***
— Боже, остался последний урок, и домой… наконец-то… — вымученно бормочет в парту Шастун, который только что умудрился уснуть на химии, да и его даже никто не попытался разбудить, приняв то, что химия — самый бестолковый урок. — Последний урок у Паши — это какое-то наказание, — также сонно говорит Дима с парты перед ним. — Для тебя Паша особенно постарается, чтобы ты прочувствовал все виды пыток, — раздается прямо над ними насмешливый голос учителя, заставляя всех вздрогнуть, — Арс, твоя тетрадь по математике нашлась, так что сходи за ней, пока она опять не пропала. — Прямо сейчас? — Да, Станислав Сергеевич сейчас уйдет, поспеши. А ты, Позов, повтори-ка хотя бы краткое содержание «Вишневого сада», ты первый будешь на опросе. Антон флегматично поднимает голову, взвешивая, пойти с ним или нет. Но почувствовав легкие хлопки по плечу, понимает, что может спокойно продолжить лежать на парте. Ему было лень делать вообще что-либо, а уж тем более идти на другой край этажа. В конце концов, Арс был против, чтобы Антон ходил за ним хвостом, считая себя сильным и независимым. — Антош, можно поговорить с тобой? — слышать такую интерпретацию имени не из уст Арсения, Оксаны и мамы было как-то странно. Приподнявшись, он видит Иру с очень застенчивым взглядом. — Срочно? — Да. Ну, нет, но я бы хотела сейчас поговорить. Если ты не занят, конечно, — сдавшись, Антон встает и идет за девушкой, не в состоянии даже представить, о чем она хочет с ним поговорить. В конце концов, весь его вид говорит о том, что он вообще не занят.***
Выйдя из кабинета, его резко схватили за плечо. Тут Арсений действительно пожалел, что Антон впервые за день оставил его одного. Очень не вовремя, как выяснилось… Однако, ожидаемого удара нет, как и издевок. На него лишь спокойно смотрит Нурлан. — Я так понимая, что вы с Шастом близки. Даже слишком. — Да что вам надо от меня? — шипит Попов, не желая привлекать сейчас слишком много внимания. — Да расслабься, я ничего не собираюсь тебе делать. Просто посчитал, что тебе будет полезно кое-что узнать про своего ненаглядного. — Я и так про него все знаю. — Все, да не все. Ты же ничего не теряешь. — Ну и что же? Рассказывай, — сдается Арсений, складывая руки на груди. — Так неинтересно. Разве ты не хочешь услышать это от него? — Что? — смысл сказанного Сабуровым перестал доходить до него окончательно, но когда тот с улыбкой продолжил, ему стало хотя бы понятно, что от него хотят. — Идем, — Арсений не хочет рисковать и идет за парнем в туалет, где уже стоит Щербаков. — И что дальше? — Зайди в кабинку и сиди там молча. Только ноги подними так, чтобы тебя не было видно. Арсений не знает, зачем соглашается, но он это делает. Присев на крышку, он поднимает ноги и чувствует себя идиотом, находясь в таком положении. Что он здесь делает? Он же на сто процентов доверяет Шасту, и худшее, что он мог бы услышать, было невозможно. Антон ведь не мог ему изменить, хотя бы потому, что у него не было на это времени, да и изменяя, люди не выбирают совместное жилье. Хуже ничего и не может быть.***
— Ну? О чем ты хотела поговорить? — в коридоре Антон натыкается на Лешу и чувствует, что-то неладное, — Так… — Ты все время с Поповым, тебя даже не выловишь, а поговорить бы хотелось. — Только не здесь, — Щербаков усмехается, что Шастуна даже и уговаривать не пришлось, он по своему желанию заходит в туалет и облокачивается о кафельную стену. — И ты здесь, — удрученно вздыхает Антон и понимает, о чем будет разговор. — Да, кабинки все проверил, никого. — Давайте ближе к делу, сейчас уже звонок будет. Я же сказал, у меня время до конца года. — Да, но мы так поняли, что у тебя сложилось там все. И мы хотим увидеть доказательства. — Зачем вам доказательства, если и так все видите? — Тогда мы напомним тебе условия нашей сделки. Нурлан включает видео, и Антон смотрит на телефон со скучающим лицом. Ему противно. Он смотрит на себя и очень хочет сморщиться, но держит себя в руках. Да, он согласен с тем, что он — полнейший придурок. Вероятно, он тогда вообще не думал, когда на это соглашался. И уже тогда, судя по лицу на видео, он понимал, что это было самым отвратительным решением в его жизни. На видео будто бы совершенно другой человек, у которого в голове ветер, и лицо такое странное… Это тогда еще не было известно, во что все выльется. Его тошнит от своего же голоса, который как будто бы кричит ему прямо в мозг. Однако все становится хуже, когда он слышит хлопок двери одной из кабинок. Кровь внутри стынет, и даже по этой тишине он безошибочно угадывает, кто там. Он боится повернуться, боится посмотреть правде глаза, боится увидеть, что все кончено. А в этом и сомнений нет. Все, что они выстраивали, все, что имело для него ценность, рушится прямо на глазах. Вернее, разрушится, как только он обернется. А сейчас он стоит с закрытыми глазами и не дышит. В тишине школьного туалета все еще звучит его противный голос, записанный и как будто бы ужасно искаженный. Открыть глаза и посмотреть правде глаза приходится, когда резким движением его дергают на себя. Он ждет удара и не сомневается, что сейчас его ударят от души, со всей своей преданной любовью. Как говорится, чем сильнее любишь, тем сильнее ненавидишь? И это тот самый момент, когда чувства сменяются. Однако его ожидания не подтверждаются, и Арсений целует в губы, но отвечать на этот поцелуй совершенно не хочется. Он пропитан болью, злостью, обидой и чем-то на грани ненависти. Лучше бы он действительно ударил, Антону было бы проще это пережить, чем это подобие на их типичные ласки. Пусть нос ему разобьет, все лицо в кровавое месиво превратит, кости переломает — он даже сопротивляться не будет. Но он целует, и от этого кажется, что все кости внутри ломаются сами, без физических усилий. — Достаточно яркое доказательство? — Арсений выглядит хладнокровным, но Антон знает, что это напускное. Получив кивок в ответ от Нурлана, парень хлопает по плечу Шастуна и выходит из гребаного туалета. Антон не может пошевелиться, чувствуя на губах фантомный вкус Арса. И он знает, что большего ему не светит. Это все, что ему остается от их отношений, от их любви. Последний оставшийся след. — Ну, Тошик, поздравляю, спор выполнен. Куда деньги скинуть? Или наличными лучше отдать? — Антон отмирает и кидает на Нурлана ненавидящий и огненный взгляд. Как же он его ненавидит. Это уже не поступок вспыльчивого обиженного подростка, это осознанная подстава, и непонятно для кого она сделана — для бывшего друга или для бывшего его сестры. — Засунь себе в зад эти деньги. Выбежав из уборной, Шастун видит удаляющуюся в коридоре спину. Он не даст ему уйти, пока не объяснит все. А объяснять тут придется многое, и даже непонятно, с чего начать. Тут с какого конца не начнешь — суть дела не меняется. Антон его предал с самого начала, и оправданий для его поступка нет. Причина, по которой он согласился на это, не играет роли, несмотря на ее серьезность. Но черт возьми, цель не оправдывает средства. Не в этот раз. — Подожди! Арс, пожалуйста, дай мне все объяснить! Арс! — он хватает за плечо и видит настолько холодные глаза, которых он не видел еще никогда. От этого становится еще больнее. Замороженные океаны, промерзшие вглубь на несколько метров. — Что? Что ты хочешь мне объяснить? Что это не ты был? Что это не ты сказал? Что, блять, ты хочешь мне объяснить? — кричит Арсений, находясь рядом с лестницей. — Послушай, пожалуйста! — он цепляется за руку, но Арсений этого вынести не может и толкает его в грудь. Любые прикосновения от Антона — это уже слишком. Слишком больно. Слишком хочется забыть обо всем, но это невозможно. Слишком невозможно. — Не трогай меня. Руку убери я сказал! — Арс… — Нет, все! Спасибо, что установил мне ценник, но я думал, что стою для тебя намного больше, — последние слова срываются на хрип, и Антону приходится отступить. Он видит, как быстро Арс сбегает по лестнице, убегая именно от него. — Шаст, ты заблудился или оглох? Звонок не только для учителя. Антон не сопротивляется и идет следом за Павлом Алексеевичем. Он ничего не видит и не замечает, как доходит до кабинета, как садится на свое место, как друзья переглядываются, видя его состояние. Перед глазами у него все еще стоят два океана, и их холод отдается болью. В ушах все еще звучит срывающийся голос, а в груди фантомной болью отдается толчок. Не верится, что все вскрылось именно так. Самым худшим вариантом из всех, и у него нет даже возможности сказать хоть что-то в свое оправдание. Он не замечает, как по щекам начинают стекать слезы, утопая в своей боли. Ему нет дела до всего вокруг, когда перед ним только что рухнул его мир. Отчаяние. Все, что есть внутри — это отчаяние. Невозможное отчаяние, от которого становится сложно дышать. Друзья это видят и не понимают, что происходит. Не понимает никто, кроме Димы, сложив два плюс два. Арса нет, хотя вещи его остались лежать здесь, Нурлан и Леша сидят вполне довольные и в прекрасном расположении духа, а Антон выглядит так, будто только что кого-то похоронил. Однако он не говорит никому, пожимая плечами, но знает, что это даже и не начало конца. Это и есть тот самый конец. А начало конца было в самом начале. Со звонком Антон собирает вещи Арсения в сумку, берет ее и как в бреду идет прочь. Есть шанс, что Арсений будет у них, или уже у него, дома, ведь куда он денется без зарядки в рюкзаке и денег. Правда на выходе из школы его останавливает Матвиенко резким движением за руку. Вслед за ним вывалилась и остальная компания друзей. — Отдай сумку и объясни, что произошло! — кричит он, и Оксана замирает, боясь подойти ближе. — Сумку? — Антон останавливается и непонимающе смотрит на парня, и в его глазах туман. — Арс попросил, чтобы я ему ее отдал. Объясни! Что стряслось? Вы поссорились? Когда вообще успели? — Я поспорил на него, — сухо произносит Антон, понимая, что он с самого начала упал на самое дно и все это время лишь пытался выкарабкаться оттуда. А теперь карты вскрыты. Нет смысла врать друзьям и пытаться оправдаться перед ними, пока его не выслушал Арсений. Да и в принципе, нет больше смысла отмываться от того, что произошло. — Что ты сказал? — Я на него поспорил. Что влюблю его в себя. На деньги, — Антон чувствует себя отвратительно, и хуже уже быть не может. Хуже не становится даже когда Сережа со всей дури бьет его по лицу. Совсем не больно. Лишь на момент он очнулся от своей апатии. Он слышит крик Оксаны и Кати, но ему все равно. Он не сопротивляется и дальше, когда идет новый и новый удар. Чуть позже скула приобретет фиолетовый оттенок, а сейчас виднеется только разбитая губа. Матвиенко бил бы его и дальше, если бы не Дима, у которого не с первого раза, но получилось оттащить бушующего парня от друга. Рассеянный удар приходится Позову в переносицу, но, к счастью, страдают только очки, сломавшись. — Ты знал об этом? Знал?! — Да, знал! — рявкает Дима, и видит во второй раз замахнувшуюся руку. Однако удар предотвращает воинственная Катя, встав прямо между парнями. — Угомонись! — кричит девушка, и жмурится, боясь, что Сережа в порыве ярости может и в нее попасть. — Ты тоже на стороне этого уебка? Да он моральный урод похуже Сабурова! Идите все к черту, лицемеры! Друзьями еще называетесь, да? — очевидно, что от обиды за друга у Сереги просто срывает крышу. Он вырывает из рук уже просто никакого Антона сумку и быстро идет прочь к воротам. Антон смотрит на испуганную Оксану и видит в ее глазах разочарование. Неудивительно, но сейчас вся его жизнь сыпется, как карточный домик. Он разрушил отношения, разрушил их компанию и дружбу в целом, и смотреть на то, как в глазах его драгоценной подруги скапливаются слезы — просто невозможно. — Ты… — ломано говорит Суркова и стирает капли с щек, — Я в шоке, Шастун, от тебя. Просто поверить не могу. Шмыгнув носом, она уходит вслед за своим парнем, даже не оборачиваясь. Антон провожает ее печальным взглядом и понимает, что и она, и Матвиенко сделали все правильно. Он заслужил этого и даже не будет пытаться оправдаться. Остается стоять только Дима со сломанными очками и Катя с глазами по пять копеек. Надо же, даже очки друга сломаны по его вине. Он молчит, не зная, что сказать. Дима ведь тоже все знал, но не рассказал никому, не отговорил и не отвернулся сразу, как это сделал Илья. Он был рядом и знал больше, чем все. Позов прекрасно видел, что эти отношения для Антона с самого начала не были игрушкой, и так далеко он зашел далеко не из-за спора. — Можешь тоже меня ударить, — хрипит Шастун, убирая с губы кровь. Во рту неприятно отдается металлический привкус. Пропало фантомное ощущение чужих губ окончательно. — Хотел бы, давно уже вмазал. — У меня нет слов. Неужели все это… Твоя актерская игра? — подала голос Катя, явно не в силах поверить, что все это время Шастун играл свою роль, хотя актером становиться не планирует. — Нет. Я влюбился в него еще на этапе дружбы. Я хотел все рассказать ему, но он бы не дал мне и шанса. Понимаешь? — девушка застывает, видя, как из зеленых глаз ручьями потекли слезы, словно платину прорвало. Она смотрит на своего парня и понимает, что она будет на той же стороне, что и Дима — на стороне Антона. Они не отвернутся от него, принимая на веру все его слова. Конечно, он виноват, но ведь все допускают ошибки? Арсения Катя прекрасно понимает, но видя раскаяние в этих несчастных глазах, она не может бросить его сейчас и добить морально еще сильнее. — Крепко тебя Серый приложил, — поморщился Позов, разглядывая уже покрасневшие места ударов на лице. Антон молчит, и скомкано попрощавшись с парочкой, идет прочь. Он надеется, что Арсений еще дома. У него дома. Им нужно поговорить, он должен извиниться и объяснить все. Сказать, что все это было сделано ради бабушки и его будущего образования. Должен.***
Арсений очень не хотел верить всему услышанному и увиденному. Он бы очень хотел отмотать время назад и отказаться от разговора с Нурланом, не пошел бы в этот чертов туалет, и так и оставался бы в неверии. А что тогда? Антон бы все равно предоставил им доказательства, ведь компрометирующих фотографий у них половина галереи, а потом что? Просто бросил бы его? Ничего не изменилось бы? Единственный вариант что-то изменить — вернуться в сентябрь и не идти на ту вечеринку, где произошел его аутинг. А что тогда? Нурлан бы все равно сделал это, рано или поздно. Ситуация безвыходная, и кажется, при любых обстоятельствах имеет один и тот же печальный исход. Слез нет, в душе только ярость, когда он идет до дома. До дома Антона. Ненавидит ли он его? Нет, это слишком сильная эмоция, но не сильнее, чем его влюбленность и привязанность. Но он… морально убит? Его использовали, поимели во всех смыслах. Не хватило только того, чтобы еще и выкинули. Этого он ждать не будет. Ему нужно срочно уйти самостоятельно, пока его и правда не выгнали. Квартира впервые в жизни кажется ему такой чужой. Даже квартира, судя по всему, знала обо всем и все это время притворялась, что приняла его. Он даже куртку не снимает, ограничиваясь обувью. А вот комната оказывается такой родной уже, что в ней сложно дышать. Здесь все кричит о них — его книги и кисти Антона на столе, скомканные пижамы на стуле, его кружка из-под чая, который в итоге почти весь выпил Шаст. На тумбочке лежит его подарок на день рождение с закладкой на одном из разворотов. Там, где описано их свидание в центре Петербурга, на ярмарке. Запястье неприятно заныло, прямо там, где его нить. Ее хочется сорвать, но рука не поднимается. Только подойдя к зеркалу, он видит, что глаза его красные, а щеки мокрые. То зеркало, где еще несколько дней назад отражались они, когда Антон был в нем, и Арс громко с придыханием стонал его имя. Это особенно нравилось Шастуну. А нравилось ли? Теперь он не уверен ни в чем. На полках в шкафу его вещей практически нет, но он забирает их, скидывая в рюкзак, с которым он сюда и пришел. Туда же летит и пара кроссовок, книги, которые влезли, и тетради. Да, немного тут его вещей, как выяснилось. Собираясь уже уходить, Арс снова цепляется взглядом за злосчастный блокнот с воспоминание. Вот бы сжечь его, как и все, что было между ними. Словно ничего и не было. Рука тянется, чтобы забрать его, но останавливается в паре сантиметров. Нет. Если он заберет его, то просто не сможет не пересматривать его, он себя знает. Пусть он так и останется во владении Антона, в конце концов, это же теперь его вещь. Единственное напоминание, которое он забирает с собой, та самая небольшая картина, подаренная ему на новый год. Глупо? Да, ведь она пропитана Антоном насквозь, но по-другому он не может. Это сейчас он еще не знает, что все его вещи пропитаны Антоном, сохранив на себе его сладковатый аромат. Автобуса ждать не хочется, поэтому Арсений вызывает такси, радуясь тому, что не успел еще потратить всю зарплату. Главное — не пересечься с Антоном, пока не приедет машина. Видеть его он не сможет, не захочет и даже не представляет, что сделает. А еще он не знает, что теперь делать. Весь мир его построился вокруг Антона, или же внутри него. Теперь нужно начинать все с начала. По кирпичику выстраивать быт и душевное состояние.***
Антон даже не удивляется, что дома не осталось и следа от Арса. Комната выглядит так, как будто бы его и не было здесь никогда. Напоминают только детали — блокнот, пара носков на сушилке, которые он, видимо, пропустил и аккуратный почерк на черновиках. Надломленная усмешка, и красные глаза отражают все его состояние. Он ведь знал и чувствовал, что все закончится именно так. Даже если бы он признался во всем сам, Арсений бы все равно ушел, и правильно сделал. Дрожащими руками Антон достает телефон и набирает до боли знакомый номер. В ответ лишь долгие гудки. Когда он набирает второй раз, вызов сбрасывают. А чего он ожидал? Что ему беззаботно ответят, они поговорят и все решится?Вы
15:47
Арс, пожалуйста, прости.
Я хотел рассказать, но боялся, что ты уйдешь.
Да, я правда поспорил, и я очень жалею об этом.
Клянусь, что я правда люблю тебя, и все, что между
нами было, это не ложь.
Арс, пожалуйста!
Крепко держа телефон в руках, Антон падает на пол, обнимая колени. Ему хочется сжаться в комок и просто испариться. Он смотрит в экран, но сообщения так и остаются непрочитанными. Эмоции накрывают новой волной, снося все плотины. Всхлипы вперемешку с криками наполняют квартиру, но Антон не слышит даже этого. Ему плохо так, как не было никогда. Больно. Но самое обидное, он не может винить никого, кроме себя. Увидь его сейчас кто-то, люди решили бы, что он либо сумасшедший, либо умирает. И они были бы правы. Он и правда сходит с ума от ненависти к себе и умирает внутри, ожидая хоть какого-то сообщения от Арса. Хоть что-то, лишь бы не это томящее ожидание.***
В течение всего рабочего дня, Арсений дергается от каждого звука открывшейся двери магазина. Он очень надеялся, что Шастун спокойно отпустит его и не будет теперь преследовать. Элины сегодня не было, к сожалению, с ней он хотя бы смог отвлечься от убивающих мыслей. Сообщения так и висят непрочитанные, так как моральных сил не хватает на новые разборки. Сережа строчит ему без перерыва, возмущаясь и оскорбляя Антона. На то, чтобы читать это и отвечать, сил тоже не было. Возвращение домой кажется очень странным событием в его жизни. Это не было в его планах, но жизнь подкидывает ему новые испытания. Сомнений в том, что родители дома, нет, а это значит, что придется с ними о чем-то говорить, что-то объяснять. Сил и настроения нет ни на что. Он был удивлен, что родители не стали его мучать и не давили, как это было раньше. — Арсений? Привет… — удивленно проговорила женщина, выходя с кухни. — Привет, мам. — Ты в гости зашел или вернулся насовсем? — Насовсем. — Не расскажешь, где ты был все это время? — задает вопрос отец, держа в руках кружку. Он не кажется удивленным, скорее равнодушным. — Нет. — Да мы и так поняли, что у той шпалы наглой. Не помню, как его зовут. Поматросил и бросил? — Арсений сдерживается, чтобы не сказать все, что он о нем думает. Его молчание сглатывают, но понимают, что попали в яблочко, хотя их мнения вообще никто не спрашивал. — Будешь ужинать? Борщ есть и перцы фаршированные. — Нет, я не голоден. Он возвращается в свою комнату и не узнает ее. Не сказать, чтобы он скучал по ней, несмотря на то, что провел здесь всю свою жизнь. Последние события, произошедшие здесь сразу всплыли в памяти. Эти воспоминания уже не были такими травмирующими, как раньше. Но мысли об Антоне снова возвращаются в уставшую тяжелую голову. Он не хочет думать, но не может остановиться. Было сложно поверить в то, что Шастун и правда во всем лгал, что это все было притворством, вся забота, все это беспокойство. Он и правда многое сделал для того, чтобы ему помочь. И он правда ему помог, буквально спас в трудную минуту. И что самое главное, он был с ним рядом всегда, когда это требовалось, помог ему справиться со всем, что навалилось и жертвовал. Даже если взять историю с приставкой, которую он продал, чтобы купить ему билеты. И как бы не хотелось смотреть на все положительные стороны и действия парня, сути дела это не меняет, Арс в этом уверен. Он смотрит на браслет и понимает, что правильнее было бы снять его и выбросить, но рука не поднимается. Это единственное, что их связывает теперь. Даже забавно. Арсению не больно, не грустно. Желания плакать нет, и ком в горле не стоит. Но это не говорит о том, что все хорошо. Ему пусто. А пустота, порой, хуже, чем боль.