Автор

      Регулировки пилотского кресла были настроены практически идеально. Руки правильно ложились на подлокотники, легко доставая до всех органов управления, ноги опирались на подножку всей ступнёй, при этом равномерно касаясь подушки, подголовник идеально прилегал к затылку. Единственное, что меня огорчило – посадка между подлокотниками слегка тесновата. Растолстел я за эти годы, на целый размер. Осока успокаивала, что через два-три месяца всё придёт в норму. Более активный образ жизни, физические нагрузки, да и сдвиг по времени возьмёт своё. В общем, буду буквально как новенький. Что ж, поживём – увидим.       — Смелее, — подбодрила подруга.       Я обхватил пальцами главную рукоятку на правом подлокотнике, левую руку опустил вниз. Рычаг управления репульсорами располагался снаружи, как «шаг-газ» у вертолёта или – для автомобилистов – ручник на праворульной «японке». Двигался он плавно, без щелчков, с небольшим усилием. Выше, выше… Многотонная махина едва заметно вздрогнула: продольные амортизаторы задних лап-лыж и поперечные передней опоры реагировали на уменьшение нагрузки немного несинхронно. Большим пальцем правой руки я надавил плоскую кнопку на главной рукояти, переключая маневровую систему в режим «вбок», то есть, не крутить корабль вокруг центра масс, а толкать в одну из сторон.       — Ноль, — произнесла Осока.       — Мы знаем, — тихо откликнулась Падме.       Главную рукоятку – на себя. Отрыв от покрытия ангара произошёл абсолютно гладко, лишь визуально было заметно, что корабль медленно «всплывает» вверх. Я отпустил ручку, позволяя ей вернуться в нейтраль, невольно улыбнулся, как удачно получилось. Кнопка ориентации встала на место на доли секунды раньше, и в последний миг рукоятка сработала «на тангаж». Корабль приподнял нос, нацеливаясь выше горизонта, в темнеющее вечернее небо пятой планеты системы Шалстайн малоэтажными каменными постройками населённого пункта. Как там дальше по тексту? Руку с репульсоров снять, нажать вверх вот этот переключатель на торце консоли, чтобы убрать шасси, потом положить ладонь на Т-образную ручку главных двигателей. Теперь даём тягу. На сорока метрах корабль несколько просел, репульсоры на высоте теряли силу, и я взял сильнее вверх, прибавив тяги. Прозрачные линии стартового коридора плавно загибались вправо, вести по ним корабль было легко, как по рельсам.       — Сестра, почему ты сказала «мы знаем»? — поинтересовался я.       — Ты начал тянуть ручку одновременно с репликой Осоки. А нормальная реакция – две десятых. Значит, ты всё сделал сам.       — Полагаешь, снова рефлексы, как с мечом?       — А ты не смейся, я того же мнения, — сказала Осока.       — Да я-то что, я только за. Ещё бы базик ваш так рефлекторно понимать…       — Возможно это произойдет, через несколько дней. Нельзя судить по одному вечеру, — заметила Падме.       — С базиком ты безо всяких рефлексов прекрасно разберёшься, — успокоила Осока. — По сравнению с вашим английским, у нас произношение несколько другое. К нему надо, что называется, прислушаться, и всё будешь понимать.       — Надеюсь.       Сто двадцать секунд полёта. Стартовый коридор кончился, перед кораблём было свободное небо с редкими отметками движущегося высотного транспорта и других космических кораблей. Движение над Шалстайном не такое интенсивное, как над Корусантом, единственное, что здесь запрещалось – старт свечой, по-ракетному. Траектория взлёта и посадки должна быть пологой, это немного дольше, зато меньше опасность столкновений. В остальном царила полная свобода, взлетай хоть против вращения планеты, хоть к полюсу, как мы сейчас. Здесь, на высоте, ещё ярко светило солнце, однако, небо постепенно начинало темнеть по мере того, как становился всё тоньше слой атмосферы над нами. До низких орбит оставалось примерно десять минут.       В памяти всплыли недавние события, вчерашний вечер, и как встречали меня – нас с мамой – вот в том самом ангаре, из которого мы сейчас стартовали. Нас окружили все, кто в тот момент находился поблизости и успел прибежать к моменту посадки. Потом толпа вдруг как-то разом расступилась, давая дорогу начальству. Госпожа Чучи, генеральный директор компании «Индесел», а для нас с Осокой и для Падме – просто Рийо, остановилась передо мной. В золотых её глазах стояли слёзы. Я не стал компрометировать её при всех слишком фамильярным поведением, просто протянул ей обе руки. Рийо стиснула мои ладони так, что я поразился, сколько же силы в этой невысокой девушке.       — С возвращением, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Я очень тебя ждала.       — Прости за задержку, — только и смог сказать я, мысленно обозвав себя бесчувственным идиотом. Как можно было забыть, что она тоже переживает! Рийо кивнула, слабо улыбнулась. Здороваясь с моей мамой, она всё же не выдержала и расплакалась, мама принялась её успокаивать, шептала что-то и гладила по плечу. А ко мне уже спешили остальные. Механики, потом семейство Тано, капитан Пятерня, доктор Дэя, тогруты-специалисты, мандалорская четвёрка в полном составе. И, разумеется, твилеки. На их приветствия мне пришлось отвечать из неудобного положения, придерживая под локоть прижавшуюся ко мне Нолу.       — Что ж вы все рыдаете-то, как на похоронах? — укоризненно сказал я. Наследница Секура, она же Наследница Дару, подняла голову и посмотрела на меня глазами цвета осени:       — Мы за это время тебя и похоронили. Я уже не надеялась, что Осока тебя найдёт!       — А теперь-то какой смысл плакать?       — Я не зна-аю… Текут…       — Это от радости, — сказала Кои Дару’э’Секура, смахивая слезинку кончиком лекки. — Смотри, мандалорка ваша и то не удержалась.       В самом деле, Сони Даала, заметив мой взгляд, быстро наклонила голову, пряча влажные глаза. Женщины, женщины…       Вентресс подошла отдельно, после всех. Крепко взяла меня за плечи, слегка встряхнув, сказала:       — Рада видеть. Молодец, правильно сделал, что приехал.       — Я тоже очень рад видеть тебя.       — А, наплевать, что скажут! Чем я хуже Наследницы? — махнула рукой бывшая злодейка. Стиснула меня в объятиях и тихо, на ухо, добавила: — Отдельная благодарность за то, что не позволил им меня похоронить.       Ого! Она тоже всё знает?       — Пусть винят самих себя, — подбирая понятные слова на базик, так же тихо ответил я. — Если они притащили с кладбища Мола, почему не вернуть такую интересную женщину?       — Полегче, — засмеялась она. — Не то решу, что ты на меня запал.       Признаться, я ожидал появления ещё одной гостьи, которая уже несколько раз здорово помогала моему… мне. К сожалению, она не пришла ни вчера, ни сегодня. Что ж, в конце концов, я не в беде, наоборот, у нас всё замечательно, по крайней мере, до очередного приключения. А у неё могут быть свои, неведомые нам, призрачные дела. Ещё увидимся, и, думаю, не раз.       Корабль продолжал набор высоты, сквозь истончившуюся плёнку атмосферы над нами уже начинали проглядывать огоньки далёких звёзд. Меч Айлы Секуры висел у меня на ремне.       Я гуляю по крышам, стою у дверей,       И опять по ночам летаю.       И чужие дороги с дорогой своей,       Словно ленты, в косы сплетаю.       И опять не верю, что ни при чём,       И опять не пройти по краю.       Моя жизнь – за моим левым плечом,       Моя смерть – за твоим правым.       Этот мир отражается в сотне миров –       Не поймёшь, кто кому нужен.       И рассыпались в битве обломки дорог,       Словно блики в замёрзшей луже.       И не стоит кивать – мол, кто–то ещё...       Мне известно иное право.       Ваша жизнь – за моим левым плечом,       Ваша смерть – за моим правым.