Вынужденный отпуск

      Синчэнь вошёл в квартиру, громко хлопнув дверью. Небрежно разувшись и раскидав ботинки в коридоре, быстрым шагом направился в общую комнату. Папка с нотами и текстами песен полетела на журнальный столик, с жалобным звуком шлепнувшись о деревянную поверхность. Сам парень рухнул в кресло, закрыв ладонями лицо, а затем принялся растирать его, словно хотел таким образом снять с себя напряжение уходящего дня. Просидев так около минуты, он безвольно уронил руки на колени, а голову запрокинул на спинку кресла, закрыв глаза.       — Синчэнь, ты можешь, наконец, объяснить, что произошло? — обеспокоенно спросил подошедший несколькими минутами позже (отчасти из-за раскиданной в коридоре обуви) Сун Лань.       Парень лишь помотал головой. Ему нужно было хотя бы несколько минут, чтобы прийти в себя. Иначе, будучи в таком раздражённом состоянии, он запросто мог не сдержаться и нагрубить своему лучшему другу, а по совместительству — менеджеру. А ему этого не хотелось. Ведь друг никоим образом не виноват в том, что его так вежливо, но недвусмысленно отстранили. Никто не виноват. Потому Синчэнь всю дорогу из агентства до дома угрюмо молчал, боясь сорваться на невинных.       — Я сделаю чай, — вздохнув, произнёс Сун Лань. — А ты пока соберись и, когда я вернусь, тебя ждёт допрос с пристрастием. Как твой менеджер, я обязан знать, что с тобой происходит.       — Дай мне ещё несколько минут, Цзычэнь, — устало ответил Синчэнь, коротко кивнув. — Ещё несколько минут.       Сун Лань действительно вернулся спустя почти четверть часа, держа в руках поднос с двумя чашками чая и постным печеньем — никто из них не любил сладости, но пить совсем пустой чай тоже не привыкли. Он поставил поднос на столик, отодвинув папку на край, и сунул в руки, казалось, уснувшего Синчэня его чашку. Но нет, тот не спал, и едва чашка оказалась у него в руках, со вздохом выпрямился.       — Рассказывай.       Синчэнь ответил не сразу, как и не сразу притронулся к чаю, сначала привычно грея замёрзшие пальцы о горячие керамические стенки посуды. Сун Лань, зная эту привычку друга, терпеливо ждал, но смотрел на него встревоженно и хмуро. И Синчэнь был ему благодарен за то, что тот его не торопит. Но и злоупотреблять терпением Цзыченя тоже не стоило — когда лимит превышался, тот начинал злиться.       Наконец, собравшись с мыслями и силами и выпив полчашки, Синчэнь вздохнул и сокрушённо ответил:       — Меня отправляют в отпуск. На месяц.       Сун Лань поперхнулся чаем.       — Что? Какой отпуск? У тебя тур по Штатам! Через неделю концерт в Нью-Йорке! И не абы где, а в Мэдисон Сквер Гарден! Да у тебя этот месяц не то, что по дням — по часам расписан!       Негодование друга можно было понять. Это был Первый сольный тур Сяо Синчэня. До этого он выступал за рубежом только в составе группы. Но последнее время парней разбросало: по съёмкам, шоу и разным проектам. Синчэню тоже предложили сольный проект, и это оказалось удачное решение. Популярность певца выросла буквально на глазах, и руководство приняло решение о мировом турне.       — К тому же, фанаты ждут камбэк группы, — продолжал возмущаться Сун Лань. — После тура работы тоже хватит. Ты же показывал директору песни?       — В них и проблема, — тяжело вздохнув, ответил Синчэнь, ставя чашку на стол и взяв папку. — Сухо и однообразно.       Сжав зубы, он бросил папку другу, а сам встал и подошёл к окну, прислонившись лбом к холодному стеклу.       — «Посмотри правде в глаза, Синчэнь: ты выдохся, — подражая голосу директора, сказал он. — Тексты сухие, безэмоциональные, а музыка одна и та же, как под копирку». Я каждую свободную минуту проводил за инструментом! Там материала на целый альбом. — Синчэнь раздражённо ударил кулаком по откосу окна. — «Тебе надо отдохнуть и развеяться».       На несколько минут комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шелестом страниц, листаемых Сун Ланем. Наконец, тот отложил папку на край стола и задумчиво проговорил:       — Знаешь, а в этом есть смысл. Честно говоря, тексты и правда суховаты. Раньше ты писал лучше.       — И ты туда же! — хмыкнул Синчэнь.       — Я говорю тебе правду, — невозмутимо парировал Сун Лань. — Ты устал, не отрицай. Откуда, по-твоему, эта раздражительность? Ещё немного, и точно на кого-нибудь сорвёшься. В зеркало себя видел? Взгляд потухший, глаза воспалённые, а под ними тёмные круги. Не думаешь о себе, подумай о фанатах — даже они заметили. Комментарии в вэйбо видел?       — Их слишком много, я не успеваю всё читать.       — А стоило бы. Они студию скоро штурмом возьмут.       Синчэнь усмехнулся.       — Так заметно?       Сун Лань кивнул.       — Отдых тебе не помешает. Меня беспокоит только тур. Его же не отменят?       — Нью-Йорк отменять уже поздно. А потом в отпуск. Иначе грозят найти автора со стороны.       Отлипнув от стены, Синчэнь снова сел в кресло, и в несколько глотков допил уже остывший чай.       — Место я могу выбрать сам. Хоть что-то выбрать оставили мне.       Поставив чашку на стол, он снова расслабленно откинулся на спинку кресла. Как ни возмущайся, с требованием директора придётся смириться. К текстам и музыке Синчэнь относился довольно ревностно, и не хотел, чтобы кто-то чужой писал для него и для группы.       — Почему бы тебе тогда не остаться в Нью-Йорке? — предложил Сун Лань, поднимаясь и забирая пустую посуду. — Статуя Свободы, Бродвей, Центральный парк, Бруклинский мост, Музей Метрополитен, Карнеги-холл — и это только малая часть. И это только на Манхэттене. Тебе месяца не хватит, чтобы всё пересмотреть. Могу поспорить, ты уезжать не захочешь.       — А ты мне и на отпуск расписание составишь? — рассмеявшись, поинтересовался Синчэнь, закинув руки за голову.       — Разумеется, я же твой менеджер, — улыбнулся Сун Лань и вышел на кухню, оставив друга обдумать это предложение.       Подумав немного, Синчэнь всё же решил согласиться. Не то, чтобы он любил смотреть на достопримечательности, но смена обстановки действительно могла пойти ему на пользу. Не говоря уже о том, что он действительно устал, хоть и упрямо отказывался это признавать.       — Знаешь, Цзычэнь, я согласен, — сказал он, уже полностью успокоившись, когда Сун Лань вернулся. — И даже готов с тобой поспорить.