Откуда ты?

             Всем с детства говорят о их судьбе, о том, что однажды они услышат друг друга. Говорят, что для каждого вселенная заготовила своего человека, с которым он будет безгранично счастлив. Им лишь нужно подождать до двадцати одного года.       Ему шестнадцать. Антон не верит в то, что когда-то он услышит голос в голове. Больше похоже на описание шизофрении, не правда ли? Но нет, мы говорим о человеке, которого судьба приготовила для нас. Особенного человека. Это звучит как в сказках: «Вы встретитесь и у вас всё хорошо, свадьба, дом, машина, дети и где-то там дряхлое дерево», конечно, по логике некоторых старшеклассниц, верующих в долго и счастливо, злодеев в данном мире не существует, ведь любовь побеждает всё, ага конечно. Банки, сука, сами себя грабят. Ведь воры — милые Питер Пенны, которым «нужнее».       Антон в это не верит.       Не верит, когда Ира, наконец-то, слышит голос, который она описала как: «Это что-то, ну, очень нежное, от чего так спокойно и приятно на душе». От этого приторного ванильного описания Шатун лишь скривил лицо, говоря что-то на подобии: «Только не говори, что у тебя ещё бабочки в животе появились, а», но Ира лишь промолчала с улыбкой, от которой хотелось блевать. При этом выглядя так, будто сейчас обоссытся радугой от счастья. Она влюбилась по голосу. В голос. В предложение.       Антон в это не верит.       Ему восемнадцать, и родители говорят о том, что через три года он, возможно, услышит своего судьбаносного человека, что они позже встретятся, и он полюбит его. Что у них всё будет хорошо, и Антон зря так относится.       Девятнадцать лет, и некоторые знакомые при нём матерят неожиданный голос, проигрываемый в их головах.       Выглядит смешно. Было забавно наблюдать, как Ира, спокойно пьющая кофе, внезапно подскакивает, как резаная со стула и всё содержимое стакана оказавается на её новой кофточке. Антон ржёт как конь, а в глазах девушки метают молнии.       Чаще всего, они говорят-говорят и резко дёргаются, замирают, но всегда улыбаются. Ни разу. Ещё никто не закатил глаза или что-то в этом духе. Антон понимает, что немного завидует. Совсем немного. Он всё равно думает, что это бред. Что «судьба» - это просто самовнушение.       Двадцать лет, и он уже начинает понимать, что люди могут никогда не встретится. Что могут слышать лишь голос.        Ему говорят, что можно почувствовать прикосновения. Это жутко. Сами представьте: Вы один - может, лежите на диване, может, в туалете, деловой встрече или где-то ещё - и вот. Вот вы чувствуете, что, например, вам долбятся в жопу. Как на это реагировать? Подобные картинки витали в голове, мыслей было целое множество, а вопросов меньше не становилось.       Теорий и раздумий и так было много, а стало ещё больше, когда его друг с испугом сказал, что чувствует хуй во рту. Антон долго смеялся с лица Позова, и после этого данный случай пополнил коллекцию шуток Шаста, который на странное лицо друга стал говорить: «Что ты такой грустный? Хуй сосал невкусный?». Дима и его девушка-голос часто говорят. В другом мире такого человека явно направили бы в психушку с милым обещанием «мы вас выличим», ага и его бы больше никто не увидел. Потому что такое общение со стороны выглядит странно. Странно для Антона, который, как нормальный человек, ничего не слышит. И как-то не хочет. Не хочется чувствовать во рту член.       Ему двадцать один год. Весь день он ходил, как на иголках. Ходил и прислушивался, но ничего не слышал. И почему-то ему было обидно. Неужели, он, блять, единственный, кто не услышит голос? Но его останавливают от истерики друзья, и после слов: «Бля, Чувак, это же только первый день. Может человек ещё спит или просто неразговорчивый?» Антон выдыхает. Это не успокаивает, но отрезвляет. Он не знает, хочет ли слышать этот шизофреничный голос в голове или нет.       Голос он так и не услышал, ни через день, ни через неделю и ни через месяц. Тогда он ходил с таким лицом, будто выиграл лотерейный билет. Он, будто доказал всему миру, что это всё бред, пусть большинство, и вправду, находят пару. Не всегда же они уживаются?       Но, когда он слышит чёртов голос, пугается до усрачки. Как тут не уссышься, когда ты один ночью стоишь на балконе. Один. Ночью. Полностью уверенный в том, что никого, кроме тебя и сигареты нет.       Антон, конечно, хотел бросить курить, но не таким же способом! Так и поседеть можно. И тут, как снег на голову, слышит: — Аки Белена!       Он на секунду подумал, что с ним говорит сигарета.       Это было неожиданно, странно и пугающе. Но на этом всё не закончилось. — Он совершенно набекрень!       Если в начале звучало будто человек давился собственной кислотой, то дальше он уже переходил на более мягкий баритон. Создавалось ощущение, что говорили именно о нём, но Антон пока так и не выдохнул после того, как до него дошло, что он услышал голос. Он. Его. Услышал.       Всё, о чём Антон думал в тот момент, что, блять, за «наберкень»? — Антон! — Дима тряс его уже несколько минут, держа за плечи, выглядя довольно сильно напуганным. С трудом отодрав его с места и утащив с балкона в квартиру. — Я тебя ещё пару часов назад заметил. Что ты там так долго делал? — Перешагнуа через храпящее тело, обернулся на Антона — Думал, что ты просто закурил, но когда уже пошёл собираться домой, а ты всё ещё стоял…стало страшно за тебя, чё ты там завис? Антон, ты меня вообще слышишь? — Перешагнул через гордость и добавил это «страшно». Они редко говорят о том, что волнуются друг за друга — Голос… — Выдавил из себя и зашёл на кухню, откупоривая полупустую бутылку виски. — Чего? — Со смехом уже спросил Позов и пошёл за другом. — А того! — легко огрызнулся, — Голос, блять, неожиданно в голове заговорил. Обосрался знатно, — он до сих пор слышал голос, прокручивая эти новые ощущения в голове раз за разом, но не вникал в слова. Это было странно и немного пугало. — Ваау! — Протянул с улыбкой, облокотившись о косяк, Дима, явно ждавший продолжение. — Он говорил странно, я нихуя не понял. — Признался и из подтишка посмотрел на реакцию. У того лицо было, что-то вроде «Ты щас серьёзно?». Антон не мог это описать по-другому, кроме как разочарование в его умственных способностях. — Ты слова перестал понимать из-за страха? — Последне слово он говорил, явно наслаждаясь реакцией, над которой Шастун обычно сам всегда ржал. — Да там слова такие, что никто, блять, их не использует! — Он взмахнул руками и сбил со стола стакан с чем-то липким и приторно пахнущем. Супер. Теперь он ещё и липкий. — Да ну? — Бровь видимо решила, что нужно показать, насколько скептически Дима к этому относится. — А может он украинец? — нервно сглотнул Антон. — Вот что такое Аки? — С видом обиженного ребёнка спросил и смотрел так, что его если ему ответят, он ахуеет от жизни ещё больше. — Аки…по нормальному, что-то вроде частицы «как». — Объяснял будто ребёнку. Маленькому такому. Правда Шастуна навряд ли можно назвать маленьким… — Хорошо, а.э…?— Стараясь вспомнить не только сам голос, но и то, что тот произносил. Выходило откровенно плохо. — Бел…блек…с-у-к-а, что б его пробрало! — Уже начинал сам бесится от того, что не понимал слов и их значения, а на него ещё смотрят, как на умственно отсталого! Супер! — блена? — Неуверенный, что правильно произнёс, но, не отводя взгляда, смотрел на Диму, который искренне пытался понять его и объяснить хоть что-то. — Блена? — Переспросил. — Типо пелена? — Надеясь, что правильно понял, но получил очень выразительный взгляд потемневших зелёных глаз. — Именно на "Б" начинается? — Да! — Кивок и резко развернулся от Димы, так как физически чувствовал, что его самооценка по поводу его мозгов падала всё ниже и ниже. — Белена? — Да! — Это больше звучало не как слово, а как что-то средне между «Бля» и «пошёл ты нахер» — Это…цветок…ядовитый вроде... — Ты это откуда знаешь? — Задумался Шаст и достал второй стакан. — Дим, а может он сатанист?! — На медицинском проходили, повезло, что запомнил, а то лез бы в интернет со своей бленой… Да какой к чёрту сатанист, Шаст?! — Дима издал тяжёлый вздох — Так ладно. Он сказал что-то ещё? — Ему было интересно. Не каждый день услышишь эти слова в одном предложении. — Ага…Наберкень. — Это он хорошо запомнил. Сам не знает, почему. Может, потому что ахуел от жизни. Знатно так. — Ебаааать! — Дима достал телефон — Ща.       Это заняло немного времени, но когда тот сказал, что это «неловкий» Антон был полностью уверен, что говорили о нём. Было обидно. Он, блять, ядовитый цветок, так ещё и неловкий. Ахуенно. А, ведь, они ещё не знакомы. — Я, блять, что ему - неловкий ядовитый цветок? Или хули? — Произнося максимально громко и проливая алкоголь себе на руку, пожалел о таком показе эмоций. Снова липкий и уже пахло не притароно. — Да не. Возможно он слышал, как ты часто материшь всё, на чём стоит белый свет. Вот тебе и ядовитый цветок. — Диме было интересно, что за соулмейт у его друга. — Супер. — На выдохе сказал Антон и рухнул на стул. Да уж, зная себя и то количество нецензурной лексики, которую он употребляет каждый день, ему становится жалко человека, который ежедневно прослушивал тирады о несправедливости этой ебанной жизни. — Лучше бы член во рту почувствовал, было бы не так страшно, как "набекрень", блять. — Да ладно тебе, может он актёр? — Постаравшись спасти от плохого впечатления судьбаносного человека его друга, подмигнул Дима. У него явно не вышло. У Антона на лице написано. — А может, он просто идиот?

***

      Всем ещё с мальчишеских времён говорили о той самой, которую они услышат и влюбятся. С которой проживут долгую и счастливую жизнь, что у них будет всё сладко-приторно, что аж зубы будет сводить. Множество книг гласят нам о великой любви, что перевернёт нашу жизнь с ног на голову, нам лишь нужно слепо верить в её истинность, ведь, это наше предназначение, дарованное высшими силами.       Правда, они не говорят, что если, что-то выходит за рамки нормы общества, то вы идёте на дно общества. Ведь: Вы однополая пара? Извращенцы. Ты что, встречаешься с калекой? Змея, подлизывается к деньгам. Не более. Ты хочешь выйти замуж или женится на том кто ниже тебя по рангу? Не лезь туда, до куда не достанешь.       Ему двадцать один год, и первое, что его разбудило - это отборные нецензурные слова о мебели на четырёх ножках. Он не ожидал. Мало кто слышит голос в первый же день. Тем более так агрессивно. — Кто, блять, поставил ебучую табуретку в блядском узком проходе? Мы, как я, блятушки, знаю ещё, сука, не научились порхать как ебанутые бабочки!       Первое, что он услышал от долгожданного голоса - это тираду про мебель? Интересно. Но он хотел спать. Даже попытался, но у его соулмейта уже была с кем-то беседа, в которой он, от слова совсем, ничего не понимал.       Арсений был женат по расчёту. Это ещё одна причина, по который ты не можешь быть со своим человеком. Ты уже женился, у тебя есть жена. Ты совсем зазнался? Его никто не отпустит, тем более, ты представитель высшего общества. Ты граф, а не какой-то мальчишка.       Не то чтобы это была мечта, и он счастлив. Но и плохой его жизнь не назовёшь.       Не надеялся на судьбу и того самого человека. Нет смысла. За него уже всё продумали. Он был почитаемым графом, а в свои-то года, это превосходно. Пускай, его и считают несмышленым малым. Это он сможет пережить. Как и пережить мысль, что никогда не встретит голос в живую.       У него сегодня бал, устроенный его женой, и если бы не тот хриплый голос, он был бы рад. Правда. Он никогда не был против идей его женщины, старался поддерживать, даже не думал о том, чтобы, не дай бог, изменить. Конечно, не из-за огромной любви к супруге, а из уважения к ней.       Он считал, что может хорошо себя держать в руках, никогда не врал себе, а вот другим - ежедневно. Но просыпаясь от стонов, он соврал, что это просто утро. Что он совсем не возбудился от этих томных вздохов. Нет. Вы что-то путаете. — Что б его чёрт побрал…       С радостью высказался бы об этом человеке далеко не культурными словами. Но, к сожалению, он не в том сословии, в котором можно так просто раскидываться словами.       Уже уходя из покоев жены, иногда поглядывая на девушку. Она любила его искренне, с такими преданными щенячьими глазками, что было неловко. Он замер напротив двери, так и не отпустив деревянную ручку.       Смех              Не высокий как у дам, а низкий с мягким баритоном. "Приятный голос" - думает Арсений и с выдохом заходит в свою комнату. И Арсений будет лжецом, если не скажет, что слишком остро на этот смех реагирует. Он не гомосексуалист. У него жена. Он…проигрывает сам себе, когда кончает, как только вспоминает это смех, самоудовлетворяясь. Вот же…       Он понимает, что настолько был шокирован знаменательным ругательством на табурет, что не понял, чей это был голос.       Он трясётся. Ему было страшно. Если кто-то узнает, что его человек не женщина. Всему придёт конец. То общество, которое его окружает не отреагирует хорошо и не погладит по голове за дрочку на смех мужика. Ладно. Парня. Голос не настолько взрослый, и от этого ещё хуже.       Он уже однажды понял, насколько ему будет плохо, когда отец узнал, что он поцеловался с другом. Им просто было интересно, а Арсений не был против. Но попало больше именно ему. — Милый? Всё хорошо? Вы в порядке? — Его обнимают со спины. Он, правда, старается держаться и не сорваться. Ему достался парнишка. Причём, судя по отборной лексике, крестьянин. Господи, хоть бы не в их городе. Стране. Континенте. — Конечно — Он натягивает улыбку и целует её. Лучше выбросить из головы это утро и делать вид, что не слышал гневные матершинные слова, которые вызывали смех.       Весь день он ходил, как на иголках. Его судьба слишком эмоциональная. Он стоит на открытии была, и голос с ничего начинает нести чушь, от которой вянут уши. За хозяевами поместья всегда закреплено право на первый танец. Голос сбивает с ритма, Арсений считался превосходным танцором, но, видимо, голос в голове решил изменить эту позицию. В итоге, Арсений понял, что тот пел. Пожелав ему потерять голос, попытался включиться в обычный разговор ни о чём, что сухо повторяется на каждом светском мероприятии. Он говорил о подаренных душах и погоде в одном предложении.       Вот он старается вести диалог, но голос, заставляет вздрогнуть и напрячь извилины, чтобы понять, о чём говорит ему молодой офицер, только что приехавший из столицы. — Ёбанный телефон, я правда случайно лайкнул его пост!       Мальчишеский голос был напуган, и от этого слова казались ещё страннее. Он ничего не понял, так ещё стал нервничать, не зная чего испугался его человек. Что за чёрт? — Сэр? — Услужливо спросили и этим вернули в настоящее время. — Да-да? — Протороторил и, извинившись, продолжил говорить о том, какая еда должна быть поддана к столу чуть позднее. Уже не с таким интересом. Он пытался понять, на каком языке говорит его голос. Точно не русский и на удивление для самого себя растраивается. Ведь недавно сам хотел, что бы парнишка оказался как можно подальше от него.       Его забрала от затянутого разглагольствования с прислугой жена. Она явно хотела перейти в их покои, но в голове Арсения был напуганный голос, и он чувствовал себя таким глупым и несуразным. Он не мог понять, что говорит ему голос. Он полностью потерял настроение. — Всё хорошо? — В её глазах был испуг за него и вселенская нежность. Она его любила, а он понимает, что его больше интересует юношеский голос, который говорит далеко не культурно. Он влип. — Конечно. — Стараясь переступать себя, притягивает её к себе. Она хихикала, а он слышал смех парнишки. Этот смех был слишком интимным, чем то сокровенным, доступным только ему. Арсению нужно научиться игнорировать его. — Пойдёмте? — Она уводит, а он уходит в свои мысли.       Пару часов было тихо, голос больше не звучал так резко, как будто, то, что его испугало внезапно перестало волновать его обладателя. Его преодели. Новый бал уже скоро начнётся, и Арсений надеялся, что голоса не будет. Он не хочет быть главным обсуждаемым человеком на эту неделю.       На балу никогда не бывает скучно. На балу можно говорить с соулмейтом, можно показывать эмоции и не бояться, что тебя унизят за это. Всем всё равно. А если нет, то молчат в тряпочку.       Это всегда интересно. Ведь, куда не посмотри, везде что-то да и происходит.       Ты, будто в театре. Только не сидишь, а участвуешь. Вот там ревность, вот страсть, вот комедия. Вот кто-то хочет подраться. Смотри в разные стороны и наслаждайся. — Дружище! — Его обняли и поцеловались в щёки, пожали друг другу руки. — Серж! — Это прозвучало слишком для них.       Бесспорно, в их то веке можно было называть друзей лишь именами, показывая как в давно вы знакомы и сколько пережили. Но наш дворянин старался этим пренебрегать.        Однако, сейчас ему нужно поговорить. Ему нужен совет. Он необходим, чтобы спокойно выдохнуть и дать своей душе спокойно существовать, избавиться от этого давящего груза, разделить с кем-то внутренние муки. — Арсений! — Поздоровался так же и отвёл на балкон, подавая бокал сухого вина. Только когда в руках оказался алкоголь, он понял как сильно хотел напиться.       Стоять в тишине и понимать друг друга без слов, было для них обычным поведением. Но даже так Сержу было сложно понять, о чём думает его и так скрытный товарищ. Читать мысли этого графа к сожелению так и не научился. — Что не так, ваше благородие? — Отпивает и поправляет неудобный жакет. Как же он ненавидит это светское общество и банальные устои этой интеллигенции. — Моя судьба - это юноша. И я его полюбил уже на утро…просто за смех. — После этих слов осушает бокал до самой последней капли и идёт ещё за одним, прежде взяв и допив то, что было в фужере друга.       Он ушёл, дав время обдумать, а когда вернулся, застал своего давнего друга скрюченного от смеха и почему-то от осознания данного факта захотелось осушить весь погреб с алкоголем. — Я знал, что у тебя есть такие наклонности, но чтобы тебе уже кто-то свыше на это намекал…прости… — И это днесь* не назовёшь смехом, это можно описать как умирать со смеху. — Что ты имеешь в виду? — Стараясь держать себя в руках и не скидывать и так лежачего с болкона. Это было сложно. — То, что делай, что хочешь, я прикрою, дурень. — В его глаза был смешок и теплота.       Сергей никогда не отличался манерами или хорошим словарным запасом, но он умел подбирать слова так, что тебе и вправду становилось легче, и ты уже хочешь выпить только виски, а не спрыгнуть с балкона от нелепости ситуации. Арсению внезапно стало очень тепло от несуразной поддержки друга, как от сердца отлегло.       Серёжу позвали, а Арсений остался стоять в хорошем настроении, пока в голове не пронеслись стоны.       Да ну вас… Это уже бесчеловечно.       Зачем-то наделяя стоны в голове званием «приятные», ушёл в уборную, нагло наврав, что переборщил с алкоголем.        Лучше бы с алкоголем, чем понимать, что мастурбируешь на совсем юного парнишку, у которого в мозгах лишь мат и непонятные дворянину слова.       Арсений считал сначала недели, потом месяцы. Года.Каждое утро он привык просыпаться с голосом. Слышать его неприличные отдали слова и постепенно понимать, о чём тот говорит. Это было сложно. Каждый день говоря о нём. Он каждый божий день говорил, Сергею о нём. И о стояке от голоса.       Сержа хватило на два года. Он, правда, пытался каждый раз не начинать душить Арсения. — Вот, что ты так схватился за него? — Спрашивал каждый раз, но ему всегда отвечали по-разному. Граф мог похвастаться тем, что ни разу за все два года не повторил ответ. — Он помогает закрывать глаза на проблемы, — со смешком медленно говорил. Они ехали на лошадях. — Он мне помогает, отвлекает меня, заставляя слушать и вникать в его лексику.       Сергей от этого устал. Он не понимал, почему тот просто…ну, вынудит что-нибудь злое. В его голове был маленький план, за который, возможно, в последствии огребёт       Сергей не верит, что родственная душа друга, настолько младше. Судьба должна хоть немного улыбнуться его другу.       Сергей уверен, что Арсений никогда особо не дружил с эмоциями, он просто не показывал их, держа их статно в себе, не позволяя им проявляться. Ведь так делают только простолюдины. Про голос он так не говорил. Такое чувство, что этот несчастный звук уже любят больше.       Сергей специально злит его.       У него получилось. Арсений был готов взорваться от бешенства. — Аки Белена! — Звучало так, будто змея залёбывалась в своёй же смертельной слюне — Он совершенно наберкень! — и вот змея сдохла от передоза яда.        Однако, голос стал всё же чуть мягче на последнем слове.       Арсений не спрашивал, что это было, а Сергей смотрел за ним и, когда тот замер, посмотрел на дерево так, будто оно предлагало ему сделку с дьяволом. Услышал.       Арсений догадывался, что его специально разозлили, но особо не верил, что его услышат. Не был уверен, до того, как услышал обидчивое и насупившееся: — Я, блять, что ему неловкий ядовитый цветок? Или хули?       Он забыл, как дышать. Он привык слушать этот голос в разных эмоциях, в разных обращениях, но ещё не разу не слышал, что говорят про него. От этого по спине пробежало стадо мурашек.       А Сергей стоял рядом и восторгал себя прекрасного, что без него они бы так и стояли на дороге их прелестного будущего. Договорить восхвалительный монолог не дал Арсений, который злобно ударил того в живот. Вот так и помогай...