Purple kiss

      В общежитии тихо сегодня, понедельник для многих выдался тяжелым днём, студенты силы копят на предстоящие праздники, уже собирая вещи для поездки к семье. Где-то на этаже, правда, на общей кухне слышны голоса, кто-то пытается приготовить что-то съедобное, но большинство студентов по своим комнатам сидят, делают домашку, играют в игры, смотрят что-нибудь по телевизору или даже спят.       Чонгук вот успел уже сделать проект на тридцать страниц, убраться на своей половине комнаты, пока Хосок где-то пропадал, прислав сообщение минут двадцать назад, что его не будет сегодня в общаге, переночует у какого-то друга. Чон бы и хотел спросить, но сил у него уже не было даже на это. Этот день его полностью вымотал и сейчас он тихо валялся на своей кровати, положив голову Джину на колени, а ноги закинув на изголовье, чуть ли не высунув в окно, отчего голые ступни подмерзали даже из-за прохладного ночного воздуха.       – Я не понимаю, как должен себя вести. – Чонгук выговаривается Сокджину, просто потому, что ему с кем-то нужно поделиться тем, что лежит на душе, и не дает покоя. Чон бы, наверное, не решился загружать друга своими проблемами, но Джин сам к нему пришел, они поужинали, а дальше парень только вздохнул, и с понимающей улыбкой предложил Чонгуку поделиться всем тем, что не дает ему покоя. А многое не давало, голова гудела от мыслей и переживаний, чуть ли не взрывалась, пока Чон отчаянно не понимал самого себя же. – Тэхен в Провансе признался мне в своих чувствах, – Гук кусает себя за губу, глядя на свои же голые ступни, которые пытался спрятать под плед, свернутый как раз у изголовья кровати. Чонгук не рассказывал друзьям про свои приключения с Тэхеном, просто пока не было подходящего времени для этого, да и вот так сказать о том, что Ким ему признался в своей влюбленности, но на деле же в любви, было несколько смущающе. Гук и сейчас смущается, хоть и не так сильно, как думал, усталость явно брала свое. – С ним хорошо и уютно, и он мне очень нравится. – Джин кивает, давая понять, что слушает. – Не могу описать словами свои чувства к нему, – вздыхает Чонгук, а сам улыбается глупо, вспоминая их прогулки по Провансу, по Парижу, ночное кафе и роскошный сад уютного милого домика, все это было таким волшебным, – но рядом с ним будто весь мир становится ярче. – И замирает одновременно, сдает позиции перед величественной розой, бархатным голосом и этой нереальной заботой, которой пропитан весь Тэхен, и дарует всего себя Чонгуку, чутко к нему относится, трепетно, пусть порой и страсть их накрывает с головой! Они тонут в своих чувствах, оба добровольно, в густом океане из фиолетовых и золотых вод, Тэхен ведь темный, а Чонгук на стороне Света, но так ли все это важно, когда оба мира встречаются и замешиваются в густой общий коктейль, в котором уже одно от другого не отделить, в котором есть они оба, такие глупые и открытые друг для друга, но такие счастливые и влюбленные. Чонгук, вообще, считал, что с Тэхеном у него может не сложиться, тот ведь его отталкивал по началу, а потом сам же притягивал, страстно и безумно с ярким оттенком дикого собственника, не желающего отпускать свою прекрасную вишню. Но вышло так, что и сам влюбился в Тэхена за безумно короткий промежуток времени, и Ким раскрыл для него свое сердце. Ведь не хотел впускать, не желал раниться снова, а по итогу всучил его Чонгуку в руки, встал на колени, сказал: «Люблю» и позволил делать с собой что угодно! И Чон так влюблен в Кима, дико и слепо, что сам не понимает, но свое сердце уже тоже подарил Тэхену, когда – не знает, но подарил и обратно забирать не хочет. Они такие нерациональные и милые, что это самый большой дар и самое жестокое наказание. – Наверное, я глупый! – Усмехается Чонгук, качая головой. Джин его по волосам гладит, у самого на губах улыбка цветет, но он не смеется над Чоном, он его понимает, а еще больше видит его ярко белую с красными всполохами ауру, рассказывающую все лучше любых слов, которые Чонгук никак не мог подобрать, чтобы выразить свои чувства к Киму. Джину не нужны слова, он видит все сам. – Но Тао меня напрягает. – Хмурится Гук, все-таки запихивая ноги под плед. – Да ты и сам все видел. – Джин кивает. Видел, слишком многое видел со своей способностью. – Он вроде бы очень даже не плохой, – Чонгук мнет пальцами одной руки пальцы другой, нервничает отчасти, эта ситуация его напрягает даже больше, чем он изначально думал! – И мне его жаль даже, он ведь тоже оказался в Академии со своим бывшим не по своей воле. – Вот какого Тао было смотреть в ледяные глаза человека, которого когда-то любил или просто был влюблен? Какая разница, чувства-то у него все еще остались, Чонгук это видел, как видел боль и тонны недосказанности, что висела между ними, в напряжении взрывая воздух. – Я не знаю, как относиться ко всему происходящему, я не могу не ревновать, – конечно, глупо ревновать, когда даже сам Ким не проявляет ни капли интерес к Тао, ни малюсенькой капельки! Но Чонгук глупый – да. – И не могу не замечать, что я не из общества Тэхена. – И слишком много думает, накручивая себя до состояния снятого с предохранителя пистолета, одно нажатие на курок и пуля вылетит из дула, обратно уже не вернешь.       Джин медленно поглаживает Чонгука по длинным темно-каштановым прядям волос, успокаивает так почти, заставляя Чона даже глаза закрыть на это движение и слушать спокойный голос Сокджина, который в чужих проблемах не то чтобы хорошо разбирался, но уж лучше, чем в своих собственных.       – Чонгук, с чего ты все это напридумал себе? – Тихо интересуется друг, на что в ответ получает только непонятное мычание, которое значило лишь одно – как-то. Как-то Чон все же дошел до придумывания, его рефлексия заложилась еще в детском доме, где он не мог ни с кем поделиться своими переживаниями, и потому всегда со всеми проблемами справлялся сам, думая и думая, переваривая каждый поступок, слово, анализируя их. Вот и сейчас делал то же самое, не смея себя остановить. В его молодой голове было слишком много мыслей и слишком много страхов. – Да, ты оказался в нелегкой ситуации, – соглашается Джин, не врет, не говорит, что все хорошо и стоит забыть о Тао и о других проблемах, предельно честен с запутавшимся другом, – но ведь ты не первый, кто встречает бывших своей второй половинки. – Чонгук даже глаза открывает, часто хлопая густыми ресницами. Но ведь Джин-то прав, Чон не первый, кто встречает бывшего своего парня и явно не последний, некоторые ведь даже умудряются дружить, а Гук все… да, все слишком гипертрофированно воспринимает. – И ревновать, конечно, нормально, – продолжает Джин, – но разве Тэхен дал тебе хоть раз повод в себе усомниться?       Чонгук не задумывается ни на секунду, когда качает головой, отвечая:       – Ни разу. Он не врет и всегда держит обещания. – Ким, по идее, вымирающий тип людей, которых в целом мире и сотня не наберется! Да, порой он бывает грубоватым и несдержанным, может сделать больно, как с тем укусом, но делает все не ради своего наслаждения, всегда извиняется, заковывает себя в цепи после, чутко относится к Чонгуку, хотя мог бы просто своей силой его прогнуть и сделать все, что пожелает. Но Тэхен не такой. Он хороший человек, который прячется за маской плохиша; он заботливый, чуткий и просто нереальный парень, мечта! А главное, что эта мечта принадлежит Чонгуку.       – Вот! – Улыбается Джин, замечая мечтательное выражение лица Чона, когда он просто думал про Тэхена. Да они созданы друг для друга, уж Сокджин-то точно знает! – Но, – друг вздыхает, вынужденный сказать всю правду, чтобы помочь Чонгуку разобраться в своих же мыслях, – ты сомневаешься в себе при этом. – Метко бьет Джин, заставляя Чона тут же хмуро брови свести. – Смотришь на Тао и думаешь: он такой крутой герой, а ты просто Чонгук.       Гук поджимает губу, но без капли обиды отвечает:       – Буквально мысли мои прочел.       Так оно и есть, Чон ведь серая мышка, он поступил в Академию как Черт, это ведь почетно иметь на первом курсе такой класс, но его никто не замечал, даже его силы никто не замечал. Он был обычной серой массой, ну, занял первое место в рейтинге и что с того? Популярнее от этого не стал, и Содружество не побежало заключать с ним контракт. А Тао ведь Бог, он кумир миллионов, тигр, а не серая мышь.       – Но, «просто Чонгук», а Тэхен тебе нравится? – Джин перерывает поток мыслей Чона, вырывая его в реальность. – Не думай о том, достоин ты его или нет, – Сокджин перестает даже поглаживать Чонгука по голове, заглядывая в темно-карие глаза, – он смотрит на тебя влюбленными и чистыми глазами, но, скажи, ты влюблен в него?       ДА! Боже, да! Сотню, хоть миллион раз – да! Он любит Тэхена, к этому соблазнителю тяга нереальная, его роза в крови, в душе уже самым дорогим и изысканным наркотиком! Фиолетовая бездна – просто небольшая помеха, Чонгук на нее нарычит, она тут же пропадает, прячась во тьме. Чон не боится его голода, потому что Тэхен ему нравится, он влюблен в него, любит его, у него в груди точно розы распускаются после каждой их встречи, а сердца там давно уже нет, потому что Чонгук его Киму подарил, обвязал вишневыми ветками с множеством распустившихся белых цветков и отдал на вечное хранение. Глупо? Да идите к черту! Потому что Чон неожиданно не понимает, как он будет жить в мире, где у него больше нет Тэхена! Он не хочет жить в таком мире! Он по уши влюблен, тонет и даже не брыкается.       – Да, – уверенно отвечает Чонгук, и на лице у него расползается глупая довольная улыбка, потому что его любят взаимно, – я уже говорил, что – да, он нравится мне так... не могу даже описать!       – Так почему ты себя накручиваешь? – Резонно задает вопрос Джин, приподнимая бровь. – Тао – бывший, ты – настоящий, Тэхен любит тебя, а ты его. – Коротко, но по делу заключает Сокджин, расставляя все по полочкам. – Так что тебя мучает?       – Не знаю... – Чонгук снова хмурится, отводя взгляд в окно, за которым ярко горели фонари, а дальше огни неспящего Сеула, – не понимаю что это за чувство.       – Ты боишься силы Тэхена? – Джин помнит их разговоры до этого, помнит страхи, которые высказал Чонгук тогда и сейчас свои знания подключает, чтобы до сути докопаться, чтобы больше не смотреть на Чона, съевшего себя живьем тяжелыми мыслями, причина которых банальное непонимание себя же. – Боишься, что все вокруг и твои чувства не настоящие? – Чонгук ведь уже опасался, что все, что к Киму испытывал на первых порах их знакомства, может быть просто силой Тэхена. Он же повелевает кровью и плотью, легко в мозги залезает и способен все передвинуть с ног на голову! Многие боятся Элибра, это нормально опасаться темного Бога с жуткой силой, способной по щелчку пальцев подчинить себе весь мир и каждое живое существо в нем.       – Нет, – качает головой Чонгук, тяжело вздыхая, – я не боюсь Тэхена, он не страшный. Я верю, что мои чувства к нему настоящие хоть и не могу этого подтвердить. – И не хочет ничего подтверждать, он любит Тэхена, чего еще нужно? Он не обязан никому ничего доказывать, его сердце знает правду и большего не нужно. Но страхи все же есть. – Я знаешь... – Гук кусает многострадальную губу, – у нас с ним все так закрутилось и... – Чон снова вздыхает, ища подходящие слова, чтобы описать то чувство, которое только сейчас и начал понимать. Оно имело в себе и страхи и опасения, и многое, но раньше Чонгук его просто не понимал, не знал, что это такое, ведь в нем было заключено столько всего разного, но Джин как-то легко докопался до самой сути, помогая Чону.       – Тебе кажется, что вы так несетесь, что скоро свалитесь со скалы и разобьетесь? – Сокджин даже сейчас находит подходящие слова, идеально описывая то, что так пугало Чонгука. Ему нравилось, что они стали парой так быстро, но это же и пугало, рождая в душе бесконечные страхи.       – Да. – Кивает Чон. – Как ты все это понимаешь? – Гук усмехается, но тут же хмурится, пытаясь оторвать себе пальцы на руке другой рукой. – Мы с Тэхеном знакомы всего месяц, я до сих пор многого о нем не знаю, он вообще человек-загадка! – Да и проблем у него навалом, вот голод этот, семья странная, Тао, что-то там их прошлого, чего Чонгук не знает и это нервирует его. – А мы за это время уже влюбились друг в друга, и я знаю, что он не врет о своих чувствах, и знаю, что сам испытываю к Тэхену. – Любит. Они любят, взаимно, крепко, но… – Но вот знаешь, я боюсь вдруг ошибиться, и стать в его глазах ещё одним Тао. – У них же тоже была страсть, по рассказам Сонхуна, они тоже любили, но один испугался, второй не смог удержать и итог всего Чонгук видел сегодня в столовой, ярко и четко видел.       – Ты же его не собираешься предавать. – Замечает Джин. Он не знает, что там у Тэхена с Белым Тигром произошло, но раз сам Тао говорит, что предал Кима, значит, так оно и было. Подробности Сокджин все равно знать не спешит, это уже личное. Но Чонгук ведь сам говорит, что любит Тэхена, так, значит, и не предаст.       – Честно, я не знаю, что Тао сделал. – Вздыхает Чон. Он, ровно как и его друг, подробностей не знает. Догадывается, что Белый Тигр испугался голода Кима, но ведь могло быть что-то еще! И Чонгук боится, что сам наступит в эту же яму, совершая все те же ошибки. Он ведь толком ничего о Тэхене не знает, ошибок будет просто не избежать! А терять Кима из-за глупостей совершенно не хочется.       – Так спроси, – пожимает плечами Джин, – спроси, и может после тебе станет легче. – Ох, сколько раз уже Чонгук желал спросить у Кима, что у того стряслось с Тао, но каждый раз пасовал, давал заднюю, трусил. Сонхун предупреждал не задавать брату вопросов по этой теме, но Чонгуку нужно было знать, что он сейчас не идет по кривой Тао, становясь еще одним ненавистным бывшим в глазах Кима. – Тэхена тяжело читать с его-то силой, – Джин усмехается, качая головой, – но могу сказать точно, что он становится раз в двадцать счастливее, когда видит тебя! – Чон тянет улыбку, он и сам становится счастливее, когда видит Тэхена, такие глупые влюбленные попугаи-неразлучники. – Не переживай, Чонгук, бывшие – просто бывшие, а ты сейчас для него Вселенная.       Гук улыбку шире тянет на эти слова, вдыхает полной грудью прохладный свежий воздух, проникающий с открытого окна, и расслабляется. Ему, правда, нужно было с кем-то поговорить, и чтобы кто-то опытный и умный расставил все его мысли по полочкам, разбирая хаос, царивший в голове. И еще раз ему нужно было убедиться, что Тэхен его любит. И еще раз, что нужно спросить про Тао. Это будет грубо и болезненно может быть, но Чонгук должен знать. Он не боится Тэхена, его голода и силы этой дикой, но боится, что сам наделает ошибок, боится потерять Кима, который тоже для него стал Вселенной.       Короткий стук в дверь звучит так неожиданно, что Чон даже подпрыгивает, чуть не заехав локтем Джину в живот! Парень огромными глазами смотрит на дверь, словно та сейчас взбесится, и будет бегать за Чонгуком в попытке его съесть или раздавить! С Сокджином обменивается недоуменным взглядом, прямо садясь на кровати, даже вдруг подвисая, не спеша впускать гостя.       – Ты кого-то ждал? – Джин вопросительно поднимает брови, и ноги на пол опускает, надевая тапки.       – Нет. – Чонгук отрицательно качает головой. По нему будто не видно, что он удивлен! Хосок не должен был прийти – он предупредил, а из гостей у Гука бывает вот разве что Джин, но тот всегда кидает СМС «буду через три минуты», и он уже как бы здесь! Проскальзывает мысль, что мог прийти Сонхун как в прошлый раз, но явно не в… –Чон бросает взгляд на прикроватную тумбочку, где стояли часы – явно не в одиннадцать часов ночи!       Джин поднимается с кровати и уверенным шагом идет к двери, пока Чонгук пятерней абы как причесывает растрепанные волосы и подтягивает на плечо растянутую футболку, которая все равно стремилась с него упасть. Может, комендант? Мелькает мысль, на которую Чонгук тут же подрывается и за несколько минут заправляет кровать Хосока пледом, чтобы создать на его стороне хоть какую-то иллюзию порядка! Плед, правда, на куче вещей, сваленных из шкафа и перевернутом одеяле, выглядит очень не очень, но и так сойдет, если это, и правда, комендант к ним заглянул!       Джин на это только с улыбкой на губах качает головой и легко открывает двери, когда получает большой палец вверх от Чонгука.       – Добрый вечер! – Звучит низкий бархатный голос, и Чон весь вспыхивает, вдруг понимая, кто к нему пожаловал. Он осторожно выглядывает из-за двери, из-за плеча Джина выныривает и встречается с фиолетовыми глазами удивленным взглядом, нервно сглатывая.       Тэхен. Элибр собственной персоной пожаловал к Чонгуку, стоит на пороге его комнаты, весь такой красивый, нереальный даже, собирает тихие перешептывания других, ещё не спящих студентов, проходящих по коридору. Видеть Кима в общежитие было всем непривычно и в особенности Чону, который лишь глазами хлопал на своего парня, не зная, как отреагировать на его поздний визит! Чонгук, конечно, рад видеть Тэхена, но но-но-но! Гук сейчас в стремной футболке, с растрепанными волосами, босыми ногами! А Ким, как всегда, красивый, идеальный, и он сейчас в комнате Чонгука. Ну, почти в его комнате! Но блин, вы понимаете?! Тэхен пришел в общагу к Чону!       – Добрый! – Улыбается Киму Джин, бросает хитрый взгляд на Гука, подмигивая ему так, чтобы Элибр не видел, напоминая, о чем они говорили и красиво так сливается: – Эм, Чонгук, я пойду, у нас завтра первая пара, лягу пораньше. До встречи! – Еще и рукой машет на прощание, улыбаясь Чону во все тридцать два.       Гук еще с секунду тупит, прежде чем впускает Тэхена внутрь, закрывая двери до того, как всё общежитие увидит Кима. Хотя, кажется, уже все и так видели! Чонгук бы может даже начал интересоваться, как это Тэхен узнал номер его комнаты и этаж, но Элибр его буквально вчера провожал прямо вот до этих дверей. А теперь сам пришел к Чонгуку в общежитие, стоит и разглядывает небольшую комнатку, он здесь впервые и в фиолетовых глазах интерес пляшет неподдельный. Чон как-то поздно вспоминает, что забыл закрыть вкладку с порно на телефоне!       – Эм, – Чонгук мнется, рассматривая прекрасный профиль Тэхена, – проходи, только разуйся.       Чон не так уж и часто принимает гостей, с Джином как-то просто, он сам здесь все знает, все-таки жил год в этой комнате, и как вести себя с гостями Гук не понимает. До этого к Чонгуку приходил только Сонхун, а теперь вот его брат, и оба этих раза парень жутко растерянный не знает даже что сказать, предложить или сделать!? А это к тому же еще и Тэхен! Тэхен, который точно никогда не жил нигде, где условия были бы хоть немного хуже, чем в люксе!       – И вы здесь живете вдвоем? – Ким все головой крутит, рассматривает комнату, скользит взглядом по пустующей половине Хосока, пока скидывает свои ботинки Гуччи, на стоимость которых можно было уже купить неплохой домик!       – Да, – Чонгук чешет затылок, поправляя плед на своей кровати, который валялся наполовину на полу. Когда в дверь постучали, Чон подпрыгнул так, что перевернул и всю свою постель к верху ногами! И сейчас старался быстро все поправить, чтобы не выглядеть чушкой. – Но Хосока сегодня не будет. – Гук кусает себя за губу, когда понимает, как звучит его фраза в такой ситуации. Как призыв к действию. Как «моего друга нет, мы можем заниматься здесь чем угодно»! Сам от своих мыслей краснеет, но Тэхен этого явно не замечает, заинтересованно обходя комнату, осматривая все здесь, начиная с половины Хосока и заканчивая скудным содержимым гардероба Чонгука. Любопытная Варвара! Но Чону такой Тэхен неожиданно нравится, в его фиолетовых глазах почти детский интерес горит и это так красиво на самом деле, что Чонгук бы дал Киму все свои вещи перерыть. Но все же не все, сердце удар пропускает, когда Тэхен проходит рядом с тумбочкой, и благо что в нее не заглядывает!       – Что-то случилось? – Чон оттягивает внимание Кима от опасной зоны, вопросительно поднимая бровь.       – Могу я сегодня переночевать у тебя? – Тэхен прямой, как лбом о стенку! Фиолетовые глаза на Чонгука переводит, осматривает его домашнего, с оголенным плечом, в растянутых штанах, босого, с взъерошенными волосами, растерянно жмущегося около своей кровати, не понимающего: ему послышалось или Ким сказал то, что сказал?! – Обещаю не приставать! – Тэхен в клятвенном жесте поднимает руку, насыщенно вдыхая вишню, которой здесь было пропитано все! Здесь ее логово, ее дом, здесь она королева, но розу неожиданно принимает, позволяя двум ароматам мешаться в ядерный коктейль.       – Эм-м-м, – Чонгук несколько заторможено кивает и спрашивает первое, что на ум приходит: – Ты поссорился с Чимином?       А что? В фильмах люди так часто бегают друг к другу на переночевки! Или зачем тогда Тэхену здесь быть, в общежитии? Это способ соблазнения? Снова голод? Но Ким ведь обещал, что приставать не будет, хотя вот тут Чонгук соврет, если скажет, что он за святую невинность в их отношениях. По идее, он бы желал даже, чтобы Тэхен сделал что-нибудь… горячее и запретное. Кхм-кхм! Но тут мы отдалились от темы.       Ким на вопрос Чонгука усмехается только, сверкает несколько устало фиолетовыми глазами и быстро сокращает разделяющее их расстояние, крепко прижимая Чона к себе. Гук сначала даже истуканом стоит, но потом и сам Тэхена обнимает, укладывая голову ему на плечо, слушая размеренное холодное сердце, которое теперь для Чонгука звучало по-разному. Он слышал его на другом уровне, понимал его, срывая маски и лицезря настоящего Тэхена. И этот Тэхен, настоящий, открытый и сейчас такой даже незащищенный перед Чонгуком как-то слишком уж отчаянно сжимал в своих руках Чона, дышал вишней и словно из раза в раз так убеждал себя, что все это не сон. Это не злая выдумка его же мозга, Чонгук настоящий, живой, он все еще с ним, все еще рядом, все еще любит.       – Нет, я не поссорился с Чимином, – тихо выдыхает Чону на ухо Тэхен, и Гук даже его лица не видя, отчего-то знает, что у Кима глаза закрыты. Он весь сейчас такой расслабленный в руках Чонгука, мягкий и почти даже беззаботный. Почти, потому что именно из-за своих проблем сейчас пришел к Чону, сваливаясь на него проблемой, прося его приютить на эту ночь. Он просто не сможет сегодня один, он так устал, и бороться больше сил нет. Ему просто нужен Чонгук. Хотя бы часик наедине со своим крольчонком, чтобы успокоиться, прийти в норму, потом Тэхен уйдет, и Гук сможет спокойно побыть один. Но сейчас ему очень нужен Чонгук, до слез, до криков беззвучных, до пульсирующей в крови, в мозгу боли, выедающей его до пустого нечто, что видит перед собой только сосуд, который хочется опустошить. Тэхен боролся с собой весь день и сейчас просто не может больше, это край, дальше только фиолетовая бездна.       – Я не могу спать, когда я один. – Ким отстраняется, заглядывая в темно-карие глаза, внимательно изучающие Тэхена. – И я не могу сегодня остаться один, без тебя. – Чонгук моргает, начиная путаться в своих догадках по поводу такого поведения парня. – Они, – Ким коротко стучит по своему виску пальцем, – хотят убить Тао. – Гуку даже не надо знать, кто такие «они», он понимает все сам – голод Тэхена проснулся, снова в крови лавой, в мозгах искушением! Фиолетовая бездна глаз такая спокойная сейчас, но такая обманчивая на деле, за ней страшное скалится, фыркает на Чонгука недовольно и все косится в сторону, безошибочно зная, где Тао, желая его убить, разорвать на части, заливая все фиолетовым ядом, покончить с ним навсегда! А потом останется только Чонгук, голод надеется, что мальчишка просто сдастся, как и все до этого!       Тэхен закрывает глаза на мгновение и протяжно сглатывает вязкую слюну. А Чон только сейчас видит, что Ким все это время сжимал и разжимал кулаки, словно в какой-то гимнастике по борьбе с гневом. Только не с ним он борется, его битва намного сложнее, он борется с тем, что росло в нем уже давно – с самим собой, утонувшим в бесконечной силе Истоков.       – Я борюсь с ними весь день, но больше не могу. – Тэхен звучит так тихо, что даже Чонгук понимает, что если Ким голос поднимет, то голодное рычание вырвется на свободу, выпуская и его демонов.       Чону невыносимо видеть, как Тэхена ломает, невыносимо видеть его боль и тихую мольбу, крик о помощи, который никто не слышит. Ким кричит уже давно, орет, срывая голос, рядом плывут люди, но все мимо, никто задержаться не хочет, все бегут и предают, а голод от этого почему-то тоже растет и сладко предлагает всех убить, и больше не будет боли и пустоты, Тэхен напитается навсегда чужими душами и будет легко после, свободно. Нужно все-то открыть клетку и перерезать все цепи, на которых он держит Элибра!       Чонгук быстро смахивает с кровати плед, убирает своего плюшевого кролика на тумбочку, хватает Тэхена за руку и заваливает на кровать, укладываясь следом, обнимая его крепко руками, горячо выдыхая в сгиб шеи Кима, давая ему убежище рядом с собой. Тэхен был совсем не в порядке сегодня, он убил Многоножку, только подпитал этим голод, а потом на него его кошмар сваливается в лице Тао! Одна часть сущности кричит поглотить Чонгука, а другая рвется убить Белого Тигра. Тэхен на два фронта боролся, терпел, страдал, чуть ли не ребра желал выломать, чтобы погасить убивающее его чувство, в котором он терял самого себя, превращаясь в мерзкого монстра, которых сам и убивает.       Тэхен шевелится в руках Чонгука, двигается, разворачиваясь и сам уже парня обнимает, прижимая его к себе так, что Гук Киму в грудь щекой упирается, слушая размеренное сердцебиение, врущее нагло о том, что с парнем все в порядке.       – Не отпускай. – Просит Тэхен неожиданно, заставляя Чонгука даже губу на это закусить, ощущая, как отчаянно Ким его к себе прижимал, будто боялся, что Чон сбежит или испарится видением. Но Гук в его объятиях был живой, реальный и более чем уверенный выгнать Элибра к черту, если хоть вздумает сейчас высунуться! – Не могу без тебя, не покидай меня, пожалуйста!       – Тэхен, – мягко зовет Чонгук, и гладит Кима по спине, неожиданно чувствуя, как от парня жаром пышет, как его сердце подскакивает и сбивается с ритма, начиная биться совсем медленно. Удар и долгая, оглушающая тишина, в которой Чон готов просто с ума сойти! – Ну, ты чего? – Гук пытается подняться, но руки Тэхена его к себе крепко прижимают, не желая отпускать. – Я же никуда не денусь. – Чонгук протяжно выдыхает и снова Кима по спине гладит, прогоняя всех его демонов своей вишней, своим теплом, своим присутствием. Лекарство – опасная вещь, тьма Тэхена боится Чона, сразу по углам ползет, прячется, недовольно шипя, ей оставалось немного поднапрячься, чтобы Ким вышел из себя! Но Чонгук портил все планы, стращая саму фиолетовую бездну, берущую начало из Истоков.       – Я должен объясниться. – Голос у Тэхена тихий, поломанный, уставший. Он в сон не проваливается сейчас только потому, что Чона явно ввел в недоумение своим неожиданным появлением, и должен был все объяснить, как бы больно и неприятно это не было. – Мы с Тао когда-то встречались, у нас с ним все было хорошо, наверное, даже слишком хорошо. – Гук кусает себя за губу, он определённо желал узнать, что у этих двоих там стряслось, но явно не в такой ситуации, когда Тэхена голодом ломает изнутри! Когда его почти в лихорадке начинает трясти, и дыхание учащается, словно Ким подхватил грипп, но что-то Чону подсказывало, что не в простуде совсем дело. – Но потом мои силы начали выходить из-под контроля, появился голод, и я… я… – Ким вздыхает так тяжело, что у Чонгука почему-то слезы на глаза напрашиваются! – Я не сделал ему ничего плохого. – Тэхен сильнее прижимает к себе Чона, глуша в себе боль сладкой вишней. – Меня ломало в желании его поглотить, но я никогда… – Ким эти слова шепчет даже, тихо так, убито! У Чонгука появляется желание его остановить, сказать, что хватит этого рассказа, потому что Тэхен в этих воспоминаниях явно не на радуге катается. – Я бы никогда! – Шепчет Ким, прижимая к себе Чонгука, словно и ему эти слова адресует, словно и ему говорит, что не сделает ему ничего плохого. Он сдержится, сможет, его ведь даже сейчас ломает, но он держит себя в узде. Никогда его не тронет, никогда не причинит боли, он ведь не врет, не умеет врать. – Но Тао… – Тэхен сглатывает больно, стараясь хоть немного рассказ выстроить, но в голове орет бездна, кинуть бы в нее все болезненные воспоминания, но она работает по другому принципу, засасывая только человечность, оставляя монстра гореть в желании убивать, основанном как раз на этих и других воспоминаниях.       Чонгук приподнимается все-таки, выскальзывая из рук Тэхена, но ладонью продолжает его за плечо держать, чтобы показать – он никуда не уходит, он просто желает остановить этот рассказ. В другой раз, но явно не сейчас! Тэхена трясло в лихорадке, он бледный, вымотанный и словно в бреду даже. Брови судорожно сведены на переносице, пот бежит по вискам, глаза закрыты, ресницы пушистые слиплись от тонких нитей слез, прочерчивающих щеки. Сердце безумно несется, не похожее на себя, Кима трясет дико, а он что-то все шепчет, что-то жуткое происходит под закрытыми веками, но из всего потока слов на французском, Чонгук понимает только «нет», сказанное сотню раз! А потом Тэхен дышит еще чаще, грудь вздымается тяжело, пальцы судорожно хватаются за тонкие бока Чона, руки трясутся очень неправильно, но Ким все же выдавливает из себя, так и не открыв глаз:       – Он меня предал. – Чонгук кусает больно губу, у Тэхена явная лихорадка, от него жаром пышет, пот бежит по вискам, у него даже челка прилипла ко лбу, закрывая сильно глаза. Чону нужно срочно как-то температуру сбить или успокоить Тэхена, ведь он даже не знает, что с ним! Кажется, его от голода ломает, но только ли от него? У Кима под закрытыми глазами рушится целая Вселенная, разом, болезненно и бесповоротно, и в крови кипит сила, пытаясь выплеснуться наружу, почувствовать волю хоть раз, хоть раз покинуть это тело, а не копиться в нем хаосом, по итогу уничтожившим всех. Но как Чонгук может помочь Киму в таком состоянии? Что сделать сможет?! Тэхен ведь пришел к нему неспроста, здесь, рядом с Чоном, его убежище, тихое место, где можно в лихорадке бредить от сильного лекарства, но не бежать убивать всех на своем пути. – Он… и потом еще!.. – Ким даже предложение не может толком выстроить, не может этого вслух сказать, это до сих пор так больно! Тэхен ведь думал, что его любят, но оказалось, что любил только он пустоту, в которой сгорает весь мир! Его мир тогда сгорел, пеплом развалился, и от него осталась только фиолетовая бездна, навечно кипящая кровью. – Но что я сделал? За что?..       – Не надо! – Чонгук рассказ Тэхена несвязный прерывает, ближе его к себе прижимает, шмыгая носом, чтобы проглотить слезы, которые почему-то в глазах скопились. Чон такой эгоист – желал знать, что у Кима с Тао произошло! Да явно ничего хорошего! Там история родом из самого Ада, кажется! От нее болью разит за сотни метров, а Чонгук еще в ней и покопаться хотел! И Тэхен сам рассказал, не все, но даже этого было слишком, чтобы заставлять его или просить продолжить. – Не надо! – Снова шепчет, в лоб чмокает и собирается воды холодной принести, как-то сбить неправильную для всегда холодного тела высокую температуру, лихорадку снять, где-то в аптечке у Чонгука точно должен был быть парацетамол и еще какие-то антибиотики. Тэхен, конечно, не грипп подхватил, но как ему еще помочь, Чон просто не понимает!       Зато знает сам Ким, крепче обнимает Чонгука, руками обвивает его за талию, укладывая голову на живот, и просит сквозь тяжелое, натужное дыхание:       – Останься.       У Тэхена есть лекарство, его лекарство в виде милого и прекрасного парня с ароматом вишни, в виде его Чонгука, чье тепло и руки, обнимающие за плечи, не дают сорваться, не дают пасть в бездну, гонят ее, очищая голову от тьмы, от голода. Тэхен еще на краю качается, его все еще ломает, но уже этот голос не может пробраться через густой вишневый барьер, топчется за ним, бегает, разрывая когтистыми лапами почву, но у вишни корни глубокие, их просто так не вытащить, просто так гордое дерево не свалить. Голод все еще шепчет, бросает под закрытые веки картинки того дня, болезненные воспоминания, даже старается убедить Тэхена, что сейчас он там, и это не руки Чонгука, а Тао, Чона никогда в жизни Кима не было, это всё иллюзия, всё дикие картинки больного мозга. Тэхен ведь ничем не лучше пациентов психиатрической больницы: слышит голоса, видит несуществующие вещи, наедине часто говорит сам с собой, не контролирует ярость и желание убивать. Ему диагнозов можно поставить много, самым прекрасным из которых станет зависимость! Зависимость от любви. Глупая и влюбчивая натура, которая видит любовь там, где ее нет! Разве Тао уже не доказал Тэхену, что монстров не любят?! И Чонгук его не полюбит никогда! – Хохочет в голове дикий голос, заставляя Кима крепче прижимать к себе Чона, до желания кричать, просить пустые небеса, чтобы все эти слова Элибра были не правдой, чтобы он сейчас не подушку сжимал, загибаясь от голода, выедающего его изнутри, чтобы Чонгук был настоящим! Тэхен же просит так немного, он всего лишь просит быть счастливым!       Чон теряется, понимает, что Киму не нужно сбивать температуру, ему не нужны антибиотики, но и бездействовать Гук тоже не может! Тэхен его так держит, что и сомнений не остается – боится, что Чонгук тоже уйдет, растворится и исчезнет! И это бормотание на французском Чона пугает, он не просто ни слова понять не может, он понимает, что Тэхен повторяет бесконечно одну и ту же фразу, как молитву ее шепчет, пока его в бреду трясет, не отпуская. Он потратил сегодня всю энергию на борьбу с самим собой и последствия сейчас выбирались наружу диким голодом, с которым даже в таком состоянии Ким умудрялся бороться, держась за свою спасительную соломинку.       – Не уходи, – задушено просит Тэхен, жмуря веки сильнее, изгоняя Элибра, рвущегося на свободу, мечтающего утопить Кима в фиолетовой бездне и, наконец, насытиться за долгий и мучительный год без сладкой крови и плоти! Крови и плоти Тэхен никогда голоду не дает, питает его жалкими ложечками редкой энергии, подавляет, изгоняет, а самого нужного не дает никогда – душу. Элибр просит душу, и просит он одну самую прекрасную, восхитительно вкусную душу, которую совсем недавно имел возможность попробовать – Чонгук. Ох, как сладка была его кровь! Как прекрасно было девственное тело в могучих руках! Тэхен ведь может взять всего Чона, он не просто может, а хочет, голод желает поглотить лекарство и тогда, он обещает Киму, что остынет и уйдет, насытится. Ему ведь нужно всего лишь полностью принять свое лекарство и болезнь пройдет, нужно всего лишь поглотить Чонгука. Это ведь даже не больно, Тэхен может подарить ему наслаждение, любить, целовать и трогать мягкое тело, может внушить его мозгу, что все отлично, что он отдыхает в сладости, пока сам будет высасывать вишневую кровь, а потом рвать плоть руками, навсегда избавляя от своей болезни, поглощая лекарство.       И Тэхену с такими желаниями и мыслями нужно бежать прочь от Чонгука, в Истоки спуститься и пару дней там провести, пока не станет легче. Но чем он дальше от вишневого аромата, тем хуже ему становится с каждой минутой, в голове пульсирует боль, в крови ядом голод и контролировать себя совсем не хочется. Хочется броситься его искать – Чонгука. Может, потому Тэхену сейчас и пришел к нему? Он и сам не знает, но, обнимая Гука и борясь со своим голодом, понимал, что только с Чоном он, правда, может отдохнуть. И пусть сейчас его трясет в болезненной лихорадке, но близость Чонгука заставляет бороться, ведь если проиграет Элибру, то вырежет свое собственное сердце, бросая его в адское пламя.       – Свяжи мне руки. – Просит Тэхен, и впервые поднимает голову, глядя в темно-карие удивленные глаза. Чонгук в фиолетовую бездну смотрит, в эту невменяемую тьму, голод. У Кима челка прилипла ко лбу из-за пота, он бледный неправильно, с масляными, хищными глазами, и его все еще изредка трясет, но просьбу свою все равно повторяет: – Свяжи мне руки, я боюсь, что не смогу себя удержать.       Чон коротко кивает, с кровати привстает, тянется через Кима к тумбочке, где в далеких недрах за тетрадями и учебниками, свернутая, лежала та самая атласная черная лента, которую Тэхен когда-то отдал Чонгуку и попросил ее сохранить. Чон хранил, изредка доставал, чтобы как маньяк вдохнуть крепкий аромат роз, но даже и предположить не мог, что она ему когда-то понадобится.       Лента тонкая, пусть и атласная, но ее силы явно не хватит, чтобы удержать самого Бога. И все же раз Ким просит… Чонгук в фиолетовые глаза смотрит, сжимая в руке ленту нервно, он не уверен в этой мере, не уверен, что это нужно. Это ведь как-то… как-то совсем не правильно, словно зверя привязывают, для того, чтобы не укусил! А Тэхен не зверь вовсе, он же человек, и он очень Чону дорог! А вдруг ему будет больно или неприятно, лента натрет кожу, а?..       Ким сам сцепляет свои руки перед собой, протягивая их Чонгуку, в глазах решимость, он знает, о чем просит. А больше, конечно, в фиолетовой бездне желания Чона поглотить, он ведь такой сладкий! Вишня так приятно проникает в кровь, течет тягуче по венам, сводя с ума.       – Свяжи, пожалуйста! – Просит Тэхен, давя рычание, рвущееся из груди! Все-таки безумной идеей было идти к Чонгуку в таком состоянии! Снова Элибра послушался, у него на поводу пошел, приходя к своему упоительно сладкому лекарству, а нужно было в Истоки! Ведь вот еще немного и срыв, и что тогда?! Лента явно не поможет от желания Чонгука поглотить!       Гук только вот медлит, не может он взять и связать Кима, а потом смотреть, как того ломает в голоде, как он мучается, снова под закрытыми веками переживает свой жуткий кошмар! И ленты эти его не излечат, это же, как смирительная рубашка для больного, он в ней не может навредить себе или окружающим, но она не излечит его болезнь. С этой лентой та же история.       – Тэхен, если ты хочешь убить Тао…       – Я хочу тебя! – Прерывает Чонгука Ким, плотно сжимая зубы, сглатывая вязкую слюну, предвкушающую такую, ведь вишня совсем рядом и сопротивляться не будет. Немного дурманящей силы и можно вспороть эту соблазнительную вену на шее и купаться в крови! А чего еще может такая безумная сила? Крови и плоти!       Гук от этих слов даже вздрагивает, сжимая ленту в руке сильнее. Любой другой бы уже бежал подальше, сверкая пятками, а Чонгук глупый, да, он в Тэхена так сильно, что эта даже здравый рассудок вышибает, оставляя после себя нечто, что просто на инстинкте, а может все еще на той же глупости делает то, что считает нужным.       Чон рукой гладит Тэхена по щеке и нагибается к нему, целуя с оттенком собственного безумия. Еще и в плечо пихает Кима, заставляя на кровать лечь, сам сверху садится в неоднозначной позе и поцелуй углубляет. Точно кролик под гипнозом удава, ему бежать нужно, спасать свою душу, жизнь, а он идет в объятия смерти добровольно, еще и сам к ней тянется!       У Тэхена губы горячие, с терпким запахом розы, для Чонгука этот аромат – лучший наркотик, и он его впитывает через поцелуй, слизывает с алых губ Кима, слушая, как сердце делает безумный скачок в груди и несется дальше без остановок, расплавляя в крови этот дикий наркотик. Чон поцелуй углубляет, чувствуя, как горячие руки скользнули под растянутую футболку на молочную кожу, пуская по ней табуны мурашек.       Тэхен безучастным не остается, ему нужно сказать «нет», не в такой ситуации и не сейчас им стоит испивать вкус их пока еще девственно прекрасного соития. Но Элибр в голове яростно кричит «ДА!», и голос его намного сильнее здравого рассудка, и вишня слишком сильная, ей нельзя сопротивляться. Лекарство поступает в кровь, хватает в крепкие объятия сердце и подчиняет, медленно, но верно, вытесняя в голове все мысли, кроме тех, что вишню желают целиком и полностью, что только о ней и мечтали все это время! Наконец! Наконец, голод получает то, что просил каждый раз! Кима даже трясти перестает, под глазами урчит довольно фиолетовая бездна, а в крови лекарство выпаривает все до белого порошка сильного антибиотика, который желает все и сразу, сейчас!       Тэхен резко тасует их местами с Чонгуком, опрокидывает Чона спиной на кровать, разрывая поцелуй, нависая сверху диким безумным Богом с абсолютным и неконтролируемым желанием в огромных глазах. У Гука губы горят, он воздух с розовым ароматом хватает открытым ртом, грудь тяжело вздымается, пальцы одной руки все еще запутаны в атласной черной ленте. Он на Тэхена смотрит жаждущим глупцом, непонимающим, что он просто жертва для хищника, ему нужно деру дать, а не лежать перед диким охотником открытым и запретно восхитительным, разводя ноги в стороны, приглашая.       Чонгук знает, на что идет, пусть он и выглядит как глупец, пусть он и глупец, а он знает, какое пламя разжег своими действиями и тушить его не собирается даже. Как только вся древесина сгорит до пустого остатка, огонь сам потухнет. Тэхен говорил, и Чон хорошо помнит, что сила его требует секса – это и есть часть, что относится к плоти, а есть еще одна, которую Гук отчетливо видит в фиолетовых глазах, когда тянет голову выше, обнажая тонкую шею с пульсирующей веной – кровь, сила Кима жаждет крови и плоти для своего насыщения. И Чонгук готов все это дать, даже понимая, что последствия для него самого могут быть печальными.       Тэхен жадными, голодными глазами смотрит на тело под собой, на сладко разведенные широко ноги, на тонкую талию в объятиях большой футболки и на эту запретную вену на шее, что вспороть и выкачать из нее кровь хочется уже давно! Это желание в деснах зудит, в голове орет голосом Элибра, заставляя Кима резко броситься к Чонгуку, замирая в жалких сантиметрах от сладкой вены.       Гук вздрагивает призывно, когда Тэхен горячий воздух выцеживает через сомкнутые зубы, и тот лижет чувствительную кожу на шее. Ким еще и носом воздух тянет, собирает аромат вишни, урчит довольно, руками пробираясь под футболку, трогая тонкие бока, впалый живот, ребра, грудь, чувствительные соски. Чонгук чуть ли не стонет от всех этих ощущений и безумного, несдержанного Тэхена, который ведь может Чона и убить сейчас, вскрыв вену. Но глупые крольчата всегда видели в лисах милых зверят, с которыми можно поиграть.       Ким протяжно лижет тонкую кожу, сильнее напитывает себя вишней, до неправильного сильнее. Даже с лекарством можно переборщить и вызвать передозировкой смерть. Кажется, именно к передозировке Тэхен и стремился, желая Чонгука поглотить. И тот сейчас такой открытый, сам просит, сам хочет, Ким это чувствует, оттенок девственного желания на губах и языке оседает, возвращая усиленную ломку, скручивающую все внутренности в болезненных судорогах. Он должен сейчас же вкусить этот нектар, чтобы утолить голод! Но именно этого и не делает, резко отстраняясь, перекатываясь на пятки, чтобы вдруг не сорваться снова вперед.       Чонгук хмурится, приподнимается на локтях, глядя на Тэхена с бездной фиолетовой в глазах и не понимает, в чем дело? Киму нужно избавиться от голода, нужно его напитать, его же ломает, как наркомана в желании напитать себя кровью и получить сладкую девственную плоть в свое распоряжение. Но Тэхен сам себя снова на поводок сажает, сцепляет руки крепко перед собой, дышит тяжело, глаза уже давно сожрали Чонгука, однако сам и с места не сдвинется.       – Не искушай, – тихо просит Ким, и следит голодно за призывно бьющейся веной на шее Чона. Ох, какая бы сладкая была кровь! Как бы прелестно в руках Тэхена стонал Чонгук своим красивым голосом! Как бы отдавался, принося в жертву свою душу на алтарь жадному Богу.       – Тэхен, – Гук тяжело вздыхает и тоже садится на колени напротив Кима, заглядывая в фиолетовые глаза с крупицей здравого смысла и морем безумия, – тебе нужно накормить голод. – Чонгук здесь единственный это понимает что ли? Он единственный видит выход в принятии себя таким, каков Тэхен есть? Он не должен бороться, он должен жить с собой, и с голодом в балансе, не затыкать его, а потом бороться со срывами, а уметь его принимать, контролировать и тихо питать. И Чонгук ему даст эту подпитку, ему не страшно, он такой глупый, что Тэхена никогда и не боялся. – Возьми мою кровь или мое тело. – Гук аккуратно убирает прилипшую ко лбу белую челку, открывая вид на соболиные нахмуренные брови. –Я сам хочу, я могу дать и не боюсь дать тебе все это.       – Я не хочу. – Тэхен качает головой, упрямо не желая ничего принимать. И даже икает, потому что хочет, его голод хочет Чонгука целиком и полностью, с чистой душой, и вишневым ароматом. Тэхен ненавидел раньше вишню, а теперь без нее не может жить. – Я не хочу так. – Поясняет Ким, сжимая кулаки сильнее, чтобы прогнать голос из головы, толкающий вперед, к Чонгуку, который сам ведь предлагает. И не вина тогда Тэхена, что он поглотит его, буквально разорвав на части! – Не хочу относиться к тебе, как к еде. – Даже фиолетовая бездна в глазах застывает, словно впервые поняв, насколько отравляет Киму жизнь, словно вишневая ветка только что влепила ей знатную пощечину. – Я тебя люблю, Чонгук, и не хочу ничего брать таким образом, чтобы голод утолить, чтобы самому легче стало. Я хочу по-настоящему, не когда я вот такой – монстр, а когда контролирую себя, когда думаю о тебе, как о человеке, которого люблю, а не как о еде! – Тэхен больно сглатывает, ненавидит свою суть, свою силу и самого себя за все это! Даже сейчас себя особо сильно ненавидит, когда вишня лавой кипит в крови и так упоительно невероятно хочется принять искушающее предложение Чонгука!       –Т-ты меня любишь? – Чон хлопает заторможено глазами, глядя на Кима так, словно он сказал, что Земля треугольная! Ведь вот совсем недавно он признался во влюбленности и что теперь? Любит? Тэхен? Бог! Любит Чонгука?!       – Да. – Без икоты, без капли фальши или лжи отвечает Ким. – Я знаю, что неожиданно и не в самый подходящий момент, но я тебя люблю. – У Чона сердце пропускает удар, словно не верит в то, что слышит! Наверное, потому так несется следом, вбиваясь больно в ребра, стараясь выбраться через них и узреть: да, любит, правда?! – Я знаю, что так не бывает, это из разряда сказок, люди долго живут вместе, прежде чем, полюбить хотя бы. Но мне наплевать, как бывает у других, как у кого-то там принято. – Тэхен еще и глаз своих фиолетовых с Чонгука не сводит, прямо в душу парню заглядывает, говорят такое, отчего Гуку или рыдать или рыдать хочется! – Мне наплевать, что это слишком быстро. Я люблю! – Тэхен прижимает сжатый кулак к груди, где у него сейчас такое же безумное, голодное и дикое сердце билось нестройно. – Я знаю, что люблю, и потому не хочу делать тебе больно. Я не могу принять твое щедрое предложение, не могу, потому что вот это будет неправильно. Я тебя люблю, и пользоваться тобой не могу.       У Чонгука первая слезинка срывается с глаза, течет такая одинокая по молочной щеке, тихая и такая же молчаливая, как Чон, который просто не может и пары слов связать, чтобы что-то ответить, что-то сказать Тэхену! «Да» – сказать и пусть от Тэхена вовсе и не предложение прозвучало, а признание. Конечно же, Чонгуку раньше никто подобного не говорил, но не в этом дело вовсе. Просто… просто Чон и сам не знает, как описать свои чувства от услышанного, в нем и радость, и удивление, и страх, и волнение, и все сразу в один коктейль мешается в голове, заставляя Чонгука отчего-то рыдать!       – Эй, ты чего? – Тэхен хмурится, смотря, как Чон стирает влажные дорожки от слез со щек. Даже Элибр застывает, не понимая, отчего у Гука такая реакция? Чем они его обидели, задели, сказали что-то не так?! И Истоки в глазах фиолетовых замерзают мягкими волнами, тянутся к Чонгуку и так тихо его розами касаются, потому что, ну что они сделали неправильно? – Почему ты плачешь? – И Элибр ждет ответа, заглядывая в темно-карие глаза. Не любит? Не хочет торопиться? Не хочет с Тэхеном? Что? Скажите, пожалуйста, потому что Тэхену очень нужно знать.       – Потому что тоже! – Чонгук глотает слезы, не понимая себя, ну право слово, да почему он ревет?! Почему ему так хорошо сейчас после этого признания Кима, что хочется навзрыд давиться слезами, срывая к черту голос?! Это и есть счастье или что это?! Объясните Чонгуку, потому что он нихрена не понимает! – Тоже люблю тебя!       Тэхен Чона с улыбкой обнимает, прижимает к себе, слушая тихие всхлипы, и вдруг успокаивается так неожиданно резко! Ни голода тебе, ни лихорадки, ни Элибра в голове – ничего этого нет, только тишина, легкость и вишня, что разрывает грудную клетку и окончательно селится рядом со спокойным обычно сердцем, готовясь к своему первому цветению. Оно будет ярким, красивым и самым незабываемым для них двоих.       – Так можно я все-таки останусь у тебя переночевать? – Тэхен рисует какие-то непонятные символы у Гука на спине, пока его душат в объятиях, пока сам Чонгук пытается угомонить свой водопад, заливая слезами дорогую рубашку Кима.       – Дурак! – Чон и сам не понимает, за что бьет Тэхена в плечо, но улыбается через слезы счастливо, добавляя: – Оставайся, но подушка у меня одна.       – Я могу спать у тебя на животе. – Ким касается губами обнаженного плеча Чонгука, с которого снова сползла футболка. – Ребра, конечно, колются, но мне нравится слышать, как бьется твое сердце. – Чонгук стирает последние дорожки слез с уже болящих от трения щек, и слушает Тэхена, не понимая, за что такой парень ему достался? – Мне нравится думать, что оно бьется для меня.       Гук тянет губы в улыбке, полной грудью вдыхая розу:       – Ты – романтик, Тэхен.       – Наверное, – Ким запускает руку в темно-каштановые волосы, с легкой улыбкой пропуская их между пальцев. – Не отпускай меня, пожалуйста, я готов вечность жить в цветущем вишневом саду, с тобой. Только свяжи мне руки и не отпускай меня никогда. – Тихо просит Тэхен, заглядывая в покрасневшие темно-карие глаза.       – Никогда. – Кивает Чонгук, оставляя легкий поцелуй на алых губах, как непреложную клятву, святое обещание, которое станет либо их спасением, либо уничтожит их души навсегда. Один умрет, а другой станет убийцей.       «Свяжи мне руки! –       Демон кричал в небесах.       Прекрати все эти муки! –       Вторил ангел в сердцах,       Бросившись в бездну из боли, любви,       Зная, что души им впредь не спасти».       *****       На дне бомбоубежища сегодня тихо, нет гомона, топота, рычания сотен глоток и недовольного гоготания стаи голодных монстров, соскучившейся по отличным дракам и нападениям, а главное, желающей убивать! Сегодня все по своим норам сидят, кто действительно пошел лазать по окраинам в поисках еды, кто недовольно пересматривал новостные каналы, грохочущие об одном и том же, а кто просто спал, копя силы, ожидая, когда Король позовет. Но Королю сейчас определенно не до этого, он мрачной тучей восседает в своем кабинете и в десятый раз уже просматривает эксклюзивные кадры из Парижа, снятые с вертолета, отправленные в Содружество, но идеально утекшие оттуда в руки Лиги Злодеев, у которой доступ есть везде. Свои люди у них везде, Король готовился ко второму этапу войны долгие шесть сотен лет, у него была продумана каждая деталь операции, куплены самые продажные в мире люди, преступники и самые сильные злодеи и монстры стоят под его флагом, готовые выполнять приказы. У лидера есть все, но нет главного, того, кого заманить к себе до сих пор не удавалось, кто к хренам рушил все планы, костью в горле стоял, но был центром всего представления, которое развернется в скором времени.       – Я же предупреждал его напасть на Чонгука, когда Тэхена рядом не будет! – Ромео недовольно бьет пальцами по подлокотнику кресла, на новеньком ноутбуке просматривая сцену смерти Многоножки. Жестокую сцену смерти. Киму явно нужно было родиться во времена первой войны монстров, ох, он бы там и повеселился!       – Из последних новостей, что он нам передал, значилось, что Тэхена рядом нет. – Минго стоит позади лидера, немного в стороне от него, чтобы тоже видеть записи с камер вертолета. Он советник и правая рука, ему тоже важно знать, что в их плане пошло не так.       – Чонгук бы не смог убить Многоножку. – Со знанием отмечает Король, перекручивая запись в самое начало, просматривая каждую деталь, чтобы не упустить ничего. Его монстр даже на видео выглядел потрясающе, грандиозно, на многие метры его тело извивалось над Сеной, ломало мосты, скидывая в реку машины, чтобы после бесконечным числом ног превратить их в непонятные шары из металла, откуда не спасти уже никого, да и спасать некого.       Многоножка был сильным монстром и очень умным, его чутье, как правило, не подводило никогда, странным было, что он так ошибался вдруг, посчитав, что Чонгук был один и попавшись Тэхену под удар. А Король знает, что это Ким убил Многоножку, больше никому не под силу приручить фиолетовое пламя, заставляя его силой самих Истоков уничтожить древнего и могучего монстра. Такое не просто никому не под силу, никто не знает, как это сделать, как использовать мощь, что даруют Истоки. Уж если на то пошло, даже Король не знает этого.       – Смотри, – лидер останавливает видео, указывая на Многоножку, что глядел вовсе не в сторону героев, пытающихся его остановить, он смотрел на кого-то другого, кто по итогу не попал в кадр, кого так и не заметили, – кого он увидел? С кем разговаривает? – Хмурится Король, хотя ответ прекрасно знает – с Тэхеном. На долю секунды, всего на долю, но на морде Многоножки застывает ужас и неверие, что попался Киму, не сумев выполнить миссию. – В той стороне улочка. – Замечает лидер, судя по едва заметному проходу, образованному крышами зданий. Конечно же, с вертолета съемку вели не территории земли, а Многоножки, но для Лиги Злодеев было важным получить даже эту запись.       Минго кивает, поднимая свой планшет, на котором периодически делал какие-то пометки и вносил какие-то записи всего, что увидел на видео.       – Наши эксперты тоже заметили, – в Лиге много сильных и умных людей. Они живут под землей, но они не крысы вовсе, у них есть система, есть цель. Порой они абсолютно безумны, и нападают, не имея шансов выиграть, но желая просто навести панику. Однако их центр, их мозг строго структурирован, здесь все проработано и продумано, в борьбе за свои идеалы участвуют не только Король и его помощник, а многие другие люди, кто-то работает даже в правительстве или в Содружестве. Везде, если честно, только этого никто не знает. – Но камер с этой улочки нет.       – Люди? Свидетели? – Копает лидер, недовольно сжимая зубы.       – Владелец пекарни на этой улочке сказал, что приходил молодой парень в очках, – Минго проверяет все собранные членами Лиги записи на планшете, отчитываясь перед Королем. Смерть их сильного монстра была потрясением для всей организации, закрепив за Тэхеном еще более жуткую репутацию, что была у него до этого. Лидер Лиги знал, что это Ким убил Многоножку, даже знал, что тот использовал редкую и могущественную магию для этого, но ему нужно было все увидеть собственными глазами! Посмотреть! Понять, и, наконец, проверить, на что Тэхен способен по-настоящему! Победа над монстром Драконом с жизненным циклом в сотню лет – это, конечно, очень крутой уровень, но что будет, если спустить на Кима Сирену или Кровавого Всадника? Как выкручиваться будет? Король монстров желает это знать! – Парень взял заказ и после уже напал Многоножка. – Продолжает Минго, просматривая записи. – «Лица парня не видел, тот был в черных очках». – Цитирует помощник.       Король недовольно цокает языком, продолжая барабанить пальцами по подлокотнику кресла:       – Высокий блондин? – Ему важно знать, важно стопроцентно знать, что это проклятый Тэхен был там! Догадки догадками, а факты оспорить не сможет ничто.       – Он не помнит, – Минго поджимает губу, видя, что Король тихо закипает, – по его словам «приходит слишком много посетителей за день, всех запомнить не может».       Или просто Ким постарался! – Проносится в голове у лидера Лиги. С его огромной силой Тэхен легко в голову может проникнуть, да Король это видел даже не раз, люди ему сопротивляться не могут, он вскрывает мозг, как консервную банку, и запускает туда свои корни, диктуя свои желания и мысли. Тэхен определенно опасен с такой способностью!       – В пекарне есть камеры?       – Нет. – Уверенно отвечает Минго.       Король вздыхает, устало потирая виски, отключая запись на ноутбуке, которая уже надоела, приелась даже. Искать в ней что-то еще было бессмысленно, хотя вопросов по-прежнему оставалось очень много!       – Это точно был Тэхен, я уверен! – Рычит Ромео, приглаживая волосы, нежелающие лежать, как им положено! – Но как Многоножка его не почуял рядом? – Опытный монстр облажался в бое с каким-то студентом?!       – Может быть, Тэхен сам догадался о слежке? – Предполагает Минго, заставляя Короля даже обернуться к своему помощнику, внимательно его слушая. – Может, знал, что за ним идут, и как-то скрыл свое присутствие?       Ким Тэхен официально становится головной болью Короля монстров! Многоножка передвигается под землей, его не могла засечь даже самая крутая и навороченная техника! А Ким смог как-то? Знал о слежке? Знал, что за ним идут, точнее, шли-то за Чонгуком, но Тэхена провести не удалось, он к Чону буквально приклеился! Чувствует угрозу, уже давно понял, что у Лиги Злодеев к нему нездоровый интерес.       – Логично. – Кивает Король монстров. – И все же я хочу, чтобы он примкнул к нам. – На лице Минго буквально читается немой вопрос, потому что «Как?»??? Как Кима перетянуть к ним, как этого упрямца, вообще, вытащить его из клетки, в которую он сам себя заковал?! Это же самоубийственное безумие! – Чонгук! – Улыбается Король довольно, предвкушая интересную игру. – Наш милый Чонгук-и нам поможет!       *****       В дорогой богато расставленной подсветке сверкают и блестят завораживающе многочисленные ряды эксклюзивной, редкой помады. Количество косметики на стенде просто ненормальное, большинством этих оттенков владелец не будет даже пользоваться, но чтобы было красиво, и чтобы стеллаж не пустовал, его нужно было заполнить до отказа, включить подсветку на полную мощь и любоваться своим «небольшим» богатством, вдыхая аромат новеньких тюбиков, количество которых хотелось уже снова пополнить.       Чимин берет свой любимый оттенок «Сочный Персик» и тщательно красит пухлые губы, крутясь перед зеркалом, чтобы все было идеально, чтобы он конфеткой соблазнительной выглядел! И волосы подправит, и подводку на глазах растушует посильнее, и все старается и старается, не замечая, что на часах уже десять утра, и на пару он давно уже опоздал, но сегодня в Академию и не собирался. Вчера они с Тэхеном купили Чимину новенькую кожаную куртку, и Паку теперь позарез нужно было ее выгулять, как и своего парня, который, видимо, на работе собрался жить!       – Хен! – В открытые двери комнаты Чимина проскальзывает Сонхун с вороньим гнездом на голове, с зубной щеткой в руке и с полотенцем через плечо. Ясно, что только проснулся, но ему только к третьей паре, потому и не торопится никуда, медленно приводя себя в порядок после ночи «шитья и кройки» для скорейшей сдачи проекта! – А где Тэхен-хен?       Чимин слегка подтирает помаду с уголка губы, глядит на Сонхуна через зеркало и нехорошо так улыбается, отвечая:       – Ночевал у Чонгука! – Младший Ким даже к месту прирастает, начиная покрываться краской. – А что? Спрашиваешь, потому что куда-то намылился с Сону пойти? – Пак оборачивается, с широкой улыбкой глядя на Сонхуна, который тут же глаза закатывает на несносного хена!       – Даже если и так, отчитываться не буду!       – Ты хоть предохраняйся! – Лыбится Чимин, доводя Кима до состояния красного помидора. – А то вдруг Сону залетит еще, Тэхен вам точно головы оторвет!       – Мужчина не может забеременеть! – Сонхун поджимает губу, быстренько покидая обитель зла и разврата в лице Пак Чимина. – Учи биологию, хен!       – На какой она мне? – Кричит парень в ответ, заливаясь коротким смехом, ведь день-то начинается удачно! Вон и солнце светит, и птички поют за окном! Ну, ладно, птички не поют, но все же погода просто чудесная, нужно брать от нее сегодня всё. А всё означает беднягу Мин Юнги, который даже не подозревает, что его неусидчивое чудо с самого утречка собирается заявиться к нему на работу «делая день ярче»! – Эх, а жаль, что мужчины не могут иметь детей, – бормочет себе под нос Чимин, сгребая со стола ключи от БМВ, – я бы с Юнги – да! – Улыбается своему же отражению в зеркале Пак, чуть ли не вприпрыжку отправляясь прочь из дома!       Чимин, вообще, не ходит в Академию не только потому, что ему там откровенно скучно, он не хочет быть героем. Сражаться с монстрами отчасти было весело даже, но если вглядеться в суть, то это тоска смертная! Злодеи нападают не каждый день, потому девяносто процентов времени герои просто патрулируют город, пишут скучные отчеты, проходят ежегодные тесты на проверку силы и ходят на эту работу как на любую другую скучную работу! Чимин так не хотел. Он, если честно, вообще до сих пор не понимал, чем хотел бы заниматься по жизни. Мама ему предложила стать героем, лучший друг был обязан учиться в Академии, вот Пак и решил, а почему бы и нет, и поступил сам на геройский, теперь страдая фигней и прогуливая занятия. Если его исключат, он не расстроится.       Чимин в приподнятом настроении садится в БМВ, кидает на пустое сидение свой телефон в новеньком чехле, снова с единорогами, побрякушку они вчера с Тэхеном купили. Пак доставал продавца очень долго, пока тот не откопал ему эксклюзивный чехол со стадом розовых однорогих лошадей, с крылышками. Единороги порхали на фоне радуги и стреляли сердечками из стрел! Прелесть, правда?! Вот и Пак обожает подобный обкуренный бред, предпочитая его всему нормальному. У него даже друг с прибамбахом, и хорошо, что Тэхен не читает мысли, а то задница Чимина давно просит тапка!       Пак думает заехать по пути за кофе, но вовремя вспоминает, что Юнги работает, вообще-то, в кофейне! Потому он остается стоять в утренней противной пробке, губы подкрашивает, любуясь на себя в зеркало. Получает гневный сигнал от позади стоящих машин, когда пробка рассасывается на светофоре, а Чимин не думает с места двигаться, достигая совершенство в своей красоте. Пак фырчит на недовольные гудки, открывает окно машины, вываливаясь из него наполовину, и показывает фак сразу двумя руками водителям, продолжающим бибикать, прежде чем снова заваливается в салон и трогается с места. Чимин вот такой эксцентричный, действует быстро и на эмоциях, любит сцены, любовь и секс тоже любит. Раз Юнги сказал, что трах – это фу, значит секс.       Пак вчера хотел еще заехать к Мину, они полдня с Тэхеном страдали фигней, лучший друг даже непривычно для себя купил новую, снова черную, рубашку, обычно не шопится, но вчера был странным. Чимин потому и не поехал к Юнги, у Кима в глазах огрызался голод, он как-то нервно себя вел весь день после встречи с Тао, которого Паку теперь хотелось убить даже больше обычного, а после и вовсе сорвался к Чонгуку. Чимин бы Тэхена остановил, не дал бы пойти в таком состоянии к Чону, но Ким сам попросил не останавливать его сегодня и не мешать ему. Пак отпустил, потому что другу было надо, срочно надо встретиться с Чонгуком. Конечно, потому Чимин и грыз ногти, ходил из угла в угол, думая, а правильно ли поступил? Вдруг Тэхен Чона… ну… ну, поглотит? Пак не знает, как правильно назвать то, что желает сделать Ким под голодом, но ничего хорошего явно. Чимин и успокоился только, когда Тэхен присылал ему сообщение ближе к полуночи: «Останусь у Чонгука. Не беспокойся и иди спать». По-честному, Паку тогда хотелось Кима прибить за то, то заставил его, блять, волноваться! Но это он сделает позже, потому что раз Тэхена голод отпустил, и он смог прислать Чимину сообщение, значит, с ним все хорошо. Правда, Пак для достоверности все равно сходил в общежитие, долго стоял под дверью комнаты Чонгука, как маньяк какой-нибудь, но все было тихо, и Чимин решил, что Тэхена убьет в следующий раз. Допустим, сегодня, когда он вернется обратно домой! Пак его не тронет, только если у них с Гуки был секс, но, зная Тэхена, Чимин знал, что нихрена подобного, а потому уже приготовил на пороге пару тапок, которыми отходит друга по заднице, чтобы не смел больше свой голод спускать с поводка, блять! Этот Элибр Чимина пиздец как бесит, съебался бы уже и все! Мыслить без мата не получается совсем!       По дороге обратно домой Пак даже думал заглянуть к Юнги, тот точно вернулся после смены к себе, но встречаться с Кевином Чимину совсем не хотелось! Кстати, это отличная стратегия, чтобы отпугнуть надоедливых пассий! Вот пришли они к тебе, липнут, а тут хуяк и паук размером со шпица! Надо будет спросить у Юнги, Кевин у него за собаку, да?       Чимин резко останавливает машину, круто заворачивая на парковку перед кафе, где работал Мин, снова получает недовольные сигналы от водителей и, наверное, еще пару штрафов ему придут не сегодня, так завтра. Но счастливое настроение Пака ничто не может испортить, он не видел своего парня целый день и сейчас готовился хорошенько поеб… потрепать ему нервы, вытаскивая на еще одно свидание к себе в комнату – это, конечно, мечта, но хотя бы поесть вместе в Макдаке они могут. В своем же кафе Юнги, наверное, будет неловко, потому Пак и собирался отправиться в какое-нибудь другое местечко. Желательно бы, конечно, уединенное с интимной атмосферой, но в гей клуб Чимин потащит Мина в другой раз.       Пак радостно влетает в кафе и с порога орет, пугая персонал и посетителей:       – Доброе утро, оппа! Хочу чашечку убойного кофе!       Но «оппы» за стойкой как раз-таки и нет, только розовеющая девушка в униформе кафе, и еще несколько посетителей ожидают свой заказ, так же покрываясь румянцем при словах Чимина. Зато ему самому более чем нормально, стыда нет и в помине, они с ним не знакомы даже! Но есть зато недоумение, когда Пак не видит Юнги. Он ему СМС написал и спросил, где это апатичное создание, на что ему котик лапкой накалякал, что снова на работе. И вот Чимин тоже на работе у Мина, а самого-то его здесь нет!       – А где Юнги? – Интересуется Пак с улыбкой убийцы у девушки за стойкой, готовый найти наглого врущего кота и…       – Он в кладовой, считает товар, – заикаясь, отвечает работница кафе, ожидая от Чимина еще каких-нибудь сюрпризов, и они наступают незамедлительно, когда Пак спокойно огибает стойку и идет в кладовую, куда, вообще-то, разрешено заходить только персоналу! Но Чимин на правила класть хотел, и к тому же никто не рвется его останавливать. Бариста рядом с девушкой качает головой на порыв той Паку преградить пусть, он парня уже видел и знал, что тот «дружил» с Юнги. Только их новый кассир-официант этого не знала, да и много на самом деле, на что мы можем только пожелать ей крепких нервов.       Чимин быстро проскальзывает в темное помещение кладовой, собираясь своего котика найти! Пак уже здесь бывал, порой приносил кофе, когда оно заканчивалось, или сливки из холодильника, разглядывал дорогой сахар в больших стеклянных банках или жевательный мармелад всех цветов, форм и размеров. Здесь еще глубже в помещении находился большой холодильник с мороженным, и замороженными кубиками льда, а еще отдельная дверь вела в небольшую комнатку, где хранились все орехи в специальных условиях, чтобы не отсырели и не покрылись плесенью. Именно оттуда Чимин и слышит тихие стоны, возню и тяжелое дыхание, приправленное отборным матом!       – Да влезай ты уже блять! – Из-за приоткрытой двери доносится знакомый шепелявый голос. – Ну тебя нахуй! Пизда шире, чем эта ебучая дырка! О боги, помогите мне блять!       – Ты мне что это там – изменяешь?! – Чимин все воспринимает прямо, включая королеву драмы скорее, чем разберется в ситуации! Двери резко распахивает и готовится уже Юнги яйца оторвать, а его пассию на атомы разобрать, запихивая два хладных трупа здесь же в морозилку! Но взору его предстает картина настолько умилительная, насколько Пак бывает несносным, руша все преграды перед собой, чтобы добраться до истины, еды или своего котика!       Юнги стоит около небольшого стола, на нем еще весы старинного образца находятся, чтобы точно отмерять количество орехов и взвешивать остаток, подсчитывая все ли сходится с проданной единицей товара, не прикарманил ли кто из сотрудников чутка еды! У Мина почти пассивно-агрессивное выражение лица сейчас, брови нахмурены, зубы сцеплены, черные глаза желают убивать так же, как и Пак секундой ранее, когда думал, что Юнги ему изменяет! У Мина в руках портативный принтер, который он мучает уже добрых минут двадцать, вставляя моток бумаги то так, то этак, но тот упрямо застревает по краям то ли из-за брака, то ли по другой причине и, конечно же, принтер из-за этого не работает, тормозя весь процесс работы!       – Изменяю с этой штукой! – Рычит Юнги, зло ставя прибор на стол, устав уже с ним возиться. У него желваки под кожей ходят, взгляд испепеляет всё, на что падает, белая челка в тусклом освещении бросает тень на глаза, делая их еще яростнее, темнее, почти до черноты самой тьмы! Рубашка застегнута криво, рукава ее закаты абы как, обнажая охуенские руки с выступающим рисунком вздутых от перенапряжения вен. Такой Юнги – злой и агрессивный заставляет Чимина влюбляться в него по сотому кругу, намокая во всех возможных местах от такого горячего в своем бешенстве парня! Несите огнетушитель, Пак сгорит же, ей богу!       – Какой оппанька у меня напряженный! – Мурлычет Чимин с довольной улыбкой подплывая к Мину ближе, проводя руками по каменным плечам, смотря, как Юнги скрипит зубами, разглядывая чертов принтер, который портил ему жизнь! Кто бы знал, что злой Мин может так возбуждать?! У Пака даже ноги подкашиваются от желания, чтобы Юнги обернулся к нему с таким взглядом, усадил на этот стол и… Чимин даже себя за губу кусает, чтобы не возбудиться от своих же мыслей! – Смотри, как все просто! – Шепчет Пак Мину на ухо, и легко справляется с капризным принтером, вставляя рулон бумаги и захлопывая тут же крышку. Зеленый огонек на панели загорается скорее, чем раздается печатающий звук, и первый ценник являет себя миру, словно принтер высовывает язык, показывая его Юнги, который так и не смог с машиной сладить. Чимин уже имел дело с этой капризной штукой, все тогда же, когда Мину помогал и наткнулся на это адское создание, долго и кропотливо находя к нему подход.       – Ты – фея? – Юнги медленно оборачивается к Паку, несколько удивленно глядя на парня, хоть и с остаточным оттенком злости. У него еще и рубашка криво застегнута, обнажая острые ключицы и бледную кожу, взгляд сверкает, а у Чимина похоже фетиш на такого Юнги или просто на Юнги в целом, потому что руки как-то сами тянутся к широкому разрезу рубашки, проникая под него, чтобы с наслаждением провести пальцами по открытым ключицам, жалея, что не порезался!       – Хотел бы ею быть, – Чимин лижет свои пухлые губы со вкусом новой помады, улыбается, заглядывая в черные глаза, заигрывая, не стесняясь, – но, увы, я всего лишь волшебный единорог.       Юнги резко Пака на руки подхватывает и сажает на стол, отодвигая и ТСД, и принтер к черту, глядя на Чимина так, что тот явно пожалел о том, что не захватил презервативы и смазку! Заниматься сексом на рабочем месте своего парня – такого у Пака не было, но с Юнги он готов на любую авантюру!       Длинные красивые пальцы Мина у Чимина на мощных бедрах лежат, пока сам он стоит между разведенных ног парня, черными полыхающими глазами выжигая в Паке последние здравые мысли, которых, вообще-то, никогда и не было. Чимин губы лижет чаще, во рту пересыхает от такой близости, от такого Юнги – не как обычно апатичного, а горячего, опасно злого и уставшего от работы. Мин и сам, наверное, не понимает, как выглядит, но зато видит и понимает Пак, потому что котик явно превратился в дикого льва, желающего свою красивую добычу разорвать.       – И зачем волшебный единорог меня навестил? – Тихо спрашивает Мин, склоняя голову на бок, разглядывая Чимина так близко, что взглядом этих черных глаз можно было из Пака лужицу радужную давно уже вытопить! Еще и пальцы сжимает на бедрах, опасно приближаясь к паху, отчего Чимин судорожно выдыхает сквозь стиснутые зубы, укладывая руки Юнги на плечи, притягивая к себе ближе. Если они сейчас здесь в кладовой займутся своим первым сексом, Пак ни о чем сожалеть не будет! К черту романтику, когда такой Юнги тебя уже давно на этом столе разложил и отымел во всевозможных позах!       – Потому что соскучился по своему котику! – Мурлычет Чимин с придыханием, и больно губу кусает, когда Мин специально нажимает пальцами парню на пах, дьявольски улыбаясь. У Пака еще не стоит, но такими темпами все и стоять будет, и течь будет, как у суки!       – Тогда, – Юнги в карие глаза смотрит, приближаясь к Чимину еще ближе, настолько, что губами касался губ Пака, когда говорил, – посиди здесь, мне нужно доклеить ценники! – Мин дьявольски улыбается и отстраняется от откровенно разочарованного Чимина, хватая ТСД и принтер, чтобы доделать свою работу на сегодня.       Паку хочется убивать! Причем убивать именно Юнги, а не кого-то другого! У Чимина в крови лава, сладкое желание начало заползать в мозг, спазмами приятной боли отдаваясь внизу живота, но его только слегка распалили, бросая! Намеренно, блять, бросая! У кота сегодня явно агрессивно-игривое настроение, раз он так жестко обломал Чимина! И что лучше: когда тебя игнорят или когда распаляют, затем не давая ничего?! Ничего, блять, и не лучше, да! Лучшим будет взять Пака здесь и сделать то, что Юнги сделать хочет, но почему-то не делает, каждый раз поступая как чертово динамо!       – Ну-ка! – Рычит Чимин, и не дает Мину отойти, обвивая его ногами и снова притягивая к себе вплотную. – Играть, блять, вздумал?!       Юнги улыбается криво. С этим своим дофенизмом во взгляде черных глаз, но там же на спокойном всегда дне сейчас горят искры стопроцентно дьявольского костра, где будет гореть задница Чимина, если он не успокоиться сейчас же, отпуская Юнги. Но Пак уже давно хочет, чтобы его задница горела от действий Мина и потому останавливаться не собирается!       – Не матерись, солнце, – блондин откладывает технику в сторону, хватая Чимина за подбородок, снова приближаясь слишком близко, заставляя нервы Пака сгорать в этом адовом костре на дне черных глаз. Интересно, а Юнги всегда такой, но скрывает свою суть под маской дофенизма? И его просто нужно разозлить, как этот проклятый принтер? Если да, то Чимин готов злить Мина каждый день, чтобы видеть его горячего и опасного. Пак готов поставить сто баксов на то, что сидеть после секса с Юнги не сможет нормально как минимум неделю! – Иначе будешь учить корейский язык с моим членом во рту!       Чимин готов кончиться как человек и начаться, как глупая газель в лапах большого и опасного кота, способного и жаждущего разорвать свою жертву под собой, во рту все пересыхает, а Юнги еще так грубо его за подбородок держит, топит в черных глазах и такое говорит! Ох, каждому бы такого парня, чтобы сначала ленивый кот, а потом дикий лев!       – Да я совсем даже не против! – Улыбается Пак несколько пьяно и сокращает разделяющее их расстояние, поддаваясь вперед, касаясь обкусанных, немного суховатых губ своими пухлыми и сладкими. Такими сладкими, что Юнги без колебаний инициативу сам перехватывает, грубо углубляя поцелуй, словно собираясь Чимина так просто съесть! Пак, в общем-то, и не против, сам за плечи Мина к себе ближе подтягивает, шаловливо тут же стремясь рубашку с Юнги стащить, все облапать, пометить и закрыть им все пути к отступлению, чтобы больше никаких динамо, да!       Мин больно за губы Чимина кусает, пробуя его на вкус, рычит в поцелуй, когда пальцы Пака скользят ему под рубашку, намеренные ее снять. И сам лезет под футболку парню, трогая стальные кубики пресса, приятно перекатывающиеся под длинными пальцами – такое Юнги определенно нравится, как и безумная отдача Чимина, явно приготовившегося к хорошему сексу, но забывшего, что Вселенная – хуевый шутник!       – Юнги! – Раздается из-за двери женский твердый голос и цокот высоких каблуков по полам. Мин тут же их поцелуй безумный прерывает, оборачиваясь к запертой двери, явно собираясь выйти.       Чимин не знает, чем думал в этот момент. Нет, он знает! Он, млять, отлично все знает, как и то, что женщина, искавшая Юнги – его начальница, они уже пересекались, когда Пак приходил в кафешку. И еще Чимин знает, что Мином женщина дорожит, он в кафе – лучший работник, заместитель младшего менеджера и официант, потому и зарплата у него больше, но и обязанностей тоже. А еще Пак знает, что Юнги его распалил специально, чтобы позлить, побесить? Непонятно для чего, но Чимин не собирается оставаться в долгу! А еще, включая свою сучью натуру, он собирается нарваться на неприятности по полной программе и создать их Мину, не давая тому выйти.       В карих глазах решимость горит, когда Чимин прижимает Юнги к себе ближе, выпускает своих чертят на волю, обвивая плечи Мина руками, трется свои пахом о бедро парня и громко стонет, чтобы за дверью его явно было слышно:       – Да! Глубже, Юнги! Да! – Пак ближе блондина к себе притягивает, улыбается слишком уж довольно, продолжает губы лизать и стонать своим красивым, высоким голосом, чуть ли не доставая до чистого фальцета! Мин думает, что если бы его нагнул прямо на этом столе, точно бы услышал фальцет, и это даже хочется проверить, только его ищет начальница, а Чимин оказался той еще сукой, но Юнги неожиданно даже нравится вся эта игра.       Пак бьет несколько раз рукой по столу для пущего эффекта, пихает пятерню Мину в волосы, ерошит, создавая беспорядок, но крепко держит, чтобы не удрал, стонать не забывает, с удовольствием отмечая, что за дверью образовалась тишина. А потом еще и рубашку на Юнги сильнее расстегивает, засос ставит яркий на шее, дышит тяжело после своих стонов, но невообразимо довольно, когда двери открывает и выталкивает за них Мина, чтобы отхватил по своим яйцам!       А сам выходит чуть позже, помаду поправляет на губах, волосы снова укладывает идеально, обреченно вздыхает, ведь с Юнги до самого интересного у них снова так и не дошло, а он ведь уже готовился, уже мечтал. Мечтать не вредно, однако. Пак за дверь сам выходит, обнаруживая, что Мина в кладовой уже не было. Зато была его начальница, с легкой улыбкой на красных губах ждала Чимина. Должна была быть рассержена, они ведь тут на рабочем месте «типо сексом занимались, да», Пак ведь специально разыграл целое представление, чтобы Вселенная уже наказала Юнги за его вечное «возбудим и не дадим»! И Чимину нисколько не стыдно за свой тяжелый характер, да, он отчасти очень мстительная дрянь и гордится этим!       – Тяжело тебе с ним, да? – С улыбкой спрашивает женщина, и Чимин понимает, что в его спектакль никто не поверил. Конечно, пусть Мин и не общительный, замкнутый достаточно, но даже его начальница быстро поняла, что он не из тех, кто будет таскать своих пассий на работу и трахать их там. – Он, конечно, не подарок, но ты, кстати, тоже!       Чимин улыбается, откидывая назад волосы в привычном жесте:       – Я хотел, чтобы вы его поругали! – И ни капли сожаления в наглых глазах.       Женщина коротко усмехается, стараясь сохранить свой профессиональный вид, но одновременно слишком полюбив эту парочку, которую на работе видела слишком часто, чтобы не понять уже все про их отношения. Конечно, она могла бы им и запретить встречаться на работе, но не стала, они же молодые еще, глупые, да и посетители от них в восторге, хотя энтузиазм Пака их порой и пугал, но многие даже приходили посмотреть на Чимина, который порой «помогал» своему парню.       – Он хороший работник, его не за что ругать.       – Вам – да, – отвечает Чимин, – а я уже нашел пару поводов. – Со вздохом разочарования добавляет Пак, чувствуя, как в паху все горит от недавних игр, еще немного, и он бы возбудился, вот тогда бы этому ленивому коту пришлось бы помогать Чимину с этой интересной проблемой! И Пак бы с удовольствием посмотрел уже на Юнги с членом во рту! Ох, такие картинки в голове даже сейчас возбуждают похлеще любого порно. Прекращай думать Чимин, прекращай!       Женщина понимающе кивает, хлопая Пака по плечу:       – Можешь его забрать, я его отпускаю на сегодня! – Она подмигивает Чимину, давая ему зеленый свет на дальнейшие шалости. Пак любит шалить и любит Юнги! Он уже даже придумал имена для их будущих детей и решил, что Тэхен станет крестным для одного из них, а можно даже кого-нибудь будет назвать в честь лучшего друга! А что?! Чимин будет делать, что захочет!       – Котик! – Кричит из кладовой Пак, выходя наружу. – Поехали знакомиться с моей мамой!       Юнги как стоял с какими-то бумаги в руках, так и выронил их все, огромными глазами глядя на вышедшего Чимина. На памяти Пака блондин впервые выглядел таким удивленным и растерянным одновременно, а ещё, наверное, больше всего испуганным тем, что услышал. Конечно, знакомство с родителями всех пугает, но Чимин тянуть кота за хвост не намерен, он уже начал составлять в голове план их свадьбы, какой там тянуть со знакомством с родителями?! К тому же скоро Чусок, Пак будет рад потусить сначала с семьей Мин, а потом потащить Юнги к себе на небольшую вечериночку!       – Выглядишь так, будто твой ночной кошмар только что ожил! – Радуется Чимин, глядя на растерянного блондина, который явно не знал, что ответить на слова Пака, включая, что тот не шутил и явно начал претворять свой план по выходу замуж за Юнги.       – А не… – у Мина голос дает петуха впервые за все время, что Чимин этого ленивого кота знает. Он даже перед преподами не пасовал, а здесь явно трусил, что Пака забавляло только и разжигало желание стопроцентно отвезти его к своей маме, благо, она дома и ехать до нее не больше двадцати минут – не сбежит. – Не рано ли?       – Нет! – Ухмыляется нагло Чимин, собирая бумаги, которые выпали из рук Юнги. – Я тебе уже говорил – насчет тебя у меня серьезные планы, надеюсь, что у тебя тоже, поэтому поехали к моей маме, хоть поедим нормально. – Пак на Мина поднимает глаза, а тот все еще стоит на том же месте и явно о чем-то тяжелом размышляет. Наверное, все же сбежит, – думает Чимин, – это же его первые серьезные отношения, пасанет и даст деру. Паку нужно написать книгу «Как нельзя вести себя в отношениях». Вот тащить своего новоиспеченного парня знакомиться с родителями – номер один в данном списке!       – Ну, ладно. – Вздыхает Юнги. – Если ты хочешь, то поехали, я познакомлюсь с твоей мамой.       Наверное, в этот момент все, кто был в кафе, начиная с работников, заканчивая посетителями, застывают, в шоке глядя на Мина, который почти сделал невозможное! Не просто переступил через свой страх, он взял на себя ответственность познакомиться с родителями своего парня! После такого, как правило, нужно готовиться к тому, что жопец будет гореть за каждый проеб; если официально знаком с семьей своей пары, то, как бы даешь им понять, что вы и свадьбу скоро сыграете и детишек заведете! Это же не просто: «О, это мой парень, ну, мы там потусим пару месяцев и разойдемся!». За разрыв точно яиц лишат, а то и легкие через горло вытащат, включая, что «моя бедная деточка, которую ты, кобель, обидел!».       Юнги ответственности не боится. Он, может, и удивлен и обескуражен таким поведением Чимина, даже боится отчасти знакомства с семейством Пак, но трусить и придумывать глупые оправдания не станет. Если надо, то надо – Мин поедет и познакомится хоть со всей родословной Чимина. Он ведь тоже не врал, когда говорил, что у него серьезные намерения по отношению к парню.       – На самом деле, – Пак расцветает даже весь, пандой повиснув на Юнги, – мама уже знакома с тобой заочно. – Чимин хихикает, радостный, что Мин не сбежал, подтверждая серьезность и честность своих слов. – Я уже показал ей твои фотки и все про тебя рассказал! Потом можем и семьи наши познакомить, а еще я придумал, как назвать наших детей и котика, которого мы заведем!       Юнги только тяжело выдыхает, понимая, что жизнь его с недавних пор становится все веселее и веселее.       *****       Неделя тянется бесконечно долго, разбивается на длинные дни, часы, минуты и секунды, не желая никак приближать выходные и одновременно усложняя каждый день недели по своему, словно проверяя на прочность, задавая такие жесткие и выбешивающие вопросы: «И как тебе? Сдаешься?!». Кто-то даже сдался, а может просто забил на учебу, как третий курс, но ряды первокурсников сильно поредели перед выходными и сдачей двух проектов на четверг: один для профессора Юджин, другой для Тао. Все знали, что декан оценивает строго, придирается ко всему буквально, требуя максимальной отдачи в работе, и многих это пугало, потому перваки и нервничали, предпочитая прогуливать, но не попадаться на глаза Юджин.       У Чонгука сдача проекта для декана прошла хорошо, он запинался порой, нервничал, выступая перед огромной аудиторией, но получил наивысший балл и похвалу от профессора, отчего счастливый даже сам вызвался первым сдать проект у Тао. Белый Тигр оценивал мягче, преподавательство для него было новинкой, и он старался не придираться к студентам, потому не только Чонгук, но и многие одногруппники удачно сдали свои презентации и доклады, с чистой душой отправляясь на заслуженные выходные!       Чонгук на этой неделе не так уж и часто виделся с Тэхеном, точнее, виделись-то они каждый день, но не могли проводить много времени вместе. Чон был весь в учебе, два раза еще за неделю был на работе в студии Сонхуна, осваивал профессию модели, уже спокойнее чувствуя себе перед камерой. Сам Тэхен на учебе не появлялся, только забирал Чонгука после занятий с собой в город, они обедали вместе, немного тискались, а после уже Чону нужно было к себе, а Ким уезжал в компанию улаживать какие-то дела. Честно, Чонгук в этом не особо понимал, но по нахмуренному порой лицу Тэхена видел, что проблемы там какие-то серьезные назревали, раз Ким окончательно забросил даже учебу.       Вот и сегодня блондин, как и обычно, ждал Чона у своего Мустанга, стоя перед Академией. Весь такой красивый, одет, как и всегда, с иголочки, в дорогой атласный темно-бордовый костюм. Волосы слегка завиваются, явно не досушил их снова, они отросли сильно и потому волнами легкими лежали вокруг лица, Тэхен еще взял за привычку их на пробор раскидывать, открывая лоб и густые темные брови и ярко-голубые с тонкой фиолетовой радужкой глаза. Выглядел как самый настоящий Бог при этом, у Чонгука всегда сердце от одного только вида Кима неслось галопом без остановки, грозясь просто на куски разорваться от перенапряжения! И розы эти. Ох, розы! Ими уже был завален весь балкон комнаты Чонгука, они даже стояли на стороне Хосока, который только пошленько улыбался Чону на каждый новый букет, но против совсем не был.       Тэхен всегда присылал только белые розы, и у всех бутоны были закрыты, Гук вначале не понимал, но однажды проснулся в распустившемся белом океане и долго так сидел на кровати, не смея даже двух слов связать. Тэхен – романтик, и пусть даже не пытается это отрицать!       – Хорошо выглядишь, ma petite! – Ким ярко улыбается Чонгуку, нетерпеливо притягивая его к себе, заглядывая в космические огромные глаза, уставшие, но счастливые, ведь дальше целых три выходных дня! – Как прошла сдача проекта?       Чон несколько смущен сотней глаз, что постоянно за ними наблюдают, но, наверное, именно из-за «постоянно» он и привыкает к такому вниманию к их паре, сейчас не лишая себя удовольствия, когда укладывает руки Тэхену на плечи, с наслаждением поглаживая атласный пиджак, а лучше было бы самого Кима, но это уже слишком делать на публике. Зато тонуть в голубых глазах не слишком, погружаться в их глубины и осознавать, что Тэхена тянет поцеловать! Они сейчас мало времени проводят вместе, и Чонгук просто надеется, что на выходных им удастся побыть вместе. Все же Чусок – праздник для всех в Корее.       – Меня хвалили, – гордо задирает подбородок Чон, улыбаясь своей очаровательной кроличьей улыбкой с наморщенным носиком. – Я хорошо учусь, в отличие от некоторых!       – Ботаник! – Тэхен растягивает губы в улыбке, подначивая Чонгука, что ему в последнее время прям нравилось делать. Он всегда так мило хмурился и ударял Кима в плечо. Каждый раз при этом Тэхен отмечал для себя, что хоть силу удара Гук и контролирует, но его тренировки в качалке даром явно не проходят! Хрупкое тело начало медленно наливаться мышцами и не заметить это не могли уже даже другие студенты по спаррингу, в лице Чонгука вдруг обнаруживая сильного соперника, а главное упертого и не боящегося трудности.       – Быть умным – это сексуально! – Вспоминает Гук слова, сказанные Чимином. Кстати, Пака он в Академии в последнее время видит чаще, наверное, потому что Юнги занятия посещает. Друг Тэхена уже каждой живой душе рассказал о том, что Мина познакомил с мамой, постоянно доставал Сону с Чонгуком и был еще более несносным хеном, чем раньше, жалуясь, что его лучший друг сейчас занят и ему скучно одному в доме, ведь Сонхун постоянно в студии из-за близившегося Хэллоуина.       – Определенно – да! – Тэхен опасно улыбается Чону, открыто укладывая руки на подкачанные ягодицы, заставляя младшего зашипеть и попытаться загребущие лапы убрать с себя, но не тут то было! Ким только скалится на попытки Чонгука убрать руки со своей аппетитной попки, пока сам бессовестно жамкает ее на глазах у сотен студентов, предупреждая, что это его!       – Ну, Тэхен! – Чон хмурится, ударяя Кима снова по плечу, но выглядит ни капли не устрашающе, а только еще милее, стараясь выглядеть грозным. Блондин за эту неделю в компании жуть как устал, но с Чонгуком можно было немного и подурачиться, одновременно выпуская собственника на свободу.       – Куда пойдем? – Ким руки убирать, конечно же, не собирается. Так приятнее – да! Ну, правда, ведь приятнее! – Я сегодня весь твой! – Тэхен лижет пухлые алые губы, и розы как-то слишком быстро становятся в разы выше, забиваясь плотно в легкие, заставляя думать совсем не о том. Вот никак Чонгук к силе Кима не привыкнет! Он вроде бы и не специально ее использует, но она часть его и отражается на каждом действии, даже самом безобидном.       Чон уже хочет ответить, у него были небольшие планы, но в этот момент в кармане пиджака у Тэхена звонит телефон, и Гук замирает, пока Ким без колебаний достает смартфон, отпуская Чонгука, чтобы ответить на звонок. Любой другой бы взбесился, если бы его прервали в такой момент, а Тэхен был спокоен, даже улыбнулся, заметив, что на дисплее высветилось: «Сонхун».       – Да? – Ким отвечает быстро и четко, без колебаний, без недовольного вздоха разочарования. А еще как-то до невозможного величественно хоть и с оттенком теплоты в этом своем коротком «да?».       Чон не слышит, что ему говорит Сонхун, но мрачное лицо Тэхена замечает сразу. Вся легкость с него разом сваливается, густые брови сходятся тяжело на переносице, а взгляд начинает полыхать просыпающейся фиолетовой бездной, готовой взорваться в любой момент. Тэхен злился, очень быстро, мгновенно как спичка вспыхнул, и уже догорал до слепого остатка, не собираясь в этот раз себя сдерживать.       – Понял. – Коротко отвечает Ким, и звонок сбрасывает, поднимая глаза на Чонгука. – Мне нужно уйти, ma petite, извини, Сонхун попал в беду.       – В беду?! – Чон покрывается липким предвестником противного ощущения наравне со страхом и нервозностью. Лига Злодеев не давала о себе знать всю неделю, после Многоножки все было тихо, но что если… Тао ведь предупреждал, что монстры могут попытаться сделать что-то ужасное с близкими Тэхену людьми. И ведь не только Чонгук Киму близок, у него ведь есть еще и лучший друг, и брат!       – Отец забрал его домой, – поясняет блондин, сжимая от злости кулаки, – мне нужно его вытащить оттуда. – Чон был бы удивлен таким отношением к своей семье, от которой нужно спасать собственного брата, который для них сын, но не в этот раз, потому что о Кимах хоть ничего и не знал, но Тэхен уже не раз говорил, что с родителями не ладят оба брата. – Не знаю, когда точно вернусь, ma petite, но задерживаться там не стану! – Почти рычит на последних словах.       Чонгук лишь кивает, гладит Кима по щеке, стараясь хоть немного успокоить и отвечает:       – Иди, я понимаю.       Ну, не то чтобы он понимал проблемы семей, ведь своей-то у него не было. Но он понимал, что у Тэхена с родителями гораздо больше проблем, чем могло показаться. Они холодно относились к своему сыну, который был Богом, а что уж говорить про Сонхуна, который не обладал никакой способностью? Чонгук даже думать об этом не хочет, отпуская Тэхена. Младший Ким, видимо, сам позвонил хену, значит дело серьезное.       Элибр несколько зло одергивает подол пиджака и идет вверх по ступеням в Академию, не в Мустанг садится, а идет к дверям, чтобы через портал оказаться в самом отвратительном в мире месте. У Тэхена с родителями не просто напряженные отношения, их, вообще, нет. Они семья лишь для вида, для всех вокруг, а на самом деле точно гиены вокруг сладкого куска мяса, тянут его на себя и готовы друг другу глотки перегрызть из-за него! Тэхен не мог допустить, чтобы в эпицентр этой передряги попал Сонхун, но именно его выбрали целью родители, заманивая блондина в свой капкан.       Тэхен резко двери отворяет и уже стоит в прихожей огромного загородного дома семейства Ким. Здесь все такое же отвратительное, мерзкое и вычурное, как было и в старом доме до того. Стены отделаны белым деревом, люстры хрустальные большие на высоких потолках даже в разгар дня ярко горят, чтобы подчеркнуть дорогие золотые вставки и десятки дорогущих коллекционных предметов, что расставлены то тут, то там под прозрачными куполами. Восхищаться, но не трогать – вот такой посыл. Мебель дорогая, вычурная, даже ковер отвратительный и тот стоит целое состояние, хотя не понятно, зачем такие деньги отваливать за это?!       Тэхен тихо злится, нет, он зол уже до краев! Кулаки сжимает, зубы стискивает так, что о линию челюсти буквально сам воздух режется, рассыпаясь перед Элибром на мелкие кусочки! И глаза фиолетовые полыхают, когда он слышит знакомые ненавистные голоса в гостиной, уверенным шагом направляясь туда под удивленный взгляд слуг, которые его появления и не заметили изначально. Конечно, он же не на машине приехал, он воспользовался порталом, чтобы закончить весь этот ненужный цирк поскорее.       Зачем родители забрали Сонхуна?       Все просто, – чтобы Тэхен пришел. Они бы не смогли его заманить в этот гадюшник добровольно, потому взяли наживку, зная, что брата он в беде не оставит. А зачем им Тэхен, если они его ненавидят? Чтобы породниться с богатой семьей и отвоевать свои десять процентов акций компании, которых буквально два дня назад Ким их лишил, воспользовавшись падением биржи из-за нападения Многоножки и отвоевав акции, принадлежащие Сонхуну, но отобранные родителями. Но если вам кажется, что деньги – их главный источник разногласий, то это не так. Главный источник разногласий – сам Тэхен, и он себя отдельно за это сильно ненавидит. Их семья развалилась из-за него.       Блондин в гостиную входит, уже прекрасно зная, кого он там увидит. Сонхун его обо всем предупредил, конечно, сам не смог отказать их отцу, когда тот заявился к нему и забрал на «семейный обед по случаю Чусока», потому под видом того, что ему надо в туалет, быстро Тэхену все сообщил, чтобы тот знал, какую ловушку ему приготовили родители. Жестокую ловушку, отвратительную и лицемерную в уже одном своем виде и даже не проявлении.       За столом сидит Тао, о чем-то говорит с Ледяным Рыцарем – отцом Тэхена, выглядит достаточно расслабленно для того, кто не видел Кимов уже десять лет, держится вежливо, улыбается даже на слова мужчины. И мама Тэхена тоже улыбается довольно, разговаривая с их гостем за богатым столом. Госпожа Ким больше всего по внешности похожа на самого Тэхена: белые волосы, выразительнее черты лица, губы такие же алые и пухлые даже без помады, на кончике носа родинка. Ей бы еще голубые глаза, резко вспыхивающие фиолетовым пламенем, и она бы стала идеальной женской копией своего старшего сына. Огненная Далия – ее геройское имя, потому что ее глаза при гневе загораются настоящим пламенем, и она вся сама при этом тоже, не подпуская к себе врагов.       Сонхун сидит с левой стороны от Далии, ковыряется в тарелке с каким-то блюдом. Конечно, родители и не помнят, что горох он не ест, у него аллергия на него, но кого это вообще волнует? Он здесь в качестве наживки, чтобы Тэхен приехал, встретил Тао, они помирились и две богатые семьи вновь объединились – простой, идиотский план от родителей, которые и близко не представляли, что парой эти двое больше стать не смогут.       Тэхен грозовой тучей входит в гостиную, его дорогие туфли звонко ударяются даже о ковер, словно готовые его насквозь прожечь тем гневом, что полыхает в фиолетовых глазах. Настоящий Бог идет к смертным, чтобы покарать! – По-другому Тэхена просто не удавалось воспринимать.       – Ох, милый, так хорошо, что ты заглянул! – начинает ворковать Далия, радостно сверкая глазами. Их план удался – сын приехал, Тао все еще здесь – отличная почва, чтобы парочка помирилась, и старшим в семье Ким отпал их кусок пирога после свадьбы этих двоих.       – Пойдем. – Тэхен подходит к Сонхуну, даже не смотрит на свою мать, и на отца не смотрит, и даже на Тао, который непонятно как согласился сюда приехать! Будто не знал, какие отношения у Элибра с родителями! Но явно узрел и свою выгоду, когда приехал к Кимам, будто еще не понял, что между ними ничего уже не вернуть. У Тэхена есть Чонгук, и больше ему никто не нужен, ни Боги, ни богачи, никто – это значит никто!       – Прояви уважение! – громко, но сдержанно осаждает Элибра его отец, откладывая в сторону салфетку, глядя на сына серьезно, предупреждая, чтобы не вздумал мудрить.       Тэхен Сонхуна за руку поднимает, притягивая к себе, только после уже глаза переводит на родителей и Тао, который при виде фиолетовой бездны тут же вздрагивает, нервно опуская глаза.       – Уважение? – У Элибра голос неожиданно спокойный и ровный, что пугает намного сильнее, чем если бы он рычал и орал на всю гостиную. Сонхун его за руку тянет, предлагает просто уйти и в перепалку не вступать, ну не стоят эти люди того! Но у Тэхена желваки под кожей ходят, тьма поет в голове, предлагая убить тех, кто смеет называть себя родителями, но кто звания этого никогда не заслуживал. Тэхена воспитывал его дедушка недолгое время, после был только Чимин и его мама, а своей мамы или папы у него не было никогда! – Какое уважение я должен к вам проявить, когда вы привезли сюда Сонхуна как приманку? Собственного сына как приманку!       Младший тянет Тэхен за руку сильнее, почти на плече повисает, сдерживая его на месте, потому что Элибр потихоньку явственно начинал терять контроль. Фиолетовая бездна раскачивает чан, собираясь выбраться наружу и насладиться всем величием своей собственной силы.       Тао губы поджимает, явно боится такого Тэхена, но видно, что даже несмотря на это, хочет его успокоить, подойти, не дать сорваться. Ну, все же какие-никакие, а это его родители! Однако именно что Тао только хочет что-то сделать, но все из-за того же страха перед силой Тэхена остается сидеть на месте и не бороться с самим собой от желания снова сбежать, когда аромат розы пробивает словно даже потолок, желая выбраться наружу и поглотить весь мир. Тао в своем страхе не лучше слуг, которые тихо жмутся по углам, только они всего лишь работники в этом доме, а Белый Тигр был некогда первой любовью Тэхена.       – Не смей меня в этом обвинять! – Ледяной Рыцарь бесстрашно смотрит на старшего сына, но Элибр-то видит, как едва заметно дрожат у мужчины руки, как от него пахнет сладко страхом! Собственный отец, и тот боится Тэхена! – Ты сам устроил нам войну. – Господин Ким глубоко выдыхает, успокаиваясь. – Мы нашли тебе хорошую пару, – указывает мужчина на Тао, который прячет взгляд от Тэхена, прекрасно зная, что там увидит – пустоту и холод. – Воспитанный и образованный парень, под стать тебе силой, но тебя ведь потянуло на приключения! Уехал из дома, забрал брата, прогуливаешь занятия в Академии, попал в раздел опасных героев Содружества, связался с каким-то мусором!       Тэхена от попытки отцу шею свернуть останавливает только Сонхун, который его не отпускает ни на мгновение, мертвой хваткой впившись в плечо. Элибру просто проорать хочется на весь мир, что из дома его родители сами выгнали, что Тао его бросил, а не наоборот, что не хочет он быть героем! А Чонгук – не мусор! Мусор – это вот эти люди, которые играют добродетель, но давно прогнили в свое жадности денег и силы, не получив ни то, ни то став вот такими мерзкими существами! Но Тэхен молчит, глотает жгучую обиду и злость и молчит.       – А теперь еще против семьи пошел! – Господин Ким качает головой с презрением глядя на сына. – Играешь за нашей спиной, все акции себе забираешь, но для кого? Какой-то детдомовский мальчишка стал важнее семьи?!       Тэхен даже знать не желает, как отец узнал про Чонгука. Долго это в тайне бы не провисело в век продвинутых технологий. Но Ким своего выбора не стыдится, и Чона не стыдится, и того, что «семью» ненавидит, тоже не стыдится, и что играет против них – не стыдится. Отец нагло отобрал акции у Сонхуна, Тэхен их вернул брату – в этом нет ничего плохого, чтобы все было по справедливости, но его родителям это слово не знакомо.       – Я никогда не шел против «семьи» и никогда не делал вам ничего плохого, за что бы вы меня так ненавидели! – Холодно бросает Тэхен и разворачивается, утаскивая Сонхуна с собой, не желая больше и мгновения проводить в этом гнилом доме с этими гнилыми людьми! Не понятно чем они думали, придумывая свой сумасшедший план!? Может, просто позлить Тэхена хотели? Или зачем все это было, если даже Тао знает, что с «семьей» они не помирятся никогда после того, что они сделали?!       – Врешь! – Рычит Элибру в спину отец, поднимаясь из-за стола. – Ты украл силу у Сонхуна, это ты сделал его ничтожным людишкой!       Тэхен резко замирает, слушая, как в груди сердце спокойно отбивает свой безумный ритм, а голод в ушах поет сладко, нужно ведь всего лишь дать ему волю, чуть-чуть отпустить его и все эти люди замолчат навсегда! Больше не будет боли и болезненных воспоминаний, не будет даже Тао, родителей, а можно забрать потом и Сонхуна и Чонгука – всех поглотить, всех уничтожить!       Хватка младшего брата на плече становится железной, когда Тэхен медленно оборачивается к довольному отцу, крепко сцепляя зубы, чтобы не разорвать ему глотку, как и предлагала его сила. Тэхен сейчас и держится только потому, что Сонхун его сдерживает, утягивая в коридор, бесконечно шепча: «Они того не стоят! Пойдем!».       – А ты тоже не лучше! – Обращается господин Ким к младшему сыну. – Он украл у тебя будущее, а ты как собачка бегаешь за ним!       – Хватит! – Далия поднимается из-за стола, пытаясь мужа успокоить, но характер у него опаснее даже ее огня, в особенности, когда дело доходит до старшего сына, которого он ненавидит всем своим ледяным сердцем. – У нас гость, а вы что тут устроили?!       Тао только кивает женщине, шепча что-то вроде: «Не переживайте, обычные семейные дела». Он по идее не раз уже видел эти перебранки, отлично знал, как господин Ким старшего сына ненавидит, но тогда он был в статусе парня Тэхена, а сейчас был никем, именно что просто гостем. Очень глупым и неосмотрительным, зачем поехал с Ледяным Рыцарем – даже сам не может сказать. Знал же, что у них с Тэхеном уже ничего не будет никогда, он же перед ним даже извиниться не может за то, что сделал! Но так глупо ухватился за шанс! Идиот!       – Он подарил мне будущее! – Холодно бросает Сонхун отцу. – А вы меня просто бросили, как ненужный мусор! Пойдем, хен! – Парень трет рукой глаза, чтобы ни слезинку здесь не проронить и уверенно разворачивается, утаскивая безумно злого Тэхена за собой. Ледяной Рыцарь еще что-то кричит им в след, но Элибр не слышит, у него перед глазами тот день, мир, утонувший во тьме, удушающая боль, переломанные кости и кровь повсюду, сердце, издающее последний стук и следом оглушительный крик, который возвращает в реальность. Этот крик принадлежал Сонхуну, и Тэхен никогда не забудет, что сделал в тот день не только с братом, но и с теми другими. Это его личный кошмар, Ад, который он сам и создал, тогда все и развалилось, он же сам все уничтожил: свою семью, жизнь, будущее! Он сам причина своих же бед!       – Хен! – Сонхун обеспокоенно заглядывает брату в фиолетовые убитые глаза. – Не слушай их, ты хороший человек, просто с тобой произошло слишком много плохого.       – Но он прав, – тихо отвечает Тэхен, пустыми глазами глядя в дверь, в которую вошел, как через портал, – я причинил тебе боль. – Элибр моргает, глядя Сонхуну в глаза. – Это я украл твои силы и разрушил нашу семью. – Парень больно сглатывает, выставляя перед собой руку ладонью вверх. – Это, – на руке Тэхена вспыхивает маленькое фиолетовое пламя, игривое и резвое, оно скачет по длинным пальцам, пытаясь силы набрать и выскользнуть за пределы руки, что его удерживает, но сопротивляться силе Бога не может, – твое, а не мое.       Сонхун поджимает губу, тоже тяжело сглатывает, набирая полную грудь воздуха. Ему так же невыносимо больно вспоминать тот день, там все тьмой покрыто, безумной силой, вырвавшейся на свободу и горечью потери, обидой, потом осознанием и пониманием, прощением. Сонхун давно простил Тэхена за все, он же сделал это не специально и младший это отлично понимает. Но вот сам Элибр себя не простил до сих пор, в его фиолетовых глазах за морем безумия огромными печатными буквами выведана ненависть к самому себе, своей сути и своей силе – ко всему, что разом разрушило его жизнь, превратив его в монстра, от которого все бегут, как от проказы.       – Это теперь твое! – Сонхун тянет грустную улыбку, накрывая ладонь Тэхена своей. Фиолетовый огонек тухнет тут же, Ким его тушит мгновенно, чтобы брат не обжегся, ведь эта сила его больше не слушает, не подчиняется ему. – Считай, что я подарил тебе часть себя, чтобы ты не скучал по мне, когда я выйду замуж! – Сонхун старается шире улыбнуться, хоть немного развеять обстановку, и у него почти даже получается, он тянет брата к двери, но именно в этот момент их останавливает знакомый голос:       – Тэхен, подожди! – Кричит Тао, появляясь из-за поворота полный решимости и уверенности, которая тает, стоит братьям обернуться к гостю. Фиолетовая тьма в красивых глазах тут же скалится в сторону предателя, только сам Тэхен остается идеально холодным. – Извини, я не знал, что все так обернется, не знал, что твой отец хочет нас снова свести!       – Нет, – качает головой Элибр, – ты знал. Знал, какая у меня алчная семья, но все равно приехал. – Тао кусает губу, чувствуя вину, но, не зная, как сказать самое большое «прости» за то, что сделал! Извиняться всегда тяжело, а извиняться за предательство – невозможно, такое не прощают, вытоптанное в грязи сердце не простит того, кто по нему прошелся. – Когда-то ты попросил меня не искать тебя, забыть тебя и больше не любить тебя. – Тэхен во взгляде холодном не меняется нисколько, зато Тао готов разрыдаться прямо здесь, падая на колени, только остатки гордости его и держат еще и, наверное, все же страх перед дикой силой Тэхена, которая до сих пор кусала сам воздух, скалясь недобро в сторону Белого Тигра. – Сейчас я прошу тебя сделать то же самое. У меня есть парень – и ты его видел, я больше не люблю тебя – и ты это видишь. Ты сказал, что не станешь пытаться меня вернуть, но сам постоянно ищешь встречи со мной. Остановись. Перестань делать больно и мне, и себе.       Тэхен тихо разворачивается и утягивает Сонхуна с собой в портал, оставляя Тао с, до сих пор несказанным за десять лет «прости», кровоточащим сердцем, но все еще таким влюбленным! Десять лет, а он Тэхена до сих пор любит, не забыл, не смог выбросить из души, из головы, из сердца! Розы – все еще его любимый цветок, последнюю красную розу, что Ким ему подарил, Тао до сих пор хранит между страниц томика стихотворений Эдгара Алана По, около того самого грустного и красивого произведения «Аннабель-Ли», что Тэхен когда-то ему так нежно и тихо читал звездной ночью.       «И ни ангелы неба, ни демоны тьмы       Разлучить никогда не могли,       Не могли разлучить мою душу с душой       Обольстительной Аннабель-Ли.»       К сожалению, не понадобились ни ангелы, ни демоны, чтобы их разлучить, лишь дикий страх, лишь сам Тао, сбежавший, вырезавший Тэхену сердце своим мерзким и гнусным поступком. Их любовь завяла так же, как и та красная роза, тихим свидетелем их мертвой любви, оставшаяся на странице книги.