Дрянной мальчишка

Ах, Москва! Столица Российского государства! Красивейший город! И не менее красивая девушка. Сейчас она сидит за столом и что-то читает, попутно ворча себе под нос. Ей, видите ли, европейская мода не нравится, то это ей не так, то это слишком вычурно, но от воли царя прятаться некуда. Приходится носить эти новомодные платья. Хотя, у себя дома она никогда их не надевает. Кстати, о ее доме. В обычное время, она живет в Кремле, но сейчас был май и очень уж ей хотелось немного отдохнуть от этого нелёгкого бремени столицы и городской суеты. Для такого отдыха у нее как раз было прекраснейшее поместье в Коломенском. Сюда она приезжала преимущественно под конец весны — в начале лета и уезжала в начале октября. Все свои столичные дела в этот период она вела отсюда, то и дело посылая гонцов в город. Что же об убранстве помесья? Что ж… Тут вам и три этажа с множеством комнат, две гостинные, хозяйская спальня, кабинет, библиотека, столовая, прачечная, огромный двор, сад, а сколько комнат для прислуги… Вообщем, хоромы поистине царские. Тут в дверь ее кабинета постучали. — А? Войдите, — оторвавшись от своих мыслей, сказала Москва. — Мария Юрьевна, фух!.. Вам письмо! От его величества Петра Алексеевича… В дверях кабинета стоял парень лет 20, сжимающий конверт с письмом в руке. Это был Владимир, один из крестьян столицы. У него были черные как смоль кучерявые волосы, карие глаза и умилительные веснушки на бледном лице. Один из любимчиков Москвы. — Хм… Интересно, — почти сразу взор столицы стал серьезнее, а голос строже, — Один ли гонец или кто поважнее приехал? — Приехали, Мария Юрьевна! Два князя, говорят, царь лично им письмецо то передал. Вас видеть желают. — Вот как, — сказала девушка и встала из-за стола. Она подошла к молодому человеку и забрала письмо. — Как сам? Не хвораешь? — обратилась Москва к своему вассалу с той же беззаботностью, что была с ней до получения вестей о письме. — Я? Э… Нет, барыня, бережет Господь Бог голову мою буйную! — Это хорошо. А с Василисой так же? Володя еле заметно покраснел. — С Васей то… Все с ней в порядке, и хорошо, что так, — парень отвел глаза и улыбнулся, — Эм, так что же мне сказати милым гостям? — Сейчас буду. — Как пожелаете, — сказал парень и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Мария была в смятении. Писем от царя лично она не получала давно, чаще это были его друзья или сподвижники, писавшие от его имени. Значит что-то поистине важное и срочное. Девушка принялась читать письмо. — Хм… Приглашение в Петербург? Чтож, давно меня там не было, да и самого юношу надо бы проведать… Спустя несколько минут она спустилась вниз к своим дорогим гостям. В огромной комнате за длинным столом сидели два вычурно одетых дворянина. Они видели свою важность и ответственность в деле о приглашении столицы в Петербург настолько, что надели свои лучшие фраки и брюки, будто на свадьбу, побрились и зачесали красиво волосы. — Добрый день, — поздоровалась девушка и села на свободный стул. — М? О, добрый день, сударыня! — оторвался от кушанья первый. — Вы прочли письмо? — отозвался второй. — Да, прочла. Я согласна посетить Петербург. — О, это чудесно. Петр наказал нам без вашего согласия не возвращаться, иначе сам бы пожаловал. — Да! Ужасно сурьезен был. — Упертый как осел, ей богу… — прыснула в сторону столица и закатила глаза. — Вов! — Да? — отозвался неизвестно откуда Володя. — Вели Борису распорядиться о карете, чтобы по истечении двух дней она была готова! — Как скажете! — сказал Вова и удалился. — Как погляжу, крестьяне у вас тут недурно живут. Чистые, сытые, довольные.. — отметил второй дворянин. –Неужто так и работают славно? — спросил первый. — Работают чудесно. — ответила Москва. И вправду, двор ее славился тем, что крестьяне жили тут как нельзя лучше. Их никогда не били, они всегда могли расчитывать на медецинскую или материальную помощь или уйти со двора к другому помещику. Москва очень любила их. Она была готова рвать и метать за своих «хлопчиков», так она их называла. Особенно она любила изучать отношения между ними. Каждая образовавшаяся пара вызывала у неё жгучий интерес и в какой то мере даже азарт. Многие приезжавшие гости почти всегда удивлялись столь странному, в их понимании, положению ее крестьян. Столица ведь с железным характером и непробивной волей, а тут так все лояльно. Москва просто не понимала зачем бить своих людей за неповиновение или тунеядство, если их можно просто отослать со двора. Зачем обделять их в еде и кровле? «Чтоб работа путная была, человек быть должен сыт да умыт, а остальное приложится!» — говорила она. А между тем, гости заселились по комнатам, наступил вечер. Крестьяне доделывали последние дела и допивали свой вечерний чай. Солнышко потихоньку заходило за горизонт, и почему то Марию начали посещать тревожные мысли. Столица ходила по своей спальне из угла в угол в одной ночной сорочке и усиленно о чем-то думала. — Что же это такое… Тьфу ты! — прошипела девушка, — Ну да, нечасто он пишет, зараза… Значит что-то важное. Но он ничегошеньки такого не написал… Боже, дай мне сил… — походив по комнате, наконец плюхнулась на кресло Москва. Столица часто разговаривала сама с собой, когда о чем то размышляла. — Москва Юрьевна? Все ли хорошо? — в дверь спальни постучали. — Заходи, Вася… — отозвалась барыня. В комнату зашла загорелая девушка лет 18 с каштановыми волосами с золотистым отливом. Взгляд ее голубых глаз был обеспокоенным и будто что-то искал. Самая близкая подруга Москвы, кстати, и ведь совсем юная девчушка. Удивительно! — Я услышала, как вы бродите, и решила узнать от чего так. Вы тревожитесь? Комната Василисы находилась как раз под спальней столицы. — Вовсе нет, милая. Иди-ка спать, негоже тебе ночью бегать по дому, не поднимешься ведь утром. — сказала Москва и мягко посмотрела на девушку. — Как пожелаете. Покойной ночи, барыня, — сказала Вася и покорно закрыла дверь. — Покойной, светик… — зная, что Василиса уже не услышит, сказала ей вслед Мария. Посидев еще пару минут, девушка все же решила лечь, иначе утром не встанет и день пойдет на перекосяк. В этом она была уверенна.