***
Илья уже наслушался от Димы, что Шастун никого не пускает и не отвечает. Он тоже пытался дозвониться, но это никакого результата не дало. Однако Макаров не из тех людей, кто опускает руки и сдается, не попытавшись сделать все, что в его силах. Все, что происходит вокруг, он предсказал с самого начала и был уверен, что ничего хорошего не выйдет. Его удивило только то, что Арсений так быстро пришел в себя. Хотя он и допускал мысль, что это все напускное. Илья дождался вечера и приехал к дому Антона, когда Майя уже должна была вернуться. Собственно, она ему и открыла дверь. На ее красивом лице залегли тени усталости и грусти. Не задавая вопросов, можно сделать вывод, что она очень сильно волнуется за своего сына, но не знает, как ему помочь. — Здравствуйте, — Илья неловко улыбается и чувствует себя таким большим рядом с этой хрупкой женщиной. — Ой, привет, Илюш, — она тяжело вздыхает и устало улыбается, — Антоша вряд ли согласится с тобой говорить. Дима уже приходил. — Попробуйте все-таки позвать его. Женщина кивает и уходит. Илья и не ждет, что Антон выйдет, он не за этим пришел. Поэтому, когда Майя возвращается и с сожалением качает головой, он не удивляется. Ему нужно нечто другое. — Тогда прошу вас передать ему записку, — он достает листок бумаги и отдает ее женщине. — Хорошо. — У вас все хорошо? — Да, просто устала на работе. Как в школе? — Хорошо все. Он хотя бы учится? — Вроде бы. Не знаю. Рисует, в основном, и спит. Не ест почти… Ладно, хорошо все будет. Со временем, думаю. — Конечно. Отдыхайте. Майя держит в руках бумажку и ей так любопытно прочитать, что там. Однако она сдерживается и снова заходит в комнату. Антон сидит за столом и в блокноте рисует что-то простым карандашом. Как только дверь открывается, он поднимает взгляд на маму и ждет, что она еще ему скажет. Он же русским языком сказал, что не будет ни с кем разговаривать. — Илья записку попросил передать, — она кладет бумагу на стол перед сыном и кладет руку ему на плечо, — Тебе принести покушать? — Нет, — он тяжело вздыхает, но не скидывает с себя руки. — Ладно. Тогда я пойду, на плите стоит сковородка, если что. Антон кивает и ждет, когда женщина уйдет. Записка, сложенная пополам привлекала внимание, но читать не хотелось. В голове пустота. Он не чувствует ничего. Так долго он разрушал все в себе, что разрушил до остатка. Он старался сбегать от мыслей, старался не думать вообще. Подготовка к экзаменам, кисти и холст в этом помогали. Он даже возвращается к рисунку, но рука дрогнула, и линия поехала. Отбросив блокнот и карандаш, он хватает бумагу и смотрит на хорошо знакомый почерк. «Предполагал, что не пустишь, но достучаться до тебя нужно же как-то. Думаешь, что если запрешься, то все проблемы решатся? Экзамены сдавать не придется, в ВУЗ поступать не надо, друзья сами все простят, а Арсений забудет? Чего ты добиваешься? Ответь себе на этот вопрос. Ты и так долго бегал от проблем, но они оказались быстрее. Думаешь, в этот раз убежишь? Если ты не понял, то все вокруг за тебя волнуются, пока ты прячешься в своей норе. Заканчивай уже эти прятки. Как ты думаешь, маме твоей сейчас легко? Забился в угол там, как мышь и сидишь! Думаешь, что Димка и Катя не волнуются? Они постоянно тебе звонят, а ты отключил телефон и сидишь там спокойненько. Думаешь, что я не беспокоюсь за тебя? Оксана хоть и психовала, но она тоже волнуется. А Арс? Он в школу ходит, учится, старается, вроде даже улыбается. Но сегодня он спрашивал у девочек про тебя. Тоже волнуется за придурка такого. Выходи уже из этого состояния, не ты тут жертва. Сделал дело, так имей смелость взять на себя ответственность. Мы скучаем по тебе и волнуемся. Возвращайся уже в жизнь. Никогда такую херь не говорил, но я люблю тебя. Как друга, конечно же. Мы все тебя любим.» В зеленых глазах стоит грусть и какая-то боль. В голове срываются замки с каждой новой строчке. Ему жаль. Ему чертовски жаль, что он даже сейчас причиняет всем вокруг боль. Правильно Илья сказал, что Антон бежит от проблем, но они неумолимо догоняют. Догоняют и стучат по голове. Слезы катятся по щекам, и из груди вырывается всхлип. Такой громкий, болезненный, что самому страшно становится. Он не может простить себя, не может принять, что он натворил. И продолжает творить, на самом деле. Вот даже прямо сейчас. Утерев слезы, он покидает свое убежище и идет на кухню. Майя удивленно смотрит на него и громко вдыхает, когда парень обнимает ее и крепко сжимает в своем исхудавшем теле. Она обнимает в ответ и рада. Это ведь значит, что Илья смог достучаться до него. Смог вытащить его хоть глоток сделать. — Прости, — шепчет Антон и всхлипывает, — Что есть поесть? — Садись, котлеты и пюре. Чай? — Антон кивает и осознает, какой нервной стала его мама.***
Арсений долго сидит уже на кровати, пялясь в телефон. Он не понимает свои чувства. С одной стороны, он злится до сих пор и не понимает, как вообще можно было додуматься так поступить. Как можно было знать всю серьезность ситуации, знать, что он пережил из-за Нурлана, но все равно сделать все так! Хотелось верить, что он и правда любил его, и все было сделано не только ради денег. Он бы никогда не поверил в это, ведь видел, как Антон ждал их переезда в Питер, как он о нем заботился, как злился, когда ему уделяли мало времени. С другой стороны, он очень сильно волнуется. Не выходить на связь — не в стиле Антона, но он все равно так делает, а значит, что-то случилось. Он открывает заветный диалог и смотрит на непрочитанные ранее сообщения. Их много, он знает. Не только в день их ссоры Антон писал, но и потом. Видимо, пока не отключил телефон. Каждое сообщение было пропитано болью, но остановить себя Арс уже не мог. Папочка Арс, пожалуйста, прости. Я хотел рассказать, но боялся, что ты уйдешь. Да, я правда поспорил, и я очень жалею об этом. Клянусь, что я правда люблю тебя, и все, что между нами было, это не ложь. Арс, пожалуйста! Арс, умоляю, прости. Давай просто поговорим хотя бы? Ты никогда меня не простишь, да? Знаешь, без тебя так холодно. Я не могу уснуть. Я ненавижу себя за то, что сделал. Арс, я клянусь, что из-за спора только предложил позаниматься математикой. Все остальное я делал, потому что правда хотел. Целовал тебя, защищал, пригласил жить у меня, поездка в Питер и все остальное. Я люблю тебя. Какой смысл мне врать сейчас? Ты снял браслет? Надеюсь, что нет. Я могу писать все, что угодно, ты ведь все равно не читаешь. Так вот, сегодня мне приснилось, что мы снова в Питере. И там так тепло было, солнце грело, и мы сидели на смотровой площадке Исаакиевского. Ты сказал, что любишь меня, и я хотел тебя обнять, но в итоге упал вниз. А ты сидел и улыбался. Что мне теперь делать без тебя? Я правда не знаю, как дальше жить и что делать. Прости. Тебе, наверное, больно, и я знаю, что виноват. Боюсь представить, как тебе больно. Прости, больше не буду доставать тебя, но просто знай, что я люблю тебя и очень сожалею. Сообщений меньше, чем он ожидал, но даже они вызвали ком в горле. Что теперь делать с этим всем? Он невероятно скучает по нему, и он тоже плохо спал. В первые ночи вообще с трудом засыпал, а когда получалось, то постоянно просыпался. Хочется свернуться калачиком под боком, целовать выпирающие ключицы, слушать ровное биение сердце и вдыхать нежный аромат парня. Он так скучал по этим золотистым вьющимся волосам, по глазам цвета зеленой травы, по длинным рукам, вечно испачканные в краске и даже по маленькой родинке на кончике носа. Он скучает по Антону, по самому лучшему, что было в его жизни. Это правда. Эти полгода были лучшими за все его семнадцать лет, и он даже не знает, как пережил бы без него эти полгода. А еще он по-настоящему боится за будущее Шастуна. Как тот собирается сдавать экзамены, не посещая школу? Ну не может же он ни о чем не думать. Арсений чертыхается и набирает чужой номер, желая узнать хоть немного о состоянии Антона. Все ли с ним хорошо? — Алло, — голос женщины удивленный. — Здравствуйте. Вам сейчас удобно говорить? — Да. — Мам, кто это? — слышится рядом шепот Шастуна, и приятно слышать даже эту короткую фразу. — Не говорите ему! — Это Леша. Кушай, я скоро вернусь, — слышится, как Майя уходит в другую комнату и закрывает за собой дверь, — Как ты? — Нормально. Как Антон? Он не ходит в школу, и мы за него беспокоимся. — Да… Не знаю. Сидел все время в комнате, не ел… Вот только сегодня Илья заходил, бумажку какую-то ему отдал, и он вроде в себя пришел. Покушать вышел. — Готовится к экзаменам? — Вроде бы. Не знаю. Я теперь ничего о нем не знаю. Мне так жаль… Я до сих пор не могу поверить, что он так поступил с тобой. — Заставляйте его есть и учиться. Нужно же как-то поступать. — Стараюсь. Но он со мной даже не разговаривает. Ты точно в норме? С родителями как? Ты можешь обратиться ко мне в любой момент. В конце концов, мое отношение к тебе не поменялось, — она улыбается, это слышно даже через динамик. Арсений улыбается в ответ и теребит шнурок на не своей, но уже почти своей толстовке. — Все правда в порядке, спасибо. — Хорошо. Звони, если что. — И вы. До свидания! Сбросив вызов, Арсений чувствует жуткую тоску. Мысли в голове перебивают друг друга, одни кричат, другие шепчут. Их будущее закончено, не успев начаться. Он очень хочет стереть тот чертов день из памяти и просто продолжить жить так, как они жили. Да, разумеется, он понимает, что должен теперь ненавидеть парня, но не может. Арсений просто скучает и даже не понимает, что это — зависимость от Антона и их райского уголка, или же настоящие искренние чувства.***
Однако на следующий день Антон в школе так и не появился, а Павел Алексеевич объявил, что парень ушел на домашнее обучение. Во время этой новости он многозначительно посмотрел на Арсения, частично уже успев разузнать, что случилось. В конце концов, классный руководитель не дурак и умеет находить учеников, которые готовы по секрету поделиться с ним всеми новостями. Учитель не знал, чем может помочь, учитывая, что Попов не позволял заговорить с ним о чем-либо, кроме учебы. — Арс, — Ира садится за столик к одинокому Арсению. Почему-то он сидел в столовой в гордом одиночестве. — Да? — Прости. Я не знала, что они делают. Меня попросили вывести Антона, и я это сделала. Не знаю, почему… Нурлан проявлял ко мне симпатию, и я ему поверила. Дура, — ругается на себя девушка, хватаясь за голову, — Правда, прости, пожалуйста. — Да ты тут не причем. Все нормально, не парься. — Как Антон? — Я не знаю. Мы не общаемся. — Совсем? — Совсем. Как ты думаешь, после всего, что произошло, я сразу же все простил и все хорошо? — Нет, просто… — Не засоряй себе голову чужими проблемами. Это не твои заботы, — Арсений уходит. Он целенаправленно идет к их туалету. К туалету, в котором история их отношений начиналась. Да, странное место, но что есть, то есть. Арсений дергает ручку, но дверь заперта. Ударив по двери, парень пошел прочь. Он ненавидит все, что происходит. Все вокруг складывается против него. Даже чертов туалет закрыт!***
Арсений приходит домой поздно, после рабочего дня. Эля старалась его больше не трогать, общаться по минимуму и не напрягать, понимая, что ее коллега сейчас не в состоянии на дружеские беседы. Сегодня день был особенно дурацкий. Все сыпалось из рук, голова не работала. Было сложно даже сдачу посчитать. Даже на калькуляторе. Упав на кровать, Попов начал мысленно торговаться с самим собой, чтобы встать и пойти в душ. Нужно освежиться и хоть как-то прийти в себя. Нет смысла жалеть себя и ждать, когда боль пройдет. Нужно брать себя в руки и возвращать себя в жизнь. Телефон в кармане завибрировал. Папочка 22:36 Я знаю, что ты вчера звонил маме. Не думал, что ты будешь волноваться за меня. Руки не себя не наложу, не боись. К экзаменам готовлюсь. Прости. Арсений хнычет и блокирует телефон. Да, он волнуется за Антона. Волнуется за будущее парня. Волнуется за себя и свое будущее. Он просто постоянно волнуется. Такое ощущение, что это чувство укоренилось в нем, запустило в нем свои корни. Это бесит, но сделать с этим ничего невозможно. Он просто превратился в одно большое волнение.