Солнце за нас

      «Жертва» Юли (Вася смеётся, Юля ничего не говорит, но она понимает, что Пчёлкина не могла ничего не выкинуть) вознаграждается.       — Юля, зайди ко мне в кабинет! Срочно!       — Что-то в последнее время мой отец тебя никак в покое не может оставить, — комментирует его слова Коля.       — Влюбился, наверное, — Юля, осторожно передвигаясь и стараясь не напрягать пострадавшую ногу, идёт в кабинет к Сергею Дмитриевичу. — Доброе утро! Что случилось?       — Сергей Разумовский случился. Неожиданно согласился дать интервью нашей газете. Только выдвинул условие — чтобы ты его интервьюировала. Я не знаю, Юля, как ты это сделала, каким богам ты молилась, ладно. Только, Пчёлкина, — его голос приобретает серьёзность, — не опозорь нас, раз за себя тебе уже не стыдно.       — Обижаете. И в мыслях не было.       — Веди себя прилично, — наставляет её Кощеев. — И, ради Бога, если Разумовский скажет что-то, что тебя не устроит, пожалуйста, не бей его. Нас же потом по судам затаскают.       — Я и не собиралась руки распускать.       — Я тебя просто предупреждаю.       — Когда интервью?       — В два часа. Вот список вопросов, — Сергей Дмитриевич протягивает ей листок. — Убрали самые идиотские, пусть другие газеты и журналы задают.       Спасибо хотя бы, что ещё не шепчутся, как она выбила интервью с ним для газеты.       Перед интервью она решает заехать домой и переодеться. Она ликует — ну как удачно всё сложилось, сам идёт к ней в руки, даже бегать не нужно.       Заглядывает Жанна, которая, заметив папку Васи с материалами на столе и выслушав Юлю, меняется в лице. Юля списывает это на реакцию на то, что творит Виктор; это эмоции, от них никуда не денешься. Пчёлкина прощается с ней и едет офис Разумовского, опаздывать бы не хотелось.       Марго инструктирует её и провожает прямиком в кабинет Сергея. Он встречает её, стоя у окна, оборачивается, и слабо улыбается.       — Как ваша подвёрнутая нога?       — Порядок, — Юля опускает голову и смотрит на свои белые конверсы. — Уже лучше, правда. Но больше на каблуки я — ни ногой.       — Да и на ровном месте можно споткнуться.       — Верно. Но лучше не повторять.       — Хотите чего-нибудь? Чая? Кофе? Воды? Сока? Быть может, шоколада?       Он ведёт рукой в сторону и, последовав за ней взглядом, Пчёлкина видит автомат. Невольно улыбается.       — Нет, спасибо. Я не голодна, — доходит до дивана и осторожно опускается на него. — У меня есть список вопросов, вроде бы он нейтральный, но всё равно я хотела бы обговорить, на какие вопросы ответа ждать не стоит.       — Вопросы о личной жизни, — тут же немного резковато отвечает Сергей, садясь напротив неё (и у Юли на задворках памяти мелькает какой-то слушок, прочитанный в интернете, что он расстался с девушкой, с которой встречался длительное время), — и если вам нужно будет мнение о том или ином человеке. Не люблю сплетни.       — Хорошо. Если есть ещё какие-либо запретные темы, то…       — Я вас остановлю, — заверяет её Разумовский. Юля вздыхает — она сделала всё, как наказал Кощей, он может ей гордиться. В суд пока на них подавать не будут.       Интервью идёт полтора часа, и Пчёлкина с удивлением обнаруживает, что ей интересно расспрашивать Сергея о его социальной сети и о планируемых проектах. Слушать его в разы лучше, чем писать о мидиях, креветках и кальмарах. Юля удивляется самой себе — ей даже не хочется как-то добавлять «перчинки» в их беседу и выводить его на эмоции.       После, когда она поудобнее перевязывает шнурки на левой ноге, Разумовский протягивает ей шоколадку, которую Юля принимает.       — Полезно для ума, — поясняет он, — а вам ещё статью обо мне писать.       — Спасибо.       Молочная, как она любит. Откуда только?.. Юля старается не думать, что он мог влезть в её личные сообщения и прочитать стенания Васе из-за того, что в Питере нет нормального молочного шоколада.       День идёт хорошо, очень даже хорошо, но поздно вечером, когда она выходит из редакции, заработавшись, Юля думает, что где-то что-то должно было пойти плохо.       Она собирается достать ключи от машины из сумки, когда на затылок обрушивается удар. Пчёлкина падает на бок.       Над ней возвышаются двое бугаев в чёрных кожаных куртках и солнцезащитных очках. В руках одного из них блестит что-то похожее на биту.       — Ну так с дамой не обращаются, — хрипит она, садясь, выставляет руку вперёд, но парочка не стремится больше ударять её.       — Ты — Юля Пчёлкина? — спрашивает один из них.       — Допустим.       — Прекрати копать под Виктора Коршунова, — заявляет второй, — а если не перестанешь, то в следующий раз мы тебе шею сломаем. Понятно?       — Понятно, — Юля касается затылка и ощущает назревающую шишку. На этом парочка и заканчивает, садится в машину и даёт по газам так, что на асфальте остаются следы шин.       Наверное, не стоит вести машину, когда тебя приложили по голове, но она, посидев немного и не почувствовав ухудшения самочувствия, решает на свой страх и риск сесть за руль.       В квартире прижимает холодную бутылку колы к затылку и пытается понять, кто бы мог их навести на мысль, что они занимаются делом Виктора. Вася, насколько она знает, тихо проводила своё расследование, никуда не влезая, это же не Юля Пчёлкина. Тогда кто? Кто мог бы сдать?       Хлопает дверь, и появляется Жанна, держа в руках пакетик со льдом. Протягивает его Юле и садится рядом.       — Мне жаль.       — Эти мудаки ещё попляшут. Как и их предводитель, — обещает ей Юля. — Я его дожму! Должна дожать!       — Юля…       — Ты же читала, какой он, Жанна. Днём приюты спонсирует, а ночью — проституток, которых избивает довольно сильно. Ты же читала их истории. Так он ещё и невесте изменяет!       — Проститутки знают, на что идут. Какие у них риски. Только не говори, что будешь их защищать.       Юлю настолько шокируют слова Жанны, что она забывает о пульсирующей боли в затылке.       — Чего, прости?       — Так будешь?       — Это чудовищно. Они — люди. Пусть их работа специфичная, но они не заслуживают к себе такого отношения. Никто не заслуживает. А ты занимаешься оправданием Коршунова.       — Не оправдаю. Считаю, что тебе нужно остановиться.       Разговор дальше не клеится, и Жанна уходит. Юля думает, что всё, дальше тянуть нельзя. Уже поздно давать заднюю, и не привыкла она бросать дело, не доведя его до конца. Перфекционизм и желание добиться справедливости не толкают её назад, а двигают вперёд.       — Здравствуйте, Сергей, — она берёт телефон в руку и вслух начинает читать то, что набирает. — Меня зовут Юля Пчёлкина, я недавно была у вас в офисе и брала интервью. Понимаю, что с моей стороны самонадеянно такое писать, но мне нужна ваша помощь. Мы (я и моя коллега) работаем над делом Виктора Коршунова. По имеющимся у нас данным, он регулярно проводит время, избивая девушек и издеваясь над ними, шантажирует, заявляя, что расскажет их близким, чем они занимаются. Вдобавок, он изменяет своей невесте. Если бы у нас были бы его переписки, то мы без труда бы доказали, какой «хороший» сын у Коршунова-старшего. Мы были бы очень вам признательны.       Нажимает на кнопку «отправить» и думает, что если уж Разумовский её прокатит, то вера в людей будет окончательно потеряна. И не получится прижучить этого урода. «Здравствуйте, Юля. Подъезжайте завтра, как вам будет удобно. Я в офисе целый день. Посмотрим, что можно будет сделать».       — Да! Ауч! — Юля шипит, сильно прижимая пакетик со льдом к пострадавшему затылку.       Ладно, вера в богачей пока ещё не утеряна.