Дорога ночи

Письмо пришло, когда вовсю шла подготовка к судебному слушанию. Школа уже закончилась, и ничто не мешало Дриму сосредоточиться на изучении всех доступных материалов дела, чтобы выступить и не облажаться. Большую часть процесса будет говорить прокурор, но подростку тоже необходимо высказаться, причем так, чтобы у присяжных не осталось никаких сомнений, что обвиняемые не невинны. Вместо Найти. О его местоположении и состоянии все еще не было известно, поэтому они не могут выдвигать обвинения в убийстве, но благодаря экспертизе достаточно доказательств для похищения и изнасилования. Андайн пообещала, что, если появятся новые доказательства, она не будет сидеть на месте. Дрим понимал, что многие из этих чудовищ получат незначительный или условный срок, но сейчас это его не особо волнует. Он может наказать их самостоятельно, так, как посчитает нужным. Худшим из возможных способов. Позитивный скелет без угрызений совести заберет у них всех даже малую каплю счастья, ведь они так долго отбирали его у Найта. Не будет ни приятных снов, ни ярких впечатлений. Дрим не может сделать их жизнь беспросветно мрачной, зато может — серой и безвкусной. Они даже не смогут упиваться собственным несчастьем. Иногда, в компании Инка и Блю, когда он может снова почувствовать себя простым ребенком, Дрим боится холодной и расчетливой жестокости, расцветающей в нем. Он боится, что, если зайдет слишком далеко, друзья оставят его. Или же продолжат держаться рядом из страха участи врагов позитивного скелета. Мечта никогда бы так не поступил, но после Найта он не хочет терять кого-то еще. И он переживает не столько из-за Инка, сколько из-за Блю, в котором сильны доброта и чувство справедливости. Можно было бы просто притвориться, что все в порядке, но Дрим не хочет повторить судьбу брата. Поэтому он старается говорить о том, что беспокоит и расстраивает. — Мы друзья. Лучшие друзья. Если ты когда-нибудь решишь сделать что-то, о чем пожалеешь, я обязательно остановлю тебя, — Блу совершенно не удивился этому разговору. — Я знаю, ты не хочешь, чтобы мы знали, через что прошел Найт. Ты даже не говоришь, какие обвинения будут выдвинуты в суде. Но я вижу, что это делает с тобой, и могу представить, насколько все плохо. Я верю тебе и твоим решениям. И, конечно, твоей сознательности. Ты бы не сделал плохо невиновному. — Спасибо, — от веры и честности в словах Блю Дриму хотелось плакать. Итак, письмо пришло, когда Дрим уже начал сдаваться мысли, что Найта уже нет в мире живых. Было ли это злонамеренным исходом, случайным или его собственным выбором — больше не имело значения. Это был первый раз, когда подросток должен был оплачивать счета и иметь дело с банком, и он, как всегда, задавался вопросом, как Найт делал все эти взрослые вещи сам так долго. Просматривая стопку утренней почты, Дрим уже думал попросить родителей Инка помочь с этим, когда наткнулся на знакомое имя. Ему пришлось прочитать дважды, прежде чем информация усвоилось. На непримечательном белом конверте красивым каллиграфическим почерком было выведено имя Найта. Позитивный скелет, сгорая от нетерпения и радостного возбуждения выронил остальное и вскрыл сокровенное письмо. В тот момент его совсем не волновало содержимое письма. Один только факт, что брат жив и даже способен отправить сообщение, делал его невообразимо счастливее. Это дало ему больше надежды, чем что-либо другое за этот месяц. «Дорогой Дрим. Я так много хочу тебе сказать, но так и не решил, с чего стоит начать. Будь уверен, я написал это письмо далеко не с первой попытки. Меня мучают сомнения, стоит ли даже пытаться. Может, будет легче не знать? Может, ты не желаешь знать? Возненавидишь ли ты меня за ложь или за истину? Но, что бы ни случилось, я хочу покончить со всем прямо сейчас и перестать жалеть обо всем произошедшем. Я не собирался так внезапно покидать тебя, но не жалею об этом. Еще никогда я не чувствовал себя таким свободным и защищенным, как сейчас. Однако не было и дня, чтобы я не думал о тебе. Я лучше всех понимал, через что ты проходишь, но все равно не решился вернуться. Я эгоистичен. Я просто желал забыть о всей боли, о всех унижениях, которые скрывал. Прости меня, Дрим. Я больше не хочу быть ответственным… Мне беспокойно, как ты живешь сейчас. Помог ли тебе кто-то? Остались ли Инк и Блю для тебя друзьями? Но даже если я попрошу ответить, все равно нет места, куда этот ответ мог бы прийти. Меня уже давно нет там, откуда я отправил письмо тебе. Поэтому мне остается лишь надеяться на лучшее. Когда я перестану быть трусом, я обязательно позвоню, но сейчас я еще не готов. Должно быть, тебя мучает вопрос, почему я ушел? Было бы слишком больно и сложно объяснять все это здесь, и я больше не хочу вспоминать. Под моей кроватью под половицей лежит дневник. Не знаю, зачем, но я записывал в него все плохое, что со мной когда-либо происходило. Наверное, мне просто нужно было рассказать кому-то, хотя бы бумаге. Убедиться, что это имеет какой-то вес, что это не в порядке вещей. Раньше я никогда бы не позволил тебе узнать, но теперь это не имеет значения. Меня уже нет дома, чтобы беспокоиться о последствиях. Та ночь была плохой. Когда я ушел, то есть. Я смутно помню, как механически приводил себя в порядок и беспокоился, что не высплюсь к школе на следующий день. Сейчас это кажется диким, но тогда я был в таком отчаянии, а это происходило так часто, что я уже не придавал этому особого смысла. Было больно, но я не верил, что станет лучше. Дрим, ты был единственным, что держало меня в живых. Благодаря тебе я продержался достаточно долго, чтобы все изменилось. В ту ночь я встретил монстров, что протянули мне руку помощи. Я не знал, правдивы ли их обещания, но вряд ли это было бы хуже того, что происходит дома. Может быть, я мог бы бороться с чем-то неизвестным лучше? Они хотя бы не могли бы угрожать мне тобой. Но я рад, что пошел с ними. С ними я учусь снова быть ребенком, любить себя. Они показали мне, насколько красив и велик мир. Однажды я бы хотел, чтобы ты встретился с ними. Сейчас я не знаю, когда мы увидимся вновь, но не сомневайся, что это произойдет. Я жив и со мной все хорошо, поэтому не думай обо мне слишком много и живи своей жизнью, Дрим. Я надеюсь, что при нашей следующей встрече у нас обоих будет множество хороших воспоминаний, которыми можно поделиться. Прошло много времени с тех пор, как мы могли просто быть собой друг с другом, и в этом много моей вины. Меня больше не будет рядом, чтобы все исправить, но я хочу, чтобы ты знал, как я сожалею. Однажды, я верю, мы снова сможем стать настоящей семьей. Я очень люблю тебя, Дрим. Никогда не сомневайся в этом.

Твой Найт».

Как послесловие, в конверте лежала открытка с фотографией пляжа и моря, а в углу написаны названия города и отеля. Если бы Найт не предупредил, Дрим тут же попытался связаться с ним или поехать следом, а теперь только слезливо улыбнулся. Это так в духе старшего близнеца. Брат всегда умел утешать младшего, и было приятно осознавать, что даже расстояние этого не изменило. Мечта только жалеет, что не может заверить, что понимает и принимает. Он просто счастлив, что Найт жив и нашел место, где ему ни о чем не нужно беспокоиться. Все, что занимало мысли Дрима до конца дня, — предвкушение нескорой встречи, фантазии о воссоединении в таком же сказочном месте, как пляж с открытки. Впоследствии Дрим получил еще много таких открыток. И даже когда он продал дом и перебрался в другое место, Найт продолжал отправлять их на новый адрес.

***

За лето Найт вместе с бандой посетил множество мест, о которых раньше даже мечтать не мог. Они много путешествовали по стране, останавливались в больших и маленьких городах, фотографируя запоминающиеся достопримечательности и просто приятные моменты. Даже зашли так далеко, что летали за границу, где остановились в горах и катались на лыжах. Подросток теряется в догадках, как его пропустили с поддельными документами, но быстро отпустил это. Найтмер и остальные уже доказали, что в них не стоит сомневаться. По приближении осени Найт слегка заволновался из-за школы. Что ему делать теперь? Ему предстояло отучиться еще год, но для этого придется оставить банду, да и новой личности пятнадцать, а не семнадцать. Киллер успокоил его, сказав, что теперь у него есть два года форы, и, если подросток так сильно хочет учиться, Найтмер и Даст без проблем выступят в качестве учителей. Может быть, и Эррор подключится. Двум черным скелетам не в первой натаскивать в академических знаниях всяких оборванцев. И когда Найт решит поступить в университет, ему обязательно сделают нужные документы и аттестаты. В середине сентября как-то плавно автобус начал двигаться в сторону загадочного брата Найтмера. Младший скелет никак не мог перестать фантазировать, какой личностью обладает этот скелет и как живет. Наверное, он столь же сдержан и мягок, хотя представить его столь же холодным с незнакомцами не выходит. Возможно, он затворник, но приветлив к тем, кто приходит в гости. Почему-то Найт думает о Дриме, когда речь заходит о младшем брате Кошмара, однако знает, что там намного больше. Город, в который они приехали, был странным, но необычайно красивым. Между многоквартирными домами, стоявшими на приличном отдалении друг от друга, раскинулись целые рощи. Асфальт отсутствовал, вместо него дорогу выложили красным камнем. И деревья выросли столь высокими, что за лиственным навесом совсем не видно неба. Дальше от центра раскинулись фермерские поля насколько хватало глаз, и почти в самом лесу, куда не проехать на машине, притаилась церковь, обросшая множеством пристроек, одна краше и больше другой. — Так же впечатляюще, как я помню, — присвистнул Киллер, рассматривая диковинные шпили из белого мрамора. — Твой брат живет, как настоящая принцесса, Найтмер. — Не смеши, — фыркнул Кошмар. — Он когда-то занял эту полуразвалившуюся церквушку. Остальное понастроили местные жители. — Но все выглядит таким старым, — удивился Кросс, глядя на увитые лианами стены и на одно маленькое здание, наполовину сросшееся с деревом. — Я говорю, Найтмер видел динозавров. Вряд ли его брат намного моложе, — посмеялся Киллер, его веселье подхватили Даст и Хоррор. — О, они не настолько старые. Я бы сказал, что они родились где-то в третьей трети неогена, — весело поправил его Эррор, чем только больше подтолкнул их шутить об этом. — Хватит говорить об этом, — только сказал Кошмар, раздраженно скручивая щупальца, иначе не выдавая, что это его волнует. Хотя он и не пытался как-то поправить Ошибку. Место было крайне оживленным. Казалось, что именно здесь расположился центр города, так много в окрестностях собралось людей и монстров, занятых разными делами. В окнах одной из построек можно было разглядеть детей, по всей видимости, на школьных занятиях. Но больше всего в глаза бросались их свободные белые или коричневые одежды с редкими вкраплениями разных ярких цветов. Найт никогда не видел подобного фасона в магазинах и не мог определиться, связано это с народными традициями или же здесь процветает культ. — Ты уверен, что твой брат не культист? — словно прочитав его мысли, Даст обратился к Найтмеру. — Не его вина, что он притягивает подобное внимание, — с поддельным сочувствием вздохнул Кошмар. — Такова его природа. — Как его, кстати зовут? Я не помню, — вмешался Киллер, хмурясь в попытке откопать имя в памяти. — Дэйдример, — Эррор не отвечал на вопрос, а смотрел вперед, лениво махнув рукой в приветствии. У входа той самой церквушки, к которой группа незаметно подобралась, стоял скелет, безмятежно улыбаясь. Его одежда, такая же белая, как у остальных, с желто-оранжевой отделкой казалась особенно неудобной, но не похоже, что его это волнует. Глазные огни смотрели мягко, но горели почти ощутимо обжигающим оранжевым. За спиной у него лениво сложена пара больших медно-золотых крыльев, что состояли из одних лишь перьев без плоти и костей. Найт сразу понял, что это брат Найтмера и отметил жуткое сходство того с Дримом. От ауры подавляющего позитива подростку стало плохо, он неосознанно прижался к Кошмару. — Точно, — в осознании щелкнул пальцами Киллер. — Подходящее время для посещения, — загадочно сказал Дэйдример певучим голосом вместо приветствия. — И тебе привет, странный парень, — ни о чем не заботясь, Убийца обступил крылатого, беззастенчиво осматривая его вблизи. — Я попросил друзей организовать для вас зону отдыха. Они были так любезны и приготовили много вкусной еды, — терпеливо предложил тот, явно обращаясь к четверке белокостных из банды. — Куда? — спросил Хоррор, не давая Киллеру возможности испытать терпение Дэйдримера. Получив указания, он схватил сопротивляющегося Убийцу и необычно любопытного Даста, не давая им улизнуть. Кросс благоразумно удалился с ними, полагая, что ему скажут все, что необходимо знать. Найт остался, неуверенно смотря в смягчившееся лицо брата Найтмера. Он подозревал, о каких странностях пойдет речь дальше, но отчасти не желал развеивать эту чарующую загадочность, повисшую вокруг его с братом жизни. Но любопытство сильнее. — У тебя наверняка накопилось много вопросов, — начал Кошмар, утешительно приобняв его за плечи. — Какой из них волнует тебя сильнее всего? — Кто вы? — после секундной заминки спросил Найт. Он с весельем в мыслях замечает, что должен был сделать это еще при первой встрече. — Это будет долгая история, — Эррор задумчиво поднимает взгляд к небу, будто обдумывая, с чего начать. — Давайте зайдем внутрь, — предложил Дэйдример. — У меня тоже есть, что рассказать.