Я дам тебе имя

В недрах великой Библиотеки Астинуса кроме бесчисленных залов для чтения и хранилищ с книгами была сокрыта небольшая часовня Гилеана, куда эстетики провели пришедших в условленный час магов. Даламар, пользуясь мгновением ожидания, рассматривал витражи и картины, посвященные различным моментам истории Кринна. Центральная стена была завешена длинным алым полотнищем с золотым изображением весов. Рейстлин стоял неподвижно, опершись на посох, но в его позе не было напряжения, маг выглядел отстраненно-спокойным, золотое лицо было привычно бесстрастно. Спустя пару минут в часовню вошла Крисания в сопровождении Мираласы и еще двух жриц. Прошлую ночь Праведная Дочь Паладайна провела в своей старой келье в Храме, уступив уговорам сестер по вере. И, конечно, вечер прошел не без разговоров, напутствий и последних попыток отговорить ее от столь невообразимого шага. «Сменишь свою гордую фамилию на фамилию черного мага — так ты хочешь, чтоб мир тебя знал?» — упиралась Мираласа. Но в результате даже она отступилась и нехотя сказала, что принимает выбор духовной сестры, хоть и скрепя сердце. Сейчас на лицах пришедших с Крисанией жриц не было и следа неприятия: им не хотелось портить ей столь знаменательный день, и к тому же они сами начали проникаться ощущением причастности к этому немыслимому событию — венчанию света и тьмы. Рейстлин и Даламар не сводили глаз с подошедшей к ним невесты: Крисания в изящном, подчеркивающем фигуру белом платье с несколькими платиновыми застежками наискось у правой груди словно светилась в полумраке часовни. Белое лицо, обрамленное ниспадающими локонами темных волос, казалось более юным и прекрасным, чем обычно. — Доброе утро, — поздоровалась жрица, улыбаясь им обоим. — Оно действительно доброе, — мягко согласился Рейстлин. Он был тоже не похож на себя привычного: не было той обычной строгости и даже жесткости, всегда скользившей в его чертах. Но стоило другим жрицам приблизиться и поздороваться, как его лицо снова застыло невыразительной маской, и ответное приветствие прозвучало сухо и неохотно. Ситуацию разрядило появление Астинуса с двумя эстетиками, быстрым шагом прошедшего от дверей мимо собравшихся, коротко отвечая по пути на приветствия всех присутствующих. Летописец остановился перед центральной стеной, золотые чаши весов на гобелене, казалось, чуть колыхнулись над его плечами. Прямо перед ним встали рука об руку Рейстлин и Крисания, Даламар замер за правым плечом шалафи, жрицы разместились слева от Крисании. В часовне воцарилась тишина. — Мы собрались здесь, под Весами Гилеана, — начал Астинус, — чтобы снова вспомнить древнюю истину: наш мир держится на равновесии и одинаково зависим и от света, и от тьмы. Ваши клятвы друг другу станут тому подтверждением, а ваш союз да будет для всех доказательством того, что силы, противоположные по своей сути, могут объединяться и созидать. Крисания Таринская, светлая жрица Паладайна. Рейстлин Маджере, темный маг. Клянетесь ли вы перед всеми богами, перед Светом, Тьмой и Равновесием, быть верными мужем и женой, любить друг друга и заботиться друг о друге, пока смерть не разлучит вас? — Клянусь, — тихо, но отчетливо произнес Рейстлин. — Я, Рейстлин Маджере, маг черных одежд, клянусь любить светлую жрицу Крисанию и заботиться о ней до конца своих дней. Он протянул вперед руку ладонью вверх. И Крисания не заставила его ждать. — Клянусь, — твердо произнесла она, глядя в глаза Астинуса. Казалось, оба они вспоминают свою первую встречу, с которой началась невероятная цепь событий, приведшая их к этому дню. — Я, Крисания Таринская, Верховная жрица Паладайна… «Я, Даламар Арджент, именуемый также Даламаром Темным», — беззвучно подхватил эльф, пользуясь тем, что внимание всех присутствующих направлено на Крисанию. — …клянусь любить темного мага Рейстлина Маджере и заботиться о нем до конца своих дней. «…также клянусь перед всеми богами быть частью этой семьи, любить и заботиться до конца своих дней». Крисания вложила руку в ладонь Рейстлина. Пальцы обоих чуть сжались, ободряя друг друга в этот волнующий момент. Даламар поднял от них глаза и вдруг наткнулся на направленный прямо на него всезнающий взгляд Астинуса. — Клятвы произнесены. Обменяйтесь кольцами в знак верности этим клятвам, и да будут боги и все присутствующие свидетелями, — предельно серьезно произнес Астинус. И когда Рейстлин с Крисанией обменялись кольцами, завершил: — Поздравляю вас, супруги Маджере. Можете поцеловать друг друга. «Значит ли это, что я теперь Даламар Маджере?» — пришла Даламару в голову дурацкая мысль, пока Рейстлин обменивался с Крисанией легким символическим поцелуем. «Или без кольца это не считается?» Жрицы начали поздравлять Крисанию. Рейстлин коротко поблагодарил Астинуса за проведение церемонии. Летописец в ответ пожелал счастья молодой семье и поспешил оставить их, чтобы вернуться к своей основной обязанности. Рейстлин подошел к Даламару, стиснул плечо тонкими пальцами. Со стороны могло казаться, что он лишь благодарит ученика, как перед тем Астинуса, за присутствие и исполнение роли свидетеля, но оба мага, глядя в глаза друг друга, знали, какие эмоции стоят за этим жестом, какие слова остаются непроизнесенными. Когда несколько минут спустя Крисания под руку с Рейстлином, в сопровождении Даламара и жриц, вышла из библиотеки, их встретила толпа. Рейстлин остановился столь резко, словно налетел на невидимую стену; шедший следом Даламар натолкнулся грудью на его плечо и от неожиданности так и остался стоять вплотную, обводя взглядом площадь. — Что это? — немного растерянно спросила Крисания, сжимая пальцами руку Рейстлина. — Похоже, слухи о вашей свадьбе все же просочились в город, — недовольно ответила Мираласа. — Если тут не обошлось без Далии — ох и получит она у меня. — Надо сказать им что-то, — решительно произнесла быстро оправившаяся от первоначального удивления Крисания. — Надо ли? — вполголоса хмыкнул Даламар. — Всего лишь толпа зевак, пришедшая поглазеть на вас, словно на ярмарочных фокусников. — Фокусников, значит? — Рейстлин искоса бросил взгляд на эльфа, и тот отступил на полшага, от этого взгляда и усмешки, неуловимо мелькнувшей на тонких губах, внезапно остро ощутив, насколько близко они стояли друг к другу. — Не нужно ничего говорить, — Рейстлин повернулся к Крисании. — Они пришли посмотреть — так пусть смотрят. Где-то в глубине библиотеки Астинус, чуть улыбаясь, записывал следующее: "Стоило магу со жрицей ступить на мостовую, как от ног мага вниз по улице протянулась длинная темная тень, заставив собравшихся людей попятиться; но тут же фигура жрицы словно засветилась, волна белого света разлилась над толпой и над ничуть не поблекнувшей тенью. Которая не только не исчезла, а словно сильнее налилась чернотой и даже начала подниматься над землей, как черный туман, тянущий призрачные щупальца к яркому свету. Рейстлин медленно протянул вперед руку, сжимающую ладонь Крисании, и тьма со светом ринулись друг к другу, закружились вихрем, скрывая магов и жриц от взглядов собравшихся. Вихрь крутился все быстрее, идущее от него сияние разгоралось, заставляя людей щуриться, и вдруг он с ослепительной вспышкой исчез, а на замершую толпу полился сверкающий дождь из золотых монет. Но когда все ринулись ловить нежданное богатство, стало очевидно, что золото — не более чем иллюзия, растворяющаяся в воздухе за миг до прикосновения. За возникшей суматохой присутствующие не сразу заметили, что у ступеней Библиотеки больше никого нет". На берегу залива Бранчала, чуть поодаль от Палантаса, между деревьев внезапно возникли из воздуха три фигуры. Легкий ветер с моря тут же всколыхнул подолы черных мантий и белое платье жрицы. Даламар направился в сторону слышавшегося за деревьями тихого шуршания прибоя, омывающего прибрежные скалы; Рейстлин замешкался, помогая наступившей на шишку Крисании удержать равновесие. Берег в этом месте не был пологим: нагромождение скал и гигантских валунов нависало над морем — ни пловцу, ни лодке не удалось бы пристать здесь. Да и пожелай кто прийти сюда посуху, ему пришлось бы долго пробираться через лес, подступающий к самому обрыву. Даламар замер на мгновенье, вдохнул полной грудью морской воздух, глядя на залив и виднеющийся поодаль город — белую жемчужину в обрамлении пестрых створок суши и моря. А затем склонился, доставая из расселины между двух больших камней спрятанную там заранее корзину и свернутый плед. — Это было… завораживающе, — сказала Крисания, улыбнувшись Рейстлину, и забрала у Даламара плед, принялась разворачивать плотную ткань на невысоком, но широком и плоском валуне. — И ты даже решил соблюсти человеческую традицию бросать в толпу монеты во время выхода молодоженов, — подхватил Даламар, помогая Крисании расстелить плед на горячем камне. — Только вот настоящего золота им не досталось, — хмыкнул Рейстлин, выглядевший явно довольным. — Они пришли за зрелищем — его и получили. Не более. Обмениваясь улыбками, все трое устроились на пледе. Даламар достал из корзины бутылку вина, разлил его по бокалам. — Что ж, за нас! — Крисания подняла свой бокал, поймала взгляд Рейстлина, ответившего ей коротким кивком, а затем перевела глаза на Даламара и сжала свободной рукой руку эльфа. — За всех нас! На минуту воцарилась уютная тишина. Рейстлин, покручивая бокал в тонких пальцах, смотрел на море. Даламар достал из корзины персик, вгрызся в сладкую мякоть. — Ты сказал: «человеческая традиция», — обратилась к нему Крисания. — А у эльфов такого совсем нет? Даламар неопределенно дернул плечом. — У вас идущие за молодоженами люди бросают деньги, в деревнях я еще видел, что бросают зерно. Считается, что это пожелание достатка новой семье, так? — он дождался подтверждающего кивка жрицы и продолжил: — У нас наоборот, зрители бросают в свадебную процессию принесенные с собой семена цветов, чтобы там, где прошли молодожены, выросли цветы. Чтобы вместе с ними в новой семье расцветали любовь и счастье. — Очень романтично, — Крисания улыбнулась. Рейстлин хмыкнул и протянул руку Даламару, с просьбой дать персик и ему. Эльф, придержав протянутую руку за запястье, поцеловал ее в центр ладони, и лишь затем вложил в нее требуемый фрукт. Так, с вином, фруктами и разговорами обо всем на свете, они встретили закат. — Вечереет, — заметил Даламар, глядя на залив. — Вон и Солинари показался над горизонтом. — Пора возвращаться в Башню, — кивнул Рейстлин. Втроем они собрали остатки провизии и плед в корзину. Рейстлин забрал ее из рук Даламара, и в следующую минуту корзина исчезла. В первую секунду Даламар удивился, что Рейстлин потратил магию на это перемещение, в то время как им все равно тоже нужно попасть в Башню, но затем отбросил эту мысль — это было несущественно. Приобняв шалафи и жрицу, эльф шепнул магическую формулу, перенося всех троих — прямо к дверям в их, с этого дня общую, спальню.