Солнце за нас

      С утра в газете стоят крики и ругань — Сергей Дмитриевич с говорящей фамилией Кощеев пытается в очередной раз отговорить Юлю.       — Остановись, Юля, остановись! — тянет высокий мужчина с поблёскивающей в свете ламп лысой головой. — Он тебе не по зубам!       — Но Вася нарыла на него материал!       — Нет, даже не думай! Отец Коршунова — уважаемый человек! И сам Виктор завязан на благотворительности! Представляешь, какой скандал будет?!       — Да! — с запалом восклицает Юля. — Сергей Дмитриевич, ну вы только взгляните на то, что у нас есть! Не такой уж Виктор и безобидный! Днём, блин, котят спасает, а ночью…       — Иди, Пчёлкина, — Сергей Дмитриевич вздыхает и, сев в кресло, достаёт платок, прижимая его к вспотевшему лбу. — Невозможно с тобой разговаривать. Ты меня совершенно не слышишь.       Юля не спорит — у начальника такие лицо и вид, будто сейчас его сердечный приступ хватит, поэтому она молча берёт со стола папку и возвращается на своё место.       — Не расстраивайся, — к ней обращается та самая «Вася» — Василиса. — С таким материалом ничего путного не выйдет. Уровень жёлтой газеты. Кощей откинется, если мы превратимся в «The Sun».       — И зачем ты на это тогда время тратила?       — Казалось, из этого что-то получится. Зря лишь распиналась, — Звонарёва вздыхает, щёлкая ручкой. — Но… Если бы у нас были переписки Виктора, то, быть может, получилось бы. Потому что на словах все хороши, а на деле…       — Ага, — отвлечённо отвечает Юля, включая ноутбук. Василиса приподнимает бровь.       — Остановись, Юля. Я слышу, как работает твой мозг. Кощей тебя точно уволит.       — Да я ничего!       — Да я же вижу!       — Наши программисты не могут помочь?       — Не-а. Невыполнимо. Не взломают. Только если сам Сергей Разумовский поможет.       Вася, вздохнув, переключается на другое дело: на написание статьи об одной оперной певице, побывавшей недавно в Питере, пока Юля невольно ухватывается за эту идею. Сергей Разумовский действительно бы мог им помочь, но не писать же ему в личные сообщения с просьбой влезть на одну страницу? Значит, нужно как-то пересечься, завести знакомство и уж тогда как-то… В общем, Юле нравится Васина идея, и тут она вспоминает, что на открытии нового ресторана должна собраться вся богатая рать. Она встаёт со своего места и вновь идёт в кабинет начальника.       — Сергей Дмитриевич, а можно мне пойти на открытие «Лагуны»?       — Так уже Ярослав идёт.       — Ой, да Ярик только из больницы вышел, пожалейте его. Увидит морепродукты и вновь туда вернётся.       Видимо, сегодня удача на стороне Юли, поскольку Кощеев отзывается, взмахивая рукой:       — Ладно, чёрт с тобой, иди.       — Спасибо!

***

      В своей квартире Юля сидит на диване и наблюдает за тем, как её соседка по лестничной клетке — Жанна — таскает платье одно за другим. Красные, чёрные, блестящие, шёлковые, гипюровые — выбирай, какое хочешь.       Одно из них приглядывается Пчёлкиной: простое чёрное, без каких-либо отделок и глубоких вырезов. Как раз по колено. Она берёт его в руки и замечает бирку с ценником.       Лучше бы не видела цену.       — Новое? От…       — Моего богатого друга, — лаконично отвечает Жанна, потому что работа официантки такой наряд себе не может обеспечить. Нужно будет лет двадцать пять вкалывать, чтобы его купить.       Жанна — не коренная петербурженка. Приехала покорять северную столицу и что-то пошло не по плану, раз теперь щеголяет в фартуке. Назад не вернулась — стыдно, поэтому пишет родителям письма, как она хорошо устроилась, и нашла себе какого-то богача, чьей любовницей стала. Последнее до сих пор вызывает у Юли вопросы. Не то, что она чья-то любовница, а кто ей заинтересовался.       — Может, ты его сама сначала наденешь?       — Не мой фасон, а тебе подойдёт.       — Спасибо, — Юля думает, что подберёт к платью пояс и можно будет на этом остановиться.       — Ты будешь писать статью о ресторане? Что-то новенькое для тебя.       — Выхожу из зоны комфорта.       — И на охоту?       — Именно.       — И кто «счастливчик»?       — Секрет фирмы, — Юля скидывает с себя одежду и примеряет платье. Жанна права — по её фигуре оно садится хорошо. — Нужно уточнить несколько деталей, потом поделюсь.       Жанну такой ответ устраивает — она давно привыкла к странностям своей соседки, которая очень часто накликает на себя беду со своим желанием, чтобы справедливость восторжествовала.       В ресторане «Лагуна» не протолкнуться. Юля, переставляя ноги в чёрных туфлях-лодочках, замечает коллег из других изданий: и тех, с кем общается; и тех, кого на дух не переваривает, а они — её.       Сергея пока нигде не видно, поэтому Пчёлкина решает заняться работой — рассматривает меню, пробует несколько блюд на шведском столе и делает пометки в телефоне. Если Кощей узнает, зачем она на самом деле сюда напросилась, то ей тогда точно несдобровать, поэтому материал нужно собрать. У Ярика бы получилось в разы лучше, всё же еда — не её профиль, но она доведёт дело до конца.       У подножия лестницы она замечает знакомые огненно-рыжие волосы и решает, что вот он, звёздный час настал. Юля начинает медленно спускаться по лестнице, не сводя глаз с Разумовского, с кем-то беседующего рядом со ступенькам. Нужно было что-то срочно придумать, чтобы он задержался, чтобы он…       Пчёлкина не находит ничего лучше, как на последней ступеньке оступиться, чтобы подвернуть ногу и буквально свалиться на Сергея. У него хорошая реакция — он хватает её за талию, она болезненно выдыхает (даже вроде бы хруст померещился) и с болью произносит:       — Ох уж эта лестница! Убийственные ступеньки!       Собеседник Разумовского добродушно посмеивается и, попрощавшись, уходит.       — Вы как?       — Кажется, подвернула ногу. Мне бы присесть.       — Давайте я доведу вас?..       — Юлия.       — Давайте я доведу вас, Юлия, до дивана.       — Спасибо, Сергей.       Он убирает ладони с её талии и подставляет руку, на которую она опирается, перед этим сняв туфли. Они пробираются сквозь толпу, некоторые цокают языками и неодобрительно на неё косятся — считают, что Юля перебрала с алкоголем.       Галантность Разумовского не заканчивается — он довольно аккуратно помогает ей сесть на диван, но на этом вся его смелость заканчивается. Видимо, сказывается то, что теперь они остаются вдвоём среди людей. Он смущён и, немного запинаясь, спрашивает, что мог бы ещё для неё сделать.       Юля решает, что в лоб обращаться с просьбой будет нетактично, поэтому нужно как-то завязать разговор, чтобы он остался и его никто к себе не приманил. Она только открывает было рот, как раздаётся знакомый мужской голос:       — Юля?       На неё смотрят удивлённые глаза Николая — сына Сергея Дмитриевича.       — Вы знакомы?       — Да, работаем вместе. Что произошло? — Николай подходит ближе и указывает на голые ступни Юли.       — Я подвернула ногу, спускаясь по лестнице.       — Что ж, тогда, думаю, могу оставить Юлию на вас. Рад был познакомиться, — обращается к Юле, а затем и к Николаю. — Хорошего вечера.       Дождавшись, когда Сергей уйдёт, Юля цедит сквозь зубы:       — Ты мне всё испортил.       — Не знал, что ты у нас по вечерам охотишься за миллионами, — Кощеев-младший прикидывает, как ему помочь Юле. Она забавно ойкает, когда он, склонившись, подхватывает её на руки. Она одёргивает платье ниже одной рукой, на колени, другой хватаясь за его шею и туфли, хорошо ещё, что сумочка у неё была надета через плечо. — Окстись, слышал, что он — гей.       — Это неважно, я не собираюсь с ним спать.       — Да?       — Мне не это от него нужно.       Николай фыркает, направляясь вместе со своей драгоценной ношей к выходу.       — Порхаешь как бабочка, а жалишь как пчела.       — Молчи, а.       — Ты ничего сказать не хочешь?       — Спасибо, — бурчит Юля.