***
Арсений старался жить, как раньше, до знакомства с Антоном. Он правда, пытался. Он старался не говорить, как крестьянин, для чего приходилось себя всё чаще сдерживать, и то пару раз сорвались с языка, фразы, пренадлежащие ему.
Слушая отборные ругательства в своей голове изо дня в день, непроизвольно сам начинаешь вести себя подобным образом. Было после ужасно стыдно, но он перевёл все стрелки на мальчишек, что кричат под его окном. И ему поверили, и слава богу, потому что никаких мальчишек нет, как и самого шума.
Только один двухметровый дурень.
Арсений старался не проговориться о том, что узнал у Антона. А узнал он многое, слишком многое для него, он это записал, так было легче. Вся информация, что разрывала его после встречь или разговоров, оказывалась на бумаге. Ему надо было поделиться своими эмоциями с кем-то, кем в итоге оказывался дневник.
Серёже об этом граф чуть не рассказал, но подумал, что длинныц язык его старого знакомого не поможет.
Говорить нельзя, но никто же не запрещает ему писать. Описывать всё, что видел и, что узнал нового, делать зарисовки, добавляя их диалоги, осторожно выводя каждую буковку, каждый штришок на бумаге.
Они снова были в одном сне. Для Арсения это было лучшее событие за последнее время. Воспоминания о прошлом грели ему душу, каждый раз когда в голове всплывали весёлые моменты из сна или же смущающийся Антон, что противоречит самому себе. Парень так залился краской, что мужчина сравнивает его румянец с закатом, который видит сейчас за окном.
***
— Арс!
Как только граф соизволил открыть глаза, он увидел лежащее на себе нечто, отдалённо похожее на тяжёлый мешок с картофелем. Он не сразу понял, что его обнимают, и что это всего-навсего
его паренёк, который видимо решил выбить ему пару рёбер. Подумаешь…
— Не кричите или будте добры, хотя бы не на ухо, — приметив, что и в правду ворчит как старый дед, Арсений улыбнулся.
Раньше он ужасно обижался на тех, кто так говорит про него. А сейчас?
Сейчас он сам смеётся…
— Не обещаю. Ты же с возрастом можешь и слух потерять… — Задумчиво протянул Антон, всё ещё обнимая мужчину, и бесстыдно развалившись на нём, как на самом удобном ложе. Рукам Арсения больше не было никуда деться, кроме как приобнять нелёгкую тушку.
— Ещё раз так скажешь, и ты, мой дорогой, оглохнешь побыстрее меня самого, — съязвил и отвернулся. В ответ послышались лишь слабые смешки. К такому и привыкнуть можно, да что уж таить, он
уже привык.
Привык к этому грубому пареньку.
— Да ну? — Всё же соизволив слезть со своего соулмейта, Шастун сел рядом и включил настольную лампу, от чего Арсений завис. Решив окончательно добить Попова, Антон включил весь свет, что был в комнате.
Он просто шокированно смотрел своими глазами на то, как что-то на потолке резко засветилось.
— Она ещё цвет меняет, — взяв пульт с пола, стал нажимать на кнопки.
— Это… — Арсений не понимал, вырубаться ему или восхищаться.
— Я тебя понял, не продолжай, — с улыбкой остановил чужие попытки говорить, — это обычная в моё время люстра. Такая в каждом доме есть.
— Это очень красиво… — Всё таки высказал своё мнение, свесив ноги с кровати, — а это, что?
Дальше Антон долго и муторно объяснял Арсению, что за ездящая о полу штука и, почему она не собирается его убивать. В итоге, они не подружились, и граф стал считать робот-пылесос своим врагом.
Они ещё не скоро вышли из комнаты. Арсений то спрашивал обо всём, то ругался, удивлялся, и радуясь, если угадал, что и как работает, самодовольно улыбался. Как только они вышли из комнаты, показалось, что весь спектр эмоций он уже продемонстрировал.
— Ты живёшь в удивительном мире, — важно сказал граф, проходя по коридору за парнем.
— Сказал человек, что буквально был на дуэлях и балах, а из его работы только подсчёт душ, — на пальцах перечислял Антон, показывая второй рукой Арсению на стул.
— Это…стул? — Недоверчиво спросил, подходя в железяке.
— Ты и его будешь считать своим врагом? — выгибая одну бровь дугой, парень всё же отвернулся, решив дать мужчине возможность самостоятельно познакомиться с новым предметом.
— Возможно, — с кивком ответил и, набравшись мужества, сел на это исчадие ада.
— Жив?
— Жив…
— Значит из списка врагов я могу его вычеркнуть? — С сарказмом спрашивал, гремя посудой.
— Карандашом всё-таки оставь…
На это Антон рассмеялся и кивнул.
— Будешь чай? Или чего покрепче?
— Второе, — показывая двумя пальцами. То, что он только что увидел, нужно запить. По-другому он это всё не переживёт. Слишком много открытий за раз.
Антон покорно налил вина и проводил графа в гостиную, где по-новой начались несканчаемые вопросы. Антон тяжело вздохнул и просто включил телефизор, убрав телефон подальше.
— Это то, где бегают человечки? Ящик с целой историей внутри? — С детским трепетом спросил, попивая из бокала веселящий напиток.
— Да, — и сел на диван. Антон устал объяснять такие элементрыные для себя вещи, как гирлянда, цветное фото и ручки, которые почему-то не перья.
Арсений сел рядом и смотрел в телевизор, забывая закрывать рот. То потрясение, что он пережил, просто не входило в его планы. Много нового, много страшного, много неизвестного. От этого захотелось обратно. Обратно в свой век,
закрыться спрятаться в своём кабинете, где нет этого всего, потому что это слишком.
Что-то новое часто пугает людей, возможно, это от того, что они пока не готовы познать то неизвестное, что притаилось за углом.
— Арс? — Антон не отвлекал его от просмотра телевизора, стараясь честно отвечать на все вопросы вовремя, проявляя по настоящему «учительское» терпение.
Хотя, когда Арсений второй раз охуевал от того, как в такую маленькую коробку помещается так много людей, не пытаясь вникнуть в объяснения Шастуна, а упорно гнул свою линию, парень подумал, что сейчас придушит соулмейта кабелем.
— Слушаю, — Арсений старался даже сейчас держать себя подобающе вежливо.
— Давай просто поговорим? Я понимаю, что тебе интересно, да, и мне забавно тебе всё это объяснять, но я устал… — В отличии от графа, Антон пил из железной баночки, из горла. Арсений пытался его уговорить пить из кружки, ведь, он же живёт не в свинарнике, а является членом интилегентного общества, на что парень лишь поржал, выделив из всего сказанного только слово «член», и открыв банку, опустошил её за раз. Можно сказать, он поставил точку в этом споре.
— Я согласен, а то я сейчас взорвусь от переизбытка…всего что тут есть.
— Всё норм? — И наклонился к лицу мужчины. Арсений смотрел на потускневший телефизор. Антон улыбнулся и поцеловал в щёку, но увидев вытянувшееся лицо Арсения, он заливисто засмеялся, утыкаясь в плечо солумейта.
— Что ты…?
— Добро пожаловать обратно, — сразу же отодвинулись обратно на своём место, чтобы не получить нагоняй.
Антон опёрся о ручку дивана, подтягивая себя в более удобное положение.
— А для достойного поцелуя не дорос? — Попытавшись взять ситуацию в свои руки, улыбнулся мужчина, но чуть поддрагивающие кончики пальцев выдавали его с головой.
— Ты сам говорил, что до свадьбы ни-ни, да, и у тебя жена есть. Было бы некрасиво с моей стороны, — показав язык, снова закрыл лицо банкой, глотая содержимое.
Антон хотел утопиться в нём. Ему давно было интересно знать про жену, и эта женщина в принципе оставляла больше ран на душе, нежели Оксана своими поцелуями.
Пусть, лично они и незнакомы, но обидно всё же было. Конечно, головой Антон понимает, что их брак был заключён ещё до его появления, но всё равно в груди горело, как будто ему изменяют, как будто ему приходиться делить с кем-то своего человека, хотя формально «любовницей» сейчас является именно Шастун.
— Да, ты прав… — С важным кивком тоже отпил из бокала. Антон потянулся к бутылке вина и наклонился, чтобы подлить, — ты прав… — Выдохнул Арсений, смотря как его бокал наполняется. Либо алкоголь в голову ударил сковородкой, либо Асриений выжил из ума с такими желаниями.
Дождавшись, когда бутылку поставят на столик рядом с диваном, Арсений положил руку на шею парню, что ещё не успел отодвинуться. Притянул к себе, в это время поставив свой бокал на столик рядом, и поцеловал Антона.
Возможно стоило просто прикоснуться. Остановиться и улыбнуться, но хотелось поцеловать этого ужасного парня. С ужасными манерами, с ужасным характером. Этот парень был его и, как же в данный момент Арсению было всё равно на жену, на смущение и голос в голове, что тихо, даже робко говорил: «Пожалеешь… Но продолжай».
Но принять самостоятельно решение так и не дали, потому что парень сам углубил поцелуй. Он действовал очень осторожно, будто боялся спугнуть. Осторожно проводя языком по верхней губе партнёра, на что Арсений судорожно выдохнул, запуская руку в волосы парня, чуть сжимая их, пошире открывая рот. Что? Зачем? Почему? Как-то стало не важно, пока мужчина прижимал парня к себе, целуя его пухлые губы.
Антон первый отстранился для того, чтобы вдохнуть побольше воздуха.
— Забыл как дышать? — Съязвил граф, сев в прежнее положение, взял бокал и стал смотреть на красного Антона, что не совсем соображал, что происходит. Все его переживания ушли, когда парень с выдохом улыбнулся и с уже красными ушами, что-то овтетил.
Оно того стоило. Арсений не пожалел.
— Конечно, я забыл… Тут мужчина, о котором я думаю чаще чем о том, когда бы поспать, целует меня! — И рассмеялся, — придурок, что ли?
— Не отрицаю, — и залпом допил содержимое бокала.
— И всё же, — Антон уткнулся локтём в свою же ногу, буквально уронил голову на запястье, — что насчёт твоей жены?
— Переживаешь насчёт неё? — Искренне удивился, что Антон думает о его жене и переживает насчёт их отношений.
Раздражало, что парень лез не свои дела, хоть его это тоже касалось, всё равно неприятно, но в тоже время было тепло. Он так заботился. Думал.
— Её соулмейт — наш дворецкий, но она и глазом старается на него не смотреть, пока он держится из последних сил, — даже как-то по-садистски улыбнулся Попов.
— Арсений Сергеевич, так нельзя, — и покачав головой, снова облокотился о ручку. Пустая банка валялась у дивана, а руки крестом покоялись на груди.
— Может, ты прав, парень, — поставив уже окончательно бокал, полностью развернулся к Антону.
Арсений хотел снова заставить Антона смущаться, улыбаться или смеяться. Всё, что угодно, лишь бы он на него не смотрел будто бы он убил черепашку, которую сам же растил с малых лет.
— И? — Будто ждал когда до графа дойдёт ход его мыслей.
— Я не читаю твои мысли… — Напомнил Арсений, выходнув с намерением набраться сил и уклониться если его постараются ударить.
Антон прикрыл глаза, улыбнувшись. Граф же встал с дивана и снял надоевший жакет, оставшись в белой рубашке. Антон закрыл руками лицо, явно стараясь держаться, чтобы не выпалить, что думает о ситуацией с женой.
Арсений подумал, насколько сильно ему важны рёбра, решив, что не так уж и сильно
пока что, ухмыльнулся.
Подойдя к Антону, который настороженно смотрел на него и замер, когда граф тупо на него сел, максимально приблизившись к его лицу. Руки спокойно покоялись на плечах парня, но были готовы защищать внутренности, если его захотят ударить. Если в лицо — не так страшно, правда объяснять синяк под глазом, что образовался по середине ночи ему тоже не очень бы хотелось, то рëбра ещё понадобятся.
— И так, тебе в голову ударило вино? — Поднимая одну бровь, растерянно смотрел то в один глаз, то в другой, — ты меня, блять, настолько запутал, что я, сука, не могу понять в какой глаз смотреть… Да блять… — глаза так и бегали. Арсений выдохнул — бить его не будут. И всё-таки, он был готов отпрыгнуть и пуститься в бегство сию же секунду, — и чего молчим? — Антон определился с глазом. И на этом спасибо.
— Сил набираюсь… — Взяв его ладони в свои, поцеловал их по отдельности, — как минимум, солнце… Ты можешь не так громко стонать когда дрочишь? Меня это немного отвлекает, знаешь ли, — Антон замер и отодвинулся, а Арсений в ответ старался не рассмеяться.
— Я тут говорю о…
Конечно, договорить ему не дали, потому что Арсений использовал уже так понравившейся ему способ заткнуть этого балбеса.
— Да…да, — переплетая свои пальцы с Антоном, продолжил тянуться и невесомо касался своими губами то чужого подбородка, то самих губ, пока парень всё ещё пытался достучаться до графа, но с улыбкой и тихим: «Идиот», сам поддался навстречу. Знаете, как-то сложно оставаться равнодушным, когда у тебя на коленях буквально сидит твоя «влажная фантазия», которая при этом сама не знает, что целует твою эрогенную зону за ушком.
Антон кладёт ладони на бёдра мужчины, притягивая его ближе к себе, и целует. Мокро с языком, Арсений уж испугался, что парень его сейчас сожрёт, но было в этом что-то особенное. Тем временем руки Шастуна уже давно поглаживали голую кожу под рубашкой, пока губы атаковывали чужой рот, а Арсений сжимал чужие худые плечи, хватаясь за них, как за спасательный круг, как будто бы его сейчас оттолкнут, а это единственный выход не упасть.
Арсений постепенно спускался языком к шее, посасывая и выцеловывая нежную кожу, пока Антон отклонил голову назад, облакотившись на диван, давая мужчине карт-бланш на всё, что вздумается. Он просто расслабился, отдавшись моменту, лишь тихонько постанывая и оглаживая чужое, но в той же мере такое родное тело, а из мыслей разом испарились все нравоучения. Может, через пару минут он продолжит этот разговор, но не сейчас.
Переместив одну руку на грудь Попова, начал растёгивать пуговицы, в надежде, что он не порвёт это великолепие, что сейчас найти можно лишь в музеях, но его планы прервал укус в районе ключиц, от неожиданности рука переместилась на талию, сжимая её. Парень прошипеп, недовольно уставившись в голубые глаза и чуть надув губы:
— Ты же вроде не собака, хули помечаем? — смотря на до ужаса довольного графа, закатил глаза. Арсений, что целовал место укуса, зализывая его, как будто извиняясь, заставляя уже забыть об этом, чуть прервался и заглянул тому в глаза, видя парня насквозь, а Антон тонул. Тонул в его глазах, как загипнотизированный.
Арсений помог парню растегнуть пуговицы до груди, кусая в то же время губы, что уже и так опухли. Останавливаться не хотелось, Шастун плавился под чужими прикосновениями, как мороженное на жаре, а граф… Граф перестал отдавать себе отсчёт в собственных действиях. Чувства били через край, Арсений впервые в жизни ощутил такое влечение к человеку, потребность прикоснуться, быть ближе. Он никогда не страдал никакими зависимостями, но, видимо, теперь у него будет одна. Это Антон и его чёртовы губы, которые хочеться целовать, кусать, посасывать ежесекундно.
— Ну, ты и сукин сын… — С тяжёлым вдохом промычал Антон, потянув за шею, возвращая тем самым Арса обратно. Рука уже оглаживая спину, прижимала к себе, а в ушах уже звучало усиленное раза в два сердцебиение.
— Кто бы говорил, — медленно протянул ответ на замечание.
Арсений потянулся к шатнам, особо не понимая к чьим именно, правда его быстро перехватили и кинули на спину, подмяв под себя. Антон держал его руки над головой, смотря прямо в глаза. Парень был возбуждён, что доказывало нечто, упирающиеся в Арсово бедро.
— Я знаю, а продолжать мы будем, только тогда, когда твоя жена, наконец-то, сможет быть счастлива с ним, — кажется, в этот момент Арс возненавидел кого-то ещё больше, особо не осознавая, кого.
— Ну, ты и сука, — вырвалось у графа, на что Антон ему подмигнул, вставая с дивана.
— Есть такой грешок, — с улыбкой ответил, рвано промычав окончание, когда рядом с ним уже стоял Арсений.
— Да, ты, что? — Попов скрывал недовольство, но понимал что с самого начала этому было не суждено сбыться, покрайней мере, сегодня, потому что Антон упрямый как осëл.
Пока цель не достигнута, он не перестанет гнуть свою линию.
— Ну, не сердись, — поджимая губы, прошептал Антон на ухо мужчине, при этом поправляя на себе футболку и застёгивая штаны. Арсений встал на носочки, поцеловав в нос высокого парня.
— Я подумаю, — снова садясь на диван и выразительно показывая на телевизор, прогундел граф, пытаясь не показать, что расстраился.
— Тебе впечатлений на сегодня не хватило? — Всё-таки беря пульт и включая телевизор, продолжил, — пожалей своё старое сердечко, не выдержит же…
Арсений кинул в него одной из подушек.
***
Арсений старался игнорировать Антона, что спрашивал о его жене.
Вы не подумайте, Арсений не монстр, ему и в голову не приходило, что его жена и вправду хочет быть с обычным дворецким. Он убедился в этом, только когда она сама сказала ему. Именно эта черта в её характере ему нравилась — прямолинейность. Она не таила. Говорила всегда правду, считая, что утаивая что-то, оно всё равно вскроется и не лучшим образом, так что лучше сразу выговориться и жить с чистой совестью. Что безумно нравилось Арсений Сергеевичу, потому что ему не надо было теряться в догадках о том, что же произошло у его ненаглядной.
***
— Я зайду? — Не постучавшись, а приоткрыв дверь в кабинет, спросила Алёна.
— Ты можешь и не спрашивать такие вещи, милая, — с натянутой улыбкой ответил граф, пытаясь сделать вид, что рад присутствию супруги.
Ему и раньше было не легко ей врать о своих чувствах, а сейчас, когда Антон буквально занял весь его мозг, это становится почти невозможно. Голос начал, как будто Арсению на зло, издавать неприличные звуки.
Хотелось ударится головой об стол.
— Хорошо, конечно, — закрыв за собой дверь, подошла к его столу и аккуратно присела. Алёна выглядела, как принцесса. Вся при наряде, старалась всегда выглядить так, будто её наряд сейчас будут оценивать лучшие портные страны, что у неё, в прочем, великолепно получалось, — прости за такой разговор, но… Я нашла своего соулмейта… — запинаясь и теребя подол платья, она смотрела на него, хотя ей явно хотелось увести взгляд в пол. Не сдержавшись, она всё же посмотрела в окно, лишь бы не наткнуться на изучающий взгляд мужчины. Ей было стыдно.
— Продолжай, — отложив бумаги, наклонился немного вперёд.
— Я… Знаю, что так нельзя, но… Прости, я не могу собраться, — выдохнула и, решительно посмотрев, кивнула, — мой солумейт — Демиль, он же наш дворецкий. Я его не слышала, ведь говорит он очень мало и так редко, но я уверена. Я… — снова запнулась, пытясь собраться с мыслями, зажмурилась.
Арсений встал из-за стола и подошёл к ней. Положив руку на неё худое плечо, опустится на колени. И смотря с низу на ей прекрасное личико и ели сдерживаемые слёзы, решил, что Антон был прав, и все заслуживают право на счастье. Это было бы справедливо.
— Милая, я знаю. Я знал, что вы солумейты, но не мог начать этот разговор самостоятельно. Я буду не против если вы будете вместе, брак как ты знаешь, расторгнуть мы не можем, как и перестать появляться вместе. Я не буду против ваших отношений, если ты этого хочешь, — оглаживая плечо, посмотрел на неё. Она заплакала. Слеза за слезой покатились по щекам, но на губах появилась скромная и не верящая улыбка.
— Правда?
В ответ он её обнял, как будто показывая правдивость своих слов, она будет счастлива, а он не станет этому мещать.
Он, ведь, не настолько ужасен.
***
Арсений старался не показывать людям, что происходит у него в семье, покрывал влюблённых по уши любовников и, к своему удивлению, он был рад видеть довольную улыбку своей жены и смущающегося дворецкого. Он не снял с должности юношу, однако начал приглашать их за общий стол и выделил комнату, предпочитая знать, где в случае чего, ему искать жену.
Служанкам стало запрещено ходить на второй этаж, ведь слухи им к не к чему.
Они скрывали. Когда они вдвоём, Арсений тоже должен был быть неподалёку. Его устраивало то, как они начали жить.
Арсению было сложно, но голос Антона, из которого так и пёрла гордость, давала опору. Вселяла веру в то, что он сделал всё правильно. А самое главное, что он доволен.
Ведь,
он не один.
