Отшельник

Когда в замке повернулся ключ, девушка прислонилась к двери, сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. Она не знала, почему сейчас здесь находится, краешком сознания понимая, что совершает большую ошибку, но все равно хотела остаться. Ей как воздух были необходимы острые ощущения. Азарт и любопытство часто заставляли ее совершать необдуманные поступки. А те ощущения, которые она недавно испытала… это было чем-то потрясающим, новым и ни с чем не сравнимым. Намида сейчас не могла просто так уйти. Низкий томный голос манил ее и обещал неземное блаженство. Девушка не знала, что делать, и убежала в ванную, чтобы собраться с мыслями. Ей повезло, что санузел был совмещенным, ведь ей было неудобно посещать перед мужчиной уборную. Здесь же она могла закрыться, чувствуя себя в безопасности, спокойно принять душ, поразмышлять в одиночестве, что она и сделала. Сейчас она пыталась прикинуть, что может случиться, когда она покинет ванную комнату. Она проматывала в голове десятки разных сюжетов и решала, как будет поступать в том или ином случае. Но это ей так казалось. На самом деле, она лишь, стоя под горячими струями воды, мечтала, как поведет себя с ней Дзирайя, и в ее воображении он был нежным, сильным, чутким, уверенным. Также ее хорошенькую головку посещали и тревожные мысли, относившиеся к ее родителям. Девушка понимала, что ей придется объясняться, где она была и почему вернулась так поздно. Но эти мимолетные мысли не могли надолго задерживаться в ее голове, вытесняемые более важными на тот момент. Прошел почти целый час, прежде чем нерешительная Намида, которая забылась и потеряла счет времени, вышла. Алкоголь полностью выветрился из головы, и на место его пришли безмерная застенчивость и стеснительность, почти до панического состояния. Беловолосый сидел на том же месте, где они закончили в последний раз. Увидев девушку, он постучал по своей коленке, призывая к себе. Намида смиренно подошла и замялась, стоя рядом. — Ну, не бойся, я не кусаюсь, — мужчина мягко улыбнулся и раскрыл объятия. Девушка покорно села на его ноги, но боялась поднять взгляд. Дзирайя уложил ее к себе на грудь, как ребенка, и обнял. Тепло мгновенно разлилось по телу девушки, она успокоилась и расслабилась. Казалось, что эти крепкие надежные объятия — место, в котором она должна пребывать всю оставшуюся жизнь, ее дом. Ее голова уютно примостилась на широкой стальной груди, а большая мужская ладонь медленно и осторожно проходилась по длинным каштановым волосам. Было так уютно, что Намида, вдыхая жар мужского тела, смешанный с ароматом парфюма, начала засыпать. Перед тем как окончательно закрыть глаза, ей даже показалось, будто белоснежные волосы превратились в мягкое пушистое одеяло и укрыли ее. Проснулась Намида внезапно. Она пыталась прийти в себя и понять, что происходит. В итоге она обнаружила себя в постели под одеялом, а Дзирайю — сидящим за столом и что-то пишущим на бумаге. — Проснулась наконец. Есть хочешь? — спросил блондин, не оборачиваясь. — Н-нет, пить хочу, — не соврала девушка. Мужчина, закончив что-то выводить на пергаменте, отложил ручку и налил из графина, стоящего на столе, воды в стакан, после чего отнес девушке. Та выпила все залпом и вытерла рот тыльной стороной ладони: — Спасибо. А… который час? Мне, должно быть, пора уже домой. — Боюсь, домой возвращаться тебе уже поздно… — лукаво ответил беловолосый. — Что?! — испугалась Нами, тут же вскочив с постели. — Почему? — Потому что ты проспала восемь часов. Сейчас четыре утра. — Боже… — девушка в ужасе прикрыла лицо руками. Вначале она запаниковала, думая, что огребет удары палками и разнос от матери, но потом взяла себя в руки. Ей всегда удавалось обводить мать вокруг пальца и держать все свои деяния, такие как курение, поцелуи с мальчиками, пропуск занятий, в тайне. Так будет и на сей раз. Скажет, что ночевала у подруги. Да, у той самой миссис «койкинс». А это значит, что сейчас ей нельзя возвращаться домой. Надо будет заранее предупредить Айко, а то мать может позвонить ей на домашний… Да и вообще… ведь она не сделала ничего криминального, правда? Всего-то разок целовалась с мужчиной и поспала в отеле. Придуманный план казался удачным и сразу поднял ей настроение. Она будто забыла вчерашние события, и ей вновь захотелось веселиться. — Можно я побуду у вас ещё немного, до утра? Мне сейчас некуда идти. — Что-за вопрос, конечно. Да и я не отпустил бы тебя одну посреди ночи на улицу. Девушка улыбнулась, а мужчина продолжил серьезно: — Ну, чем займёмся? — Нуу… эээ… не знаю… Может, поедим? — девушка не могла прямо сказать, что не отказалась бы от плошки другой саке, и надеялась, что Дзирайя сам до всего додумается. Ей совсем не хотелось пить, и тем более — есть. Она просто нуждалась в том, чтобы что-нибудь срочно придало ей смелости и раскованности, иначе она, того и гляди, убежит от стеснения. — Так ты же сказала, что не хочешь есть. — Ну а теперь хочу, — напускная бравада и грубость всегда придавали ей уверенности и скрывали истинные эмоции. — Ресторан не работает ночью, боюсь, придётся подождать до утра. Нами нахмурилась: — Зачем же предлагали тогда? — Ну, если ты не из привередливых, можем купить еду в автомате. Как ты относишься к рамену? — Я не против, — пожала плечами девушка, которой некуда было деваться. — На, сбегай. Автомат внизу, в фойе. На улицу не выходи, — седовласый протянул купюры. «Ишь, раскомандовался», — подумала Нами, с недовольством взяла деньги и вышла за дверь. Резво, вприпрыжку спустившись по лестнице, девица нашла автомат, и повозившись с купюрой, которая никак не хотела вставляться, наконец получила желаемое. На деньги, которые были у неё в кармане, можно было скупить половину автомата, но она ограничилась несколькими пачками рамена. В надежде, что в автомате может оказаться алкоголь, она осмотрела его ещё раз, но, разочаровавшись, ускакала обратно в номер. С грохотом ввалившись в помещение, она бросила коробки с лапшой на кровать и уселась рядом. Вдруг ей стало тесно и неудобно в своей одежде — захотелось сбросить надоевшие тугие джинсы и переодеться во что-то более лёгкое. Но навряд ли она сможет найти в этом заведении подходящую одежду, а расхаживать голышом — не вариант. Но тут ее осенило: она вскочила и кинулась в ванную комнату, где обнаружила скромно висящий белоснежный женский махровый халат. — Есть! — радостно завопила Нами, после чего поспешила раздеться, оставив лишь белье, и накинуть халат, завязав потуже на талии. Девушка вышла довольная и развалилась на мягкой кровати, как у себя дома, улегшись на бок и подперев голову рукой. Дзирайя в это время опять что-то быстро чертил на бумаге, но на секунду отвлекся, повернулся и окинул Намиду быстрым нескромным взглядом с головы до ног, после чего вернулся к прежнему занятию. Девушке стало интересно, что же он так старательно выводит ручкой, вместо того, чтобы проводить время с ней, поэтому она бесшумно подошла к нему сзади и заглянула через плечо. — М? — улыбаясь уголком рта и не отрывая взгляда от листа бумаги, коротко и вопросительно промычал беловолосый. — А что вы пишете? Какие-то неразборчивые каракули. Мужчина улыбнулся шире: — Да, есть такой грешок. Так и не научился искусству каллиграфии за все время. А пишу я наброски для будущей книги. — Получается, вы… — Да, я странствующий писатель. — Здорово то как! — искренне ответила Нами. Ей еще не доводилось общаться с настоящими писателями, и она с еще большим восторгом, чем прежде, взглянула на мужчину. — Ты так считаешь? — иностранец отложил ручку, развернулся всем корпусом и ловким движением рук усадил девчонку себе на колени. Намида уже практически привыкла к его этим решительным и грубоватым движениям, которые странным образом не причиняли девчонке боли, а колени странника стали для нее самым комфортным и излюбленным местом для сидения в этом помещении. — Да, — коротко и робко ответила Нами, осторожно обняв мужчину за шею. В халате было намного удобнее. И не только Намиде. Теперь седовласый мог беспрепятственно ласкать нежную кожу ног, забираясь шаловливыми пальцами под ткань халата. Он держал девушку за бёдра и сжимал в руках упругие ягодицы, а она тихо постанывала под напором грубых ласк. — Боже, тебе это так нравится? — Да-а, — протянула Нами, прикрывая глаза и кладя голову на мужское плечо. — Я ведь даже не притронулся к тебе ещё, а ты уже таешь в моих объятиях. Девушка лишь крепче прижалась к горячему телу, не сказав ни слова. У нее кружилась голова от переизбытка чувств, но ей сейчас до безумства хотелось большего. Дзирайя вдруг осторожно залез под тонкую ткань трусов и ввёл средний палец в мягкую горячую влажную плоть, при этом тяжело выдыхая прямо над ухом девушки. Нами вскрикнула от смеси неожиданности и удовольствия, после чего уткнулась в твёрдое плечо, чтобы ее стоны никто не услышал. Мужчина продолжал елозить внутри пальцем, придерживая другой рукой и сминая упругую ягодицу, отчего глухие стоны становились все сильнее. — Боже, ты просто чудо, — низким хриплым голосом проговорил блондин и чмокнул девушку в макушку. Затем он разорвал мешающую ткань трусов и тут же ввёл второй палец, после чего начал двигаться частыми резкими толчками. Нами казалось, что она вот-вот взорвется от ощущений и переполняющих ее эмоций. Она начала сама насаживаться на мужские пальцы, умоляя о большем. — Малыш, ты осознаешь, что будет дальше? Уверена, что хочешь этого? — серьезно прошептал мужчина девушке на ушко. Она, конечно, не осознавала, и ей сейчас было наплевать на все, но угукнула в ответ, крепче сжимая в руках ткань водолазки. Дзирайя, неведомо каким образом державший себя в руках, резко добавил третий палец, отчего Нами на мгновение пронзила боль, и она вскрикнула. Но дальнейшие действия мужчины были столь приятными и всепоглощающими, что ей пришлось сильнее уткнуться ему в плечо, ибо сдерживать громких стонов она уже не могла. Но это не продлилось долго, и вскоре по телу Нами прокатилась неведанная ранее волна наслаждения, унесшая ее куда-то за пределы сознания. Дзирайя поднял обессиленную девушку на руки и уложил на кровать. Намида передвинулась на краешек кровати и свернулась клубочком. Постепенно к ней начали возвращаться смущение и застенчивость. Внизу все горело от смеси боли и недавно испытанного удовольствия. Она не могла сейчас смотреть мужчине в глаза и боялась того, что он начнёт говорить с ней. Но он не начал. Нами слышала краешком уха какое-то копошение в другом углу комнаты, а потом, судя по шагам, Дзирайя, кажется, ушел в ванную. До сознания девушки начало доходить, что сейчас произошло. Можно ли назвать это сексом? Девственница ли она еще? По жжению внизу она понимала, что на последний вопрос не может ответить утвердительно. Что же она чувствует при этом? Не страх и сожаление. Наоборот. Она чувствует, что поступила правильно, доверившись опытному и умному мужчине. В конце-концов, она уже достаточно взрослая — многие ее подруги из школы уже давно лишились девственности с какими-то из одноклассников или одногодками из соседних домов. К тому же, ничего, в принципе, и не произошло. Это все же был не секс. И шанс забеременеть равен нулю. Но с каждой минутой появлялась все большая уверенность в том, что она готова теперь отдаваться этому мужчине раз за разом до конца своих дней. Шум воды слева внезапно прекратился и заскрипела дверь, после чего послышались звуки приближающихся шагов. Девушка замерла в ожидании действий со стороны, но ничего не происходило. Через какое-то время пребывания в полной тишине, которые показались Нами вечностью, она повернулась. Дзирайя всё так же сидел за столом, а по шевелению его руки было видно, что он что-то записывал. Намида наконец пришла в себя, хоть смущение никуда и не пропало. Ей стало скучно и одиноко, и ей совсем не нравилось ощущение, что ее бросили, и, конечно, она думать не думала о том, что оставила взрослого мужчину неудовлетворенным. Стянув с себя и выкинув в урну рваное белье, девушка зашла в ванную, чтобы в очередной раз за сегодня вымыться. Не прошло и пяти минут, как она выскочила и направилась к тумбе, на которой стоял электрический чайник. Пока последний грелся, Намида подготовила два контейнера с лапшой, а затем залила в них кипяток, ни на секунду не сводя глаз с блондина. — Угощайтесь! — на стол перед носом мужчины бухнулось ведерко с горячей лапшой, расплескав пару капель по столу. Девушка была слегка обижена, что беловолосый не обращает на нее внимания. — Я бы лучше угостился тобой, — не отрываясь от писанины ошарашил Дзирайя. Нами аж поперхнулась бульоном, после чего раскраснелась и стала вести себя тише. Уплетая лапшу, она обдумывала слова писателя, пытаясь угадать, что конкретно они означали и как она могла бы это исполнить. Она хотела сделать мужчине приятное, ее тянуло к нему необъяснимой силой. Поэтому, разобравшись с раменом, девушка, как делала это обычно, собрала волю в кулак и приступила к решительным действиям. Она подошла сзади к сидящему на стуле мужчине и прикоснулась к его волосам. Они были жесткими и даже слегка колючими, но от прикосновений будто разглаживались и становились послушными. Нами осторожно убрала их вперёд, закинув на грудь мужчине, и опустила руки на плечи. Какие же это были невероятно сильные плечи! Девушка сжимала их своими нежными ручонками, проходилась пальчиками по мощной шее и поистине наслаждалась этими новыми странными ощущениями. От этих действий у неё запульсировало внизу живота и ей вновь захотелось почувствовать крепкие пальцы внутри себя. Она прикоснулась губами к шее, оставив воздушный поцелуй, и лизнула ее — кожа была солоноватой с каким-то сладким привкусом. Дзирайя уже давно отложил свою писанину, но не предпринимал никаких активных действий. Намиде теперь было нужно, необходимо, как воздух, огладить весь торс целиком, и уже наконец без этой кофты. Да, если она не сделает этого сейчас, то будет сожалеть об этом вечно. Она потянулась к нижнему краю кофты и завела руки под неё, чтобы огладить пресс. Пальцы скользили по четкому рельефу, огибая каждую впадинку и выпуклость, и неожиданно стали очень чувствительными. Наконец она схватилась за край водолазки и стянула ее с мужчины. Боже, как же он был прекрасен! Под этой кофтой он оказался даже более привлекательным, чем Нами могла себе представить. Это просто какое-то совершенное мужское создание без изъянов! Налюбовавшись видом сзади и без стеснения огладив всю спину с играющими под кожей мышцами, бока и большие мускулистые руки, девушка решила поглядеть на торс. Дзирайя сидел не шевелясь, давая возможность девочке самой выбирать, как поступать, и когда она показалась сбоку, то развернулся к ней корпусом. Намида на мгновение встретилась с хитрым хищным взглядом, от которого к лицу прилил жар, но поспешила отвести взор, чтобы суметь спокойно исполнить задуманное. Убрав волосы обратно за спину, она все же обнаружила у мужчины изъян… Это был огромный, на пол груди шрам, имеющий ответвления, словно от удара молнии, по всему торсу. Девушка ужаснулась. Каким образом можно было получить подобное увечье? Наверняка это было чем-то поистине чудовищным и жутким. Нами вдруг стало больно от осознания того, что Дзирайя когда-то пережил что-то подобное. С ее глаз покатились слёзы. Мужчина взял ее за руку: — Тебе страшно? — Нет, просто… Я… прости… — Не беспокойся. Это было давно, все уже позади. Я уже не чувствую боли. Девушка вытерла слёзы и притронулась дрожащей рукой к шраму. Рана когда-то была очень глубокой и, вероятно, опасной для жизни, ведь располагалась непосредственно над сердцем и жизненно важными органами. Но даже несмотря на этот шрам, тело этого взрослого мужчины было потрясающе великолепным. От переизбытка эмоций Намиде захотелось вдруг зацеловать все это мощное тело, представляя, что с каждым ее поцелуем старая боль уходит, стирая из реальности давно минувшие события, а шрам затягивается и исчезает. Она потянула мужчину за руку в сторону кровати, вскинула голову, поймав взгляд черных глаз и дав ему понять, чего хочет. Дзирайя подчинился и разлёгся на кровати, заложив руки за голову. Нами, не торопясь, оседлала его ноги, после чего прошлась кончиками пальцев по груди и прессу. Откуда в ней взялась эта смелость? Она и сама не знала. Ведь она всегда была робкой и застенчивой в отношениях с противоположным полом. Так ее воспитали, постоянно напоминая, что мальчиков нужно сторониться и опасаться до тех пор, пока не повзрослеешь и не выйдешь замуж. Но это был не мальчик. Это был мужчина. Да такой, какого она никогда не встречала и вряд ли ещё встретит. Он располагал к себе всем видом, перед ним невозможно было устоять, ему невозможно было не верить и не доверять. Нами действовала согласно внутренним порывам души, отключая голос рассудка. Ничего сейчас не имело значения. Ей пришлось придвинуться вперёд, чтобы достать губами до шеи с грубой кожей. Она осторожно продвигалась все ниже и ниже, целуя каждый сантиметр на торсе, надеясь на то, что она делает все правильно и доставляет мужчине удовольствие, ведь он никак не реагировал на ласки. Иногда она проходилась языком по ложбинкам и не упускала возможности вдохнуть притягательный сильный запах мужского тела. Дойдя до ткани штанов, девушка взглянула на лицо мужчины: он глядел на неё немигающим прямым взглядом, а уголок его рта был приподнят в улыбке. Нами разволновалась и сглотнула ком в горле. Но любопытство было сильнее страха… Она с самого детства привыкла преодолевать трудности. И ее любимым занятием было находить эти трудности, чтобы потом, справившись с ними, почувствовать себя еще сильнее. Девушка уважала силу в любом ее проявлении и всегда стремилась к ней, несмотря на хрупкость своего тела и робость в общении с людьми. Поэтому, решив, что это очередное задание, с которым она должна справиться, просто потому что ей все по плечу, Намида расстегнула ремень, а затем — пуговицу на брюках, после чего потянула жесткую ткань вниз. Девушка едва ощутимо дрожала и не знала, что ей делать дальше. Ее лицо горело от стыда и волнения. У неё не было абсолютно никакого опыта в этом деле — разве что из фильмов и неправдоподобных рассказов и сплетен девчонок она могла узнать, что кроется под мужским бельём. И сейчас это самое «что», поистине внушительных размеров, сильно натягивало ткань трусов и явно желало вырваться на свободу. Мужчина внезапно лёгким движением придвинул девушку за бёдра вперёд, посадив ее сверху своего естества. Нами издала тяжелый вздох, прикрыв глаза, потому что большой твёрдый бугорок упёрся ей между ног. И на этот раз на ней не было брюк — на ней вообще ничего не было, кроме лифчика и халата. Ощущения были настолько всепоглощающими, что заполняли все внутри неё. Так приятно ей ещё никогда не было, и казалось, что это предел блаженства. Дзирайя все еще придерживал девушку за бёдра и легонько толкался. Намида полностью отдалась своим ощущениям и терлась о член через ткань трусов. Она вздыхала все тяжелее и чаще, пока у неё не начала кружиться голова и она с трудом не начала воспринимать реальность. Ей сейчас было достаточно легкого прикосновения, чтобы эти сладострастные муки превратились в фонтан из разноцветных искр. — Дзирайя… — девушка тонким голоском простонала имя мужчины, требуя от него решительных действий. — Скажи, чего ты хочешь, — голос блондина был напряжённым и хриплым. — Тебя. — А конкретнее? — Я хочу почувствовать тебя внутри. Пожалуйста… Дважды просить не пришлось. Мужчина резким движением стянул трусы и без труда насадил Нами на свой член. Девушка громко протяжно застонала. Она никогда не предполагала, что эти повсеместно распространённые и, по сути, простые манипуляции могут приносить подобные ощущения. Ни один рассказ подружек, фильм или книга не смогут никогда передать всю бурю эмоций и чувств, которые сейчас переживала Намида. Но она подозревала, что дело тут далеко не в самом процессе соития, а в конкретном мужчине. Дзирайя позволил девушке двигаться в своём темпе. Она насаживалась неглубоко, но ей казалось, что глубже уже некуда. Ее ладони опирались о мужской торс, найдя там крепкую надежную опору. Мужчина порой сжимал упругие бёдра до белых отметин на коже, удерживая себя от действий, которые могли бы причинить боль девочке. Нами было хорошо и приятно, но она не знала, как себя вести дальше. Ей вдруг стало стыдно за свою неумелость, она засомневалась, приятно ли мужчине под ней в данный момент и захотела все прекратить. В любом случае, ее интерес уже был удовлетворен. Казалось, она уже поняла все, что можно было понять, и попробовала все, что ее интересовало. Она приподнялась, облегченно простонав и хотела уже было слезть с мужчины, как ее схватили крепче за ягодицы и резко насадили обратно, на этот раз глубоко, до упора. Девушка вскрикнула от боли, но ей не дали отдышаться, толкаясь жестко и сильно. Нами, не имея сил противостоять этому напору, упала на мужскую грудь. Собственный голос оглушал ее, и она почувствовала себя грязной маленькой шлюшкой, которую жестко имеют. Но стыдно ей было не от этого, а от того, что ей это нравилось. Ощущения и эмоции все больше заполняли ее, пока не достигли пика и не взорвались радужным фейерверком. Было не как в прошлый раз, а намного сильнее и больнее, как будто по-настоящему. Вдруг она почувствовала пустоту внутри себя, из последних сил слезла с мужчины, присев у его колен, и ненароком стала свидетельницей его дальнейших действий. Он несколько раз быстро провел рукой по слишком большому органу, который, казалось Нами, никак не мог уместиться в ней, после чего выплеснулась беловато-прозрачная жидкость… До Намиды не сразу дошло, что она только что занялась сексом с мужчиной и вполне могла через девять месяцев носить на руках младенца, если бы этот человек напротив решил сейчас не сдерживаться. Внезапно ей стало страшно от осознания всей этой ответственности. Потом она забеспокоилась о том, что все равно каким-то образом могла забеременеть в процессе. От этих мыслей и переизбытка эмоций, она вдруг заплакала, свернувшись калачиком. Сейчас она, как никогда, нуждалась в защите и поддержке. И в этот миг она почувствовала, как ее укрыли одеялом, а на голову опустилась чья-то рука, мягко поглаживая. Девушка зарыдала еще сильнее, но спустя какое-то время начала успокаиваться. Она заметила, что в объятиях мужчины ей всегда становится спокойно и уютно, но не знала, с чем это связано, что это значит и как называется. А ещё Нами отметила, что иностранец очень молчалив. И это даже, наверное, плюс — Намида уже успела изрядно подустать от глупых неумолкающих одноклассников. Сама она тоже была не из болтливых, а с незнакомцами так вообще никогда не заговаривала, а на вопросы отвечала односложно. Но сейчас ей хотелось говорить, а точнее, у неё оставались вопросы, которые ее волновали. Поэтому через несколько минут Нами повернулась и встретилась с тёплым взглядом серьезных глаз. — А… У меня же не будет ребёнка, ведь так? Мужчина улыбнулся и ответил: — Не волнуйся, не будет. — Вы точно в этом уверены? — Точно. Но если хочешь, это можно легко исправить, — Дзирайя нежно убрал с лица девушки прядь волос. — Что? Нет, я не об этом, — раскраснелась Нами. — Наоборот, я не хочу, чтобы он был. — Разве тебе не хотелось бы иметь ребёнка от меня? Девушка сглотнула и не нашлась, что ответить. Она не понимала, что с ней происходит, но теперь вся эта ситуация казалась ей какой-то неправильной. Слишком много всего произошло за одни сутки, и ей нужно было побыть в одиночестве. Но… если она сейчас уйдёт, увидится ли она с Дзирайей вновь? Ведь он в городе проездом. Сейчас он может просто уехать и не вернуться больше никогда. А даже если вернется, какое Нами есть дело до него? Они не будут парой, и он точно не возьмёт ее замуж, да и рано ей замуж, и вообще, она пока не решила, хочет ли выходить замуж и хочет ли детей в будущем. Все навалилось слишком быстро, а времени на обдумывание и строительство планов не было. Так, не придя ни к какому выводу, девушка ушла в ванную, привела себя в порядок и встала у порога, прощаясь с мужчиной. — Дзирайя… Вы надолго здесь? — Думаю, после того, что между нами было, ты можешь обращаться ко мне на «ты», — девушка смутилась от этих слов, а писатель продолжил: — Я буду здесь ещё парочку дней. Если хочешь — заглядывай вечерком, развлечемся. Намида хотела услышать другие слова, но не знала какие. Что ещё мог сказать этот странник? Что он будет каждый день писать ей и еженедельно приезжать в их город, чтобы повидаться с ней? Он не мог этого сказать, потому что это было бы неправдой. И конечно, ей не хотелось быть только лишь «развлечением» для него, хотя она даже еще не решила, кем он является для нее. — Мне было хорошо с Вами… — Намида опустила взгляд и ждала ответа мужчины. — Мне тоже было хорошо с тобой, красавица. Ты просто чудо. Спасибо за время, которое ты уделила мне, — блондин подошёл и поцеловал девочку в лоб. На сердце у Нами стало печально, хотелось плакать, но нельзя было, чтобы мать заметила ее красные от слез глаза. В порыве своей страсти девушка резко подняла голову и впилась в уста мужчины, наслаждаясь глубоким влажным поцелуем, как будто он был последним. Когда же Дзирайя поднял ее на руки, она обвила его руками и ногами, не желая больше никогда отпускать. Они целовались долго и страстно: мужчина властно сминал ее пухлые губы своими и активно работал языком, не жалея девочки, чтобы она запомнила этот поцелуй на всю жизнь. И она запомнила. Уходя, она все же уронила пару слезинок и побежала прочь, хотя все ее существо твердило, что рядом с тем мужчиной — ее дом, и что она должна остаться. Было около семи часов утра. Намида сразу же направилась в дом Айко, чтобы уведомить ее о том, что вчера она ночевала у неё. А лучше даже сразу отправиться в школу вместе, чтобы все выглядело правдоподобно. А на вопрос матери, почему же она не зашла домой за рюкзаком, она уже подготовила ответ: девочки до утра болтали, уснули поздно, проспали и чуть не опоздали в школу — забегать домой не было времени. Все пошло по плану. Намида постучала в дверь Айко — ее родителей (какая удача!) опять не было дома. Они отправились вместе в школу. Нами очень хотелось рассказать кому-то о бушующей внутри ее души буре, о переполняющих ее эмоциях, но она боялась открывать тайну. Все, что она рассказала подруге, это то, что она познакомилась с замечательным, умным и красивым парнем. Также она проболталась о том, что он нездешний, чтобы его не искали среди общих знакомых. Нами не выходила из кабинета, чтобы случайно не встретиться с Джанко — они учились в разных классах и не всегда пересекались в школе. Она боялась осуждающего отношения подруги, но понимала, что рано или поздно придётся рассказать всю правду. Сосредоточиться на уроках не получалось. Все мысли Нами уводили ее в номер отеля. Она раз за разом проматывала в голове все произошедшие события, прикосновения, поцелуи, ласки… Замечания учителей не вызывали в ней ни единой эмоции — ей было откровенно все равно на мнение людей, особенно взрослых — они никогда ее не понимали и вряд ли когда-нибудь смогут. Занятия прошли без особых происшествий, но Намиде еще предстояло выдержать испытание дома. И вот, наконец избавившись от окружающей суеты и надоедливых одноклассников, девушка поспешила домой. Несмотря на то что Нами думала, что ей легко удастся обвести мать вокруг пальца, она была не совсем права, потому что не учла того, что у матерей очень высоко развита интуиция и они чувствуют, когда с их ребенком происходит что-то плохое. — И где ты была? — У подруги, — девочка пыталась придать своему голосу обыкновенное выражение, что у неё весьма хорошо получалось (или ей так казалось). — У какой ещё подруги? Я звонила родителям Джанко — с ней тебя не было. Она то вернулась домой вовремя. — Я была у Айко, можешь спросить у неё. — И почему не предупредила? И кто разрешил тебе шляться по ночам, м? — Ну не кричи, мам. Мы просто посидели у неё дома, спокойно и тихо, никого не трогали, неужели мне нельзя поболтать с подругой? Я не сделала ничего плохого. — Я не знаю, чем вы там занимались, но ты наказана. Отныне — ни шагу из дома, ты меня поняла? Школа-дом — больше ты белого света не увидишь. — Ну мааам… Намида изображала обиду, но в душе ликовала, так как понимала, что слишком легко отделалась. Все эти запреты матери ничего не значили, так как у неё все же было мягкое любящее сердце. Главное, что мать ничего не узнала о ее истинном местонахождении в ту ночь, ибо в противном случае это была бы катастрофа, которая перевернула бы всю их спокойную семейную жизнь с ног на голову. Но все же поначалу нужно было создавать видимость послушания, чтобы не было худо. Поэтому, хотя бы только на следующий день, но Нами должна была вернуться домой вовремя, поэтому завтрашнее свидание с седовласым атлетом отменялось. Время тянулось мучительно медленно. С каждым часом девушка все больше изнывала от тоски. Дома она чувствовала себя, как в клетке, и мечтала поскорее повзрослеть и стать самостоятельной, чтобы иметь возможность делать то, что ей хочется. Почему она не может сделать этого сейчас? Неужели возраст — это тяжкое бремя, ломающее судьбы? Намида жаждала вырваться из этой тюрьмы. О, как бы она хотела сейчас бросить все и отправиться с иностранцем в путешествие! Им было бы так весело вместе… Прошло два дня. Нами так и не удалось повидаться с Дзирайей, потому что ее мама внезапно осталась дома, руша все планы. В голове девушки начала возрастать паника. Что если писатель уже уехал и она больше его никогда не увидит? Наверное, она сможет пережить это, и со временем чувства подостынут, но она точно никогда не сможет его забыть. На третий день все должно было получиться. Девушка с трепетом в сердце надеялась лишь на то, что ещё не слишком поздно. По-тихому смывшись с последнего занятия, Нами поспешила в центр города. Она судорожно и мечтательно оглядывалась по сторонам, представляя, как вот-вот встретит его, степенно и величаво расхаживающего по городской площади. Каждые пять минут она поправляла причёску и неустанно прикусывала губы, то ли от волнения, то ли для того, чтобы они выглядели более пухлыми и соблазнительными. Девушка дошла до здания отеля, не встретив по пути никого из близких знакомых. Она собралась с духом и зашла в фойе. Подойдя к стойке регистрации, Нами, напуская на себя вид детской наивности, сообщила, что ее ждут, и назвала имя гостя. Каждый шаг по лестнице попадал в ритм ее сердца и отзывался громким стуком у неё в голове. Наконец она встала у нужной двери, но никак не решалась постучать, подготавливая речь и планируя свои действия. Конечно, об этом она думала последние три дня и уже успела вообразить десятки вариантов развития событий. Но к тому, что произошло в следующую минуту, она была не готова. Намида занесла руку для стука, но внезапно дверь сама отворилась, и из номера вышла привлекательная блондинка средних лет. Девчонку она даже не заметила, пройдя мимо. Сначала Нами подумала, что она ошиблась дверью и даже было обрадовалась, что не стала стучать сразу. Но потом облегчение сменилось болью и разочарованием, так как за дверью показался знакомый ей высокой седовласый мужчина. Девушка хотела было убежать прочь, не имея сил произнести ни слова, так как боль и обида распирали ее изнутри. Но ноги ее не слушались, и она осталась стоять как вкопанная, лишь смотря полными слез глазами в глаза напротив, пытаясь в них найти ответ на свои вопросы. Почему? За что? За что он с ней так поступил? Она не заслуживала этого. Быть может, она задержалась, но ведь это не ее вина — она оставалась преданной ему даже в мыслях. Или мужчина решил, что она уже не придёт? Даже в таком случае ему нет оправдания — слишком быстро он нашёл ей замену. Бессилие сменилось злостью и девушка развернулась, чтобы уйти прочь, но тут ее поймали крепкие руки и затащили в номер, а дверь за спиной захлопнулась. Наедине с этим человеком Намида не могла здраво мыслить. Боль и обида никуда не ушли, но начали затухать на фоне нового наплыва чувств — стеснительности, страсти, трепета. Девушка стояла прижатая к стене меж двух больших сильных рук и чувствовала себя сейчас хрупкой птичкой в клетке, которой в любой момент могут свернуть шею одним легким движением руки. Мужчина стремительно и жестко овладел ее губами, не давая вздохнуть. От него привычно несло алкоголем, табаком и парфюмом, но притягательнее всего был его собственный запах. Лёгкая щетина на мужских щеках колола нежную кожу девушки во время поцелуя, и это ощущение было чем-то волшебным, совсем не таким, как во время поцелуев с ее одногодками. Когда блондин наконец отпрянул от ее губ, у Нами закружилась голова. Хорошо, что она стояла у стены, иначе упала бы. Но тут ее неожиданно подхватили на руки и через мгновение бросили на кровать. Намида инстинктивно поджала ноги в ожидании последующих действий мужчины. Он присел сверху и начал раздевать ее, сначала стянув блузку. Нами догадалась что в таких ситуациях девушке полагается противиться и отбиваться, так как это похоже на принуждение. Но она ведь пришла к нему сама… Поэтому она просто бездействовала и играла роль обиженной беспристрастной девчонки. Но ее плану не суждено было осуществиться, потому что игра изначально была по правилам Дзирайи… Он наклонился к нежной шейке и начал с жаром и страстью целовать ее, медленно опускаясь ниже. Девушка тут же растаяла, неспособная удержаться от сладострастных вздохов. Пройдясь языком по впадинке между молодыми белыми грудями, мужчина осторожно и умело отстегнул застежку на лифчике, после чего отбросил его и припал губами к нежным соскам. Он облизывал их шустрым языком и посасывал, сводя девушку с ума. Она сейчас была так беззащитна в его руках, словно ее жизнь не имела значения. Дзирайя мог сейчас сделать с ней все, что угодно, и ему бы наверняка ничего за это не было бы. Какой же нужно быть отчаянной и глупой, чтобы прийти одной на встречу ко взрослому мужчине, к тому же, — весьма загадочному типу и чужаку! Да, Намида была отчаянной. Но это было единственной отдушиной в ее скучной однообразной жизни… К этой части ее тела никто никогда не притрагивался, и в девушке проснулись инстинкты самосохранения — она побаивалась, что мужчина случайно или намеренно может причинить ей боль. И будто бы прочитав ее мысли, блондин легонько прикусил чувствительную плоть, и по телу девушки, к ее удивлению, прошлась волна наслаждения. Прекратив наконец мучить набухшие соски, Дзирайя оставил дорожку влажных поцелуев вдоль впалого живота и дошёл до ткани брюк. Он бесцеремонно отстегнул пуговицу и стянул с дрожащих белых ног джинсы. Девушка поджала ноги и зачем-то произнесла: — Пожалуйста, не рви их. Мужчина улыбнулся краешком губ и очень нежно и аккуратно, кончиками пальцев начал стягивать тонкие полупрозрачные розовые трусики (которые были выбраны Нами не случайно), а затем медленно и демонстративно положил их рядышком. Ткань осталась нетронутой, чего нельзя было сказать о психике девушки. Беловолосый тут же властно раздвинул женские ножки и притянул Намиду к себе, а та зажмурилась от страха. — Не бойся, малыш, тебе будет очень приятно, — Дзирайя низко и глухо рассмеялся, а после прошёлся языком по внутренней стороне бёдер. Нами замерла в ожидании. Когда же язык коснулся ее лона, девушка не смогла больше напрягаться. Она выгнулась в пояснице и инстинктивно расставила ноги шире. Мужчина действовал уверенно и не собирался выпускать из рук дрожащее под ним тело. Большой твёрдый ловкий язык будто затрагивал нервы самых потаенных чувствительных участков, которых, казалось, и быть там не должно. Нами извивалась на кровати, сжимая в руках простыни и могла только постанывать и вздыхать, пока с ней творили все, что хотели. Эта томительная сладкая мука не продлилась долго, и разрядка наступила скоро. На какое-то время девушка забыла все, что произошло, даже про грудастую блондинку, покинувшую номер писателя несколькими минутами ранее, и просто умиротворенная переводила дыхание. Дзирайя тут же оставил жертву своих беспощадных ласк и направился к письменному столу. Намида уже почти не чувствовала смущения, ибо испытывать стыд после всего, что с ней произошло, после всех пережитых ею желаний, было бы довольно глупо, и она это понимала. К тому же, она все больше начинала доверять страннику, уже практически безгранично, несмотря на свою врожденную недоверчивость к людям. Нами подозревала, что этот человек таит в себе нечто большее, чем показывает. Он не просто писатель и путешественник — за его плечами и прожитыми годами должно быть что-то грандиозное и, возможно, опасное. И сам иностранец источал опасность, какую-то звериную нечеловеческую силу, не только физическую, но и ментальную, духовную. Но о чем Нами могла сказать с полной уверенностью, так это о том, что для нее этот человек не опасен. Придя в себя, Намида взглянула направо и увидела Дзирайю, опять что-то старательно записывающим. Ее заинтересовало и немного обидело такое поведение: неужели эти книги были важны настолько, что он мог заниматься ими даже в такой момент? Она резво заскочила в душ, вышла уже в халате и тихо подошла к столику. — А о чем ваши книги? — робко спросила Нами, сев на тумбу рядом. — Ты такая любопытная, — с улыбкой, не отрываясь от листа, ответил писатель. Девушка нахмурилась и сложила руки на груди: — Ну скажии… — Я пишу романы. Передаю на листе события, которые вижу. — А обо мне напишешь? — девушке было все еще неудобно обращаться к мужчине, который был старше ее отца, на «вы», но она старалась. — Обязательно. Тебе я выделю целую главу! — Вот как? Здорово! — Нами обрадовалась, не догадываясь об истинном смысле сказанных слов. — Ты надолго заглянула? — Н-нет, по-хорошему, мне уже нужно идти, — голос девушки звучал печально. — Ну, если нужно, то можешь идти. — Я… я останусь еще ненадолго… — Замечательно. Дзирайя все еще что-то усердно и быстро выводил ручкой на листе. Был исписан один лист бумаги, затем второй. Девушке стало скучно. Ей было интересно наблюдать за движениями мужчины и она даже любовалась им, игрой его мышц, загадочной улыбкой, задумчивым взглядом, но все же жаждала внимания. Поэтому она решила заговорить: — Кто была та женщина? — Нами пыталась придать своему лицу безучастное выражение, но надломленный голос выдавал ее. — Ты ревнуешь? — ответил мужчина, не отрываясь от листа. — Н-нет, конечно. Забудь об этом. — Ну нет, расскажи о своих чувствах, мне интересно. — Боже, — Нами возвела глаза к небу. — Да, я ревную, доволен? — Вполне. Но к ней можешь не ревновать. Она тебе не соперница, а моя старая знакомая. — На старую она не очень то была похожа. Мужчина рассмеялся: — Да, она такая… Девушка не понимала, что имеет в виду Дзирайя, но не стала переспрашивать. — А… когда ты уезжаешь? — Завтра днём. — Так скоро… — Ты будешь скучать по мне? В груди Нами защемило. Она встала и подошла к окну, чтобы скрыть наворачивающиеся слёзы. Такой реакции даже она от себя не ожидала. Намиде нечего было ответить. Она не знала, что можно было сказать или сделать, чтобы не расставаться с этим мужчиной. Казалось, мир вокруг неё рушился. — А когда ты приедешь снова? — Как часто ты хочешь, чтобы я тебя навещал? В сердце девушки вдруг загорелась надежда, она присела на комод и ответила: — Так часто, как сможешь. Я вообще не хочу, чтобы ты уезжал. Ты можешь не уезжать? — К сожалению, нет, детка. В мире творятся вещи, которые требуют моего внимания. — Неужели они не обойдутся без тебя? Мы могли бы… спрятаться где-нибудь и жить в тишине и покое, чтобы тебе не пришлось больше никуда и никогда уезжать… — Увы, малыш. Такой расклад мне тоже был бы по душе, но мне уготована иная судьба. Намида определенно не понимала, почему Дзирайя говорит такие вещи и почему ведёт себя подобным образом. А может, дело в ней самой? Вдруг она ему не нравится и он говорит все это только потому, что не хочет больше иметь с ней дел? — А… я тебе нравлюсь? Хоть немного?.. Дзирайю забавляло беспокойство девушки, и он наконец оторвался от писанины: — Я уже говорил тебе — ты просто чудо. Что тебя ещё волнует? — Может быть, ты можешь взять меня с собой по своим делам? Обещаю, я не доставлю хлопот, ты меня даже замечать не будешь! — Милая… Там, куда я отправлюсь, нет места для таких хрупких нежных созданий. Девушка сухо реагировала на комплименты, потому что они сейчас заботили ее меньше всего. — Но почему? Ведь я с тобой буду в безопасности, я знаю. Мужчина лишь улыбнулся в ответ. Намида просидела в молчании с высохшими на щеках слезами и глубоко задумавшись о чем-то еще какое-то время, после чего продолжила: — Так как часто ты будешь приезжать?.. И, может, ты сможешь хотя бы писать мне? — Я постараюсь заглядывать иногда, если ты этого хочешь, но я обещаю, что ты не будешь скучать по мне и очень скоро забудешь. А писать я не люблю, прости. — Но я не хочу тебя забывать. Ты… мне нравишься, — девушка опустила взор и покраснела. — Ты ещё очень молода, и у тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе тратить свою жизнь на такого старого извращенца, как я? Ты найдешь себе достойную пару и будешь жить счастливо, потому что ты необыкновенная девушка. У тебя будет несколько детей, уютный дом и тихая семейная жизнь, ведь ты этого заслуживаешь. — Но я не хочу этого всего… Пожалуйста, не оставляй меня… У Нами начиналась паника. Девушка металась по номеру и не знала, что ей предпринять. Сейчас ей было наплевать на мать, отца, подруг, осуждающих незнакомцев и на весь мир в целом. Как объяснить этому человеку, что она не видит будущего в своем городе? Ей не нужна была эта обычная «счастливая» жизнь, для которой ее растили. Выйти замуж за какого-то простого парня из ее земляков и постепенно угасать в стенах дома в качестве располневшей домохозяйки с несколькими детьми казалось девушке чем-то ужасным и нереальным. Она уже знала, что лучше умрет, чем пойдет на такое. Были, конечно, и другие варианты развития событий, но сейчас, после знакомства с Дзирайей, в ее сердце зажглась надежда на яркое интересное будущее с человеком, который ее полностью устраивал. Но эта надежда таяла на глазах, и девушка не хотела признавать свое бессилие. — А знаешь что… не приезжай, — Нами вдруг остановилась, уставившись в окно. — Чем раньше я тебя забуду, тем лучше. Как там говорят… с глаз долой — из сердца вон? И да, мне уже пора, — она направилась в ванную, чтобы переодеться, а когда вышла, то, не оборачиваясь, начала обуваться. Дзирайя развалился на стуле, подперев голову рукой, и с улыбкой наблюдал за действиями девушки. Намида демонстративно натягивала сандалии на платформе и в глубине души надеялась, что ее вот-вот остановят. — Что, даже не попрощаешься? — кинул вдруг странник. — А зачем? Я же для тебя все равно ничего не значу, всего лишь временное развлечение, ведь так? Я уйду, а ты тут же обо мне забудешь и найдёшь замену. Спустя минуту молчания, мужчина ответил: — Послушай меня внимательно, пожалуйста… — его голос стал серьезным, а с лица сошла улыбка. — Я не могу тебе обещать, что вернусь. В жизни всякое бывает, часто происходят события, которые мы не в силах предвидеть или изменить. Поэтому, не жди меня. Живи спокойно, как жила раньше, до встречи со мной, а обо мне не вспоминай. Обещай мне это. Намида не хотела верить своим ушам. Дзирайя сейчас произносил какие-то страшные вещи. Зачем он говорит такое? Неужели не понимает, что уже поздно — теперь она не сможет его забыть. — Прости, я не могу обещать этого. Об этом надо было раньше думать, до того, как ты начал меня целовать. — Малыш, ты ведь первая начала целовать меня… — То есть, получается, я виновата? — Нами хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Девушка закрыла лицо руками и попыталась представить, что ничего этого не было, что все это какой-то бредовый сон. Сейчас она проснётся, и все будет, как прежде. Нами стояла у порога и никак не могла переступить его, потому что понимала, что как только сделает это, то больше никогда не увидит этого человека. Вдруг Дзирайя встал и подошёл вплотную к девушке. — Ну, что ты решила? Уйдешь или останешься? — последнее слово он произнес так, что даже Намида поняла, что подразумевалось под этим. Девушка готова была сейчас наброситься на блондина, вцепиться в него руками и ногами, чтобы никогда больше не отпускать. Но она понимала, что час их расставания близок. Ей не оставалось ничего иного, кроме как попытаться насладиться этим прекрасным мужчиной в последний раз, так, чтобы запомнилось надолго. Он предлагал ей то же самое. Девушка разулась, вскинула голову и посмотрела в глаза Дзирайи. Взгляд ее был прямым, твёрдым и печальным. В нем читались теплые чувства, отчаянность, смелость, готовность к самопожертвованию и смиренность относительно своей участи. Мужчина подхватил ее на руки и произнёс, смотря в глаза: — Как ты хочешь, чтобы это было? — Не имеет значения, главное, что с тобой. Я хочу тебя, всего, целиком и полностью. — И ты получишь меня. Сегодня великий Дзирайя принадлежит тебе, детка, — блондин впился в уста девушки, а та отвечала на поцелуй со всей страстью, как в последний раз, а из глаз ее текли слёзы. Мужчина повалил ее на кровать, где они продолжили целоваться. Он не стал церемониться с прелюдиями и одеждой, наспех сорвав ее. Затем он мигом разделся сам, догола, давая Нами возможность насладиться видом его тела. И она наслаждалась. Не отводя ни на секунду взгляда, девушка пыталась запомнить как можно больше деталей, отложить в памяти рельеф, размеры, пропорции, оттенок кожи и, конечно, этот мистический шрам, который, казалось, был не у Дзирайи, а у Нами на сердце. Но взгляд то и дело опускался и отвлекался на большой покачивающийся орган. С виду он был таким же прекрасным и гармоничным как и все тело мужчины. Блондин навис сверху и проник внутрь горячего и влажного тела двумя пальцами. — Ммм… ты уже вся течёшь, сладкая, так бы и съел тебя… Намида не сдерживала громких стонов — ей уже нечего было терять. Она обхватила мужчину за шею и пыталась прижать к себе, будто желая слиться с ним воедино. Слегка растянув узкий проход ловкими пальцами, Дзирайя наконец вошёл внутрь. Медленно, не отводя взгляда от глаз Нами. Она на мгновение прикрыла глаза и закусила губу, протяжно простонав, но потом открыла их, не желая упускать ни единого визуального образа. А посмотреть было на что. Она лежала под могучим мужчиной, который навис над ней будто скала — он улыбался, а в его глазах горел огонь страсти. Блондин толкался глубоко, постепенно наращивая темп. Внутри Нами было горячо, узко и тесно, что только усиливало ощущения. — Тебе не больно? — тихо спросил иностранец, не разрывая зрительного контакта. — Н-нет, — Намида отвечала отрывисто и со вздохами, — но я и не против. Хочу тебя. Дзирайя страстно поцеловал девушку в губы и занёс ее руки над головой, сцепив в замок. Затем он начал толкаться сильнее и резче, отчего Намида зажмурилась и могла только безотрывно стонать. Это продолжалось довольно долго. Девушка потеряла счёт времени, но ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Жар тела мужчины рядом, его притягательный родной успокаивающий аромат и тяжелое горячее дыхание над ухом сводили с ума больше всего. Голова кружилась, а скопившиеся эмоции требовали разрядки. Нами понимала, что скоро это блаженство прекратится, поэтому пыталась сдерживаться, но от этого чувства ещё больше распирали ее. Вдруг она почувствовала, что в неё начали входить сильнее и жёстче. Мужчина наклонился к ее плечу и прикусил слегка, явно сдерживаясь, кожу в области ключицы, а затем толчки приняли очень быстрый темп. Девушка, изрядно подустав и сорвав голос, наконец прогнулась в пояснице — ее тут же властно схватили за талию две большие крепкие ладони. На пике своего блаженства, между стонами и вздохами, Нами не сдержалась и на выдохе произнесла признание… Сказанное она обдумает позже, ведь сейчас в ее голове не было мыслей — лишь сплошная каша. Внутри неё несколько секунд все пульсировало и продолжались толчки, после чего до ее слуха донеслось негромкое: — Как же я хочу кончить в тебя… — Давай, — Нами не осознавала, что говорит, но была сейчас готова на все. Мужчина резко вышел и, не дав девушке опомниться, приставил член к ее губам. Она инстинктивно вобрала в рот большую солоноватую головку. Блондин недолго толкался внутрь, помогая себе рукой, а затем рот девушки наполнился вязкой жидкостью. Она машинально сглотнула, впоследствии долго жалея, что не почувствовала и не запомнила вкус Дзирайи. Со сдержанным вздохом и дрожью в теле, мужчина отстранился, нежно взглянул в глаза девушке и осторожно большим пальцем руки провёл по уголку ее рта, стирая следы своей страсти. Затем — откинулся на кровать. Нами легла рядом, найдя приют под жарким боком блондина. Они лежали так, молча, долго. Дзирайя обнимал сильной рукой девушку и прижимал к себе, а та положила голову ему на грудь. Она проводила кончиками пальцев по его животу, пытаясь отложить в памяти эти тактильные ощущения. Сейчас Нами чувствовала себя счастливой и одновременно с этим — самой несчастной на свете. — Тебя не ждут дома? — Плевать. Я хочу быть с тобой. — Но рано или поздно тебе все равно придётся уйти. — Ты гонишь меня? — Ну что ты, золотце. Просто тебе и правда пора. Уже довольно поздно. Намида нехотя отстранилась от тела и начала переодеваться. Она понимала, что мужчина прав и «перед смертью не надышишься». Эта формулировка казалась сейчас не избитым фразеологизмом, а горькой жизненной усмешкой. Девушка собралась, избегая взглядов на Дзирайю, и решила не затягивать с прощаниями, потому что, как известно, чем дольше прощание, тем сложнее уйти. О, лучше бы ей никогда оттуда не уходить! Но она встала напротив двери и сделала глубокий вдох, собирая всю волю в кулак, после чего повернула ключ в замке и вышла. Как же ей хотелось обернуться напоследок! Но она была сильной и устояла перед соблазном. Стук двери отдался звоном в сердце, будто оно разбилось в этот самый момент. Нами не стала мешкать и пошла прочь, сначала спокойно, пытаясь держать себя в руках, но потом ускорила шаг и перешла на бег, выйдя за пределы гостиницы. С каждым пройденным метром ей хотелось вернуться все сильнее. Она будто чувствовала, что больше не увидит этого таинственного странника… Почему она должна переживать все это? Почему жизнь так несправедлива? Мысли уводили ее куда-то далеко. Она вернулась домой с высохшими слезами на глазах. Намида не слышала, что ей говорила мать — ее это не волновало. Теперь она может ее запереть хоть навечно, кричать и бить ее — ничего не имело значения.