***
Пряный воздух ударил в ноздри. Свежесть, которую так давно мечтал почувствовать Накахара. Прошло более двух недель с того момента, как ему было запрещено гулять на территории больницы. Конечно, особо не разбежишься в ограждённой как тюрьме маленькой лужайке с парой лавочек, но это лучше, чем ничего. Гулять он мог по расписанию, но так как работники иногда пропускают что-то мимо глаз, удавалось улизнуть пораньше. Осаму тоже уже мог выходить на прогулку, но почему-то не горел желанием, отмазываясь фразой аля "ножки болят". И почему это он наотрез протестует? Чуя даже просчитал, где находится окно их палаты, чтобы наблюдать сквозь полупрозрачную плёнку за происходящим. Он сидел на лавочке один болтая ногами, напевая какую-то старомодную песенку. И правда, на улице было так свежо и комфортно, что не хотелось возвращаться в свои четыре стены. План этажа был практически готов. Мальчики умудрялись обводить врачей вокруг пальца, проскальзывая в самые тёмные уголки клиники, проникая в жилые палаты. Конечно, таким образом они нарушали личное пространство окружающих, но ведь они не причиняли им вреда, верно? Только чистое любопытство. Новый знакомый Рюноске тоже постепенно влился в их банду, помогая с чем-нибудь. Вообще, не такой мутный парень, как казалось на первый взгляд. Врачихи очень любили его и лелеяли, балуя дополнительными конфетками и поздним отбоем. Но на это и были причины: он никогда не сопротивлялся, говорил только чистую правду без преувеличений, пил таблетки по расписанию, в отличии от наших жуликов. В общем, славный парнишка. Только вот, они ещё не знают, с кем связываются. Дазай, после того как проговорился о побеге, больше ни разу не заводил разговор по этому поводу. Наверное, передумал, раз Накахара так старательно пытался уговорить. Парень, конечно, постоянно коварно улыбается и грозится самоубийством в случае чего, но Чуя пытается себя успокоить, ловя себя на мысли, что шатену незачем и совершенно не логично делать это сейчас.***
- Знаешь, я ещё ни разу не встречал таких гиперактивных подростков, - Осаму нахмурил брови, сосредоточившись. - Ты первый. - Вот уж не знаю, - улыбнулся рыжий, не переставая ковырять большой палец. - А я вот впервые вижу суицидника, который хочет жить. Шатен расслабился, облокачиваясь на холодную стену. Пряди уже слегка отросших волос некрасиво спутаны и лезли в лицо. - Хочешь ли ты узнать правду, мой напарник? - проговорил он слегка загадочным голосом, прикрыв веки. - Кто ж не хочет, - удивился Накахара, "развешивая уши". - Я попадаю сюда раз четвертый, по-моему. Я уже не помню, как долго это продолжается. В первый раз было так тяжело... У меня совершенно не было знакомых для общения. Год я провёл в страшных муках, отказываясь пить лекарства и тем самым самому себе делая хуже. Они меня связывали, пичкали непонятными каплями, буквально заставляли говорить. Я был тогда ещё ребёнком, - Дазай немного замялся, подбирая слова. Его голос дрожал. Складывалось такое впечатление, что он еле вспоминает, что происходило. Чуя же напрягся, внимательно анализируя информацию. - Лет семь мне было. Они испортили меня до невозможного: если раньше я просто вёл себя чуть более закрыто, чем остальные дети, то потом это перешло все границы. Я начал заикаться. Тот испуг, который я получил в этих стенах, я никогда не забуду. Годы похождения к логопеду, чтобы исправить этот недуг. Что я только не пытался сделать, они это предотвращали. Били. Били так, как будто я совершил непоправимое, хотя на моей памяти я попросту разбил колбочку для лекарств. Я был настолько пуст внутри, что когда со мной знакомились ровесники, я грубо им отвечал, чтобы вскоре они от меня отвязались. Таков был мой первый визит сюда. Рыжий удивлённо похлопал глазами, не перебивая. Осаму совершенно не выглядел как забитый ребёнок, даже наоборот. Эта загадка так к себе манила, но в то же время он понимал, что пора бы остановиться. - Второй раз был после того, как со мной поговорил школьный психолог. Ох, сколько шуму было, когда я рассказал ей про то что пережил. Тогда я был мал и глуп, не думал о последствиях. Доктор Мори в то время только прошёл стажировку, и наконец взялся за моё лечение. Он чётко контролировал мои действия, я как будто жил у него. Другие больные завидовали мне, ведь быть другом главврача ведь так круто, да? Они не видели и половины, что происходило со мной. Мори экспериментировал на мне, пробовал новые лекарства, словно я подопытная крыса. Последствия были разные: от простой сыпи до головокружительных галлюцинаций. Врачихи, которые помогали ему в этом, тихо смеялись за углом. Так смешно, не правда ли? Смотреть, как мучается мальчик из начальной школы, пробуя ваши самодельные препараты. Сейчас бы я как минимум обратился в управу или полицию, но тогда... я думал что этого достоин, Чуя. Все эти издевательства я нёс на себе. - Дазай, нет... - Накахара приподнял пушистую чёлку шатена, глядя тому в глаза. Прозрачные горячие слёзы аккуратно стекали по щекам, а нос слегка поджат, чтобы не вытекали сопли, которые накопились в переносице. Осаму тщательно пытался притупить такое редкое у него явление, но получалось слабо. - Не надо рассказывать дальше. Я понял, что ты хотел выговориться. - рыжий аккуратно, словно боялся ещё больше навредить обнял друга, утыкая его голову в плечо, тем самым вытирая мокрые щёки. - Не надо, - Осаму мигом отстранился, вытирая слёзы, приводя себя в порядок. - Не надо меня жалеть. Я не болен, чтобы меня жалеть.***
Такая, казалось бы, простая ситуация. Сначала Чуя не придавал ей особого значения, но сейчас всё оборачивается иначе. Чувства вспыхнули, словно пожар. Дазай попросту хотел выговориться, а он это проигнорировал, притупляя эмоции. Настоящий псих. После этого случая Осаму достаточно долго отходил. Не разговаривал, часто отказывался от еды, оправдываясь, что не голоден. Доктор Мори часто заглядывал к ним в палату, проверяя как у мальчиков дела. Только вот, Накахара теперь смотрит на него иначе. Психопат, который экспериментирует над малыми детьми. Интересно, такая участь касалась только шатена, или же не только он пострадал от этого? Дазаю незачем врать. Такая миловидная приветливая улыбка мужчины теперь пробивала на дрожь. Хитрый взгляд, который мельком оглядывает комнату, стал поистине пугающим. Что, если это отродье доберётся и до Чуи? - Накахара, - тихий, но приятный голос прервал мальчика от раздумий. Перед ним стоял Акутагава, одетый в лёгкую весеннюю курточку. - Как поживаешь? - парень уселся рядом со знакомым на лавочку, поджав ноги. - А, это ты, - рыжик закусил губу. Нечасто встретишь Рюноске на прогулке. - Да так, выживаем... Чего так рано вышел? - Подышать свежим воздухом, - по взгляду чёрноволосого было понятно, что он соврал. Да и не похож он на того, кто будет выходить на улицу просто так. - Что случилось? - Накахара насторожился, складывая руки в замок, развернувшись к собеседнику. - Ты никогда так не выходишь. - Как тебе сказать... - Акутагава замялся, подбирая слова. Съёжившись, он смотрел в одну точку. Сразу было видно, что ему этот разговор неприятен. - Дазая перевели в другую палату. - Чего? - переспросил Чуя, прищуриваясь. "Правда не услышал, что-ли?", подумал Рюноске, ещё сильнее сморщившись. Может, раз это судьба, не надо говорить ему об этом? - Говорю, обед перенесли на два часа. - А, - улыбнулся Накахара, хлопая товарища по плечу. - Не расстраивайся, не к спеху же. Скромный парень кивнул, всё так же не выходя из своего мира. Злость на себя и обида пробирали насквозь. - Ладненько, я пойду, - рыжик встал со скамейки, предварительно добродушно улыбнувшись другу, и направился к входу основного отделения.