Ветер, кровь и серебро

Софрон в принципе чувствовал себя больше вещью, чем настоящей личностью. Сотни лет ему показывали, что он должен лишь выполнять свою работу, нести пользу для хозяина, не оспаривая его решений. Он был инструментом, оружием: когда нужно, его достают из сейфа, когда не нужно — кладут обратно до следующего раза. Поэтому многое мирское обошло его стороной. Ему было тяжело общаться, тяжело развлекать себя, тяжело куда-то ездить, тяжело делать что угодно, кроме своей работы. Особенно сильно это чувствовалось здесь, среди людей. Вампир отвык от жизни в таких больших городах: еще лет двадцать назад он предпочитал выходить в свет только для того, чтобы быстро убить нужных вампиров и заткнуть нужных людей. Сейчас же в Краснодаре пришлось осесть надолго, и внезапно оказалось, что нормально существовать в обществе он никогда и не умел. Да, он умел налаживать контакты: общался с несколькими вампирами, да и иногда ему приходилось говорить с людьми, но к тому, что каждый день он будет буквально окружен разными людьми, мужчина оказался не готов. Они жили в соседних от него квартирах и домах, проходили у него под окнами, сигналили из машин, постили что-то в соцсетях, шумели на улице. Люди были повсюду, а он среди них даже не мог нигде спрятаться — первый год вампир был в ужасе. Сейчас уже, в принципе, ко многому привык. Но все же Софрон ощущал тоску, видя, как живут окружающие. Куда ни посмотри, у всех были семьи, друзья, любимые занятия, места, блюда, фильмы: у всех была своя жизнь, уникальная и наверняка интересная. Люди жили совсем недолго, но они хотя бы могли наслаждаться этой жизнью. Он же по большому счету не жил, а просто выполнял какие-то функции, в перерывах между этим скучая у себя в квартире. Благо, скучать долго не приходилось: вампирами время ощущалось совсем не так, как живыми существами. Что такое какой-то час или день, если ты живешь на свете уже несколько сотен лет? Пролежать, бесцельно смотря в одну точку и иногда даже практически ни о чем не думая, Софрон мог несколько суток, если не недель, и не особо почувствовать при этом какого-то течения времени. Отсутствие сна смазывало день и ночь в одно целое, заставляло терять счет дней, путаться в числах и месяцах. Он ценил спокойствие, тишину и одиночество, и именно поэтому его очень беспокоило непонятное чувство тоски и скуки, преследующее его в последние дни. Ему было плохо, хуже, чем обычно, и он совершенно не знал, чем же себя занять. Возможно, жизнь среди людей плохо на нем сказывалась. Лежа в кровати, мужчина пялился в экран телефона и все никак не мог успокоиться. — Что с тобой сегодня, mon cheri? — послышалось воркующе со стороны письменного стола. Воронову не нужно было поворачиваться, чтобы убедиться, что Серафим сейчас сидел за его столом и своим вычурным идеальным почерком аккуратно заполнял уже которую страницу бумажного письма. Письма прародителю, конечно же, ведь тот не особо жаловал современные технологии и почту предпочитал получать классическую. Отчет ему Серафим отправлял пару раз в месяц — когда чаще, когда реже — и каждый раз для нового письма с вежливой улыбкой опрашивал Софрона о его успехах. Самостоятельно писать хозяину вампир не рвался — по статусу ему такое не положено — и поэтому чужое присутствие приходилось терпеть. В этот раз старший вампир даже не стал звать к себе, а сам приехал к нему домой, хоть и считал эту квартиру — да, впрочем, и весь район — той еще дырой. Еще и бутылку крови привез. Софрону его поступки не были понятны. Несмотря на то, что он был в полном распоряжении старшего вампира, Серафим часто любил сделать вид, будто Воронов находится возле него просто так, по собственной воле. Будто бы они товарищи, друзья, или черт знает, кто еще. Будто бы Софрон, знающий его властную и ядовитую натуру, действительно поведётся на сладкие слова и кровь. Впрочем, Серафим был одним из старейших вампиров, имел прямую связь с прародителем, а в таких кругах скверный характер и нечистый разум не были редкостью. — Ничего, мой господин, — вздохнул Софрон, нехотя поворачиваясь к старшему лицом. Серафим не настаивал на строгом соблюдении рамок приличия, и Воронов не смущался лежать при нем в кровати. — Ты слишком нервный, солнце мое, — протянул вампир, сосредоточенно поджимая губы и выводя красивую размашистую буквицу. Дорисовав, он в задумчивости провел по линии своего рта обратной стороной черной шариковой ручки и лукаво ухмыльнулся, — Думаю, mon seigneur не будет доволен, узнав про твою травму. Мне не упоминать ее? Софрон едва скрипнул зубами. Его раздражала даже чужая манера речи, а особенно эта привычка вставлять там, где не нужно, французский. Такое ощущение, будто Серафим весь застрял где-то в восемнадцатом веке — даже костюмы он носил старомодные, сшитые на заказ, потому что ни один бренд не додумался бы сегодня продавать нечто подобное. Правду говорят, что чем старше вампир, тем труднее ему перестраиваться под новое время. Если понравилось в каком-то веке, то теперь он и дальше будет мыслями в нем, сколько бы лет уже ни прошло. В любом случае, Воронов на такую же старую уловку не повелся. — Думаю, мы не должны что-то утаивать от повелителя. Серафим, несмотря на всю сладость своих улыбочек и речей, был хитрым, как лис, и верить в его милость не приходилось. Судя по новой лукавой улыбке, это действительно была очередная проверка на хорошие манеры. — Tu es un bon garcon, — похвалил Серафим. Воронов еле удержался от того, чтобы закатить глаза, когда мужчина подкатился поближе к его кровати на офисном кресле, — Не боишься, что тебя опять накажут? Его рука легла на чужое колено и провела до самого основания бедра, и тонкие холодные пальцы легли в районе шейки. Софрон опустил телефон, кладя его экраном на свою грудь, и уставился на старшего вампира пустым темным взглядом. Мышцы на бедре сжались и стали каменными от напряжения. — Не боюсь, — мрачно пробормотал он, все же не выдерживая взгляда и пряча глаза. Какой бы прочной ни была его маска, у старшего вампира она всегда будет прочнее. — Вижу, — улыбнулся Серафим и, потрепав подчиненного по ноге, все же отъехал обратно к столу, — Когда ты собираешься уничтожить тех заговорщиков, au fait? — неожиданно сменил он тему. Софрон, прикрыв на секунду глаза, устало выдохнул и спрятал нос в вороте худи, которое забрал у Тимофея. Тот не говорил, когда его нужно вернуть, и вампир как-то не спешил расставаться с чужой вещью. Чтобы отвлечься, он вновь разблокировал телефон. — Я давно напал на след, — нахмурился он, на автомате листая соцсети, — Но повелитель же сказал, что отправит мне кого-нибудь в напарники, когда понадобится их убрать. Приказа пока не было. — Не находишь это странным? — Мне не позволено находить странными решения повелителя, — хмуро буркнул Воронов, — Вам, впрочем, тоже. Серафим тихо и звонко рассмеялся, продолжая выводить невыносимо ровные буковки. Софрон скрипнул зубами, когда понял, что в который за сегодня раз обнаружил себя на аккаунте Тимофея в твиттере. Как удивительно, но за прошедший час никаких новых твитов не появилось, и Софрон просто раздраженно уставился на шапку чужого профиля, пытаясь сублимировать свою злость на этом человеке. Цветков с фотографии на аватарке смотрел на него хмуро и немного сонно: вероятно, такой вид у него был всегда. Софрон не очень понимал, что он вообще в последнее время делал и о чем думал. Нет, конечно, Тимофей был красивым человеком: сильным, но изящным, с немного азиатскими чертами лица, выдающими в нем метиса. Да еще и в его толстовках ходить было удобно. Вот только его это вообще никогда не интересовало. Выходит, дело было в чем-то другом, вот только в чем именно? Серафим тем временем поставил точку и вывел внизу длинный витиеватый росчерк, переходящий в роспись. Любовно оглянув получившийся листок, мужчина аккуратно сложил его пополам и спрятал в раскрытый конверт. — Ладно, мой мальчик, — не отвлекаясь от собирания конверта, обратился он к ощетинившемуся мужчине. Он ненавидел, когда Серафим так его называет: никакой он не мальчик, и тем более не его, — Не сопроводишь ли ты меня вечером на одно мероприятие? Серафим был человеком влиятельным. Помимо того, что он был владельцем собственного банка, у вампира также были просто огромные связи по всему краю и всей стране. В этом он тоже подражал любимому восемнадцатому веку — старался держаться в «высшем свете», сплетничать и давать поводы для сплетен. Воронов же все это ненавидел. — Что-то произошло с вашей спутницей? — приподнял бровь Софрон. На самом деле он, конечно, догадывался, что с ней произошло. Человеческие любовницы Серафима подозрительно часто погибали при странных обстоятельствах. Как же Софрона от него тошнило, кто бы знал. — Верно, — печально вздохнул старший вампир, — Бедняжка Варвара. — Вам стоит быть осторожнее, — фыркнул Софрон, отводя взгляд. Серафим эту фразу уверенно проигнорировал. — Так что, не сходишь со мной? — он вновь улыбнулся, запечатывая конверт, — Небольшой фуршет на день рождения главы мвд. Воронов невольно подхватил чужую усмешку. Ситуация выйдет ироничная — два вампира пришли поздравлять того, кто по идее должен не допускать их проникновения в город. — Как пожелаете, господин, — нехотя выдавил он из себя. В конце концов, в его положении он едва ли мог в чем-то отказывать. — Мне нравится твоя покорность, Sophron. Софрон обреченно вздохнул и все же пренебрежительно закатил глаза, даже не скрывая этот жест от хозяина. Вечером у его подъезда припарковалась серебристая ламба. Она смотрелась просто смешно около дешевой новостройки с припаркованными под окнами киа рио. Серафим редко приезжал сюда на своей «парадной» машине, поэтому люди удивленно пялились: кто из окна, кто с детской площадки, а кто совсем вблизи, подойдя прямо к автомобилю. На те деньги, которых стоил этот кошмар, в доме Воронова можно было бы купить если не весь подъезд, то точно пару этажей. Софрон обладал неслабой выдержкой, и только поэтому смог с абсолютно каменным лицом проследовать от подъездной двери до машины. Он был в отглаженном светлом костюме, клетчатом шарфе и любимом пальто, которое, на счастье, никак не пострадало от пули. В отличие от некоторых, он хотя бы пытался не выглядеть, как фрик. Серафим же выглядел сегодня абсолютно как фрик. Вьющиеся русые волосы чуть ниже подбородка и старомодный костюм-тройка с, о господи, часами на цепочке. Кто вообще так одевается? Едва заметно Софрон подкатил глаза, но комментарии все же оставил при себе. — Что-то не так, mon cheri? — улыбнулся вампир, выруливая из дворов. Да в общем-то много чего было не так. Будь у Воронова воля, он бы остался сегодня в своей квартире, в одиночестве, и уж точно не стал бы ездить куда-то с этим… С этим. — Думаю, в нашем обществе мужчине не стоит приходить куда-то в сопровождении другого мужчины, — максимально тактично попытался отвязаться Софрон. — Не стоит волноваться, — Серафим как всегда упивался своим превосходством и возможностью кого-то к чему-то принудить, — Я представлю тебя, как моего коллегу. — Какое облегчение, — с долей сарказма в голосе буркнул вампир. Серафим наверняка прекрасно понимал, как к нему на самом деле относятся, но это ничуть ему не мешало. Вероятно, даже нравилось: Софрон не был бы удивлен, узнав, что у такого мерзавца есть подобные садистские наклонности. Будто подтверждая чужие мысли, старший вампир положил одну руку на его колено, но Воронов легко выскочил из этого захвата, закидывая ногу на ногу. В банкетном зале выяснилось, что его привели не на «небольшой фуршет», а на «дорогущий вечер с шоу-программой и кучей гостей». Впрочем, Софрон даже не удивился. Серафим оставил машину и провел спутника к гардеробу, а потом началась нудная тягомотина: его кому-то представляли, он с кем-то здоровался, жал чьи-то руки, кому-то вежливо улыбался. Серафим действительно называл его своим коллегой. Впрочем, это так и было: по документам охотой на вампиров он занимался под его руководством и на его деньги, что-то вроде благотворительности от обеспокоенного богача. Большинство на этом вечере даже вампира живого ни разу не видели, поэтому Софрон быстро обрел среди местного контингента популярность. Еще и Серафим его так нахваливал, будто бы привел сватать. Об охотнике шептались, пока он с несколько отстраненной улыбкой блуждал взглядом по залу, по строгим вечерним платьям, костюмам и военным формам. И уж чего он точно не ожидал, так это того, что взгляд его наткнется на знакомую высокую фигуру в рубашке. Тимофей, тремя пальцами держа бокал шампанского, о чем-то беседовал с самим виновником торжества — главой МВД по краю — а Женя с Сережей стояли по обе стороны от него и что-то вежливо вставляли в разговор. Из всех троих девушка была единственной, кто потрудился одеться по дресс-коду — в черный брючный костюм какого-то мужского покроя. На брюках Тимофея же было больше ремешков, булавок и цепочек, чем самих брюк, а Сергей и вовсе пришел в футболке. Не выделяться они, очевидно, не умели Отведя взгляд, Софрон повернулся к агентству спиной и уткнулся в свой бокал, делая вид, что пьет. Шампанское пахло не очень приятно, еще и пузырилось, так что, в отличие от своего хозяина, Воронов предпочитал к нему не прикладываться. Серафим покосился на него и чуть улыбнулся в свой алкоголь, отходя в сторону от очередного «важного человека». — Что там, старые знакомые? — усмехнулся он, придерживая подчиненного под локоть и вместе с ним отходя к столу с едой. — Вроде того, — охотник неопределенно дернул плечом. Опасно ухмыльнувшись, мужчина покосился назад, в сторону агентства, и сделал глоток шампанского. Софрон поморщился, представляя ощущение, с которым оно пузырится в фактически неработающем желудке, и поспешно отвернулся от старшего мужчины. — И этим оборванцам удалось тебя победить? — с непонятной интонацией протянул вампир, все еще внимательно оглядывая охотников. Софрон, конечно же, воспринял это укором в свою сторону. — Подобное больше не повторится, — хмуро пообещал он, прислоняясь к столу бедром и уверенно складывая на груди руки. Серафим с улыбкой обернулся к нему и чокнулся своим бокалом о его бокал, чуть наклоняясь к невысокому подчиненному. — Конечно, — задумчиво согласился старший вампир, а потом понизил тон, который от этого сразу сделался угрожающим. Приблизившись к чужому лицу, он доверительно шепнул, — Хочешь, я их убью? Воронов вздрогнул и поднял на господина удивленный взгляд. Тот смотрел на него со странной улыбкой, от которой испугаться бы, вот только Софрон к подобному уже давно привык. Без доли эксцентричности в кругах достаточно старых вампиров не обходится, и Серафим был далеко не самым сумасшедшим среди всех. Но все же если он захочет кого-то убить, то убьет, несмотря на то, что это прямо противоречит цели их работы и приказам прародителя. О его любви к человечине знали многие, но упрекнуть как-то не решались. Боялись или уважали? Воронов вздохнул и вновь глянул на троицу охотников. — Зачем? — приподнял он брови, невзначай отходя от мужчины на полшага, — Конечно, я этого не хочу. Хозяин цыкнул на него, манерно закатывая глаза. Из опасного его взгляд вновь стал намешливым, а это значило, что намерения его пока что не были серьёзны. Пока что. — У тебя совершенно нет вкуса к мести. — В отличие от вас, — понуро заметил младший вампир, вновь отворачиваясь в сторону. Серафим лишь молча усмехнулся и, взяв в руки новый бокал, внимательно оглянул зал. — Мне нужно поговорить с одним вампиром, — задумчиво протянул он, выцепляя кого-то взглядом в толпе, — Ты пока развлекайся, мой друг. — Есть, — рассеянно бросил Софрон в знак согласия. Развлекайся. Да уж, здесь так много развлечений для него. Сохраняя вежливо-равнодушное лицо, вампир тихо отошел к самой стенке, где около тяжелых дорогих портьер стояли мягкие скамеечки, и сел на одну из них, вновь скрываясь за нетронутым бокалом. Чувство одиночества почему-то стало из спокойного и приятного давящим и тревожным — все вокруг пили, разговаривали, танцевали, а он не мог ничего из этого. Одиночество в толпе, чувство, будто бы ты не в своей тарелке. Господи, поскорей бы попасть обратно в свою тихую и уютную квартиру. На подобных мероприятиях ему явно нечего делать. Все-таки город действительно был местом, принадлежащим одним только людям. Сбоку скрипнула и чуть отодвинулась портьера, но Софрон в эту сторону не оглянулся и даже не удивился. Лишь вгляделся задумчиво в отражения в своем бокале, не желая смотреть на человека. — Не ожидал вас здесь встретить, Тимофей, — все же признался он спустя некоторое время, когда понял, что охотник явно не планировал самостоятельно начинать разговор, — Вы что-то хотели? Цветков сидел около него на самом краю подоконника, потягивая красное вино. Все такой же хмурый и собранный, вот только белая рубашка ему была не совсем к лицу, перебивала привычную мрачноватость. — Женя попросила подойти и спросить, пьянеют ли вампиры от шампанского, — серьезно, не сдвинув хмурых бровей, заявил мужчина. Софрон приподнял один уголок губ и пробежался взглядом по толпе, не сразу находя Евгению и Сергея. Они танцевали в кругу других парочек — кажется, играл медленный танец — и девушка, прижимаясь плечом и рукой к груди коллеги, что-то при этом с азартом ему рассказывала. Акимов держал ее за талию и, приподняв одну бровь, озадаченно кивал. Под ребрами что-то неприятно потянуло, и вампир опустил взгляд в пол. — Нет, конечно, — вздохнул Софрон, прикрывая глаза, — У нас не расширяются сосуды. — Логично, — задумчиво протянул мужчина в ответ. Он сделал большой глоток вина, и на этом разговор между ними сошел на нет. Воронов не знал, нужно ли ему что-то говорить — он в чужих глазах наверняка все еще был врагом, да и ему самому незачем было общаться с людьми. Больше дискомфорта, чем пользы. Впрочем, в тишине было достаточно приятно — Тимофей успел допить вино и сходить сразу за двумя новыми бокалами, чтобы не возвращаться лишний раз к столу. Остальные члены агентства болтали с кем-то по другим концам зала, и уходить мужчине все равно было некуда. Неожиданно, сделав очередной глоток алкоголя, Тимофей нахмурился и подал голос: — Что за хуй на тебя постоянно пялится? — едва заметно прищурившись, он выглянул кого-то за плечом вампира, — Сюда идет. Софрон обреченно вздохнул и поднялся со скамьи. — Я с ним сюда пришел. Серафим оказался рядом неожиданно быстро: Воронов не успел даже обернуться, как на его талию легла когтистая рука в перчатке. Вампир тут же опустил в пол потяжелевший взгляд, чувствуя необъяснимую неловкость. Его бок по-собственнически сжали. — Добрый вечер, Тимофей, — вежливо поздоровался старший вампир, протягивая мужчине руку. Цветков чуть смутился, но ладонь пожал со своим профессиональным непробиваемым лицом. — Простите, мы знакомы? — Конечно! Это ведь вы recemment обидели моего друга, — улыбнулся вампир, взглядом пробегаясь по Софрону, — Испортили такое славное лицо… — Вы… — озадаченно нахмурился мужчина, даже не понимая до конца, что хотел спросить. — Вам повезло, Софрон захотел оставить вас в живых, — прервал вампир, слегка приобнимая подчиненного. Тимофей окончательно растерялся и бросил на Воронова непонимающий взгляд. — Прошу прощения, вы что-то хотели? — Воронов холодно прервал этот бред, движением плеч скидывая с себя чужую руку. — Ах да, — наконец-то обратился к нему старший вампир, — Я закончил со своими делами. Через полчаса поедем — Ясно, — сказал он тоном, сквозящим недовольством. Отходя, хозяин погладил напоследок еще раз сладко улыбнулся Цветкову. Тот проводил его неловким взглядом, в один глоток допивая остаток вина. — Не знал, что у тебя есть мужчина, — все также растерянно пробормотал Тимофей, когда Серафим отошел на достаточно приличное расстояние. Софрон устало вздохнул и опустился обратно на скамью. — Мы не в отношениях. Он передает мне волю хозяина, пока я от него далеко. Цветков моргнул, будто бы понимающе кивая, и уставился в свой бокал с розоватыми разводами на стеклянных стенках. Он, кажется, уже был пьян — а Софрон еще удивлялся, откуда вдруг такая разговорчивость. — Извини. Просто он вдруг так схватил тебя… Воронов пожал плечами и протянул мужчине свой так и не начатый бокал. Тот спокойно принял его и сделал небольшой глоток. Выпившие люди были, конечно, интересными — вряд ли такой довольно доброжелательный диалог произошел бы с абсолютно трезвым Тимофеем. С другой стороны, Софрон его не слишком-то и хорошо знал, да и, вероятно, никогда уже не узнает. Вампир устало вздохнул и закинул ногу на ногу. Он, кажется, опьянеть никак не мог, но его почему-то тоже тянуло на разговоры, что случалось довольно редко. — Я ему принадлежу, — все-таки пояснил он хмуро. Их с Цветковым взгляды встретились: он склонил чуть набок голову, обеспокоенно смотря на вампира. Длинная темная прядь челки выпала из сколотого палочками пучка ему на глаза, и Софрон впервые увидел на чужом лице отличное от привычно-хмурого выражение. — Почему ты позволяешь так с собой обращаться? — выдал мужчина несколько возмущенно. — Я привык, — безразлично пожал плечами Софрон. Прищурившись, он выискал в толпе высокую, чуть ли не под два метра ростом, фигуру Серафима. Даже отсюда было видно его лисью улыбку и взгляд темных, практически черных глаз. Воронов надеялся только, что сам он не перенял за столько лет эту его манеру улыбаться и выглядел не настолько самодовольной сволочью. Тимофей смотрел на него все также неодобрительно и потягивал уже выветрившееся шампанское. Софрон откинулся спиной на стену и покосился на человека. — Зачем вы оставили меня в живых? — наконец-то спросил он хмуро и серьезно, — Еще и кровь свою дали. Почему? Цветков зажмурил один глаз, следя за тем, как перекатывается жидкость по краям бокала, а потом притянул поближе к груди одно колено. — Во-первых, наши цели совпадают. Ты же сам говорил. Софрон, с секунду подумав, кивнул. Да, говорил, но это не отменяло того факта, что он все еще оставался вампиром. Зачем охотник ему доверился? — А во-вторых? — подтолкнул он с тем же спокойствием, с каким всегда разговаривал. Тимофей помолчал, задумчиво глотая алкоголь, а потом неуверенно признал: — Не знаю. Мне показалось, мы с тобой чем-то похожи. Софрон вопросительно приподнял бровь, но сразу возражать не стал. Вообще на первый взгляд они были совершенно противоположными: один низкий, второй высокий, один светлый, другой темный, одному несколько сотен, а второму только под тридцать. Однако, если подумать, суть одна и та же. Они с Тимофеем оба отдали всю свою жизнь на фактически одно и то же дело, они оба мыслили похожими категориями и ставили работу выше всего остального. Вольно или, в его случае, невольно. Два инструмента, два оружия по очищению мира от неугодных. Вот только… Софрон на секунду потерял свою безразличную маску и удивленно уставился на свои руки. Он наконец-то понял природу чувства, которое испытывал последние дни. Он завидовал. Хоть они с Тимофеем и были по большей части оружием, у человека при этом всегда было что-то еще, помимо бесконечных убийств вампиров. Семья, друзья, Сергей, да даже подписчики в соцсетях. У Софрона же был разве что Серафим, которого он лениво раздражал, и прародитель, у которого он по факту был в рабстве. Ему вдруг сделалось до жути тоскливо. — Да… В чем-то вы правы, — пробормотал вампир совершенно потерянно. Сложив локти на коленях, он склонил к ним голову и горько поджал губы. — Софрон, ты выглядишь грустным, — стреляя взглядом, улыбнулся Серафим. Они встали в пробке, как назло, да еще и ехали, кажется, к Серафиму домой, что тоже радости совсем не добавляло. Воронов давно не ощущал себя разбито, и сегодня это чувство просто оглушило его. — Вовсе нет, мой господин. Лицо оставалось идеально бесстрастным, но тихий и поникший голос, кажется, все равно выдавал его чувства. По крайней мере для Серафима, который знает его уже не один век. Он немного сполз по сидению вниз, стараясь смотреть в окно, а не на Серафима, довольно улыбающегося и пахнущего женскими духами. За столетия, что они провели вместе, Софрон так и не понял, действительно ли его господин был вампиром влюбчивым или же просто настолько искусно притворялся влюбленным, что даже он всегда верил. Но все же женским вниманием он никогда не был обделен. Женщин он любил, как на подбор, красивых и злых, темпераментных, чтобы было с кем проявить характер, поскандалить. Софрона от Вари — бывшей пассии хозяина — иногда в дрожь бросало, такой острый и точный у женщины был язык. Не грубый и не злобный, но такой по-хитрому ядовитый, что даже его до ярости доводил: а ярость выплеснуть было нельзя, ведь за такое господин точно накажет пыткой неожиданной и изощренной. Хотя наружностью это была невероятно изящная и маленькая блондинка, бледная и тонкокостная. Легкая, со струящимися до плеч белыми волосами и хитрыми глазами, просто настоящая мавка. Кого угодно очарует и изведет. И на каком только болоте такие водятся? Были в бурной жизни хозяина и юноши, но о них Воронов и вовсе вспоминать не хотел — все они были, как один, невысокими, светлыми и женственными на лицо. Сам он тоже был таким, и от этого его просто тошнило. — Ты совсем не умеешь лгать, — заметил старший вампир, откидываясь на спинку сидения — все равно поток машин пока что стоял. Переведя взгляд на своего спутника, он недовольно покривил губы, — Une cicatrice aussi laide ne devrait pas etre sur un si beau visage. Софрон отвел взгляд, когда Серафим приблизился к его лицу и кончиком пальца провел по неровной линии шрама, тянущегося вдоль лица через бровь и самый уголок губ. На бледном и женственно-худом лице он действительно был лишним. Воронов скрипнул зубами. — До свадьбы заживет, — вздохнул вампир, заправляя белую челку за ухо. — Охотно верю, mon ami, с твоей-то личной жизнью, — рассмеялся Серафим, проезжая вперед на пару метров. Софрон нахмурился, не оценив юмора. Хозяин никогда не упускал возможности поддеть, подметить его вечное одиночество. Впрочем, хорошо хоть, что вампир больше не пытался «познакомить его с одной прекрасной леди» и устроить Воронову личную жизнь, о которой он в принципе и не просил. Вздохнув, он, погрустневший и уставший, не стал даже отодвигаться, когда его лицо поймали чужие ладони. — Мне не нужна личная жизнь, если я ничего и ни к кому не чувствую, — спокойно ответил Софрон, прикрывая глаза. — Правда? — довольно улыбнулся Серафим, удерживая его голову недалеко от себя, — Но ведь ко мне ты что-то чувствуешь? Вампир поджал губы и пробормотал: — Вы мой хозяин. — Я знаю. Но я спросил не об этом. Воронов отстранился и вновь прижался к своему сидению, когда старший вампир отвлекся на то, чтобы проехать еще несколько метров в пробке. Он вздохнул и прикрыл глаза. Он должен был бесприкословно выполнять приказы, но не обязан при этом изображать хоть какую-то симпатию к приказы отдающему. — Неприязнь, — наконец ответил он честно. Серафим рассмеялся, не выглядя при этом хоть немного расстроенным. Софрон не думал, что его на самом деле волновали чужие чувства. — Видишь, хоть что-то. А то иногда ты такой послушный, что я забываю, что ты можешь чувствовать. Воронов фыркнул и отвернул голову, складывая руки на груди. Впрочем, обидно ему не было — на правду ведь не обижаются. Но когда на его ногу вновь легла чужая рука, в сторону Серафима он стрельнул совершенно мрачным взглядом, вызвавшим у старшего вампира только новую усмешку. — J'aime quand tu es en colère, ange, — мурлыкнул вампир, все-таки возвращая обе руки на руль, — И все же, что тебя тревожит? Софрон уставился пустым взглядом в окно. Было только девять вечера, и по тротуарам мелькали фигуры людей. Они наконец-то выехали из пробки, и город вокруг чуть размывался от набранной скорости. Он отвернулся, опуская взгляд на свои ноги. Этот город, большой и многолюдный, совсем ему не подходил. Как, наверно, любой другой человеческий город. — Серафим, — Софрон редко обращался к нему по имени, поэтому старший вампир удивленно покосился на своего спутника, чуть притормаживая на повороте, — Вы тоже чувствуете себя лишним среди людей? Мужчина усмехнулся, но уже не своей раздражающей лисьей улыбкой, а как-то более просто, спокойно. Не каждый день можно увидеть такое выражение на вечно самодовольном лице. — Мы и есть здесь лишние, ангел мой, — протянул он серьезно, чуть хмуря тонкие брови, — Ты просто отвык. Софрон прикрыл глаза. Да, вероятно, ему просто нужно было привыкнуть.