереди только зелёная вспышка, которая положит конец бессмысленному существованию. Ветер пронизывал насквозь, легко пробираясь сквозь неплотную ткань мантии, но Молли не чувствовала его. Она стояла, устремила пустой взгляд в тёмное серое небо, сливающееся на горизонте со снежной равниной. — Молли, пойдём отсюда. Чужая рука легла на плечо, аккуратно сжала ткань мантии. Неожиданное тепло волнами растеклось по телу. Хотелось обернуться, хотелось стать ещё ближе, чувствовать это тепло каждой клеточкой. Израненная душа судорожно старалась выбраться из кокона одиночества, но Молли только крепче сжала губы и на секунду прикрыла глаза. Только видение не исчезло. Горячая ладонь коснулась кожи лица. Сзади тихо хрустнул снег под подошвой чужих кроссовок. — Пойдём. Она реальна. Молли обернулась и сразу столкнулась взглядом с блестящими глазами Джулии. Улыбка, аккуратно уложенные в незамысловатую причёску волосы, идеально ровная мантия. Фигура Джулии ярким пятном вырисовывалась на унылом пейзаже, такая естественно и гордо красивая, не наиграно живая. Молли сливалась с общей картиной, с голыми ветками деревьев и серым небом, с пеленой снега, покрывшей все вокруг. Такие разные, но слишком похожие… — Конечно, — Молли едва заметно кивнула. Какая разница куда идти, только бы не стоять здесь и не чувствовать, как мучительно медленно умирает в душе жизнь. Паб встретил девушек уютным теплом и слишком дружелюбной атмосферой. Кружки сливочного пива, звучащий кругом смех, разговоры — вечные спутники этого места, любимого многими старшекурсниками. Джулия провела Молли к одному из крайних столов, на удивление не пустому. Троих девушек-слизеринок невозможно было не узнать, и даже Алисия поприветствовала Хупер лёгким кивком и улыбкой. Но остальные несколько скептически пожали губы. — Молли Хупер, она будет с нами, — уверенный голос Джулии произвёл неожиданно яркий эффект. Моран в знак приветствия подтолкнул девушкам полные стаканы. Скептически недоверчивые взгляды сменились слегка насмешливыми. Джулия убрала за ухо выбившуюся прядь и изящно опустилась на предложенный стол, закинув ногу на ногу. Молли уже подметила свободное место с краю у окна, но не успела. Мягкий взгляд Седли и лёгкое похлопывание по спинке соседнего стула заставили её без раздумий остаться. Странно, насколько отличаются люди. Вроде один возраст, но насколько непохожие увлечения и характеры. Уютные весёлые посиделки пуффендуйцев и аристократически дерзкие слизеринцев. Земля и небо. Вечная ирония, дружеский сарказм, наигранные манеры, странные проявления внимания поначалу отвлекали. Молли чувствовала себя лишней, но только первое время. На удивление легко змеи приняли в свои ряды грязнокровку. И то было не только влияние Джулии. Возможно, слизеринская аура Молли привлекала их внимание, но пара старшекурсников успели даже начать заигрывать с неожиданной гостьей. Хупер привыкла на удивление быстро. Атмосфера вокруг перестала казаться ей театрально холодной, в специфическом юморе, странных насмешках, издевках и наигранных манерах сквозила настоящая дружба. Молли впервые посмотрела на слизеринцев с другой стороны. И вовсе они не были высокомерными идиотами. Такие же люди с простыми эмоциями, мыслями и чувствами, с банальным желанием делать то, что им хочется, просто жить. С рождения их приучали к аристократическим манерам. Подростки, выросшие в атмосфере неискренности и эгоизма, в компании друг друга они оказались совершенно простыми и живыми. Молли не заметила, как расслабилась, как начала получать странное наслаждение, как впервые засмеялась над неудачной шуткой Морана и вступила в обсуждения квиддича. Она всего за несколько часов успела стать частью этой компании, строившейся годами. Слизеринцы словно увидели в Молли свою. Краски снова вернулись в бесцветную жизнь. Медленно стали затягиваться старые раны. И пусть душа никогда не восстановится, пусть она уже сгнила изнутри, и боль уничтожила в ней всё светлое, теперь эта боль медленно растворялась в горящих глазах и искреннем смехе, в дружеских объятьях Джулии, испарялась вместе с бешено летящим временем. — Джим так и не пришёл, — протянула Седли, откинувшись на спинку стула. — Нашлись дела поважнее, — Себ хмыкнул и перевёл взгляд на окно, за которым ветер уже бушевал во всю. Имя Мориарти заставило Молли вздрогнуть. Но ответ Джулии быстро её успокоил. — Он не придёт, не впервые уже. И о Мориарти забыли. Только разговоры уже не шли, однообразие наскучило. И снова выход нашла Джулия, неожиданно резво вскочив со стула и предложив сходить в «Сладкое Королевство». Когда-то в детстве Молли обожала этот магазинчик, полки, заполненные разнообразными сладостями, горсть галлеонов в кошелечке, любила ходить мимо стеллажей и выбирать вкусняшки для себя и подруг, ей нравилось потом сидеть вечером в гостиной и жевать шоколадных лягушек, обмениваясь карточками. Но постепенно сладости стали вызывать только раздражение. Двери «Сладкого Королевства» закрылись для Молли, как вход в счастливую жизнь. Но в этот день всё перевернулось с ног на голову. Молли снова, как три года назад, сидела в спальне, перебирая «Берти Боттс». Только жёлтый цвет сменился теперь зелёным. И как настолько чужое место, настолько чужие раньше люди стали родными за какой-то день? Зелёный из цвета смерти внезапно превратился в один из немногих цветов жизни. В ту ночь Молли вернулась в гостиную далеко после разрешенного времени, тихо проскользнула внутрь. И только голова коснулась подушки, сон плотной пеленой окутал сознание. Не было кошмаров, не было слёз и постоянных побуждений. Впервые за несколько лет Молли засыпала с улыбкой.

***

— Молли, ты ведь понимаешь, что нам нужно поговорить? Неожиданно серьёзная и сосредоточенная Джулия слишком не сходилась с той вчерашней весёлой девушкой. Зелёные глаза смотрели с неясным страхом и твёрдой решительностью. И эта неожиданная смесь заставила Молли молча кивнуть и последовать за Седли в спальню. На этот раз спальня была пуста. Как только девушки вошли, Джулия плотно закрыла дверь, наложила несколько защитных заклинаний и только тогда опустилась на кровать. Пару минут тишина пропитывала атмосферу вокруг, совсем другая тишина, неприятная, звенящая в ушах. Но Молли не решалась прервать её первой, только внимательно следила за Джулией, которая сидела, опустив взгляд на собственные сжатые в замок ладони, собираясь с мыслями. — Я, возможно, знаю даже больше, чем ты думаешь. — И что же? — Молли не сдержала дрожи в голосе. — Джим рассказал мне обо всём. Больше объяснений было не нужно. Молли смотрела в умоляюще грустные, испуганные, но блестящие огнём уверенности глаза напротив и просто понимала, это должно было произойти. Но на столько ли всё изменилось? Настолько ли большую роль сыграла в её жизни Джулия? — Я тоже чувствовала нечто подобное. Я тоже не видела смысла жить дальше. Я хотела оборвать свое существование, также, как ты сейчас… Конец палочки направлен в грудь. Пальцы дрожат, но слёз больше нет, только странная уверенность, взращенная годами тёмной беспросветной жизни. Она готова закончить всё одним заклинанием, одной только зелёной вспышкой. Только тёплое касание плеча, только неожиданно взволнованный голос, горящие страхом карие глаза. Он парой фраз заставил её сдаться. С тихим стуком палочка выпала из ослабевших пальцев. Серое полотно окрасилось так неожиданно ярко всеми возможными цветами, от красок запестрело в глазах, тихий всхлип вырвался из груди. Она прижалась к нему, впервые такому чувствительному, такому близкому и открытому. И он обнял её, отдавая всё свое тепло, как старший брат, как тот, на кого всегда можно положиться. — … Джим вытащил меня из этой бездны. Тогда я впервые и единственный раз видела его таким. Но именно в ту секунду я поняла всю глупость своих мыслей, собственную слабость. Молли, ты ведь сильная, ты должна справиться. — Но зачем? Ради чего? — отчаяние выплёскивалось в судорожных вопросах. Все попытки самоконтроля рушились, ментальные щиты таяли под одним взглядом Джулии. Она действительно хотела помочь, хотела спасти, вытащить Молли из этой пучины, как когда-то вытащили её саму. — Просто пойми, что всегда есть ради чего жить. Чёрные полосы не вечны, и есть свет в конце тоннеля. Живи ради будущего, ради счастливых моментов, начни с чистого листа. Я знаю, мы никогда не будем прежними. Судьба жестока и несправедлива, она ломает, уничтожает, но назло всему стань счастливой, Молли. И знай, что я всегда буду рядом. Молли чувствовала, как тепло волнами растекается по телу. Яркие вспышки цвета ослепляли, больше не пропадая, въедаясь под веки, всасываясь в кровь, разжигая такую неправильно горячую жажду жизни. Они просто сидели рядом, аккуратно соединив ладони. Тишина окутала их плотным коконом, не пропуская ничего из вне. Они видели друг друга насквозь. Две жертвы жизненной несправедливости, две сломанные, но не сломленные. Они держались друг за друга, боясь отпустить, снова потерять в водовороте времени. Такие разные, но такие похожие…

***

Молли вихрем вылетела из гостиной, почти не разбирая пути, но сообразив, что нужно быть тише, резко остановилась и приснилась к стене. За разговорами с Джулией время пролетело незаметно. Тусклый свет слизернской спальни никак не отражал смену дня и ночи, и девушки опомнились, только когда стрелки часов подходили к двенадцати. Почему никто так и не потревожил их? Молли даже не думала об этом. Возможно, влияние Джулии настолько высоко, что другие девушки не посмели ей мешать, но, скорее, уж они сами задержались в другой спальне. Весь Хогвартс погрузился в ночную тишину. Каждый звук казался слишком громким. Молли вроде и старалась ступать максимально тихо и незаметно, но шорох шагов эхом отдавался от пустых стен. Впрочем, от тишины были и свои плюсы. Никто не сможет застать её врасплох. Но у него каким-то немыслимым образом получилось… Стоило только Молли опустить взгляд в пол на какую-то секунду, как впереди внезапно выросло препятствие. Страх волной накрыл сознание. На инстинкте Молли отшатнулась, едва не споткнувшись о внезапно появившуюся под ногами ветку. Неожиданно приятный запах с запозданием ударил в нос, внезапно окутав её, заполнив собой лёгкие. И только потом в темноте проявилась фигура. Мориарти. Вот чёрт. И что он здесь делает в такое время? Молли резко развернулась, уже не думая о тишине, готовая бежать, лишь бы оказаться подальше от него, лишь бы выбросить из головы его образ, выбить из памяти его запах. — Молли, пойдем. И Хупер резко замерла. Тело в секунду отказалось её слушаться. Неожиданно тихое и как будто тёплое Молли эхом отдавалось то ли в пустом коридоре, то ли в сознании. Мориарти назвал её по имени. Не малышка, не Хупер, просто Молли. Горячее прикосновение обожгло запястье. Молли уже не отдавала себе отчёта в действиях, когда ладонь Джима крепко, но совсем не больно легла на кожу, вызывая волну мурашек. Всего на какую-то секунду их взгляды соприкоснулись. Даже в полной темноте Молли не увидела в его глазах привычной надменной самоуверенности, даже насмешки. А дальше всё как в тумане. Джим сам потянул её к стене, заглянул за угол и только тогда отпустил. Холодный воздух охладил горячую кожу, но следы прикосновения словно въелись в каждую клеточку, не отпуская неожиданное тепло. Теперь Молли уже не могла уйти. Такой простой живой интерес разъедал её, и этот интерес зажёгся огоньками в серых глазах, вызвав полуулыбку на лице Мориарти. Молли даже не заметила, куда именно они шли. Все коридоры в темноте казались одинаковыми. Но Джим на удивление легко ориентировался, слышал каждый шорох и двигался совершенно бесшумно, ни на секунду не останавливаясь и не задумываясь. Молли оставалось лишь слепо следовать за ним. Только минут через десять блужданий Мориарти резко остановился. Да так, что Молли снова чуть не влетела в него. Впереди вырисовывалась простая стена. Неужели тупик? Но Джим слишком спокойно осмотрелся, и… Просто дёрнул Молли вперёд прямо в чёртову стену. Только столкновения не случилось. Мягкий снег под пальцами и неожиданно намокшая рубашка… Неужели они уже не в Хогватсе? В секунду Молли вскочила на ноги. Белая пелена покрывала землю, высокие стены окружали со всех сторон, врезаясь башнями в самое небо, усеянное точками звёзд. Лунный свет блестел, переливаясь, отражаясь от белой поверхности и сверкая россыпью блёсток. Это точно был Хогвартс. Вот только вокруг ни одной двери, никакого входа и выхода. Молли стояла в простой школьной форме зимой на улице, но не чувствовала холода. Окружённая со всех сторон, наедине с самой собой и с природой она наслаждалась. Наслаждалась неожиданной красотой зимней ночи, странным уютом этого места. И с каких это пор она снова начала видеть красоту жизни? — Красиво, правда? Голос Джима разрезал тишину, разрушив тонкую грань между мечтами и реальностью. Молли словно резко окунули в ледяную воду. Странный вопрос Мориарти слишком не соответствовал его фигуре, будто застывшей во времени. Совершенно неподвижный даже со своим ростом он умудрялся выглядеть величественно гордо и так красиво безумно, что невозможно было не залюбоваться его профилем в свете луны на фоне тёмного ночного неба. — Красиво, — тихо выдохнула Молли. Но реальность резко ворвалась в прекрасную картинку. Сюда не долетал ветер. Его не пускали стены. Но холод все равно пронизывал до костей, въедаясь под мокрую тоненькую ткань. Молли скрестила руки на груди в попытке согреться, но ладони уже горели от соприкосновения со снегом. Запах одеколона снова ударил в нос, наполнив лёгкие. Грубая ткань пиджака аккуратно легла на хрупкие плечи. На каком-то инстинкте Молли потянула её на себя, впитывая неожиданное тепло каждой клеточкой… Пока осознание не пробилось сквозь пелену затуманенного разума. Наверное, удивление слишком ярко отпечаталось на лице, потому что Джим слабо усмехнулся и перекатился с пятки на носок, опустив руки в карманы. Молли просто не верила. Невозможно было поверить, что она сейчас стоит в совершенно незнакомом, но райски красивом месте рядом с Мориарти, который сам её сюда привёл ещё и в его пиджаке. Хотелось, как с детстве, ущипнуть себя, чтобы понять. Это не сон. Необъяснимая странная реальность. — Значит, ты уже подружилась с Джуликой… Ожидаемо. Джим словно говорил с самим собой, его взгляд проходил сквозь Молли, сквозь плотные Хогвартские стены, устремляясь в небесную даль. Впервые он не был хозяином ситуации. Джим не понимал, что с ним происходит. Какого чёрта он затащил Хупер сюда? Зачем несёт всякую чушь? И что вообще его пиджак делает на её плечах? Слова сами слетали с губ, словно тишина была чем-то неприемлемым здесь и сейчас. Джим нарочно оттягивал главный вопрос, только почему и сам не мог ответить. Слова крутились на языке, он ощущал их привычный горьковатый привкус, но восхищённо открытый с проблесками жизни взгляд карих глаз заставлял его оттягивать момент. Словно Джим боялся услышать нет. Глупости. Он был уверен, что всё пойдёт по плану, уверен, что не ошибся. И разбившаяся вдребезги маска безразличия Молли только доказывала его правоту. — Ты принимаешь мою помощь? — резко, холодно. Ты оставила мысль о самоубийстве? Ты продолжишь игру? — Да.