Нет...

      На корабле кипела работа. «Испаньола» с новым экипажем на борту возвращалась домой.       Я лежал в небольшой каюте в удручающем состоянии, я проплакал целые сутки. Глаза покраснели и болели, а слезы кончились. Я просто лежал и смотрел в потолок. Почти все время за мной следил доктор, но сейчас я был один. В комнату зашел раненый капитан.       — Здравствуй, Джим, — поздоровался он.       — Здравствуйте, — с безразличной грустью отозвался я. — Где доктор?       — Он сейчас отсыпается. За тобой сегодня я присмотрю.       — Отсыпается? — спросил я.       — Да, Джим, он не спал шесть дней, — объяснил капитан. — Ещё бы.       Я непонимающе смотрел на Смоллетта. Капитан решил пояснить:       — С тех пор, как тебя принесли в пещеру, доктор не знал себе покоя. Он целые сутки пытался спасти твои ноги. Затем после операции ты был на грани сознания ещё сутки. Потом бредил от жара еще трое. И когда очнулся еще одни. Всё это время доктор был рядом.       После разговора мы сыграли пару партий в шахматы. И тут в комнату зашел Ливси.       — Доктор? Быстро вы выспались, — удивлённо заметил Смоллетт.       — А, нет я ещё не ложился, — отмахнулся Ливси и устало вздохнул. — У меня были незаконченные отчёты. К тому же, после набора команды и покупки лекарств, моя помощь понадобилась ещё и Грею.       После услышанного про Абрахама капитан побледнел.       — Не бережете вы себя нисколько! Я, как капитан, приказываю вам отоспаться! — возмущённо воскликнул Александр.       — Но где? К тому же, я не могу оставить Джима надолго без присмотра, он ещё слаб, — оправдывался доктор.       Весь его вид немногозначно намекал, что ему нужен покой.       Следом за доктором зашёл Грей и с порога произнёс:       — Капитан, вы нужны на мостике.       Капитан кивнул Грею, и жестом подозвал к себе, при этом все еще отчитывая Ливси, после чего вышел из каюты вместе с матросом, придерживавшим его за пояс.       Доктор налил в ложку какую то жидкость и сказал мне выпить.       — Нужно сменить бинты, — произнёс Ливси       Я напрягся. Смена бинтов означала, что мне будет еще больнее. Хоть доктор и давал мне лёгких успокоительных, я все ещё мог впасть в истерику. Дэвид сел на край кровати и стал меня успокаивать и убеждать, что так нужно, чтобы зажило.       Он осторожно поднял то, что осталось от моей ноги, затем всё так же осторожно и бережно сменил повязку. Доктор с первых секунд почувствовал, что я вот-вот снова начну рыдать, поэтому положил меня в такое положение, чтобы голова была запрокинута, и смотрел я в потолок. Ливси гладил меня по бёдрам, успокаивая.       — Сэр, вы же устали, отдохните, — сказал я после того, как он закончил.       — Да, устал немного. Не волнуйся, — успокаивал меня врач.       — Я чувствую, что у вас руки дрожат. Поспите, — настаивал я.       — Если бы можно было, но ближайшее спальное место далеко от моего пациента. К тому же, ты мне дороже сна.       — Я могу подвинуться, — с этими словами я взял руку доктора и отодвинулся ближе в стенке, приглашая прилечь.       — Малыш, но…       — Никаких «но», вам капитан приказал, — строго напомнил я.       Доктор устало вздохнул и улыбнулся, после чего прибрал свободной рукой инструменты, снял обувь, и лёг рядом со мной.