***
Арсений рассматривает Антона, который расматривает его фотографии и мягко улыбается, от чего граф смущается. Мобильник Шастуна уже хранит порядок снимков Попова, потому что граф явно был очень фотогеничен и полюбил фотографироваться. Жил бы он в настоящем, парень готов ставить всё своё состояние на то, что Арс любил бы ходить по разным фотосессиям. — Ты ужасен на картинах, но вот фотки — явно твоё, — просматривая последнюю в галлерее, подытожил парень. Кладя телефон в карман джинс, он сложил руки на груди, смотря на Арсения, что пытался не фыркнуть. — Благодарю, — кивнув, всё же фыркнул, — ты мне мстишь за разбор твоей квартиры? — А то! — и широкая улыбка, — пошли в гостиную, — пройдя мимо Арсения, Шаст взял его за руку и начал что-то рассказывать. Они оба смирились. Антон с тем, что Арсений его не слушает. Арсений с казнью. — Что тут у нас, — протягивая буквы и таская за собой Арсения, что уже успел понять, насколько сложно объяснять элементраные для его времени вещи. «Как Антон не начал игнорировать меня из-за моих вопросов…?". Сам же мужчина банально начинал закипать, пытаясь объяснить, что такое рубель* или сковородник**. Закончив с разбором кухни и гостиной, граф по-настоящему устал и, дёрнув руку, обратил на себя внимание Антона, что рассматривал диван с росписью. — Ты чего? — проворчал тот, с трудом отрывая взгляд от дивана. — Давай просто посидим и побеседуем о чём-нибуть… — падает на диван, всё ещё держа за руку. — Ты устал от моих расспросов? — с улыбкой спросил Арс и сел рядом — Как ты меня не ударил, когда я задавал столько глупых вопросов…? — Самоконтроль, — с гордостью ответил и поднял соединённые руки, — напоминает замок. — Разве? — Арсений наклонил голову на бок. — Да, в моё время даже есть фраза «сцепить руки в замок», — улыбнувшись, сощурил глаза и поцеловал тыльную сторону чужой ладони. — Антон, что ты делаешь? — отодвигая руку ближе к себе, Арсений спрятал улыбку, смущённо отвернувшись. Парень двигается ближе к Арсению и обхватывает руками его лицо: — А на что похоже? — Что ты… — не успел договорить, его прервал поцелуй. Шастун целует медленно, тягуче, будто боится спугнуть и так напряжённого графа. Осторожно обхватывая нижнюю губу и плавно посасывая, рукой начинает поглаживать скулу, проникая языком глубже в чужой рот. Арсений отвечает ему, запуская свою руку в волосы парня. Они целуются плавно, пытаясь передать вместе с поцелуем все чувства, что так долго и нетерпеливо копились внутри. Рука Антона плавно переместилась на бедро мужчины, осторожно оглаживая его. Арсений, несдержанно мычит в поцелуй и отстраняется, заглядывая Шастуну в глаза. Знаете, что значит внутренняя борьба? Это когда ты борешься сам с собой, а разум борется с сердцем. Это когда понимаешь, что то, что тебя так долго тормозило, тревожило внутри, не так уж важно, когда ты смотришь в такие доверчивые глаза напротив. Этот взгляд, который взволнованно спрашивает: «ты в порядке?». Конечно Арсений в порядке, ему хорошо, он хочет. Хочет быть рядом, хочет проводить каждую секунду вместе, хочет рассказывать обо всём, что прочитал сегодня, хочет слушать ругательства парня на очередные внеплановые съёмки, хочет целовать эти обветренные губы, хочет обнимать до хруста позвонков, хочет отдавать всего себя и хочет Антона. Мужчина подаётся ближе и более настойчиво впивается в зацелованные губы, утягивая парня на себя. Он облокачивается на спинку дивана, постанывая в поцелуй. — Я хочу тебя, — это фраза должна звучать пошло, но во взгляде пронзительных голубых глаз столько доверия, что Антон непроизвольно засматривается на мужчину под собой. — Ты уверен? — Да. Одного простого «да» хватает, чтобы поцелуи стали чуть настойчивее, а руки парня начали бродить по всему телу, оглаживая бока и живот, сжимая упругие бёдра. Граф несдержанно стонет, стягивая с Антона футболку, и бесстыдно рассматривает тело над собой. Как в этом человеке могут совмещаться две крайности: «от я покраснею от слова «секс» и «я сожру тебя взглядом, если ты сейчас не продолжишь делать то, что начал» остаётся загадкой. Антон начинает целовать шею Арсению, в некоторых местах прикусывая кожу, и наверняка уже скоро на ней проявятся богровые засосы, параллельно расстёгивая чужую рубашку. Попов водит руками по чужому телу, оглаживая буквально каждый участок оголённого торса. Рубашка оказывается на полу рядом с футболкой (возможно, на ней не будет хватать нескольких пуговиц, но кому из них есть до этого дело?). Джинсы в скором времени отравляются к этой же куче вещей, оставляя парня в одних боксёрах. Поцелуи становятся всё настойчивее и горячее, распаляя обоих. — Ебучие брюки, — ворчит Антон, пытаясь справиться со всеми пуговицами, не, ну а что вы хотели — другая эпоха, одежда другая и чёртовы брюки, которые какого-то чёрта не поддаются. — Я сам, — цокает граф, каким то чудом расстёгивая эту штуку. — И как ты только научился справляться с этим чудовищным творением, — ворчит Антон, стаскивая брюки с чужих ног и не обнаруживая под ними белья. Удивлённый взгляд, заставляет Арсения залиться краской больше прежнего. — Мне так удобнее, — на что парень лишь хмыкает, продолжая терзать чужую шею. — Чёрт, смазка, — понимая, что они находятся во сне Арсения, протягивает парень. Век то девятнадцатый, откуда ей тут быть? — Вазелин подойдёт? У меня вроде был, в спальне надо посмотреть, — удивлённое, вытянутое лицо Антона надо было видеть, в его мозгу явно происходила перезагрузка сервера. Арсений хихикнул, парень явно был озадачен таким предложением. — Подожди немного, я быстро, — вскакивая с дивана, торопливо сказал Антон и умчался так быстро, что Попов лишь обречённо выдохнул и развалился на диване, вытягивая ноги и обнимая себя, пытаясь унять лёгкую дрожь. Антон вернулся спустя минуту, неся в руках заветную баночку. — Арс, ты точно уверен? — Спросишь меня ещё раз, я тебя сам трахну, давай уже, — протянул мужчина, чуть раздвигая ноги. — Смотрите, а граф оказывается умеет ругаться, — хмыкнул, но нарвавшись на злой взгляд, поспешил исправиться, — ладно, прости, я просто хотел убедиться, что ты не передумал, — увидев зарождающейся гнев, Антон нагнулся и поцеловал мужчину, сразу проникая языком в чужой рот и ловя стон, сорвавшийся с губ. Смазав палец вазелином, приставил его ко входу, чуть надавив и помассировав, спустился поцелуями к впалому животу. — Первый раз будет слегка больно, постарайся расслабиться и не зажиматься, — чмокнув в бедро, ввёл палец на одну фалангу, слыша сверху тихий скулёж, — тише, тише, милый, скоро привыкнешь, — собственное возбуждение уже давно давало о себе знать, но парень настоятельно не обращал на него внимания, сосредоточившись на чужом удовольствии. Антон мягко поглаживал рукой чужое бедро, опускаясь поцелуями к чужому стояку. Прошёлся языком по головке и взял в рот, вводя палец дальше, пытаясь нашупать простату. Арсений запрокинул голову, цепляясь пальцами за русые волосы, неосознанно пытаясь толкаться в чужой рот, но сильные руки удерживали его бедро, не позволяя пошевелиться. Антон брал не глубоко, давая отвлечься от неприятных ощущений. Резкий громкий стон, заставил его поднять его глаза, кажется, он нашёл ту самую точку внутри. Граф в тот момент был прекрасен. Раскрасневшиеся щёки, капелька пота, спускающиеся по лбу, и помутнившейся от удовольствия взгляд. — Сделай так ещё раз, пожалуйста, — сосредотачиваясь на зелёных глазах, проскулил Арсений. Шастун прикоснулся к простате, одновременно вставляя второй палец. Взгляд метался по лицу мужчины, который видимо отпустил ситуацию, сосредоточившись лишь на новых ощущениях. Парень стал насаживаться чуть глубже головой на чужой член, одновременно разрабатывая Арсения для себя. — Стой, иначе я сейчас кончу, иди сюда, — Попов потянул его за плечи на себя, утягивая в поцелуй. Снимая с себя боксёры, парень перевёл взгляд на лицо мужчины. — Готов? — дождавшись слабого кивка, Антон осторожно начал входить в податливое тело под собой. Сначала лишь наполовину. Из глаз Арсения потекли слёзы, а изо рта вырвалось слабое шипение, и он неосознанно начал сжиматься, пытаясь избавиться от инородного объекта. Антон стал сцеловывать влажную дорожку с чужих щёк, переходя поцелуями на всё лицо и шепча успокаивающие слова. Внутри было чертовски узко, а собственное возбуждение уже не давало нормально мыслить Шастуну, но он собрал всю свою выдержку, давая привыкнуть к незнакомым ощущениям, взглядом буквально умоляя Арса расслабиться. Он не хотел, ужасно боялся сделать больно, но сил терпеть почти не осталось. Хотелось втрахиваться в такое родное, узкое и податливое тело под собой. Потихоньку Арсений начал расслабляться, переставая царапать чужую спину короткими ногтями. — Давай. Дождавшись этого разрешения парень двинулся вперёд, сразу же загоняя член до конца. Тихий скулёж на ухо, переходящий в стон, дал негласную команду двигаться. Терпеть уже было невозможно, и Шастун ускорился, попадая со второго раза по простате. Мужчина скрестил ноги за спиной парня, притягивая его ближе к себе. Громкие стоны и мужчина под ним, цепляющийся руками за плечи. Просторная гостиная, в которой раздавались звуки шлепков кожи о кожу и стоны. Потные тела, прижавшиеся друг другу. Мир, что, будто бы замер. Сердца бившиеся слишком часто и постоянные поцелуи. Шастун взял в руку чужой член, начав дрочить в такт своим толчкам, впился влажным поцелуем в чужие губы, на что Арсений укусил его, оттягивая нижнюю, и с озорным огоньком в глазах, зарылся в чужие волосы, зарываясь в кудряшки. Антон издал звук, чем-то похожий на рык и спустился поцелуями ниже, в отместку расставляя багровые засосы на шее и ключицах. Арсений выкрикнув чужое имя, кончил, пачкая руку Шаста спермой и непроизвольно сжимая Антона внутри, из-за чего парень кончил внутрь, ложась на мужчину. — А… — Арсений прикрыл рот парня своей ладонью. — Молчи, — на выдохе сказал и улыбнулся от того, что Антон дул ему на лицо. — Чего тебе? — Ты такой красный… — Кто б говорил, — хмыкнув, закрыл глаза. Антон хотел что-то сказать, но Арс уснул. Довольно забавно, уснул во сне. Поцеловав в лобирая за их действиями всея деяния, лёг рядом.***
Арсений искал руками парня, размахивая ими по кровати, но была лишь пустота. С трудом открывая глаза, он повернул голову на место, где спал Антон. Он уже не во сне. Наконец-то вернулся в реальный мир. Где ничего хорошего для него не происходит. — Антон? Надежда на то, что Антон здесь не уходила. Вроде бы они пару мгновений назад лежали в обнимку, улыбаясь друг другу, а теперь вновь поразень. — Спишь? Глупо надеятся на адекватный ответ на такой вопрос. — Дурак я… Накрывая себя одеялом, мелко улыбнулся, растыгивая губы почти до ушей, вспоминая обычные утренние метершинные слова. Арсений не был готов так быстро снова остаться один. — Да, ты не дурак, а долбаёб! Сразу тут накручиваешь себя… — его отругали. — Доброе утро, Тоша, — стало легче. Антон рядом. Всегда. Даже если не физически, Арсений знает, что не останется один, у него есть Антон. Они это что-то слитное, что-то целое. Они, как два кусочка пазла, что без друг друга не имеют смысла. — Доброе утро, граф, — улыбка так и светила сквозь слова.