Savage love

      Раньше Лёша никогда не замечал за собой, как пагубно влияет на него употребление алкогольных напитков, но вот Слава это подметил уже во-второй раз. После того, как все вещи были собраны, а еда уложена в корзину, тёмные тучи довольно нежданно заслонили и без того неясное небо. Ну и конечным штрихом было начала дождя, который сначала мелко покрапывал, а потом вовсю разошёлся — превращаясь в самый настоящий ливень. Губанов только и успел смешно открыть рот, ловя капли на выставленную вперёд ладонь. Вот только, Слава резко прервал столь чудесный момент, тесно прижимая к себе застывшего парня, накрывая свободной рукой его голову, в другой удерживая увесистую корзину. Не успевает Алексей опомниться, как видит, что его поспешно тащат в сторону автомобиля, скользя ногами по мокрому песку и траве. Позади них остаётся пустующий берег, который вот всего лишь недавно излучал радость и безмятежие. Теперь же он был угрюм и сер. Краски пропали, а волны смыли розовые очки. Грустно, но правда.       До машины было добраться просто, но ноги бывали скользили по мокрой траве, затрудняя бег. Не долго думая, они наконец-то садятся в салон Мерса, оба широко распахнув глаза. По лобовому окну барабанил дождь, косо скатываясь вниз. Вид размывался. Губанов отрывисто дышит, наблюдая, как дворники смахивают капли со стекла. Вячеслав оборачивается лицом к парню, хмурится, а после шарит рукой на заднем сидении. Достаёт белое махровое маленькое полотенце, протягивая его Лёше. Уже нет привычной неловкости. Без вопрос забирает полотенце, обтирая влажные волосы, шмыгая носом. В салон медленно проникает долгожданное тепло идущее от только что включённой печки.       Навостряет уши, слыша, как из магнитолы доносится знакомая гитара и полюбившийся голос. На миг прикрывает глаза, давая утонуть себе в приятной неге. Мерс приходит в движение, а колёса с резким скольжением оставляют запах жженой резины. Солнце вовсе скрылось за мрачными тучами, оставляя на тёмном небесном полотне россыпь сверкающих звёзд. Они рассекают посреди оживлённой вечерней улицы, прекрасно вливаясь в бесконечный поток машин. Полотенце Лёша оставляет лежать у себя на коленях, когда чувствует, что волосы более-менее высохли. Песня вновь сменяется, заменяя спокойную гитару — тяжёлыми ударами барабанов и электро-гитары. Откидывается на кожаную спинку сидения, чуть приоткрывая окно, впуская прохладный поток воздуха внутрь.       Пейзаж за стеклом становится расплывчатым и плывущим, из-за чего голова стала невольно кружится. Веки уже сами по себе слипались, а мысль о скорой встречей с мягкой постелью была, словно яркая звезда среди беспросветного мрака. Он не знал выветрился ли алкоголь до конца, но идея остаться на ночь в доме кампуса не казалась ему бредовой и глупой. Глупо было бы вновь вернуться в общежитие, где бы Губанов трясся от каждого незначительного вздоха в его сторону. Бровь невольно сходятся на переносице, образуя морщины, когда в голове всплывает образ Вовы, который так нагло терзал его рот. Крупная дрожь пробирает всё тело, а губы кривятся от воспоминаний. Его пугала реакция своего тела на те вроде и незатейливые, но интимные касания. А собственный жалкий стон — был, точно контрольный выстрел. Растерянность — это всё, что сейчас у него было, когда дело доходило до Семенюка.       Они пролетают очередную многоэтажку, выруливая наконец-то на территорию студенческого городка. Голова бессознательно скатывается на плечо, а чёлка закрывает прикрытые глаза. Слава с непроницаемым видом тянется одной рукой к чужим волосам, убирая тёмные пряди со лба, зачёсывая назад, не встречая никакого сопротивления. Сейчас Губанов так близко, что можно чётко уловить ненавязчивый шлейф геля для душа с ароматом тропических фруктов. Вдыхает сладостный запах, вновь на мгновение обращая взор на умиротворённого парня. Он забавно дует губы, интуитивно во сне натягивая кожаную куртку плотнее. Убавляет громкость музыки, проезжая мимо кирпичного забора, что ограждает мужское общежитие. Слава не понимает почему Лёша не захотел ночевать там, но смутно догадывается, что причиной мог послужить Вова, который уж слишком странно вёл себя по отношению к новенькому.       Мерс заворачивает на территорию с зелёным газоном, кованным забором и большому дому с балконом. В некоторых больших пластиковых окнах горит яркий свет, который переливается разноцветными огнями. Глушит мотор, паркуясь около изгороди, отстёгивая ремень безопасности у Лёши. Тот сонно мотает головой из стороны в сторону, словно пытаясь понять, где находится. Взгляд становится ясным и спокойным, когда натыкается на Бустеренко, а после на пейзаж за стеклом авто. На ватных ногах выбирается из машины, дожидаясь, когда Слава поставит ту на сигнализацию, а после вместе ступают на территорию дома. В большом дворе их встречают несколько человек, которые салютуют им пластиковыми стаканчиками, находясь навеселе. Вячеслав мягко сцепляет их руки, одаривая знакомых дежурными улыбками, входя внутрь дома. В нос тут же бьёт запах табака и горького алкоголя, а в гостиной, как обычно играет музыка, оглушая громкими басами.       Кивает мимолётно тем головой, игнорируя настойчивые призывы присоединиться, махая лишь неопределённо рукой. Поднимается под руку с Губановым на второй этаж, уводя парня подальше от этой пьяной шумихи. Здесь почти всегда царит свободная атмосфера, смешанная с ароматом дорогого алкоголя и табака. Слава помнит, как Алексею было некомфортно в такой обстановке, и только с помощью спиртного тот мог хоть на миг расслабиться. Морщится от воспоминаний, сожалея, что не предотвратил тех событий раньше. Вот только сейчас он этого не повторит, тем более поблизости нет Вовы, который, вроде тогда предложил Губанову первый стакан.       Останавливаются около двери из тёмного дерева, а Слава спешно шарит руками по карманам джинс. Металлический ключ холодит подушечки пальцев и Бустеренко за несколько секунд отворяет дверь, переступая порог. Садит Лёшу на мягкое кресло около рабочего стола, включая лампу на тумбе. Закрывает за собой дверь, оставляя ключи на кофейном столике. Взор Губанова блуждает по спальне, но то и дело застывает на его хозяине, который что-то увлечённо искал в шкафу. Алексей видит, как Слава вытаскивает чёрную футболку, белые шорты до колен и мягкие тапки с нижней полки. Протягивает вещи парню, наблюдая, как тот с явной неохотой выпутывается из кожанки. Губанов так полюбил этот аромат бергамота, который окутывал с головы до пят. Вешает куртку на спинку кресла, стягивая с себя водолазку. Вячеслав, чтобы не смущать его — учтиво отвернулся. Чужая футболка сидела свободно на довольно тощем теле, а белые шорты прекрасно держались на тонкой талии за счёт резинки на поясе.       Демонстративно кашлянув, Лёша привлекает внимание Бустеренко, переступая с ноги на ногу в пушистых тапочках. Слава окидывает друга мягких взглядом, неосознанно поднимая уголки губ. Кивает головой в сторону широкой кровати, которая была застелена белоснежными простынями и пуховым одеялом. Не долго думая, Губанов забирается на постель, скидывая тапки на пол. Взбивает пуховые подушки, натягивает воздушное одеяло, застывая глазами на Вячеславе, который не торопился занять другую половину кровати. Неловко перебирает пальцами мягкое одеяло, прикусывая нижнюю губу.       — Эм… А ты разве не будешь спать?       — Не волнуйся обо мне. У меня есть ещё кое-какие дела.       В ответ что-то неразборчиво мычит, а после изумлённо поднимает взгляд на Славу, который опираясь одной коленкой об матрас нависал над парнем, внимательно изучая аккуратные черты лица. Уже не понимая самого себя, бережно тянет ладонь с чужому лицу, нежно очерчивая острые скулы. Кончик пальца скользит вверх, поднимая тёмные пряди, убирая те за покрасневшее ухо. Всё это время, Губанов неотрывно наблюдал за плавными движениями, невольно затаив дыхание. Это было столь интимно. Сердце, словно удар в гонг сотрясает стены, отдаваясь вибрацией в горле. С языка чуть ли не скрывается горячный вздох, когда тёплая рука отстраняется, а Вячеслав отходит на приличное расстояние.       — Спокойной ночи, — Бустеренко окидывает растерянного парня быстрым взглядом, а после гасит лампу. Комната погружается в звенящую темноту, а шаги с каждой секундой становятся всё тише и тише, а после наступает тишина.       В одинокой комнате, которая была погружена во мрак, единственным источником звука было тяжёлое дыхание и громко бьющееся сердце.

***

      Мягкие лучи солнца, как бы не старались, но увы, не могли проскользнуть в комнату. Спальня мерцала в приглушённых тонах, а редкое птичье пение и вовсе не мешало видеть Лёши десятый сон подряд. Комкает подушку под себя, кутаясь в пуховое одеяло плотнее. Мирное сопение вместе с умеренным сердцебиением были единственными источниками звука в комнате.       Скрип двери, который приглушённым звуком ворвался в спальню почти не был замечен, а точнее полностью проигнорирован. Мягкие и тихие шаги пересекли порог комнаты, принося с собой нежный бергамотовый аромат. В приятном сне, Губанов чуть морщится, неосознанно порхая крыльями носа, глубоко вдыхая. Коротко ворочится, непроизвольно стягивая одеяло вниз, оголяя мраморную кожу гладких ног. Густые тёмные ресницы трепещут, точно крылья бабочки, а сомкнутые веки приоткрываются. Лениво моргает, широко зевая, пока чужой взгляд бесстыдно скользит по открытой коже. Потягивается на воздушных покрывалах, разминая затёкшие мышцы рук. В глубоко-голубых глазах до сих пор стоит сонный туман, который с каждым мгновением начинает рассеиваться по частичкам.       — Доброе утро.       Резко поднимает голову на источник голоса, а на губах непроизвольно выступает широкая улыбка. Смущённо трёт заднюю часть шеи, пока Слава подходит ближе, садясь на край постели. Его глаза добрые и сверкают искренностью. Спешно поправляет всклоченные волосы, надеясь придать себя хоть немного божеский вид. Но Бустеренко только усмехается над этими манипуляциями, не без удовольствия наблюдая за скованными действиями друга. Господи, почему он такой милый.       — Доброе, — тихо шепчет в ответ Алексей.       — Ты наверное голоден, так что сходи в душ, а я буду ждать тебя на кухне.       Наверное, Губанов должен был привыкнуть к такой сильной заботе со стороны Вячеслава, но получается это с трудом. Раньше, он никогда не встречал столь противоречивых ему людей, которые с первого взгляда казались не самыми лучшими личностями, но когда узнаёшь их поближе мнение меняется в обратную сторону. Да, Слава любит быструю езду, мальборо, алкоголь и дикий секс, но это не отменяет того, что за всем этим стоит человек, которому не чужды чужие эмоции и чувства. Лёша почти ничего не знал о нём, да и тот не спешил раскрываться. Но Губанов ощущал, что ему можно доверять, а всю чужую боль он надёжно спрячет у себя в крепких ладонях.       Вячеслав молча покидает комнату, оставляя после себя свой привычный шлейф аромата, словно напоминая. Гружённо слезает с постели, одергивая вниз подол футболки. Парень не желал злоупотреблять чужой добротой и гостеприимством, поэтому по-быстрому ополоснувшись в общем душе, спешно переоделся в свои вещи и спустился вниз. После вчерашней тусовки на полу валялись пластиковые стаканчики, конфетти, какие-то осколки, а в гостиной на широком диване спало несколько человек. Да, похоже погуляли они на славу. Перешагивая множество стекла на паркете, Губанов огибает зал, оказывая на пороге просторной и светлой кухни, где уже вовсю хлопочет Слава. Тот ставит какие-то тарелки на стол, маленький заварник с чаем, а другой с кофе (запомнил, что любит Лёша), а также ещё множества вазочек с чем-то сладким. Жадно втягивает аромат только что испечённых блинов и свежего кофе.       — Прошу к столу, — Бустеренко вытирает ладони об вафельное полотенце, указывая рукой на стол.       Вячеслав услужливо отодвигает стул Губанова, садясь напротив него. Глаза разбегаются от одной тарелке к другой, не решаясь, что же попробовать первым. Пока Лёша пытался определиться, Бустеренко ловко налил им по кружкам кофе, а на тарелке Алексея уже было положено несколько блинов с разными топингами. Смущённо кивает головой, говоря несмелое спасибо, делая первый глоток из чашки. Глаза радостно засверкали, когда первый кусок блина был съеден. За столом повисла умиротворённая тишина, которая нарушалась постукиваниями столовых приборов.       — Тебя подвезти до общежития? — спросил Вячеслав, когда завтрак был окончен, а руки были заняты натиранием белоснежной тарелки.       — Нет, не стоит, тут всё равно недалеко, — Лёша отрицательно мотает головой, делая последние движения тряпкой по столешнице. — Не знал, что ты так прекрасно готовишь.       — Ох, это пустяк.       Губанов только что-то мычит под нос, а желание спросить что-нибудь ещё прямо чешется под кожей. Наверное, это нормально, когда ты хочешь узнать близкого тебе человека получше. Косит взгляд на Славу, который ставит тарелку в шкаф, а руки сами начинают трястись от нетерпения. Он же про него абсолютно ничего не знает.       — Ты можешь рассказать что-нибудь о себе? — нервно выпаливает Алексей с такой скоростью, что наверное его было сложно понять с первого раза.       — А что ты хочешь узнать?       Ох, Лёша хочет узнать про многое: про татуировки, родителей, его друзей, увлечения. В голове каша из потока несущихся мыслей, а выжидающий взгляд чужих глаз и вовсе сбивает с толку.       — Кем ты хотел стать в детстве? — слетает с языка первое, что пришло на ум. Губанов тут же прижимает ладони ко рту, понимая какую глупость сморозил.       Бустеренко иронично выгибает бровь, коротко давя усмешку, но откровенно не смеётся над сконфуженным парнем. Медленно барабанит длинными пальцами по тёмному кухонному гарнитуру, на миг напрягая память. Да, это определённо тот вопрос, который ты не ожидаешь получить в первую очередь.       — Врачом. Но так как это было в далёком детстве — это не более, чем полёт неокрепшего ума. Уже в возрасте семи лет, отец привил мне любовь к спорту и машинам, а мать любовь к искусству и знаниям. Тогда я был разносторонней личностью и брался за всё подряд, не выделяя что-то одно. После расширения отцовского бизнеса, меня отдали в частную школу, где вспыхнула моя любовь к английской литературе и языкам. Уже к пятнадцати годам я знал русский, английский и французский. При поступлении сюда, моя семья и я сам опирались на мои увлечения, и факультет иностранной дипломатии — был прекрасным вариантом.       Повисла тишина. Губанов изумлённо моргал глазами, теперь обращая свой взгляд на Вячеслава, точно по-новому.       — А дальше…       — А дальше, планирую переехать во Францию и издать свою книгу, — напоследок хлопает дверцей шкафа, словно ставя точку в этом разговоре.

***

      Обратная дорога до общежития заняла не больше пятнадцати минут пешком, хоть Вячеслав и настаивал на автомобиле, Губанов отнекивался как только мог. Он итак сделал для него слишком много, и даже больше. Погода поздним утром хорошо приводила мысли в порядок, давая отпустить прежнюю панику и страхи. Была лишь маленькая нервозность перед нежеланной встречей с Вовой, но не более. Переступая порог мужского общежития, чувства, словно были отключены, а на языке повисли давно мучающие его вопросы. Ступая по первому этажу, общая гостиная, которая обычно встречала его шумной компанией парней — отсутствовала.       Взгляд метнулся в сторону длинной лестницы, уходящей вверх, а сердце почему-то ощущалось в пятках. Неспешными шагами поднимается по ступенькам, сжимая ладони в кулаки, выравнивая сбившееся дыхание. Это просто разговор, пытался убедить себя Алексей, когда ноги оказались на деревянном паркете второго этажа. Сглатывает образовавшийся ком в горле, когда замечает приоткрытую дверь в своей комнате. Несмело толкает металлическую ручку, пересекая порог спальни. В глаза бьёт яркий свет утреннего солнца, который лучами скользит по всем поверхностям декора. Тяжёлый вдох, взор останавливается на парне, что расслабленно восседал на застеленной кровати, листая какую-то тонкую книжку. Семенюк незаинтересованно поднимает глаза на вторженца, а после вновь уделяет внимание чтиву.       — Нам нужно поговорить.       — Говори, — флегматично отозвался Владимир, перелистывая страницу.       Лёша от негодования и чужого игнорирования яростно прикусывает нижнюю губу, картинно кашляя. Семенюк не спорит, лишь окидывает парня мимолётным взглядом, а после откладывает книгу в сторону, демонстративно складывая руки на груди.       — Это не займёт много твоего времени. Я просто хотел предупредить тебя по-хорошему, если ты ещё хоть раз приблизишься ко мне со своими нездоровыми намерениями, то поверь одним ударом в лицо ты не ограничишься.       — Как мило, но знаешь есть одна маленькая загвоздка, — Семенюк вольготно поднимается с постели, подходя неимоверно близко к Губанову, наклоняясь к уху. — Здесь я неприкосновенная личность, а твои угрозы просто смешны и безрезультатны.       — Что ты имеешь в виду? — растерянно.       — Университет, в котором ты учишься, и мне даже кажется, что тебе тут нравится — принадлежит моему отцу. Он здесь ректор. Так что будь со мной паинькой и у тебя не будет проблем.       — Это шантаж…       — Как знать. Я просто предупредил тебя и очень надеюсь на то, что потом такого не повториться. До встречи, детка.       Губанов замирает статуей посреди комнаты, а Семенюк кидает на того не беззлобный взгляд, покидая спальню, громко хлопая дверью.