Записки утопленника

      Утро следующего дня. Комнату злил тёплый утренний свет, а прохладный, свежий воздух лениво пробирался через маленькую щель окна. Дилюк нехотя раскрыл глаза и лишь спустя некоторое время понял, что в комнате он один. Резко приняв сидячее положение, он огляделся, но так и не обнаружил Кэйю. Его будто вовсе тут не было. Так же внезапно красноволосый почувствовал ту самую ауру от порталов. В ту же минуту хозяин таверны выбежал из «Доли Ангелов» и добежал до главных ворот.       Дракон уже парил над Мондштадтом, а Альберих стоял у моста. Дракон вновь создал купол, а на том берегу вновь открылись порталы. Так медленно, будто дразня. Кэйа неторопливо стянул с себя накидку, всматриваясь в порталы. Из тёмной материи начало что-то выползать, формируясь в какие-то человекоподобные кристаллические изваяния чёрно-фиолетового цвета. У них не было лица, пальцы рук будто срослись, да и в целом «человеческое» в них были только форма тела и стойка на ногах. Капитан кавалерии принял более устойчивое положение и приготовился к нападению, опутывая себя энергией. Но армия тёмных клонов стояла неподвижно. Напряжение росло с каждой секундой. Казалось, что весь мир замер в ожидании. Словно кто-то нарочно остановил время или сделал его невыносимо тягучим. Однако один из клонов всё же начал шевелиться, медленно, но верно шагая к воде. Мост он категорически игнорировал. За первым пошла вся остальная толпа. Кэйа же внезапно встал ровно и начал что-то тихо говорить. Хотя, лучше сказать, напевать. Еле слышно и так грустно. Слова были не знакомы, это был не тейватский язык, но Дилюк, от чего-то, понимал смысл каждой строчки. Клоны, коснувшись воды, с огромной скоростью побежали прямо по водной глади. Когда они оказались метрах в тёх от Кэйи, он в свою очередь закончил свой «стих». Внезапно Альберих распушил хвост, резко взмахнул руками вверх, а под неизвестными существами образовались два огромных куска льда с острыми сосульками, что бысто и беспорядочно появлялись от Кэйи к порталам. Лёд впивался в клонов, некоторых ломая, других просто останавливая. Затем капитан кавалерии сжал кулаки, одновременно скрещивая руки, от чего сосульки перестали появляться, и продолжил что-то напевать, но уже громче. Под ногами капитана кавалерии появились рисунки от заклинания, а голос его становился всё громче и грубее. То, что Дилюку был понятен смысл, пугало винокура. Точнее, пугало то, что именно Кэйа сейчас так надрывно пел, попутно создавая огромное количество заклинаний. Ему будто с этой странной песней было легче. Порою красноволосому казалось, что он слышит музыку, в такт которой появляются новые заклинания и исчезают старые. На тренировках он кое-как поддерживал одновременно три заклинания, а сейчас без особых проблем поддерживает более четырёх, хотя вокруг Кэйи не было большого скопления энергии или что-то в этом духе. По крайней мере, такого не наблюдалось. Тёмные же создания вновь собирались из осколков, пусть и не сразу, но всё же. Медленно, но они подходили к Кэйе. Все глаза его перьев излучали свет, а сам хост как-то странно подрагивал. И так не вовремя Альберих прекратил своё пение, прерывая заклинания и опуская руки. Но давящей тишины не настало, словно та самая еле уловимая мелодия, что звучала в голове, продолжалась. Он выпрямился и опустил распушённый хвост. Все заклинания растворились в воздухе, и ничто более не сдерживало уродливых созданий. Они начали активнее тянуться к Кэйе, залезая на мост и издавая страшные, скрипучие звуки. Их кривые лапы почти дотянулись до ног Альбериха, как тот зажал руками уши и продолжил. Сначала тихо, а потом по нарастающей, переходя чуть ли не на крик. У лба Кэйи появилась та самая красная четырёхконечная звезда, но теперь она была намного больше. От её горизонтально направленных концов отошли по полоске, тоже красного цвета. Они, отступая несколько сантиметров от головы хозяина обхватили его голову, а на затылке резко скакнули вверх и вниз, после соединяясь, образовывая будто застывшый рисунок пульса. Вокруг его тела образовался поток воздуха, что поднимал его над землёй. Один взмах, и от капитана кавалерии прямо до порталов побежал лёд. Такой тонкий, ужасно гладкий и чересчур светлый. Все клоны были покрыты льдом. Кэйа с выдохом пустил по льду электроэнергию, но та не достала до порталов. Альберих внезапно начал задыхаться. Капитан кавалерии упал навзничь с приличной высоты, начиная кашлять. Он хватался за воротник своей рубашки, оттягивая его, выгибал спину дугой и с жадностью хватал воздух. Но вместо вдохов были слышны лишь слабые хрипы. Воздух просто не мог пройти в его лёгкие. В глазу Альбериха читался животный страх. Казалось, словно в нём было видно отражение самой смерти. Совсем скоро всё тело Кэйи обмякло, глаз так и остался открыт, грудь более не вздымалась, а изо рта и носа Альбериха потекла какая-то чёрная субстанция. Тонкий лёд треснул, а под ним были лишь мелкие осколки былой армии, кое-где стёртые чуть ли не в порошок. Более они не собирались обратно. Лёд начал быстро таять, хороня тварей в пресной глубине, а над поверхностью Сидорового озера образовался холодный, густой туман.       Дракон тут же подлетел к своему ученику, когтем указательного пальца начертил какие-то символы над грудью Кэйи, запуская целую цепочку каких-то заклинаний, а сам, плавно пролетая над стеной, направился к порталам, пытаясь их запечатать. Над капитаном кавалерии создавались всё новые рисунки, выстраиваясь в достаточно внушительную пирамиду. Среди этих рисунков кое-где угадывались символы тейватского языка и символы, характерные для заклинаний магов бездны. Но прочесть всё равно ничего не удавалось, все эти сине-зелёные и голубые рисунки будто случайным образом переплетались в буквы, сочетание которых совершенно не несёт смысла. Когда эта пирамида из заклинаний поднялась на все три метра над землёй, самый последний круг заклинания упал на предыдущий, затем они уже оба упали на следующий, с каждым таким падением ускоряясь. Когда же всё это свалилось на самый первый круг заклинания, тот в свою очередь плавно растёкся по телу Альбериха. Кэйа резко закашлял, зажмурив глаза и старательно отхаркивая чёрную субстанцию, попутно переворачиваясь на левый бок и сжимаясь колачиком. Лишь спустя пару или тройку минут оглушительного кашля обладатель крио павлиньего хвоста успокоился, продолжая неподвижно лежать.       Его учитель в это время старательно перебирал все возможные заклинания, пытаясь скорее запечатать портал. Он ещё какое-то время собирал элементарную энергию вокруг огромной дыры в пространстве, а после плавно пролетел вокруг неё, создавая изо льда свою уменьшенную копию. В конце сего действа портал сжался, оставаясь в пределах небольшого ледяного дракончика, что держал во рту фиолетовую сферу. Кое-где промелькали строки заклинания, появляясь в воздухе в виде призрачно-голубого слабого сияния.       Убедившись, что этот «замок» продержится ближайшее время, дракон направился к капитану кавалерии. Тот в свою очередь продолжал лежать безвольной куклой на вымощенной дороге, лишь изредка моргая. Он не повёл ни единой мышцей даже когда его бережно, обеими лапами, подобрал учитель. С ценной ношей дракон аккуратно пролетел от ворот до Собора, там без лишних жестов передавая тело сёстрам. Те в свою очередь скрылись за большими дверьми Собора, унося Кэйю. Навестить его сегодня они вряд ли позволят, поэтому Дилюк лишь с шумом выдохнул, отцепляя свой взгляд от дверей и переводя его на дракона, который уже успел мало того, что просто найти Дилюка, так ещё и без единого шума подлететь к нему. Красноволосому пришлось задрать голову, чтобы встретиться взглядом с двумя фиолетовыми омутами, в которых, как оказалось, не было зрачков. — Ты. — раздался тот самый механический голос. Что-то внутри винокура упало. — Ты меня понимаешь. — как ни в чём небывало продолжал учитель. — Пойдём. Мне нужно тебе кое-что рассказать. — после этих слов дракон как всегда молча и бесшумно улетел за стену. Рагнвиндр кое-как успел за учителем. Они пересекли мост и, обойдя порталы, остановились у дерева. — Вы? — начал было Дилюк, но дракон не дал ему ничего сказать. — Ты являешься катализатором Кэйи, поэтому ты меня понимаешь. Он меня понимает из-за заклинания его дяди, моего хозяина. Нравится тебе это или нет, но тебе придётся учиться так же, как и Кэйе, — дракон хотел было ещё что-то сказать, но красноволосый его перебил. — Подождите, подождите. Что значит «катализатор»? Чему мне придётся учится? И что вообще с Кэйей? — на одном дыхании выпалил Рагнвиндр. — Ах, да. Ты же ничего не знаешь. Тогда начнём по порядку. В Кэйе пробудилась кровь первобытных. Так как на небесах трон Высшего божества не занят вот уже на протяжении пятисот лет, именно Кэйе придётся ему его занять. Он носит в себе тысячи проклятий и благословений, от этого влияние Силестии на него почти не оказывается. Он способен перевернуть весь устой небес Тейвата. А заодно и остановить своего отца. Его отец давно лишился разума, от чего представляет большую угрозу. По поводу катализаторов. Это сейчас, в современных реалях, люди с Глазом Бога могут пропускать энергию через различные оружия. Однако в древности всё было иначе. У каждого первобытного бога был «катализатор», а иными словами человек, котороый духовно дополнял своего хозяина. Между ними налаживалась связь, благодаря которой божество в необходимые моменты пропускало через тело катализатора энергию, от этого энергия увеличивала свою мощь благодаря единству душ. Я же являюсь катализатором прошлого претендента на трон Высшего, но одновременно подогнан для каждого первобытного. Для Кэйи я весьма усреднённый, если не плохой вариант. Если ты сможешь наладить духовную связь между вами, он станет сильнее. Сейчас ему это необходимо. Сегодня ты своими глазами лицезрел, что бывает, если не справляешься с потоком энергии. Она просто убивает, — на этих словах Дилюк сильнее раскрыл глаза, с ужасом взирая на дракона. — Но не волнуйся. Сейчас с ним всё в порядке. Однако, если все прошло по плану, у него осталось лишь три попытки. — Три попытки? Что это значит? — красноволосый продолжал с ужасом вглядываться в огромные глаза напротив. — Если мне хватило сил, то у Кэйи на шее, за левым ухом, должны были появиться четыре звезны. Знак любимца небес. Одно из его благословений, которое подарил ему дядя. Я лишь пробудил это благословение. Одна звезда должна быть закрашена. По сути, это спасение жизни, восстание из мёртвых. Он тогда почти умер из-за переизбытка энергии. А тебе необходимо будет учится заклинаниям катализаторов. Они тебе ещё сильно понадобятся, — на этих словах дракон расправил крылья. — Что? Стойте! — но дракон уже поднялся над землёй. — У меня ещё столько вопросов! Прошу, вернитесь! — только Дилюк хотел позвать его как «учитель», но вдруг раздался металлический голос. — Зови меня Енох.       На этих словах он улетел к Инеевому дереву, оставляя Дилюка наедине с собой. Вся эта лекция лишь сильнее запутала его. Божественный строй, боги прошлого, вся семья Альберих. Всё это слишком сложно и запутанно. Почему именно Кэйа? Какие ещё проклятия и благословения? Какое такое влияние Селестии? Что ещё предстоит преодолеть им?       День по сути только начался, хотя уже столько всего произошло. Как в тумане, Дилюк двинулся в сторону таверны. Сейчас ему больше всего хотелось завалить себя работой хотя бы в "Доле Ангелов". И раз уж ему нужно установить некую духовную свясь с Кэйей, им придётся поговорить, а капитан кавалерии постоянно его избегал. И что из себя представляет эта духовная связь? А как именно её установить? Ах, да, почему именно они? То есть, почему для Альбериха катализатором должен стать именно карсноволосый? Вопросов только по этой части много, а дракон просто улетел. Спросить ещё у кого-то не выйдет. Знает только Енох и, быть может, Кэйа.       Так в тумане раздумий прошло полдня, пока Чарльз лично не выпихнул хозяина из таверны, утверждая, что ему тоже нужен отдых. В городе неспокойно. Люди нервничили, старались не покидать Монд, да и дома тоже. Страх начинал ими овладевать. И их можно понять. Сама Бездна объявила войну, а противостоит этой самой Бездне один единственный Кэйа, ну и дракон, который в первую встречу был противником. В голову всё ещё лезло всякое не очень хорошее, поэтому красноволосым было принято решение нагрузить себя работой на винокурне. Но до этого он зашёл в Собор. Как и ожидалось, увидеть Альбериха ему не дали. Обидно. Он же по сути пережил остановку сердца.       На винокурне всегда была работа. Всё же труд перекрывает кислород почти всем дурным размышлнниям. Однако, чем ближе был вечер, тем сильнее сознание мутнело, в глазах всё замыливалось, а мысли не могли выстроиться в линию. Когда же от этого состояния Дилюк обронил, благо, пустую бутылку, он решил пойти спать, попросив Аделину убрать осколки. Такое с винокуром было впервые. Он с трудом разделся и, как только его голова коснулась подушки, провалился в сон. — Дилюк… — послышался достаточно нежный мужской голос. Тем не менее Рагнвиндеру совершенно не хотелось открывать глаза. — Дилюк, — уже более настойчиво ппрозвучал незнакомый голос.       По щеке красноволосого прошло что-то мягкое и почти невесомое. От этого он всё же приоткрыл глаза. Однако через секунду он распахнул их сильнее, осматривая окружение. Он был в каком-то гигантском пузыре, стоял прямо на воздухе, вокруг медленно проплывали большие осколки не то стекла, не то зеркала. Пузырь был заполнен всевозможными цветами, что плавно переливались. За пределами пузыря ничего не было видно, А вот перед Дилюком стоял достаточно высокий, худощавый мужчина. Одежда его была крайне экзотичной, но светлой. Всё тело было опутано серебряными цепочками, на которых висели маленькие колокольчики и бубенчики. Капюшон изнутри был в белых перьях, на шее висел достаточно большой колокольчик, ноги и руки частично обмотаны белыми бинтами, а за спиной, от поясницы шлейфом по полу тянулся хвост. Тоже крио, но не павлиний, как у Кэйи. Он выглядел совершенно иначе и не походил на хвост ни одной птицы. Кожа мужчины была бледной, глаза небесного цвета со зрачками в виде ромба. Волосы его были длинные, светло-синего цвета, собранные в своеобразную косу, которая обрывалась хвостом. Эта незамысловатая причёска выходила из специально отверстия в капюшоне и ниспадала на спину. На капюшоне с правой стороны находилось необычное украшение. Оно единственное было тёмным в его образе. Это был небольшой ловец снов из веток, украшен был бусинами, перьями и бубенчиками. Но самое интересное было во лбу. Прямо в нём была красная четырёхконечная звезда, а из углов торчали тонкие четыре лучика. — Это… — растерянно начал Дилюк. — Не бойся, это я, дядя Кэйи. Я тогда тебе не представился, прости мою грубость, — мужчина поклонился. — Моё имя Бэлл. — Приято познакомиться, — скорее на автомате прошептал красноволосый, продолжая с удивлением смотреть на собеседника. — А, где это мы? — немного придя в себя, интересуется винокур. — Не волнуйся. Мы в твоих воспоминаниях. Это пространство доступно лишь мне, ведь я божество, подчинившее себе Звезду Контроля, — на этих словах Бэлл дотронулся тонкими пальцами до звезды во лбу. — Мои воспоминания? — огладываясь вокруг спросил Дилюк. — Да, вглядись в осколки. Это части твоей памяти. Некоторые покрылись плёнкой забвения, некоторые прямо-таки излучают свет радости, а некоторые покрыты трещинами, а само стекло приобретает тёмный оттенок печали и боли. — Невероятно… — тихо сказал красноволосый, задирая голову и наблюдая за плавным движением осколков. — Но я пришёл к тебе не просто так. Тебе же Енох ничего толком не рассазал, я прав? — на эти слова винокур лишь кивнул. — Тода слушай. Кэйа действительно уникальный человек. Будучи смертным, на него осыпались проклятия и благословения. Проклинал его отец, благословлял я. Он был рождён ещё пятьсот лет назад, но ещё в младенчестве был заточён в кристалл. Всё это время его отец подвергал себя различными опытами, что привело его к зарожению чужеродной энергией. Энергией Хонкая. В итоге он застрял между двумя состояниями. Человеком и хонкай зверем. Разум его давно разложился, и теперь он жаждет превратить сына в «идеальное создание». Этим созданием он считает хонкай зверя. Для этого он и ссылал проклятия на единственного сына. А я пытался ему помешать, даруя благословения. Было бы весело, если бы это всё не было так грустно. Когда же Кэйю освободили из плена кристалла, у него начала проявляться кровь первобытных. От этого его отец налжил на сына печать, а когда тот немного подрос, то сослал его в Монд. Бедный Кэйа продолжал хранить верность отцу, но недавно он предал его, защищая город, что взрастил его. Это окончательно пробудило в нём кровь первобытных, сорвало печать, и он обрёл крио павлиний хвост. У него уже были зачатки духовной связи именно с тобой, поэтому то именно ты должен стать его катализатором. Духовная связь или же единство душ. Это особые узы. Не элементальная энергия, не физическая, ничто не может описать это. Они просто появляются между хозяином и катализатором. Но для этого необходимо пройти путь от друзей, до единого целого. Понимаю, звучит странно, но даже любящей паре не возможно постичь эти узы. На то они и считаются божественными. Через катализатор хозяин не только может пропускать свою энергию, усиливая её, но и черпать энергию прямо из катализатора. Это достаточно тонкая техника, которая зависит от обоих. Один должен забирать определённое количество энергии, а второй должен следить за показателями оставшейся, впитывая недостаток из внешней среды. Звучит запутанно, но это легче объяснить на практике. Когда Енох начнёт твою подготовку, ты сам сможешь с этим разобраться. Да, для начала тебе придётся как-то поговорить с Кэйей и наладить с ним дружеские отношения. А по поводу Селестии… Селестия — местный хонкай. Она следит, чтобы никто не смог посягнуть на её жизнь. Она готова уничтожить всё, лишь бы остановить технический прогресс и продолжать влавствовать над людьми. Для этого у каждого региона есть Архонт. Другими словами, надзиратель. Но не все архонты согласны со своей ролью. Один уже пытается начать войну с Селестией, но это ни к чему не приведёт. Новый Высший — вот что нужно этому миру для спасения. И на роль нового Высшего Божества, я, как преемник прошлого, выбрал Кэйю. Через войну с отцом он станет сильнее, спасёт свой народ и сможет избавить Тейват от оков.       Повисла долгая пауза. — О, Архонты… — прошептал в ответ Дилюк, кладя руку на лоб. — Понимаю, всё сложно, запутанно, туманно, и от этого тебе сложно поверить в это. Но ты необходим Кэйе как кислород. Он без тебя не справится, — Бэлл подошёл к красноволосому и погладил его по голове, что сопровождалось лёгким звонов колокольчиков. Было слышно, что Божество держит на губах лёгкую удыбку. — Могу я задать вопрос? — Рагнвиндр всё же взглянул в глаза собеседнику. — Конечно. — Что сегодня случилось с Кэйей? — сердце тяжело билось под рёбрами в ожидании ответа. Улыбка испарилась с лица Божества. — Смерть из-за переизбытка энергии и неподчинении её потока, — уж слишком спокойно тветил Бэлл. — Он… Что с ним сейчас? — дрожащим голосом спросил Дилюк. — Он жив. Моё благословение было пробуждено. Оно спасло ему жизнь, хотя, в тот момент он действительно умер. Сердце не билось, дыхания не было, — от озвучивания таких подробностей у красноволосого закружилась голова. — Это всё из-за меня. Когда я завладел его телом, мои воспоминания отпечатались в его памяти. Из-а этого он узнал о том, как с элементами взаимодействовали в прошлом. — И как же первобытные боги это делали? — Ты слышал? — улыбка вернулась на тонкие губы. — Да… — сам не до конца понимая, отозвался Дилюк. — Та музыка, та песня. Это способ первобытного бога взаимодействия с энергией. Но сегодня Кэйа звучал просто ужасно. Кажется, он не совсем понимает, что в это время он пел. — Но почему я понимал смысл тех слов? И что это за язык такой? — Язык другого мира. А ты его понимал, так как у вас уже имеются зачатки духовного единства. А вот откуда Кэйа смог узнать о другом языке из другого мира, я не знаю, — Божество опустило взгляд. — Честно… я так запутался, — Рагнвиндр закрыл лицо руками. — Я так переживаю за Кэйю. Но он меня избегает. Я просто не могу его поймать. И только вчера он сам ко мне пришёл. Я же вижу, что он ночами не спит, он же тоже волнуется, — снова звон колокольчиков, и Дилюка аккуратно обняли руки Божества. — Мне страшно, — наконец прошептал красноволосый. — Ему тоже страшно. Страшнее, чем тебе. На нём висит огромнейшая ответственность, так его ещё и слияния донимают. — Слияния? Что это? — не покидая объятий, поинтересовался винокур. — Ах, да, ты же этого тоже не знаешь. В общем, на моё благословение наложилось проклятие, от чего образовались слияния. Их восемь. Каждое из них может завладеть телом Кэйи. Но самое главное, что семь слияний это слияния Кэйи с архонтами, а восьмое… слияние с созвездием. Оно самое могущественное слияние, и по сути являет собой истинные чувства и эмоции Кэйи. — Что? — но ответа Дилюк так и не дождался. — Мне пора. Ещё увидимся, — на этих словах Бэлл начал испаряться прямо на глазах. Его тело становилось прозрачным, превращаясь в пыль. Когда же Божество покинуло Рагнвиндера, он резко начал падать в какую-то пропость, от чего резко проснулся и принял сидячее положение в кровати.       За окном уже светило солнце. Тёплые лучи проникали через незапахнутые шторы и падали прямо на кровать, даря своё тепло. Прохладный утренний ветер лениво играл с тюлем. Даже как-то удивительно, что Дилюк совершенно не чувствовал усталости, хотя ему показалось, будто он поспал максимум два часа.       Одевшись и выпив в качестве завтрака стакан виноградного сока, винокур направился в Мондштадт. Там он намеревался пойти в собор, чтобы повидаться с Кэйей. Наверное, он уже пришёл в себя. Хотя, после такого он вряд ли очнётся в ближайшие дни. Утренняя прохлада была приятна. Она прогоняла ненужные мысли.       В Соборе всё же пустили Рагнвиндера к Кэйе. Он лежал неподвижно на койке. Что-то Дилюку это напоминало. Он ещё не очнулся. Как сказали сёстры, он просто спит. Сердце тяжело билось о рёбра. Вспомнив о словах Еноха, винокур подошёл к Альбериху и отодвинул волосы от шеи. Там действительно было четыре звезды, которые больше походили на родимые пятна. Одна звезда полностью закрашена, а три пустые. Три попытки, да? Сам не зная зачем, но Дилюк использовал элементтарное зрение, и увидел, что три пустые звезды излучали сияние. Но оно не относилось ни к одному элементу. Любопытство зашло дальше, и красноволосый прикоснулся к этим звёздам подушечками пальцев.       Внезапно Кэйа раскрыл глаза, но склера была бирюзовой, лимбальных колец было два, причём у внутреннего были четыре удлинения к зрачку, которые почти соприкосались с самой четырёхконечной звездой-зрачком. Радужка была сине-голубая. На макушке образовались три полупрозрачных пера. Он Резко сел в кровати и уставился на Дилюка безумным взглядом. Губы его были приоткрыты, левый глаз широко распахнут, а изо рта раздалось нечто среднее между криком птицы и человека.