Не долго раздумывая, Лёша быстро двинулся в сторону Вовы, что смерял Бустеренко гневным взглядом. Тот же в свою очередь поражал своей хладнокровностью, смотря на друга сверху вниз. Возможно, если бы прошла ещё хоть доля секунды, то Семенюк не смотря на свою травму — подорвался и кинулся бы в драку. Да, неприязнь к Вове никуда не делась, но и игнорировать его плачевное состояние тоже не дело. Он же не зверь какой-то.
Выпадает из временного ступора, аккуратно приподнимая лицо пострадавшего кончиками пальцев, слыша тихое шипение, явно понимая, что вся эта ситуация выводит парня из себя. Наплевав на гневный взгляд, который теперь был полностью обращён на него, осматривает нос, понимая, что без скорой помощи им здесь не обойтись. Просит Славу набрать нужный номер, ожидая, что тот его проигнорирует, но он лишь молча достаёт телефон из кармана джинс. Серёжа, что всё это время крутился рядом, спешно сбегал в ближайшую аптеку, возвращаясь уже с холодным компрессом, который был заботливо приложен на место повреждения.
Из-за сильно перегруженной линии, Слава предложил самим доехать до больницы на машине Вовы, поймав недовольный взгляд. Алексею такая идея пришла по нраву, и уже никто не слушал бурчание Семенюка, когда они залезли в салон автомобиля, а Бустеренко плавно выехал на дорогу. Рядом с водителем занял место Сергей, а на заднем сидении заняли место Вова и Лёша. На такую картину Вячеслав конечно взглянул с скептицизмом, но благополучно промолчал, не начиная новый конфликт. Почти всю дорогу Губанов то и дело бросал на парня рядом тревожные взгляды, временно позабыв о их разногласиях. Он не спрашивал из-за чего случилась потасовка, но для него это было шокирующее зрелище, ибо видеть такое между ними — что-то из рода фантастики. Предположений о том, что могло послужить причиной их разногласий просто не было в голове. Смотря на них, Алексей бы никогда не сказал бы, что они могут ссориться. Значит для этого должна быть веская причина.
Машина делает очередной поворот, выезжая на знакомую территорию с живой изгородью и большим белым зданием. Вот они и на месте. Слава успешно паркуется около крашенного бордюра, ставя авто на сигнализацию. Лёша подхватывает Семенюка под локоть, чувствуя, как тот сначала напрягся, но позже расслабился, видимо смирившись с тем, что от него не отстанут. Когда они пересекли порог больницы, в нос тут же ударил характерный для этого места запах. Не долго думая, Губанов оказывается около стойки регистрации, привлекая внимание молоденькой девушки демонстративным кашлем. Та поднимает свои глаза, любезно улыбаясь.
— Здравствуйте, у нас тут возможно перелом носа, — Губанов не взирая на плотно поджатые губы Вовы, кивает на него головой.
— Понятно, пожалуйста тогда возьмите талон и ждите своей очереди в 202 кабинет. Вам сделают рентген, а позже назначат лечение.
Алексей кивает, благодаря девушку. После того, как они смогли найти кабинет и занять очередь, Слава и Серёжа решили подождать их в машине, чтобы не мешаться. Губанов и сам не понимал почему оставался рядом, видя, как Семенюк кривился от его помощи, но ничего с собой поделать не мог. Помимо них около кабинета сидела рыжая женщина с опухшей рукой, тихо постанывая, мальчик-подросток с большой шишкой на лбу и мужчина за пятьдесят с вполне здоровым внешним видом. Хоть людей было и не так много, но те минуты в ожидании — были чем-то невыносимым. Между ними так и висело напряжение и неловкость.
Спустя кое-какое время над кабинетом высветился их номер, и Владимир ничего не сказав скрылся за дверью. Лёша лишь тихо вздохнул, облокачиваясь затылком об мятную стену, прикрывая глаза. Приём не продлился очень долго, уже спустя каких-то полчаса, Владимир покинул порог кабинета, держа в руках какие-то бумажки. Губанов тут же подрывается с места, но резко тормозит, понимая как глупо выглядел. Наверное, Вове это даже и не нужно, а он тут, словно верный пёс ждал его под дверью.
— Ну как всё прошло? — осторожно спрашивает Лёша, переминаясь с ноги на ногу.
— Врач сделал рентген, назначил лечение, сказав, что отёк должен сойти в течение недели, а синяки — через две недели.
Губанов лишь тихо что-то промычал, следуя за Владимиром, который направлялся на выход из клиники. Он чувствовал себя странно, ибо холод со стороны парня был как-то неприятен. Да, он должен был этому радоваться, но только не в такой ситуации. Выходят из больницы, наблюдая, как Бустеренко о чём-то переговаривался с Пешковым, докуривая сигарету. Заметив приближающихся Лёшу и Вову, Слава тушит окурок, кидая тот в урну. Бустеренко не спрашивает про состояние друга, лишь как-то оценивающе и напряжённо скользит по его фигуре. В какой-то гнетущей тишине они садятся в машину, трогаясь с места.
Пальцы Славы крепко сжимают кожаный руль, а взгляд иногда против воли останавливается на парочке позади него. Возможно, избить своего друга было не лучшим поступком, но как же было трудно терпеть всю ту гадость, что сочилась из его поганого рта. Конечно, он прекрасно понимал, что Лёшей много кто может заинтересоваться, тем более его друг, что спит почти с каждым. Но лишь мысль о том, что Губанов будет лежать под Вовой на шёлковых простынях, такой растрёпанный со сверкающими глазами — вызывала неконтролируемую злость. Да, он и сам был не лучше, мечтая прикоснуться хоть на миг к манящим губам, но силой воли сдерживал себя. Рушить жизнь такому светлому человеку своими ненужными чувствами абсолютно не хотелось, а видеть чужие слёзы — было подобно пытке.
— Ты сегодня будешь в доме кампуса? — ненавязчиво интересуется Вячеслав, выруливая на уже знакомую улицу.
— Нет… Сегодня я буду в общежитие.
Тот только понятно хмыкает, устремляя полыхающий взор на дорогу, ощущая, как болезненно-острое чувство, точно стальные когти раздирает что-то внутри. Для снятия напряжения тянется к магнитоле, врубая первую попавшуюся песню. Из динамика играют слова о отвергнутых чувствах и неудаче в любви. Непроизвольно кривится, сразу же переключая на другой трек. Никто не обратил внимания на его странное поведение, ибо Сергей был занят блаженными минутами отдыха, тихо подпевая лирическому голосу из динамика, а Лёша, точно курица-наседка кидал встревоженные взгляды на Семенюка. Для Вячеслава было непонятно почему тот так себя вёл, хотя всего несколько дней назад всячески избегал Вову.
Авто останавливается около кирпичной изгороди, фары тухнут, а двигатель замирает. Не дожидаясь никого, Вова вылезает из машины, громко хлопнув дверью напоследок, оставляя остальных смотреть ему в след. Лёша устало трёт пальцами переносицу, выходя из авто вместе с Пешковым. Слава сверлит Губанова настойчивым взглядом, а Сергей поняв, что здесь его присутствие будет лишним поспешно решил удалиться, сумбурно попрощавшись.
Бустеренко не отрывал глаз от худой фигуры парня, словно желая запечатлеть ту навечно в своей памяти. Губанов поёжился от лёгкого, но холодного дуновения ветра, обхватывая свои голые плечи руками, растирая замерзшую кожу. Желание накинуть что-нибудь на него было невероятно сильным, но он упорно сдерживал этот мимолётный порыв. В голове назойливо стучали букеты из тысячи вопросов, а самым главным был тот, в котором хотелось узнать резкую перемену настроения в сторону Семенюка. Конечно, Слава понимает, что Губанова всегда будут окружать какие-нибудь люди, что захотят завладеть его вниманием, но это было неприятно. Он видел, что Лёша что-то хотел сказать, но словно не находил в себе сил на это. Забавно хмурился, покусывая нижнюю губу.
— Почему ты остался с ним? — сухо спрашивает Бустеренко, пытаясь всем своим видом показать несвойственное к этому человеку равнодушие.
— Наверное, так правильно. Не даром говорят, что нужно уметь прощать, — смотря куда-то вдаль, отвечает Алексей.
Они вновь молчат, думая о чём-то своём.
— Скажи, что послужило причиной ваших разногласий? — подаёт голос Лёша, наконец-то обращая кристально-голубые глаза в сторону друга.
Неопределённо ведёт плечом, не давая конкретного ответа, надеясь, что где-то в глубине тот всё поймёт без слов.
***
С неприятной тяжестью на сердце пересекает порог общежития, чувствуя себя необъяснимо гадко. Наверное, со стороны такой расклад событий мог показаться для Славы предательством, но сейчас он больше всего хотел расставить всё по полочкам, желательно начиная с отношений с Вовой. Ему проблемы не нужны были, а если их общение продолжиться в таком же духе, то как скоро ему придётся забирать свои документы от сюда. Как говорится, держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Ему было дорого это место, а терять его он не собирался из-за какого-то взбалмошного парня, который видите ли увидел в нём доступное тело.
На деревянных ногах поднимается на второй этаж, наблюдая за полоской света, что тонко просачивалась на пол сквозь слегка приоткрытую дверь. Делает несколько глубоких вдохов, приготавливая себя к нелёгкому разговору, исход которого оставался для него главной загадкой. Дёргает на себя металлическую ручку, пересекая порог комнаты, сразу же устремляя глаза на чужую кровать, где спокойно сидел Семенюк, ковыряясь в телефоне. Услышав посторонний звук, тот поднял голову, а после так же продолжил втыкать в экран смартфона. Видимо, он не шибко был настроен на разговор, учитывая, сегодняшние события.
— Ну как ты? — браво, Алексей, самый умный вопрос!
Владимир иронично выгибает бровь, смотря на свой нос, на который был наложен гипс. Ничего разумного в голову сейчас не приходит, а враждебный и недружелюбный настрой парня и вовсе сбивал с толку. Чёрт, как же это сложно! Осторожно ступает ближе, точно к голодному зверю, сглатывая вязкую слюну. Семенюк непонимающе смотрит на Лёшу, который садится на другой край кровати, стараясь не приближаться слишком близко.
— Скажи из-за чего вы поругались со Славой? Просто мне интересно, извини, если навязываюсь…
— Что ты хочешь? — ровным тоном спрашивает Владимир, откладывая на тумбу телефон, поджимая губы.
Теряется от такого прямого вопроса, чувствуя, как сердце бешено стучит в грудной клетке. Ладони взмокли, а язык словно онемел. Вся уверенность начала сходить на нет, стоило только раз взглянуть в пронзительно-серые глаза напротив. Тревога забила где-то в висках, но он упорно держал лицо хладнокровным. Не время и не место мяться, либо сейчас, либо никогда.
— Я волновался из-за тебя и это вполне нормально, — чувствует, как пульс учащается, а в глазах напротив отражается нескрываемое сомнение и недоверие.
— Да что ты? Удивительно, для того, кого я недавно можно сказать шантажировал.
Не ведётся на откровенную провокацию, держа лицо холодным, мечтая, чтобы этот разговор как можно скорее закончился. Отступать он не намерен, желание жить нормально было сильнее всего.
— Да, ты прав — это конечно странно, но помимо этого я хотел сделать тебе одно предложение, — смотрит внимательно, наблюдая, как чужие тёмные брови изумлённо вздымаются вверх.
— Ты меня заинтриговал. Выкладывай.
Вот оно! Главное, держаться задуманного плана и не вестись на подколы в свою сторону.
— Я предлагаю тебе временное перемирие, ибо мне кажется, что наши отношения начались как-то неправильно. Что скажешь?
Семенюк не смеется от глупости парня, только пододвигается ближе, заговорчески поднимая уголки губ. В серых глазах господствует интерес, азарт и опасность. Длинные пальцы касаются лёгонько Лёшиной руки, водя на тыльной стороне ладони какие-то незамысловатые узоры. Склоняет голову набок, одаривая на миг стушевавшегося парня мягкой усмешкой.
— И так говоришь, даже не смотря на то, что я тебя хочу, — выдыхает последние слова почти в самые губы, забавляясь от того, что тот напротив не отстраняется.
— Даже не смотря на это, — Губанов кивает, сам сокращает между ними расстояние, но не касается влажных губ, точно дразня. — Так ты согласен?
— Конечно.
***
Утро встречает Лёши яркими лучами света, которые нагло мельтешили перед глазами, не давая ещё хоть секунду продлить блаженный сон. Звон будильника оповещает о семи утра, заставляя того недовольно простонать. Гружёно принимает сидячее положение, лениво скользят глазами по спальне, замечая расстеленную постель своего соседа, а теперь и друга. Мысль о том, что они теперь заключили перемирие, становясь друзьями была какой-то нереальной и абсурдной. Но не ему спорить, всё-таки он своего добился, а значит, если он будет играть в дружбу с этим придурком, то ему ничего не грозит. Да, подло, но и Вова далеко не святой.
Спускает голые ступни на холодные половицы, чувствуя крупные мурашки, что ползут по позвоночнику. Вздрагивает, когда слышит звук открывающейся двери, замечая полуголого Семенюка, что пересёк спальню. Его тёмные волосы, которые всегда были в вечном беспорядке, теперь свисали мелкими сосульками на лоб, на длинные пальцы зачёсывают их назад, а внутри у Лёши что-то сжимается. Глаза против его воли скользят дальше, спускаясь на крепкую шею с чернильным рисунком крыла. К выпирающим ключицам, с которых стекают капельки воды, и взгляд устремляется ниже. К щекам приливает кровь, когда он видит рельефные кубики пресса, сильные мышцы рук, тонкую талию и белоснежное полотенце, которое казалось скоро осядет на пол.
Владимир картинно кашляет, усмехается, когда видит, как парень резко вздрагивает, поспешно отводя глаза. Мысленно бьёт себя по лбу за такое, наконец-то слезая с кровати. После вчерашнего насыщенного дня голова до сих пор ходила ходуном. Заправляет постель, открывая шкаф, кидая на кровать серый свитер крупной вязки, зауженные светлые джинсы и чистую пару белых носков. Прежде, чем Вова скинул с себя махровое полотенце, оголив себя в чём мать родила — Алексей успел быстро слинять за дверь.
Вздохнуть он смог только тогда, когда заперся в душевой, замечая как оказывается много было здесь народу с утра. Вешает своё белое полотенце на крючок рядом со свободной душевой кабинкой, юрко заходя внутрь. Ставит шампунь на стеклянную полочку, настраивая воду. Подставляет ладонь под поток, улыбаясь от теплоты, подставляясь полностью под напор. Выдавливает небольшое количество шампуня с тропическими фруктами, тщательно намыливая волосы. Тёплый поток воды смывает пену, унося ту в сток. Приоткрывает запотевшую стеклянную дверцу, рукой нащупывая полотенце, оборачивая его вокруг талии.
Встаёт напротив одного из зеркал, смотря на свои синяки под глазами. Не задерживаясь здесь понапрасну, покидает душевую, поднимаясь на вверх. Застаёт уже полностью одетого Вову, который при виде него ухмыльнулся. Вот гад! Заметив, как Губанов тушевался с полотенцем, всё же галантно вышел из комнаты, чем несказанно поразил того. Словно подменили, проскользнуло в мыслях. Кидает полотенце на кровать, быстро натягивая бельё и носки. Надевает свитер и джинсы, с вжиком застёгивая вечно неподдающуюся молнию. Достаёт из нижнего отдела белые кроссовки на высокой платформе. Как обычно берёт свою излюбленный рюкзак и круглые очки в тёмной оправе. Покидает комнату, не забывая запереть ту на ключ.
Спускаясь вниз, на выходе он обнаруживает Вову, который оказывается всё это время ждал его. Изумлённо округляет глаза, но не перечит, когда тот просит сесть в машину. Садится по руку от водителя, немного теряясь от того, что нет привычного аромата бергамота в салоне. Семенюк пристёгивает ремень безопасности, а позже с визгом колёс трогается с места.
— Какую музыку предпочитаешь? — вырывает его из мыслей голос Владимира.
— Что-нибудь спокойное.
Кивает, а после тянется к магнитоле, включая Лану Дель Рэй — Dark Paradise. Невольно уголки губ приподнимаются вверх, когда парень угадывает его предпочтения. Неужели знал или догадался?
— Я рад, что мы заключили перемирие, — чуть ли не мурлычит Семенюк, широко улыбаясь.
Губанов кивает, отворачиваясь к окну, пряча натянутую улыбку. Ничего, он это как-нибудь переживёт.
