Stay Young

Конец 1992 года- весна 1993 года

Выход последнего альбома перед всей этой депрессией и перепадами настроения до агрессии сопровождались мучительным осознанием, почему Майкл не хотел встречаться с группой. Все были, похоже, настолько высокого самомнения о себе, особенно на фоне негативной критики, хлынувшей в их направлении. Он пытался отгородиться от мира с помощью выпивки и наркотиков, поэтому Хелена вечно его подрезала в мнении, вечно пыталась сделать из него неадекватного маленького ребенка, которого приходилось учить всему, и Майкл, конечно же, каждый раз давал обещания себе и Хелене, что он станет лучшей версией самого себя, что будет стараться исправиться. Однако в конечном счете потом следовал провал, потому что он просто не мог остановить себя от той пучины, которая его засасывала все больше и больше. Отсюда и нежелание общаться с группой, хотя он и понимал, что вскоре предстанет турне, а настроя для его начала и предстоящих изматывающих месяцев совершенно не было. Майкл топил себя в вечеринках, тусовках, в шоу Хелены, на которых он мог давать интервью для американского телевещания, и откуда все могли знать, что с ним происходило, пока европейский газетенки и приличные издания клепали про них новости, где бы они вдвоем ни появлялись. И, возможно, ему хотелось нормальности, но она уходило глубоко за пределы его понимания, каждый раз когда он опускался все сильнее на дно. Он хотел актуальный альбом, походящий на гранж, получил разочарование. Он хотел экспериментов, хотел больше контроля в музыке и жизни, получил разочарование. Но продолжал улыбаться, выглядеть сногшибательно в моменты, когда папарацци или журналисты вылавливали их с Хеленой, что это практически стало его маской-хамелеоном. Выгодно меняться в окружении, когда никто не знал, что творилось внутри, потому что больно открываться навстречу тому, кто желал кинуть бренную душу в костер. Все происходило, как в тумане. Даже собственный день рождения прошел Майкла стороной: он поздно ответил факсом на поздравления Тины, но тем не менее отправлял ей объятия и сердца в знак ее бесконечной поддержки. Вместе с этим от него и заканчивалась всякая связь с внешним миром. Они с Хеленой по-прежнему оставались в Европе, а Майкл и вовсе развлекался на пару с Крисом Бэйли, что все сильнее и сильнее сказывалось на нем. Знаете, это как открыть врата ада, а потом долго приходить к решению, что их надо закрыть, потому что они принесли больше ущерба, чем добра? Ведь именно в этом время у Майкла стала проявляться все характерней эта темная сторона личности: все потаенные желания, боль, скорбь, чувство превосходства кипели в нем, как если бы из бушующих волн океанов на поверхность всплыло мифическое существо по имени Кракен, стараясь топить все на своем пути. Они пробовали с Хеленой нечто новое, пытались выходить за пределы возможностей, так как в скором времени она осознала, что у Майкла имелось всего лишь два состояния ― либо пьяный и обкуренный, либо агрессивный, готовый припечатать кого-то в стенку и показать свое доминирующее положение. Днем они были теми, кто делал отлично работу в высокой моде, искусстве, а вечером ― животы скручивало от того, как стремительно менялись некоторые аспекты их отношений. Агрессию стоило пытаться искоренять в том состоянии, пока Майкл совсем не дурел от выпивки или наркоты, и для этого они ходили по ночным клубам в поисках интересных увлечений ― пожестче, более жестоких, унизительных и одновременно таких возбуждающих. Темные желания вырывались наружу, сменяя чувство вины, стыда, отчаяния. И тут начиналась зона БДСМ развлечений, в которые Хелена добровольна вошла, лишь бы периодически на разносить их собственную квартиру или же номера отелей, после чего приходилось бы платить ущерб. Она позволяла себя связывать, обездвиживать, пока его любимым развлечением было использовать горячий воск или до остервенения терзать привязанные ноги до щиколоток, никогда не давая желаемое. Но порой все происходило совсем иначе: над ним брали контроль, унижали, применяя некоторую силу, отчего он заводился сильнее, требуя, желая, начиная искать с небывалой силой кайфа, а после разрядки мог долгое время валяться на простынях в состоянии нирваны, пока Хелена теребила пальцами его локоны и курила, просматривая очередные модные журналы. ― Я хочу, чтобы все слышали, как ты стонешь подо мной, как эти крики раздаются по комнате, потому что знаешь что, крошка? Мы еще не закончили далеко с тобой, ― в этот раз он не давал смотреть ей в собственные глаза, предпочитая бархатную черную повязку для полного погружения на лице Хелены, его губы спускались ниже по шее, вдоль ключиц и к груди, опускаясь все ниже и ниже, оставляя красные отметины, от которых она глубоко дышала, а потом начинала ерзать на постели в поиске горячего тепла, исходящего от тела Майкла, ощущала собственную беспомощность из-за связанных рук, а потом сама же в порыве экстаза просила больше, чтобы Майкл как следует натрахался так, чтобы потом не появлялось никакого желания вставать с кровати, как минимум еще пару дней. ― Еще! Майкл, сильнее! ― и эти звуки развязывали его руки, словно зверь вырывался из него. Он и раньше пробовал увлекаться нечто подобным с остальными, но никогда не старался переходить грань, значащую совсем крайнюю степень боли для других. Однако тут хотелось вбиваться грубыми толчками в тело, сильнее прижимая чужие запястья к кровати или, наоборот, продавливать своим весом чужую спину так, что хрустели кости, и получал с этого неимоверное удовольствие, пока все нервы обнажались до предела и становились гранью боли и бесконечного экстаза, в котором даже желания возлюбленных уже не особо имели значение. ― Пожалуйста… ― Будь очень хорошей девочкой и попроси, как следует, ― его ногти до боли впивались в мягкую кожу на бедрах, а ритм был то бешеным, то мучительно медленным, отчего хотелось скулить и даже молить о том, чтобы свершилось хоть какое-то чудо. ― Пожалуйста, дай мне наконец-то кончить, я больше не протяну, ― едва ли шептала она на издыхании после череды криков и громких стонов. И, конечно же, он не мог долго сдерживаться, не мог отказать в взаимном удовольствии, зная, что не во всем Хелена могла брать контроль, что не все ей было подвластно. Да, она давала насилию альтернативу ― вместо поднятия руки лучше уж пусть это будет грубый, жесткий секс, чем драки и разбитое стекло по всей квартире. И так все продолжалось периодами ― то приходила затяжная депрессия, во время которой он чувствовал себя никчемным, опускаясь на дно все больше, то наступала непонятная для него агрессия, хотелось сорваться на кого-то, поэтому с ссорой, но еще диким желанием оттрахать привлекательное женское тело заканчивался и период доминирования, превосходства и чувства, что ты полный козел. Но и поездки к Мишель не остановились, в этот период они стали видеться чаще, и больше всего именно Мишель хотелось знать, что между ними могут быть еще доверительные и дружеские отношения. Не находилось желания становиться жилеткой на несколько месяцев, чтобы потом до конца дней тыкали этим в лицо. Но Майкл всегда уверял, что так подло и низко никогда бы с ней не поступал, сильнее подставляясь под скромную ласку ее пальцев, которые мягко гладили плечи или руки, или касались до локонов, обеспечивая тем самым обстановку защиты и покоя. Майкл превращался в непостоянного безумца, и это не мог исправить никто. Хелена слишком с головой уходила окончательно в работу, но никогда не была против того, чтобы показать во всей красе своего мужчину, завлекая его на вечеринки, модные показы и даже фотосессии. Ей нравилось чувство, что он рядом, что никого не нужно контролировать. Однако чем больше приходило зимой звонков о том, что надвигается весной тур, тем ей не хотелось сильно нарушать то равновесие, которое они создали за все это время. Хелена даже пошла на многие уловки, смещая то свой график съемок, то перелеты лишь бы почаще навещать Майкла в гастролях, а тот, похоже, вовсе и не возражал подобным желаниям, понимая, откуда росли все эти ноги. Он учил ее быть раскрепощенной, сильной и стойкой, а в итоге они оба попадали в пучину неуверенности, недоверия и сомнения. Пока ее карьера шла вверх, его же группа твердо показывала, насколько в этот раз они сильно попадали в грязь. Никто не верил в успех, а билеты не так уж и хорошо продавались. Он мог бы все оправдать тем, что в этот раз все воспринимали это не так, как следует, но если заглянуть правде в глаза, критика ко всем ним относилась как к дерьму. О, ты выпустил альбом в своих лучших традициях―- чувак, ты совершенно не развиваешься, смотри, ведь гранж теперь лидирует в направлениях музыки! О, ты выпустил гранжевый альбом ― чувак, ты что, охренел, ты предаешь свои корни и вообще гранж ― отвратная муть! И так эти критики, а вместе с ними и публика, наматывала круги, пока все остальные страдали. И если ты не истинный фанат группы, то перемены было с трудностью принять. А в группе проявлялось еще больше разлада. Как кажется, именно в тот момент почему-то все решили, что хотят получить тепленькое место продюсера, что хотелось бы быть больше, чем просто корешом по группе… А потом еще и Крис палки в колеса вставлял, словно возводил группу на невидимый пантеон, до которого не мог никто дотянутся. Майкла же держались стороной: одной из причин стало изменившееся поведение на фоне отношений с Хеленой, другой же ― такое же желание, как и у остальных, занять более значимое место в группе. Хотелось ударить по стенке рукой, кричать, разбить предметы и бросить окурки сигарет на мягкий ковер, чтобы все к чертям полыхнуло, но потом появлялась Хелена, и чувство злости на некоторое время отступало. Если только это не перерастало в грубый секс, после которого у обоих оставались царапины, синяки и отметины по всему телу. Но когда рядом Хелены и вовсе не бывало, потому что работа не позволяла ей надолго отпрашиваться, он сходил с ума по полной ― еще больше пьянок, еще больше одноразовых встреч с весьма и весьма жаждующими группиз. В течение дней приходил временный экстаз, словно лампочки в голове взрывались, а после сознание погружалось в нирвану. Да, именно так и случалось, ведь в начале тура Майкл умудрился позвонить Мишель и просил совета, как ему справиться с этой непрекращающейся сменой эмоций. Она ответила только одно: медитация, сон, спокойствие поможет. Но все же не уточняла, какими способами можно было этого добиться. В один из вечеров, когда тур уже начался в Австралии, Тина позвонила Майклу и очень обеспокоенным голосом говорила, что никак не могла долгое время до него дозвониться, а вместо этого ее брат лишь изливал ей душу со словами, что «группа не развивается и стоит на одном месте, пока он продолжает слишком сильно смотреть вперед», жаловался, что «они больше не походили на одну большую семью и казалось, что каждый пытался так или иначе друг другу насолить». Майкл просил приехать Тину с семьей в Австралию, но она лишь печально поникла голосом, зная, что пересечься возможно будет только в Штатах в начале мая. Она спрашивала про него и Хелену, видя их то тут, то там счастливых в новостях, Майкл лишь пожимал плечами. Никто, кроме них двоих, а еще точнее, сюда надо приписать Мишель, больше об этом ничего не знал. Закрытые двери должны оставаться такими для репортеров, которые вечно совали нос в чужие дела. Идеальная картинка, ширма, а за ней скрывалась бездонная пропасть. ― Не хотелось бы мне знать, что ты трахаешься со всякими девками в мое отсутствие, ― начала как-то Хелена, когда она оказалась в гримерной после концерта, только-только приехав из аэропорта. ― Но я ведь знаю, что если вы захотите, кобелины такие, то вас ничего не удержит. ― Ты мне сейчас упрек ставишь, что ли? ― спросил Майкл, закуривая косяк, отчего он постепенно начинал расслабляться, хотя хотелось принять что покрепче. ― А это помогло бы? ― на ее лице приподнялась бровь, а после Хелена усмехнулась. ― Я пробуду здесь пару дней, а потом думаю, что встретимся только в Штатах, все равно мне туда ехать на съемки и еще пару интервью. ― Тогда нам нужно наверстать упущенное за месяц. Ты же не думаешь, что так легко выскользнешь из моих рук? ― казалось, что его голос источал коварство, но он, определенно, потерял подобную черту, стоило только Хелене немного того удивить. ― А кто сказал, что мои руки в этот раз будут связаны? ― она лукаво усмехнулась, потом взяла его лицо в ладони, словно чашу из-под кубка, и жадно поцеловала, отчего Майкл чуть не поперхнулся дымом от косяка. Она проводила с ним почти все время и пару раз они даже умудрялись ссориться, но случались и хорошие моменты, когда они отправлялись гулять по городу и наслаждаться вечерами так, словно они только-только начинали свои отношения. Он покупал еду для корзинки, добавлял парочку бутылок хорошего вина, брали с собой самокрутки, а также специальные фонарики, если хотелось остаться за чертой города или у моря. Так погружались в романтическую обстановку, что забывалось совершенно все: не было грубостей и пошлых словечек, руки мягко и аккуратно скользили по коже вверх-вниз, наслаждаясь ощущением легкого ветра или лунного сияния на телах друг друга. А под утро начиналась привычная рутина, которая снова вставляла палки в колеса: все суетились, кричали, требовали своего, а вид разнеженных Майкла и Хелены просто убивал остальных, что на парочку сыпалось еще больше возмущения. Хелена предпочитала не обращать на это внимания, привыкшая к разборкам среди моделей, но Майкл просто так не хотел спускать остальным оскорбления в адрес его женщины. Но на этом инциденты не заканчивались. И когда группа действительно приехала в Штаты, то первым делом с Майклом пыталась связаться Тина, но сам братец никогда не звонил ей первым. Иногда у Тины складывалось ощущение, будто бы он застрял в отдельной реальности, будто возвел вокруг себя стены. Опасения эти лишь подтверждались с каждым разом, близящимся к долгожданной встречи спустя очень долгое время. Тина едва сумела достать билеты на билет, чтобы она и дети, а также ее муж сумели попасть и на концерт, и встретиться с Майклом. Он даже приехал с Хеленой заранее в город, однако не захотел или не сумел встретиться за пару дней до шоу с собственной сестрой… Тина действовала решительно, тут же позвонив перед шоу в отель, где Майкл и Хелена получили номер, но вместо родного голоса услышала холодный, высокий тон Хелены, явно недовольной тем, что их личное время и пространство так яро нарушали. ― Можно мне Майкла к трубке позвать? ― спросила мягко Тина, услышав тяжелый вздох в трубку. ― Тина, правильно? Извини, пожалуйста, но Майклу сейчас не до этого и он занят, ― Тина не особо этому поверила, услышав отдаленно голос брата, ― но вы можете заехать в отель сюда, и мы все вместе поедем на концерт. ― Да, конечно, Хелена, как скажешь, только вот… ― Подожди, нет-нет, мы с вами встретимся уже на шоу, небольшая поправочка. Все из-за этих проклятых водил. Очень сожалею, что внезапно меняю планы, но по-другому никак. Хелена повесила трубку, явно не желая больше разговаривать. Она уже примеряла одно из своих лучших коктейльных платьев, довольно откровенных и тех, что так в особенности нравились Майклу. А после она подошла к несколько напряженному Майклу, аккуратно укладывая его волосы и поправляя одежду перед тем, как ее внезапно прижали к стенке и не дали даже ни секунды ответить, как губы прижались к ее собственным в жадном, собственническом поцелуе, тут же оглаживая ее изгибы тела по струящейся ткани, а после резко отстранился, схватив ее за руку и выведя в сторону машины, уезжающей к стадиону. Все происходило настолько в спешке, что Хелена совершенно забыла сказать Майклу о том, что его родня приедет на концерт. Она ждала его все это время за кулисами, где были расставлены столы, еда, алкоголь и прочее, и то и дело видела, как периодически Майкл бросал взгляды то на нее, то на сцену, словно не мог определиться, где ему лучше находиться. Но наркотики делали свое дело, всего лишь немного барбитуратов, и на душе было спокойно. Драйв и адреналин хоть во время исполнения были в его крови, но не как в старые-добрые времена, сейчас уже все ощущалось не так, мельче, скуднее, смиреннее. И он даже не видел собственной сестры в толпе, лишь узнав спустя время, что ее не пропускала охрана и Сэм к ним за кулисы, словно эти олухи не знали, кем являлась для него Тина и ее семья. Он не слышал, как с руганью все же появилась Тина, Айрин и Ричард, не видел, как все молча уставились на нее, словно не ожидали подобного сюрприза, а потом занялись своими делами. У него просто было расслабленное состояние, во время которого он-то даже на Хелену особо не обращал внимания. После ругани и с Крисом, все же Тина подошла к ним обоим, мягко обнимая, но Хелена сделала вид, словно его сестры тут и в помине не было, а Майкл лишь спустя некоторое время понял, кто был рядом, когда на его коленях уже вовсю сидела племянница и любопытным взглядом рассматривала своего недоделанного дядюшку. Он быстро прижал ее к себе, немного растрепав ей прическу и отмечая, насколько сильно девчонка повзрослела, но потом попросил их с Тиной немного подождать, чтобы они могли наедине спокойно поговорить. Да вся в целом обстановка кричала о том, что царил полнейший хаос и всем друг на друга было совершенно точно плевать с высокой колокольни. И с этой заминкой Тина видела, как Хелена уже куда-то утягивала за собой Майкла, как тот податливо за ней последовал, но было видно, что особой радости он не испытывал, и в это же время ее саму позвал Крис и Сэм, прося поговорить с юной фанаткой, которая ждала у кулис, потому что знали, что даже имя Тины, как сестры Майкла, для многих что-то да значило. А вот вернувшись после странной просьбы, она уже обнаружила, что все начали расходиться по сторонам, а Майкл заявил, что Хелена могла катиться ко всем чертям и сейчас он намеревался напиться в каком-нибудь баре, где его бы никто не тревожил. Тина совершенно точно не понимала, что происходит. ― Не нужно на нас так глазеть, словно пришли в зоопарк, ― начала Хелена, тут же оскалившись, словно готова была, как змея, напасть в любой момент. ― Не понимаю, почему вы продолжаете действовать на нервы. Разве вы не видите, что вообще здесь ни к месту?! ― Хелена! ― позади послышался рык, после которого она слегка вздрогнула. Майкл с силой сжал ее запястье, вынуждая посмотреть ему в глаза. ― Извинись перед моей сестрой сейчас же! ― Не то что ты мне сделаешь? ― язвительно ответила она, походя на маленького ребенка, так сильно желающего насолить взрослым. ― Какой тайный смысл ты нашел в моих словах? Я ведь права. Ты и сам уже забыл, что такое семья. Он мог бы залепить ей пощечину, но никогда бы не смог в таком плане причинить ей вред, поэтому его тон еще сильнее похолодел, он отпустил ее руку и подошел к охране, прося вывести модель наружу. Больше эти перепадки за сегодня он не готов был терпеть. ― Возвращайся в отель. И если я узнаю, что ты продолжишь в том же духе, завтра же я куплю тебе билет до Нью-Йорка и на этом наши встречи закончатся, ― эти слова действовали отрезвляюще, потому что потом Хелена опустила взгляд в пол, не желая ни с кем общаться, но после все же приподняла гордо подбородок и с такой же походкой вышла вместе с охраной, не желая воспринимать его слова всерьез. ― Прости ее, пожалуйста. У нас происходит это периодически, особенно сейчас, когда она появляется в туре. Словно бомба однажды свалится на наши головы, ― Майкл подошел к сестре, уже говоря мягким, тихим тоном, сжимая ее ладони в своих, после чего в его глазах она начала видеть привычную радость и восторг, которую не смогла разглядеть с первого появления здесь. ― Почему же ты никогда не звонил, никогда не отвечал на письма и сообщения, братец? ― спросила она шепотом, обнимая Майкла. Сейчас ей совершенно не хотелось спорить с ним. ― Неудачный год, я искал себя то тут, то там, пытался понять, что делать дальше, но, Тина… иногда мне кажется, что тот же мрак, что и Ретта, затягивает меня с головой. Если бы не Хелена, я бы уже давно сошел с ума, хотя и с ней не без сюрпризов. ― Пожалуйста, если все еще будете здесь в скором времени, приезжай к нам, мы всегда рады тебя видеть. Твои поиски привели тебя к чему-то новому? ― Не знаю, сестренка, не знаю. Иногда мне кажется, что я хожу кругами, но группа и того больше прозябает в подобной ситуации. Давай, может, поговорим о чем-то другом, пожалуйста? ― Ладно, но по пути куда-нибудь я все же хочу нормальную историю о том, как поживает мой младший брат, ― она улыбнулась ему в ответ, взяв за руку и подзывая семью к себе, что после отправиться уже в тихое место отметить воссоединение. Чуть позднее после встречи Майкл вернулся поздно в отель, но даже после такой радостной обстановки он умудрился напиться в баре. Он, пошатываясь, прошел в спальню, наспех скидывая с себя одежду, но тут же увидел недовольный взгляд Хелены и ее абсолютное желание не делиться одеялом. Он уже понял без слов, к чему все шло. Вот так всегда между ними одни сплошные американские горки. То в БДСМ уходит, а потом в депрессию, то в ссору, то в нежности, а потом опять все по кругу. Интересно, что-то вообще будет меняться? ― Сегодня спишь на диване вне спальни. И это даже не обсуждается, крошка! ― зло ответила она тихим голосом, скрываясь почти всем телом под одеялом. ― Когда будем разговаривать нормально, вот тогда и вернешься обратно. ― С этими словами Майклу кинули в руки подушку и выпроводили за дверь, после чего закрыли ее на замок. С тяжелым вздохом Майкл упал на диван, зарываясь лицом в подушку. Что ж, похоже, утро намечалось очень тяжелым, а расхлебывать они будут ссору еще потом не одну неделю. Так или иначе это стоило того, чтобы хоть в один из безнадежных дней он мог почувствовать хоть немного старого счастья, ускользнувшего у него из-под пальцев.