(музыка для атмосферы — Once Upon A December (Ost Anastasia))
Мысленно Веста вернулась в зал, когда парни уже вальсировали. С лёгкой белой завистью отметила, что Льюис двигается намного увереннее и свободнее, чем она сама. Впечатление от их танца создавалось донельзя приятное: парни шли плавно, вполне грациозно, и даже пары, присоединившиеся в середине вальса, не затмили их. Веста с горечью подумала, что хотела бы вернуться на полгода назад, когда плясала с Армином на ярмарке. Тогда она чувствовала себя бесконечно счастливой. Ощущала, что находится на своём месте со своим человеком. А сейчас на душе вдруг стало одиноко. Верони тоже ушла танцевать с каким-то блондином, оставив Томаса подруге, и лишь изредка посылала ей довольный взгляд, намекая на то, что партнёр попался хороший. Оглянувшись, Веста попыталась найти разведчиков, но взору представала только небольшая часть гостей, стоявшая вокруг вальсирующих пар. Знакомых лиц среди них не было. Понуро опустив голову, девушка наткнулась на маленького принца, глядевшего на неё. — Почему ты не танцуешь? — Не хочется, — на самом деле Веста так и не выучила до конца фигуры. Наступать какому-то дворянину на ноги желания не было, а Аблец — единственный, кто уже привык к её манере движений — сейчас увлечённо беседовал с какой-то леди, и Весте вовсе не хотелось им мешать. — Это не мой вечер, дорогой, — понимая, что мероприятие, которого она с нетерпением ждала четыре месяца, идёт полным ходом, а основная задача выполнена, девушка ещё сильнее загрустила. Ей не нравилась жизнь во дворце, но Веста уже так к ней привыкла, что вновь возвращаться к прежнему режиму будет трудно. Она полюбила дворцовых, полюбила Льюиса и Филиппа, Верони и Жанну, Томаса… Узнала тайну своего рождения и семьи. От осознания, что эта часть её истории стремительно подходит к концу, сердце разрывалось на части. В голове вдруг промелькнула навязчивая идея остаться. Может, действительно, уйти в отставку и жить здесь? В месте, где её любят, ценят, где ей не приходится жертвовать собой и смотреть на смерти товарищей. Веста только сейчас поняла, что за всё время не вспоминала ни о Райнере, ни о Бертольде, ни о проломах Стен. Она вообще не думала о проблемах, к решению которых скоро надо было возвращаться. Поняв это, Веста почувствовала себя чужой на балу. Подумала, насколько всё это неправильно — танцевать, вкусно есть, смеяться, когда в сотнях километров на севере Розы люди умирают от голода. И Веста могла бы лишиться жизни ещё несколько лет назад, не спаси её Эрвин Смит. — Поэтому… поэтому я не танцую. — Когда я вырасту и стану выше тебя, то обязательно приглашу на вальс, — пообещал Томас, замечая, как сильно расстроилась Веста. Он, конечно же, подумал, что всё дело в балу. — Конечно, дорогой, — она ласково погладила ребёнка по уложенным светлым волосам. — Обязательно. Покоя не давала и сама песня, под которую сейчас танцевали. Весте почему-то казалось, что она её слышала и более того, знала. Давно. Будто сама присутствовала при написании. Задышав немного чаще, она растерянно обратилась к королю, всё это время стоявшему рядом. — Ваше Величество… Эту песню разве не мужчина должен исполнять? — О чём вы? — Певец с голосом, в чём-то схожим с женским… — Веста сама не понимала, о чём говорит, но в голове беспорядочно мелькали картины другого бала, на котором ангел с большими бледно-вишнёвыми крыльями пел песню. Он играл на инструменте вместе с собратьями, расположившись неподалёку от места, с которого музыканта видела Веста, и периодически весело поглядывал на неё, удостоверяясь, что сестре нравится сочинённая мелодия. Король что-то ответил, затем спрашивая о самочувствии мисс Арлерт, но она его не слышала. А лишь улыбнулась знакомому серафиму, затем чуть поворачивая голову и протягивая руку Иегудиилу, пригласившему её потанцевать. Король удивлённо наблюдал за девушкой, с грустной улыбкой смотревшей на вальсирующих. Когда по её щеке скатилась одинокая слеза, он предложил ей потанцевать, решив, что она расстроилась, не получив ни одного приглашения. Но был проигнорирован. Слеза скатилась по подбородку, падая на пол, когда Веста машинально чуть наклонилась. На последних аккордах, после того, как певица завершила свою партию, зал вдруг встрепенулся. Внезапно откуда-то из потолка и, вероятно, незаметных люков в полу в помещение влетело множество белых бабочек, шокируя гостей своим появлением. Насекомых было настолько большое количество, что они полностью закрыли собой вид на верхнюю часть бального зала, и дворяне начали восхищённо охать, радостно повизгивать и даже пытаться дотянуться до прекрасного явления порхающих по помещению бабочек. Они оседали на стенах и выступах, некоторые вылетали в окно. После последовали редкие вопросы о том, откуда в такую холодную погоду стало возможно привезти несколько сотен бабочек. Впрочем, эти слова сразу же утонули в гомоне восхищения дворян, никак не ожидавших подобного чуда. Даже Льюис с Филиппом остановились, поражённые таким подарком, но совершенно сбитые с толку. Правда, откуда бабочки? Поток силы наполнил тело Весты настолько внезапно, что ноги мгновенно подкосились, и она наверняка бы упала, не будь рядом Верони, подошедшей недавно. Мгновением ранее Веста успела поднять взгляд вверх — на начищенном золотом покрытии потолка промелькнуло зелёное свечение, и она интуитивно догадалась, что это было отражение её зелёных глаз. Поэтому сейчас, чувствуя, как подруга обеспокоенно обхватила её за талию и что-то негромко тараторила, Веста попыталась прийти к себя, делая глубокие вдохи. Глаза закрыла — не хватало, чтобы кто-то в зале заметил этот нечеловеческий блеск. — … как? Веста, — Верони повернула лицо подруги к себе, взволнованно оглядывая её. Арлерт неуверенно открыла глаза но, не замечая особо удивления подруги, решила, что ей просто показалось. Однако общее самочувствие не улучшилось. — Тебе плохо? — Я отойду в уборную, — растерянно пробормотала Веста. — Побудь пока с Томом, я скоро вернусь. — Уверена, что справишься сама? — Да, не беспокойся, — протиснуться сквозь толпу взбудораженных дворян было той ещё задачей, однако некоторые всё же любезно пропускали девушку, помогая быстрее добраться до коридора. Веста не помнила, как пришла в уборную. Её знатно потряхивало, голова кружилась так, будто девушка впервые пролетела на УПМ через тренировочный лагерь, а сердце и вовсе тарабанило грудную клетку, отдаваясь вибрацией от ударов по всему телу. Взглянув на себя в зеркало, Веста впала в ступор, на следующие несколько минут застыв в одной позе. Прямо на её глазах с лица пропадали веснушки, а те, что остались, становились более блеклыми. Волосы, которые при определённом освещении можно было сравнить с платиной, сейчас приобрели натуральный белый цвет. Даже более белый, чем цвет снега. Черты лица стали несколько острее, но это изменение едва заметила и сама девушка, не придавая ему особого значения. Большего внимания заслуживали глаза — они горели так ярко, что Веста даже испугалась. Нет, это не выглядело плохо, не вызывало боли, и она подсознательно понимала, что такое их сияние связано с ангельской сущностью. Но как ей к людям выйти в таком виде? Каким образом объяснить все эти преображения? Изменения были слишком заметные и неожиданные, чтобы собравшиеся просто промолчали о них. Впрочем, про бал Веста сейчас практически забыла, опираясь руками о раковину и рвано дыша. Каждый сосуд её тела будто наполнялся дополнительным источником силы — девушка чувствовала, как он течёт по венам, просачивается в каждую клеточку. Несмотря на сильное давление, вызванное этим потоком, Веста испытывала невероятное наслаждение. Было так хорошо, что она даже забыла про дыхание. Казалось, словно она находится сейчас на том самом обрыве, где недавно во сне повстречала Фануэля, обдуваемая горными ветрами и наполненная райской лёгкостью, умиротворением. Словно сознание уже не принадлежало телу, отдаваясь во власть высшему удовольствию. Но главное — в память стремительно возвращались знания. Веста к этому не была готова, посему огромный ураган воспоминаний почти сбил её с ног. Перед глазами мелькало всё, что серафим пережила за тысячи лет: от момента своего сотворения, первых полётов и исследования Рая, Великой ангельской войны, Суда, изгнания, до всех жизней, что она провела в мире смертных. Веста вспомнила про каждое живое существо, десятки государств, находящихся за морем, историю появления титанов. Хлынувший в сознание поток был настолько внезапным, что серафим буквально отключилась. И поэтому только спустя несколько минут, уже понемногу приходя в себя, почувствовала, как Льюис лихорадочно тряс её за плечи и звал. Заметив панику на лице друга, Веста, нахмурившись, обвела взглядом окружающие предметы и с удивлением заметила огромное количество крови в закупоренной раковине, практически достигавшее краёв. Не думая, резко выдернула крышку, давая красной жидкости покинуть пределы уборной, и тем самым испачкала рукав платья. — Веста… какого чёрта с тобой произошло? — пораженно выдохнул Льюис. В зеркале девушка увидела, что нижняя половина её лица, вплоть до линии платья, испачкана в крови. Полностью. Сам наряд не отличался по виду от своей хозяйки — весь верх теперь был бордовым и липким, несколько внушительный капель попали на юбку. И как она не заметила, когда из носа и рта пошла кровь? — У тебя ещё и со спины всё платье такое же. Я… сейчас позову врача, — только парень хотел выбежать из уборной, Веста крепко схватила его за локоть, дергая на себя. — Не стоит, — безэмоционально сказала она. — Я чувствую себя замечательно. — Ты бредишь, Веста, — нервно усмехнулся Льюис. — Позови Рика и несколько служанок, чтобы они перевязали меня и помогли переодеться. После пойдём в зал. — Ты в своём уме? — он повернул подругу к зеркалу, позволяя ей ещё раз увидеть свой внешний вид. — Ты пропала практически час назад и, очевидно, большую часть этого времени пробыла в таком состоянии. На тебя кто-то напал? Я казню этого человека на месте. — гневно и совершенно серьёзно заявил Льюис. — Никто на меня не нападал, — Веста взяла ладони друга в свои, стараясь успокоить его этим жестом. — Перестань нервничать, это сейчас ни к чему. Понимаю, всё выглядит странно, но я правда, — она особенно выделила последнее слово, заглядывая Присцену в глаза и убеждающим вкрадчивым голосом заканчивая: — Правда чувствую себя превосходно. Никому не говори о том, что видел, и, пожалуйста, скорее приведи ко мне прислугу. — Ты точно бредишь, — заключил Льюис, прикладывая руку ко лбу подруги. Жара не было. Наоборот, температура у Весты была сильно ниже нормы, девушка была очень холодной. Ладони, сильно контрастирующие по степени тепла с руками Присцена, распалённого после вальса, тоже говорили о плохом самочувствии подруги. До покоев Томаса они шли быстро и постоянно ловили на себе шокированные взгляды прислуги, сновавшей вокруг. Ещё бы, кто не удивится, увидев окровавленную девушку? Но Веста, вопреки своему виду, чувствовала, что могла свернуть горы. Вряд ли её мышцы укрепились в действительности, но ангельская сила, вернувшаяся к ней, определённо повышала физические возможности девушки. Мимолётно она подумала, что по приезде в корпус стоит поспарринговать с Микасой. Возможно, даже с использованием оружия. Разведчики редко использовали палки или мечи для тренировок различных видов боя, делалось это больше для поддержания формы. Но Микаса была хороша даже в этом. И не испытать силу с ней было бы глупо. Пришедшие служанки и Рик впали в ступор, распахивая глаза от ужаса так широко, что те и вовсе могли вывалиться из глазниц, подумала Веста. Ей быстро приготовили ванную, и пока девушка отмывала уже запёкшуюся на лице и шее кровь, Рик принёс другое платье. Всех интересовала причина такого вида мисс Арлерт, однако, замечая хмурость на лице Присцена, задать вопрос никто не посмел. Льюис вообще редко бывал в плохом настроении, во всяком случае, перед другими людьми, но когда это всё же происходило — лучше было лишний раз даже не дышать. Камергер мог разгромить всё вокруг и бровью не повести. — Мисс Арлерт, ваш наряд готов, — Рик протянул слугам тёмно-синее платье, немного похожее на вчерашнее. Разница была в том, что плечи также оставались открытыми, а юбка состояла из двух основных слоёв: нижний белый проглядывался через небольшие прорези верхнего тёмного. Веста любила платья, сшитые Риком. Всегда рассматривала их, долго крутилась перед зеркалом, замечая даже самые маленькие детали. Эти наряды отличались особым настроением, которое, как рассказывал сам портной, было у него во время работы. Однако это платье было другим. Его изготовили ещё до рождения Весты для Виктории Райсс, поэтому для девушки оно являлось особенно ценным. И надевать его на последний бал было по-своему душевно. Явный вопрос на лице Рика Веста старательно игнорировала. Молча двинулась следом за Льюисом, ожидавшем подругу у двери. Какое-то время идти в тишине было комфортно. Девушка бегала глазами по стенам, взбудораженная из-за вернувшейся ангельской силы. Настроение сразу поднялось, и сейчас она ощущала умиротворение, хоть и направлялась в «логово змей», как окрестила дворян, приехавших на бал. Но постоянно косившийся на Весту Льюис начал действовать на нервы, когда они прошли половину пути. — Что-то не так? — уточнила Веста, сворачивая у очередной двери. Присцен возмущённо вскинул брови и застыл на месте, буравя её недовольным взглядом. Девушке пришлось остановиться тоже. — Ты серьёзно? Веста, тебя не было час. Верони, вся взволнованная, пришла к нам с Филиппом. Я оставил её с Томасом, а сам пошёл за тобой, но никак не ожидал увидеть тебя всю в крови. Как думаешь, это подходит под понятие «что-то не так»? — вспылил он, сильнее выпучивая глаза. — Но сейчас же всё хорошо. Я чувствую себя прекрасно. — Я так не думаю, — хотя и в обратное парню тоже было трудно поверить — подруга выглядела слишком спокойной, ни разу не поморщилась от боли, хотя Присцен внимательно за ней наблюдал, и в общем вела себя как обычно. Льюису даже стало казаться, что всё увиденное ему просто померещилось, однако кровь на платье была, да и Веста ничего не отрицала. — Когда я зашёл в уборную, у тебя изо рта кровь чуть ли не ручьём текла. Это ненормально. Удивлён, что ты безболезненно двигаешься, потому что от такого люди лишаются чувств. Я не врач, но уверен, что у тебя повреждён какой-то из органов. — Льюис, я, правда, в порядке, — она легонько попрыгала на месте. — Не знаю, чем ещё это доказать. Давай не будем портить праздник ни себе, ни гостям, и просто вернёмся в зал? Если захочешь, позже я свожу к Августу на осмотр.***
Выпив вина, Льюис немного отошёл от произошедшего и уже не выглядел таким мрачным. Усмехнувшись, он ближе подсел к подруге. — На самом деле я тебя не слышал ночью, — признался он. — Так ты просто решил вогнать меня в краску? — наигранно шокировалась Веста, ударив парня в плечо. — Врать нехорошо, дорогой мой, разве тебя этому не учили в детстве? — Если только это было на тех уроках, которые я благополучно прогуливал, — Льюис с улыбкой вспомнил некоторые моменты из юности, тихо икнув из-за количества выпитого алкоголя. — Мы любили с Верони ходить на рыбалку вместо занятий, проводили у реки всё время. — Она и рыбачить умеет? — Сестрица много чего может, — пожал плечами Льюис, находя девушку взглядом в толпе. — И вышивать, и готовить, и музицировать. Она у меня мастерица. Поэтому и мужа, я уверен, хорошего себе найдёт. Теперь, когда у неё будет брат-король, о достатке можно не беспокоиться и найти того, кого она полюбит. Вы с Леви, кстати, жениться не собираетесь? — Н-не знаю, — смущённо призналась Веста, слегка покраснев. Разлад из-за произошедшей полчаса назад сцены в коридоре дворца был уже забыт. — Мы никогда не обсуждали это, да и вообще совместных планов на будущее не строили. — А хотелось бы? — парень нагнулся почти к самому лицу подруги, чтобы она могла говорить как можно тише. Посторонних, желавших послушать детали личной жизни мужа принца и его бывшей невесты, было на удивление много. — Может, через несколько лет, — неуверенно сказала она. — Но да, хотелось бы, — кивнув на цепочку на шее, девушка с улыбкой призналась. — Это первый подарок от Леви, — Льюис с любопытством покрутил в руках маленькую серебряную птичку. — Я была на седьмом небе, когда он вручил мне это. — Думаю, у вас всё получится. Учитывая, что мы с Филиппом никогда планов не строили, а уже женаты, вы тоже в скором времени… — Он не закончил предложение, а лишь игриво подвигал бровями вверх-вниз, ещё больше смущая подругу. Но затем Веста, что-то вспомнив, вдруг выпрямила спину. — А откуда ты узнал о том, что Леви был у меня ночью? Если не слышал нас. — Он заходил через мои покои. К тебе-то Леви пришёл через балкон. Так подозрений было меньше, — Веста удивлённо открыла рот, но Льюис опередил её: — Мы давно с ним знакомы, хоть и не близко. Я тогда был ещё ребёнком, но отец взял меня в Подземный город, где раньше жил Леви. И я потерялся, — парень отвёл взгляд в сторону, вспоминая минувшие события. — Меня тогда прижали какие-то мужики в подворотне, а Леви спас. Правда, с ним ещё один парень был — Фарлан. Они тоже были бандитами, но мне повезло тогда — мимо не прошли. Доставили к отцу, когда я объяснил ситуацию, а взамен взяли УПМ. С помощью этих устройств им потом легче стало работать, — Веста с каждым словом всё более шокировано смотрела на друга. Она знала про жизнь Леви до Разведкорпуса, но не в таких деталях. К тому же, он редко упоминал в разговорах Фарлана и Изабель — девушку, присоединившуюся к их банде позже, потому что вспоминать их было тяжело, хоть и делал он это постоянно. — Твоему отцу за это ничего не было? За продажу УПМ бандитам? — Леви помог ему выйти на одних контрабандистов, которые незаконно занимались продажей приборов и другого оружия на регулярной основе. Их в итоге посадили, а отцу удалось выйти сухим из воды. — Не боишься, что я его сдам? — Моего отца? — усмехнулся Льюис. — Нет, ни капельки. Во-первых, тебе не поверят без доказательств. Во-вторых, я тебе доверяю и знаю, что ты так не поступишь. — Правильно делаешь, — довольно улыбнулась Веста. Замечая идущего в их сторону Филиппа, девушка решила оставить друзей вдвоём. Перебросившись с принцем парой фраз, она заодно узнала местонахождение разведчиков и радостно двинулась к ним, предвкушая встречу с любимыми подругами. Уже некоторое время, находясь среди остальных солдат, Аксия чувствовала себя странно. Болела голова, но она стойко переносила это, украдкой следя за Вестой и дожидаясь момента, когда можно будет к ней подойти. Когда подруга пропала из виду, Аккерман занервничала, однако отходить от товарищей не стала — она едва ориентировалась во дворце, а в присутствии такого большого количества людей потерялась бы с большей вероятностью. Волнение кронпринца и его мужа Аксия тоже заметила быстро, но, когда Присцен спустя полчаса привёл Весту в зал, наконец, успокоилась. И теперь разглядывала подругу, пока та двигалась в их сторону, пытаясь протиснуться через толпу гостей. — Кто нас почтил своим присутствием, — радостно хмыкнула Ханджи, приветливо махнув рукой Весте. Та на автомате присела в поклоне друзьям, только после замечая их недоуменный взгляд. Для Аксии это послужило новым звоночком: значит, подруга настолько привыкла к жизни во дворце, что здоровается таким образом даже с ними. Хотя стоило просто отдать честь. Когда Майк, приехав с похорон королевы, по секрету сказал, что Веста ещё не решила возвращаться — для Аксии это стало полнейшей неожиданностью. Она даже представить не могла, что подруга может променять на жизнь во дворце Разведкорпус, Леви, Армина… её. — Я хотела подойти к вам вчера, но командор увлек меня разговором, — призналась Веста, мельком взглянув на Аккерманов. В этот момент Аксия впала в ступор, замечая, как изменился её взгляд. Арлерт выглядела как обычно, если не обращать внимания на роскошное платье и украшения, но в глазах её было теперь что-то инородное, превращавшее Весту в абсолютно другого человека. И атмосфера рядом с ней стала совсем иная. Не плохая, не хорошая, но такая давящая, понемногу захватывавшая в плен. Веста, улавливая растерянность Аксии, легонько коснулась её плеча, заставляя вновь посмотреть на себя, и улыбнулась. Груз непонимания спал моментально, и Аккерман удивлённо выдохнула. Возможно, это и есть проделки связи между ними? Как только Веста оказалась рядом, сразу стало легче, спокойнее. Аксии хотелось бы сейчас обнять подругу, но в бальном зале это было не к месту. Однако Веста сама плотнее прижалась к девушке, угадывая её желание. — Я скучала, — призналась тихо, заглядывая в глаза Аккерман. Та мягко улыбнулась, сжимая руку подруги. — Девочки сегодня уже уедут, — вновь вклинилась Ханджи, с теплом наблюдая за воссоединением подопечных. — Недавно Военная Полиция запросила разрешение на то, чтобы забрать к себе Хисторию и Эрена, — майор нахмурилась. — Думаю, если вернёшься с нами, Веста, то и тебя это коснётся. Поэтому мы с отрядами Леви и Майка сейчас живём в домике на окраине западного леса Розы. — Зачем ребята Полиции? — Они нужны Роду Райссу, — заметила Ханджи. — Не знаю, для чего, но не думаю, что это что-то хорошее. — Аккерманы и Арлерт напряжённо переглянулись. Микаса, до этого сказавшая лишь пару слов приветствия, хмуро выдала: — Они никого из вас не получат, — пообещала Весте. — Ни Эрена, ни Хисторию, ни тебя.***
Верони, не имея сил сдерживаться, хохотала на весь коридор, периодически поглядывая на хмурые лица друзей и веселясь от этого ещё сильнее. Утро нового дня встретило их печальной новостью — Присцен объявила за завтраком своё желание, обещанное парнями, проигравшими в шашки. И хоть Веста надеялась на понимание подруги, Верони и её заставила исполнять задуманное. Идея была до банального простой: друзьям всего лишь требовалось поцеловать первых людей, которых они встретят в ближайшее время. Но прислуги, как назло, нигде не было видно, и перед глазами проигравших уже рябили сцены поцелуев с кем-то из дворян. — Сестрица, ты точно хочешь, чтобы меня убили раньше восшествия на престол, — негодовал Льюис, закатывая глаза на смех Верони. — Это сделает либо Филипп в порыве ревности, либо любой другой человек, которого мне придётся целовать. — Вся моя репутация пойдёт псу под хвост, — ругался принц. Однако не выполнить желание подруги не мог — даже в такой ситуации оставался принципиально решительным. Веста молча вдыхала в себя ароматы дворца, навострив все свои чувства и гадая, кого же они встретят в скором времени. Ей тоже не хотелось дарить поцелуй на спор чужому человеку, особенно, когда любые новости и сплетни в пределах дворцовых стен разлетались с удивительной скоростью. Верони же потешалась над невнимательностью друзей. Могли бы просто поцеловать друг друга, и это не являлось бы нарушением уговора. Но они пошли по наиболее сложному пути, чему Присцен была несказанно рада. Хотя бы потому, что таким образом ей удавалось отвлечь парней от скопившихся дел. С бала прошло уже два дня, всё это время Льюис и Филипп встречались с дворянами, обсуждали планы реформ, дальнейшее правление и прочие проблемы. Сегодня было время Общего Совета с участием представителей всех сословий. Именно на нём должно было быть принято окончательное решение в отношении коронации Филиппа в этом году. Присцен вновь хохотнула, замечая в противоположном конце коридора трёх командоров. Кандидатов идеальнее для её задания придумать было бы труднее. Она выпрямила спину, хитро стрельнув взглядом в сторону побледневших друзей. — Веста, — позвала она подругу, привлекая и внимание парней. — Ты можешь не участвовать. Всё же в шашки играть не умеешь, поэтому заставлять тебя это делать несправедливо. — Спасибо, — с облегчением выдала Арлерт, сразу подхватывая весёлое настроение подруги. — Эй, это нечестно! — запротестовал Льюис. Сталкиваясь с жалобным взглядом обеих девушек, он лишь негодующе отвернулся от них, не желая выяснять отношения. Но решил потом обязательно припомнить сестрице эту выходку. Когда командоры отдали честь будущим правителям в знак приветствия, останавливаясь перед ними, Эрвин недоумённо покосился на еле сдерживающую смех Весту. Но та, поймав его взгляд, тихо покряхтела, посмотрев на Филиппа. Кронпринц тяжело вздохнул. Солдаты сразу поняли, что то, что он собирается сказать, вряд ли будет хорошим, но не решились спросить, не до конца понимая, в чём могли провиниться. Внезапно Филипп поднял на главнокомандующего Разведкорпусом решительный взгляд, делая шаг вперёд. — Не сочтите за дерзость, командор Смит, — Веста закрыла рот обеими руками, догадываясь, кого выбрал друг, и из-за всех сил старалась не завизжать. От чего конкретно: волнения, веселья, удивления — она не знала. Но отчаянный вид Филиппа был стоящим зрелищем. — Признаться, я всегда хотел это сделать… — принц с Эрвином были практически одного роста и похожей комплекции, поэтому Фрицу не пришлось становиться на носки, чтобы быть на одном уровне с командором. Тот свёл брови к переносице, но Филипп уже притянул Смита ближе к себе, вводя в полное недоумение, и поцеловал. Веста забавно крякнула, Верони ладошкой прикрывала распахнутый от того же спектра эмоций, что и у подруги, рот, а Пиксис и Док шокировано уставился на выходку принца. Льюис же стал ещё более угрюмым: Филипп выбрал того, кто с самого начала из троицы командоров казался Присцену наиболее привлекательным, и теперь приходилось выбирать из оставшихся. Главы Гарнизона и Полиции, заметив на себе пристальный взгляд бывшего камергера, недоверчиво отступили назад, в то время как Филипп наконец отпустил ошарашенного таким поступком Смита. — Господа… — начал Льюис, но Найл Док вдруг возмущённо замахал рукой. — Так вот, почему Разведкорпус не расформировали! — воскликнул он, затем ещё дальше отходя от взбалмошных юнцов. — Не смейте приближаться ко мне, господин Присцен, слышите? Я женат! — Командор Док… — Я знал, что часть знати симпатизирует Разведке, но… — Найл перевёл изумлённый взгляд на Смита. — Но не в этом смысле! Эрвин, ты… — полицейский не находил слов, но его отчаянно трясущиеся руки и до предела распахнутые, истерично блестевшие глаза говорили всё за него. — Командор, это всего лишь спор… — сконфуженно ответил Филипп, кидая обеспокоенный взгляд на мужа, которому только предстояло выполнить свою часть задания. Естественно, Льюису стоило выбрать Пиксиса, но главнокомандующий Гарнизоном лишь тихо посмеивался над детьми, достав откуда-то небольшую флягу с гербом своей военной структуры. — Я тоже женат, Док, — заметил он, забавно приглаживая пышные седые усы. — Но раз это спор… то надо помогать товарищам, — и сам сделал шаг в сторону Льюиса, позволяя тому быстро себя поцеловать. У главы Военной Полиции, казалось, скоро отпадёт челюсть. Девушки в этот момент, уже не стесняясь, схватились за животы, разрываемые хохотом, а Верони, сквозь выступившие слёзы, шутливо добавила: — Это была проверка на готовность сотрудничать с королевским двором. Кто поцелует одного из будущих правителей, тот будет с ними в хороших отношениях. — и, к удивлению всех, Найл выглядел настолько шокированным, что можно было предположить, будто бедный полицейский воспринял слова фрейлины за правду.***
Пока проходило Общее Собрание, Веста задумчиво разглядывала владения дворца, удобно уместившись в кресле на балконе. У Томаса был дневной сон, поэтому Верони, обычно вместе с подругой развлекавшая младшего принца, сейчас отошла по своим делам, коротко оповестив Весту о том, что идёт на прогулку. В самом деле, полчаса назад она видела гулявшую по дальней части аллеи Верони с тем самым блондином, которому посчастливилось стать кавалером Присцен на балу. Подруга ничего не рассказывала о своём новом ухажёре, придерживаясь собственного правила: пока нет официального заявления об отношениях, никому не стоит знать о её увлечениях. Веста устало прикрыла глаза, пряча руки под шерстяной плед. Стоило решить, что делать дальше. Раз Гавриил сказал, что необходимо как можно быстрее вернуть крылья путём ощущения какой-то сильной негативной эмоции, значит, это действительно было нужно. Правда, что должно послужить катализатором для подобного чувства — Веста не знала. Ведь даже смерть горячо любимой тётушки не стала её возможностью вернуться в Рай. Кроме того, она так и не решила проблему отъезда в Разведкорпус. Дворец, построенный Лилит, был ещё одной весомой причиной остаться. Вероятно, связь с началом истории титанов, с первой женщиной, созданной из плоти самой Весты, послужит поводом росту крыльев? Ведь именно здесь произошли основные перемены в сознании серафима: она вспомнила историю, сотворение Вселенной, Отца, братьев, подданных. Здесь обрела силу. Но что насчёт человеческой жизни? За размышлениями девушку застала Инесса, оповещая о своём присутствии громко поставленными на стол стаканом молока и тарелкой печенья. — Ты в последние дни ничего не ешь, — обеспокоенно заметила гофмейстерина, погладив Весту по волосам. Наедине она позволяла себе небольшие вольности в отношении Райсс-младшей, с удовольствием замечая, как девушка сама тянется к ней. — Знаю, что поглощена думами об отъезде, однако выбор всё равно придётся сделать, а загоняясь, ты только себе здоровье испортишь, милая. — Инесса, я совершенно не понимаю, как поступить, — признала Веста. Она не собиралась рассказывать о своей ангельской проблеме, но была бы рада узнать мнение уважаемой ею женщины по насущному вопросу. — Посоветуете что-то? — Подумать о себе, — Брикс пожала плечами, будто ответ был очевидным. Возражения Весты, которые та уже собиралась выпалить, она пресекла взмахом руки. — Что тебе самой хочется: жить во дворце или служить в Разведкорпусе? Если Томас — единственное, что тебя держит, то возвращайся к товарищам, — девушка удивлённо хлопнула светлыми ресницами, кидая мимолетный взгляд в сторону покоев принца. — Не думаю, что он слабый маленький мальчик. Да, Томас ещё очень юн, но уже сейчас невероятно силён и справится со всем, даже если уедешь. Я его не оставлю, — чуть тише пообещала Инесса, смотря прямо в глаза Весте. — Но если ты не хочешь вновь жертвовать жизнью в Разведке — останься. Я не против деятельности этого рода войск, но, потеряв сыновей, не хочу и для тебя такой участи, — Арлерт придвинулась к Брикс, кладя голову ей на плечо. — Во дворце ты полезна — уже научилась управляться с прислугой, заботишься о Томасе, Филиппе и Льюисе. Через пару лет, возможно, сможешь занять моё место. — Инесса, я никогда не смогу стать такой же, как вы, — сразу возразила Веста, выпрямляя спину. — Тебе этого и не надо. Думаешь, я — копия бывшей управляющей? Нет. Мы были с ней совершенно разные, да и она меня не шибко любила. Когда я попала во дворец, была ещё младше, чем ты, и только спустя много лет удостоилась чести занять эту должность. Люди сменяют друг друга, поколение за поколением — это нормально. Это естественный ход вещей. Король скоро уйдёт на покой, а я, — она усмехнулась, по-доброму сощурив глаза и плотнее прижав к себе девушку. — Я даже старше Его Величества. И уже не первый год задумываюсь о том, чтобы пожить, наконец, для себя. — Вы так много дали дворцу и всем этим людям, — с благоговением в глазах заметила Веста. — Инесса, вы действительно великий человек. — Я всего лишь управляю дворцом и сторожу покой королевской семьи. И ты ведь тоже её часть, — Брикс помедлила, вздохнув. — Твоё место там, где твоя семья. Но всё зависит от того, кого ты считаешь её частью. — А если моя семья и здесь, и в Разведке? — Веста разочарованно уткнулась в плечо гофмейстерины, пробурчав: — Как разорваться? — Не разрывайся. Просто взвесь всё и сделай выбор, о котором не пожалеешь. Уже находясь в постели, Веста продолжала разглядывать покои, монотонно гладя Томаса по кучерявым волосам. За вечер он успел набегаться и наиграться, чтобы устать, и сейчас мирно дремал у девушки на животе, одной рукой сжимая её сорочку. И как его бросить? Милый маленький ангелочек… Спящий Томас выглядел совершенно беззащитным, но Веста как никто знала, насколько он силён духом уже в своём юном возрасте. И иногда любила представлять, каким прекрасным человеком вырастет. Веста действительно была готова остаться ради него во дворце. Хотя бы потому, что обещала это Томасу. Правда, тогда он только лишился матери, и разбить его надежды было бы бесчеловечно. Но Веста видела, что ребёнок в ней нуждается, и, возможно, сама нуждалась в нём. Чего она вообще хотела от жизни? Арлерт помнила, как в детстве говорила о том, что станет врачом и поселится в какой-нибудь деревушке в лесу. Она и сейчас была не против такого расклада. Но в итоге Стену Марию проломили, и Веста оказалась в кадетском училище. Она даже сейчас не до конца понимала, почему поступила туда, ведь вполне могла остаться работать с отцом Мелиссы. Ответ был довольно прост — девушка пыталась найти брата, родителей, дедушку — свою семью, большей части которой на момент её двенадцатилетия уже не было в живых. Однако Армин, как и рассчитывала Веста, оказался в училище. Мотивы вступления в Разведку были ещё более запутанными. Основным являлось стремление защитить брата и оставаться рядом с ним. И, что немаловажно, увидеть мир за Стенами. Но теперь Армин уже самостоятельный, умелый солдат. Нуждается ли он в опеке сестры? Очевидно, нет. Веста не сомневалась, он вполне справляется со всем один, всё же в большинстве случаев именно Армин приходил девушке на помощь, когда у той случались истерики или выгорания. Да и, если говорить откровенно, не такой уж она и отличный солдат. Да, с опытом. Да, со способностями к восприятию, превосходящими человеческие. Да, невероятно быстрая. Но нельзя закрыть глаза и на то, что после каждого сражения она возвращается с тяжёлыми травмами. А спина с периодически открывающимися шрамами подводит в самые неподходящие моменты. Есть ли смысл подвергать себя опасности в таком случае? Веста никогда не строила планов касаемо дальнейшей жизни. После вступления в Разведкорпус надобность в этом в принципе отпала, так как девушка не могла загадывать больше, чем на несколько месяцев, не зная, выживет ли на следующей вылазке. Во дворце всё было иначе. Взять в пример того же Филиппа, который имел планы по управлению государством на несколько лет вперёд. И Верони, и Льюис тоже знали, чего хотят. Весте нравилось это чувство определённости и осознания, исходившее от друзей, когда они делились своими идеями. В то время как она сама не знала, что будет через полгода. — Веста, — из раздумий её вывел шёпот Томаса, чуть приставшего с кровати. — Спой мне ту песню об ангелах, пожалуйста. Никак не могу заснуть. — Может, принести тебе горячего молока? — но принц лишь отрицательно замотал головой, плотнее прижимаясь к боку Весты. Она чуть перевернулась, сцепляя руки за спиной ребёнка в замок, таким образом образовывая небольшое гнёздышко, позволявшее ему чувствовать себя в полной безопасности. Веста грустно улыбнулась, целуя его в макушку и тихо напевая слова колыбельной, которую Томасу ещё при жизни пела Адерианна:— Мама говорила, что однажды я
С ангелами вместе улечу туда…
К небесам направлю
Крыльев я свет свой,
На земле оставлю
Злость и непокой…
Веста не обладала таким чистым голосом, как Микаса или Мелисса, однако петь умела, выучив несколько песен для выступлений в баре Шцефн-старшей, где она жила до училища. Томасу голос девушки напоминал Адерианну, и в моменты, когда он закрывал глаза, вслушиваясь в слова колыбельной, представлял, будто мама сейчас лежит рядом с ними, напевая эту самую песню. Сейчас она привычно поцелует его в макушку и ни за что не уйдёт, пока Томас не заснёт. А утром они пойдут играть в снежки в дальнем конце аллеи. И всё будет хорошо. Они снова будут вместе. Правда, теперь вместо Адерианны своё тепло и заботу ему дарила Веста. Впрочем, её любви хватало, чтобы детское сердце не замкнулось от горести потери любого человека. Когда Томас уснул, в покои осторожно вошла невысокая фигура, едва заметная в лунном свете. Она осторожно опустилась на белые простыни рядом с Вестой, давая возможность девушке плотнее прижаться спиной к себе. — Спасибо, что пришёл, Леви. Он не ответил, но девушка почувствовала лёгкий поцелуй, оставленный им на плече. Завтра разведчики и большая часть гостей уезжают. И Весте было просто необходимо побыть рядом с Леви. На столе, среди прочих предметов ухода и письменных принадлежностей, лежала недавно прочитанная записка, почерк в которой был, как всегда, выведен идеально ровно. Немногословность поразила Весту, но нескольких строк оказалось достаточно, чтобы вновь посеять в её душе сомнения по поводу принятого решения. «Возвращайся скорее, Веста. Я скучаю и жду тебя дома.» — гласило письмо Армина.***
Томас с любопытством разглядывал Леви, сидя рядом с ним. Проснувшись, принц совсем не ожидал увидеть в своей постели третьего человека, но после объяснения Весты о том, что это тот самый капитан Леви, о котором Томас часто слышал из разговоров взрослых, он успокоился. И теперь, пока Веста собиралась к выходу и параллельно болтала со служанкой, заплетавшей ей волосы, ребёнок мог, наконец, побеседовать с разведчиком. Заочно эти двое уже были знакомы, но представить их друг другу девушке удалось только сегодня утром. И первым, что бросилось Томасу в глаза, был не рост, не хмурое лицо или растрёпанные после сна волосы, а взгляд. Такой же, каким Льюис смотрел на Филиппа. Такой же, каким король смотрел на его мать. И эта деталь сразу прояснила некоторые вещи, касавшиеся отношений между Вестой и этим мужчиной. — Ты любишь Весту, — это было скорее утверждением, чем вопросом, однако Леви никак не ожидал услышать подобное из уст ребёнка. Он перевёл на Томаса показательно-равнодушный взгляд, хотя на деле, к своему удивлению, был заинтересован в том, что хотел дальше сказать маленький принц. — Она тебя тоже любит. Веста много говорила о тебе с мамой, — что именно — Томас не уточнял, но Леви было приятно услышать уже и это. Хотя он и так догадывался, что девушка не забывала о нём, живя во дворце. — А насколько сильно ты её любишь? — вдруг более настойчиво уточнил ребёнок. — Достаточно, — было сложно сказать что-то конкретное, ведь Леви в принципе не понимал, к чему ведёт Фриц. И почему он спрашивает о подобном. — Это сильно-сильно? — Наверное. — Значит, у вас уже есть дети? — разведчик вскинул брови, мимолётно кидая взгляд в сторону Весты и замечая, что она за их разговором не следит, полностью поглощённая беседой со служанкой. — Нет. — Но мама говорила, что дети появляются, если два человека сильно-сильно любят друг друга, — недоумённо заметил Томас, абсолютно уверенный в правоте Адерианны. — Так когда у вас они будут? — Леви моргнул. Кажется, он давно так сильно не был сбит с толку, хотя вопрос был совершенно обычным. И даже логичным, учитывая уровень близости в отношениях Леви и Весты. Капитан вновь посмотрел на девушку, скользя взглядом по её фигуре, пока та раскладывала какие-то вещи в шкафу. Дети… Леви и не думал, что они когда-то у него будут. Он не считал, что сможет стать хорошим отцом, да и жизнь разведчика не предполагала наличие беззащитных малышей, о которых едва ли кто-то сможет позаботиться. Особенно, когда оба родителя постоянно подвергают свою жизнь опасности. Леви не строил планов на будущее и как-то не представлял, что когда-нибудь будет расслабленно наблюдать за игрой своих шкодливых сорванцов, помогая жене на кухне. Впрочем, он и о браке практически не думал. Возможно, только недавно, когда в разговоре с Льюисом бывший камергер отметил, что капитану пора бы заводить нормальную семью. С женой, детьми, собственным домом. Но Леви с Вестой это никогда не обсуждал, не считая, что она готова к замужеству. И сам вряд ли был готов. Хотя… может, через пару лет пора бы? К итогу Леви мысленно так и не пришёл. Веста освободилась раньше, хватая его за руку и выводя из покоев. — Ты сегодня ещё тише обычного, — со смешком заметила она, двигаясь в сторону столовой с Томасом. Леви надо было идти к Эрвину, но он остановился посреди коридора, задумчиво наблюдая за девушкой, увлечённо слушавшей весёлую болтовню ребёнка. И мимолётно подумал, что из Весты получится прекрасная мать. День пролетел быстро. Незаметно. И Веста совсем не была готова к расставанию с людьми, которых за четыре месяца приняла частью своей семьи. Решение уезжать далось ей непросто и, говоря честно, она сомневалась до последнего. Даже сейчас, уже попрощавшись со слугами и фрейлинами, она расстроенно разглядывала лица близких и понимала, как тяжело будет покидать их. — Знай, что мы всегда ждём тебя, — сказал Льюис, заключая любимую подругу в объятия. — Чуть что — сразу возвращайся. И, пожалуйста, — он заглянул в её зелёные глаза, едва находя силы улыбнуться. Получилось настолько коряво, что Присцен сразу же бросил эту затею — на сердце совсем не было радости, и он даже заплакал бы, не будь рядом посторонних глаз. — Не подвергай себя опасности. Обязательно возвращайся с миссий, пиши нам. — Мы ждём тебя на коронацию, — кивнул Филипп, устало вздыхая. Все они надеялись, что Веста останется. Были практически уверены в этом. И теперь с болью наблюдали за каретой, в которой уже сидели разведчики, ожидая подчинённую. Леви стоял около неё, будто контролируя процесс. На деле он просто не хотел рассиживаться раньше времени, понимая, что за несколько часов в карете ноги и так затекут. Но дворцовые смотрели на него с откровенным недовольством, а те, кто был в курсе его отношений с Вестой — почти с ненавистью. Очевидно, что капитан Разведкорпуса был одной из причин, почему девушка покидала дворец. Верони, не стесняясь, плакала. Ещё за обедом услышав новость об отъезде подруги, она разозлилась, чуть ли не шантажом пытаясь заставить Весту остаться. Сейчас фрейлина испытывала огромное чувство стыда. И благодарность за то, что Арлерт не восприняла её слова всерьёз и не обиделась. Веста понимала, что сейчас ни ей одной тяжело. И за это Верони подругу очень любила. — У меня есть предчувствие, что ты вернёшься, — призналась Инесса, когда пришла её очередь прощаться с разведчицей. Веста удивлённо подняла на неё глаза, на что гофмейстерина лишь пожала плечами. — Не знаю когда и насколько, но вернёшься. Поэтому не прощаюсь, — однако, оставив на макушке девушки лёгкий поцелуй, и она почувствовала острый укол боли, пронзивший старое сердце. Сама Веста ощущала смешанные чувства грусти, тревоги и… разочарования в себе. Потому что оказалась трусихой. Она не попрощалась с Томасом и сейчас собиралась уехать, пока ещё длился его дневной сон. Было невыносимо смотреть в его глаза на протяжении всего прошедшего дня, зная, что совсем скоро Веста его покинет. Она ощущала себя последней тварью, даже не пытаясь представить, через что придётся уже через полчаса пройти ребёнку, вновь оставшемуся без близкого человека. Человека, который сам пообещал быть рядом. Слёзы быстро скатывались по щекам, чуть останавливаясь на подбородке, и затем монотонно падали, скрываясь в меху шубы. Весту трясло, но совсем не от холода. От любви к маленькому мальчику, сейчас, она надеялась, видевшему какой-нибудь хороший сон. От осознания собственного предательства. От ненависти к себе из-за желания следовать собственной мечте. Отворачиваясь от друзей, Веста одарила их грустной прощальной улыбкой и сделала первый шаг к карете, но затем резко замерла. — Веста! Эту хватку она узнала бы в любой ситуации, привыкнув к ней за четыре месяца. Томас всегда цеплялся за её правую ногу, одной рукой обхватывая её, а второй беря руку. — Не уезжай! Он плакал. Даже зажмурившись и оттого не видя лица Томаса, Веста знала, что он рыдает. Слышала, чувствовала отдававшиеся болью его всхлипы в собственном сердце. — Ты же обещала! Девушка наконец решилась взглянуть на ребёнка, присаживаясь перед ним на колени и сразу же заключая в объятия. Даже не оделся толком, выбежал в первом попавшемся полушубке, ещё и без обуви. Весь в неё. — Прости меня, — она шептала Томасу на самое ухо, не желая, чтобы ещё кто-то делил с ними этот трагичный момент. Однако завывания Верони рядом усилились, добавляя гнетущей атмосферы. — Мой маленький, я… мне надо уехать, — разрывавшееся сердце едва позволяло сделать полноценный вздох, но смотреть в наполненные болью родные голубые глаза было в сто раз тяжелее. — Я вернусь. Не знаю когда, но вернусь и заберу тебя. — Ты обещала не бросать меня, — захныкал Томас, морща нос от скатывавшихся по щекам слёз. Инесса подошла к ним, обхватывая обоих детей руками. Единственных, о ком ещё хотела заботиться. — Томас, мне очень жаль, — пробормотала Веста, качая головой. — Но я уеду. Будь сильным, пожалуйста, — она поцеловала его в лоб, вжимая в себя так сильно, будто хотела слиться воедино. Но это произошло уже давно, на ментальном уровне. И, покидая ребёнка, вместе с ним она оставляла весомую часть своего сердца. — Я люблю тебя.***
Лёжа под боком Леви в комнате постоялого двора, Веста молчала. Она вообще не сказала ни слова за всю дорогу, лишь плакала, затем постепенно успокаиваясь. Леви не знал, чем ей помочь. Арлерт очевидно была намного ранимее, и капитан даже не представлял, что стоит сказать, чтобы хоть немного облегчить её боль. Однако это молчание и его сильно тяготило. — Послушай, — прошептал он, машинально сохраняя душевную таинственную атмосферу. Поцеловал Весту в макушку, привлекая внимания, и интуитивно понял, что она слушает, хотя девушка так и не подняла головы. — Ты не виновата в произошедшем. И выбор, который сделала… — Я ни капельки не жалею о своём выборе, Леви, — перебила Арлерт, всё же взглянув на него. В опухших красных глазах уже не было слёз, но они источали такую глубокую грусть, что капитан даже растерялся на мгновение. На лице всегда жизнерадостной девушки он впервые видел такие эмоции. Даже когда она вернулась после первой вылазки, когда чуть не погибла, сбитая валуном в Тосте, не переживала об этом так сильно. — Как бы эгоистично это не было, я бы вернулась в Разведкорпус в любом случае. Даже если бы королева умерла не два месяца назад, а вчера. Я не смогла бы пожертвовать своей свободой, счастьем и целями ради ребёнка, о котором и без меня позаботятся. У него есть любящие братья, Инесса, отец, в конце концов. Да и во дворце к гибели королевы уже полгода готовились, это не стало неожиданностью, — она скомкано выдохнула, улыбаясь самым уголком губ, когда Леви ласково стёр её слезы со щёк. — Но у меня сердце болит за этого ребёнка. Потому что остаться без матери в таком раннем возрасте — страшно. Её не заменит никто. А Томас ведь так привязался ко мне… Это расставание всем далось очень тяжело, — девушка вновь прижалась к Леви, вдыхая родной запах и постепенно успокаиваясь. — Но я рада, что, наконец, могу вернуться домой. — Ты умница. — лишь ответил Леви, поглаживая Весту по голове. Он не мог сказать, что она поступила правильно, потому что не знал этого наверняка. Но понимал — ей нужна поддержка. Именно его. Осознавал, что является для Весты некоторым авторитетом. Человеком, к которому первому она придёт за советом. Которого послушает в первую очередь. И которому доверяет абсолютно. Он ещё не знал, что стал для неё даже важнее брата, хотя Веста и сама этого не понимала, никогда особо не сравнивая двух главных людей в её жизни. Но Леви чувствовал её, как никто другой. И, кажется, коротким ответом и обычными объятиями смог успокоить, ведь сейчас Веста уже тихо сопела ему в шею, вероятно видя какой-то сон. Хотя можно ли говорить про их объятия, как про что-то обычное? В них было столько тепла, уюта и любви, что это было во многом ценнее золота. Уж подобным вещам Леви, пройдя множество испытаний на собственном жизненном пути, знал цену. И потому сильнее цеплялся за своего спящего ангела.