Немного огня

Целый день без устали Люций тренировался боем. Тело быстро вспомнило, как нужно двигаться, как держать оружие, как уходить от ударов и бить в ответ. Но самым ценным было то, что он вновь чувствовал себя сильным, цельным, живым. Он вспомнил, каким был и к чему всегда стремился, для чего поддался отцу и пошел за темного князя замуж. Забывшись от восторга и удовольствия, загнал себя. Рухнул под ноги стражника, поверженный не столько его ударом, сколько собственной усталостью. Солдат бросил меч в песок, чуть пошатнувшись поклонился и произнес, глядя в сторону: — Светлый господин сегодня победил двоих. И победил бы меня, но во всем нужна мера. Люций, продолжая лежать, махнул рукой, подзывая Кхаса: — Князь говорит, что соскучился по бою. И наконец дорвался, но пара месяцев бездействия сделали свое дело. Он растерял всю выносливость. — Мы посоветуемся с командиром, чем еще можем быть полезны господину, — помолчал, но, решившись, добавил: — И правда, служба в гареме перестанет отныне быть легкой. Солдат в гареме. Солдат еще раз поклонился и, дождавшись знака, что может уходить, побрел, чуть подволакивая ногу, в сторону неприметной двери, укрытой густо растущим кустом роз. А Люций все лежал и смотрел, как умирающий закат поджигает уже почти ночное небо. Ему было хорошо и вольно. Он почти забыл, что заперт в золотой клетке. Пора было возвращаться в реальность. В собственные комнаты просто ввалился. Мышцы ныли и выкручивали плоть, раны жгли будто каленым железом. От усталости еле поднимал ноги. Но внутри все пылало восторгом и удовольствием. Стянул с себя длинную рубаху, бросил ее на пол, туда же отправились и мягкие хлопковые штаны. По-хорошему, нужно было дойти до бани, захватив с собой Манула, чтобы он обработал и вылечил раны. Но усталость оказалась сильнее. Завалился на постель, удививившись задернутому пологу. И только оказавшись на подушках разглядел в полумраке Краса. Темный лежал в неестественной позе, подтянув колени к груди и закинув голову на подушки. Глаза его были открытыми, губы — потрескавшимися и сухими. — Пришел наконец, — недовольно прохрипел, вытягивая руку, но так и не смог дотянуться, обессилено уронив на полпути к светлому. — Что с тобой? Усталость смыло волной беспокойства. Первая мысль была: отравили! Затем, что прокляли. Куда бежать? Что делать? Судя по тому, что доносилось до Люция, никто не пылал любовью к новому князю. Если узнают, что Крас болен, разорвут. И его, Люция, вместе с ним. Собрался встать, чтобы привести Манула. Только вот сможет ли светлый ведун вылечить темного? Может, хоть посоветует что… — Не вздумай никого звать, — Крас болезненно поморщился, меняя позу, — лучше иди ко мне. — Ты в себе? — Иди ко мне, — темный, видимо, на чистой зловредности переместился поближе, закинул Люцию на колени тяжелую руку, вздохнул с облегчением и продолжил: — Лучше обними меня, сейчас отпустит. — Я тебе сейчас отпущу!!! Люций разозлился. Он совершенно не понимал, что происходит. Крас объяснять не собирался. И это раздражало. Скинул с себя руку, не без усилия перевернул тушу темного на спину, забрался сверху, хотел или ткнуть, или ущипнуть побольнее, потом уложить его удобнее и идти за Манулом. Но заметил, что Крас приходит в себя. Ведомый больше магическим инстинктом, чем собственными мыслями, начал разминать его мышцы, гладить открытые участки тела. На глазах белобрысый гад приходил в себя. И спустя совсем немного времени довольно, в обычной своей манере, протянул: — Как же хорошо, — нагло схватив Люция за задницу. — Руки убрал, — светлый грозно глянул на него и поднялся. Вот это еще интереснее. Люций никогда не обладал целительским даром. И не мог им обладать. Эта особая магия передавалась по наследству, да и способности после двадцати лет никогда не просыпались. Значит, здесь что-то другое. Накрутил Крас… Если спросить прямо, не ответит же… — Иди ко мне. Сегодня ты был особенно прекрасен, — Крас высунулся из-за полога. Выглядел так, будто ничего и не было. — А потом поужинаем вместе. Или нет. Сначала в купальни, а потом ужин. Люций замер, борясь с собой. Хотелось послать Краса. Подробно так рассказать куда, в какой позе и каким образом ему отправляться. Но разум говорил, что конфликтовать глупо. Нужно искать точки соприкосновения, налаживать доверительные отношения. Любить темного казалось невозможным и даже нелепым, но вот стать партнерами… Ну, как же, сука, он бесит!!! Сдался, возвращаясь в постель. Секс стал для него повинностью. Неприятной мелочью, которая вызывала только раздражение. Разглядывал Краса, пока тот целовал и тискал его тело, размышляя, что как так выходило: красивый, сильный, пускай и темный эльф не вызывал в нем ни капли желания. А те слабые искорки, что возникали все реже и реже, не могли распалить пламя. Даже поцелуи с Эрихом, неумелые, иногда неловкие, были приятнее и горячее, чем умелый язык супруга. И не хотелось ничего делать, чтобы разжигать в себе страсть. А Крас старался. Люций понимал, что темный, хоть и имел специфические вкусы в постели, насильником или садистом не был. И видел, как хотелось тому получить в ответ и ласку, и одобрительный стон, и закономерный финал удовольствия, которого у Люция почти никогда не случалось. Дотронулся до щеки Краса, тот прикрыл глаза, ластясь к ладони. Люций понял, что слишком во многом себя заставляет и переламывает, чтобы и здесь наклонять себя. Не в этих обстоятельствах и не так. Убрал руку, внутренне закрываясь и вновь превращаясь в послушную ледышку. Как же Крас бесит! *** Эрих вернулся в покои своего нового господина. Даже смотреть на эту разряженную гаремную куклу было неприятно. Конечно, слыхивал что-то о нравах в темных землях, но собственной фантазии не хватило, чтобы представить настолько все в красках. Вечерний моцион Сварга оказался скучным и тягомотным. Пришлось целый час заниматься его волосами. Гривы самых породистых и любимых княжеских рысаков не требовали такого ухода. Непривычный, Эрих много портачил, чем вызывал приступы злости нового господина. Впрочем, они его особо не задевали. Затем целая армия эликсиров для тела, очередное расчесывание волос… Под конец Сварг озверел от бестолковости своего компаньона и попытался ударить тяжелым костяным гребнем. Эрих легко поймал его руку в замахе и очень спокойно произнес: — Так у нас с вами не сладится. — Да как ты смеешь! — Сварг подскочил, путаясь в полах длинной накидки. — Смею, — Эрих чуть склонил голову к плечу, разглядывая своего господина и вновь возвращаясь мыслями к изощренному способу самоубийства: придушить темного поганца, а потом и самому на плаху. — Да я тебя в темнице сгною! — продолжал бестолково полыхать Сварг. — Сгнои. Мне терять нечего. Думаешь, кукла ряженая, я сюда по доброй воле приехал? Сварг бросился к дверям, распахнул и очень громко крикнул: — Стража!!! — Быстро ты натешился светлым слугой, — не то чтобы Эрих испугался и расстроился, но лучше умирать зная, что ты принес пользу и хоть как-то исправил, что натворил, а не по воле капризного идиота. — Я и твоего светлого господина сгною, — с ненавистью прошипел Сварг. — У тебя одного не получится, — уже послышались звуки шагов, перемежающиеся с бряцанием оружия и поспешил добавить: — А я могу свести с теми, кто поможет это сделать. Темный переменился в лице, нелепо вытянул шею, как гусь, готовящийся напасть и зашипел: — Что ты сказал? — Что слышал, — Эрих хмыкнул. Стражники показались из-за поворота. Сварг выглядел растерянным и еще более разозленным. Переводил взгляд с солдат на светлого и обратно, все не решаясь. Наконец резко взмахнул рукой: — Что приперлись, остолопы. Пшли вон! Те недоуменно переглянулись, медленно, с явным недовольством поклонились и осторожно закрыли двери покоев. Сварг открыл рот, Эрих предостерегающе приложил палец к губам, взглядом указывая на дверь. Удаляющихся шагов было не слышно, значит, солдаты остались у закрытых дверей. — А ну-ка, займись моей постелью. Эрих грозно нахмурился, но очень вежливо ответил: — Да, мой господин, — подошел к пологу, сам вслушиваясь, что там происходит в коридоре. Наконец, застучали мечи, бьющиеся об дубленую кожу сапог, зашуршали подошвы по каменному полу. — Так что ты говоришь? — Я говорю, что могу свести с теми, кто поможет. — И с кем? — Дай мне срок, — Эрих хитро улыбнулся, а сам мысленно проклял темного идиота. Сварг полночи донимал его расспросами. В ответ конюх говорил только одно: — Погоди, завтра. Отвечать-то толком нечего было. Сам Эрих ничего не знал. Что сказать? Мне тут письмецо отправить надо. Как? Ну… показали, как магией это сделать. Сам толком не знаю. Кому? Тоже не знаю, но отвечают быстро и подробно. Отличный ответ для вербовщика. Темный, конечно, глуп, но не настолько же… Или настолько?... Под утро, наконец, дождавшись, когда тот уснет, конюх выскользнул в коридор. Побродил по тихому, будто замершему гарему, размышляя, как найти Ведуна. И в одной из рекреаций, у витражного окна неожиданно для себя нашел. — Заждался я тебя, — недовольно заворчал светлый колдун. — Как смог. Сварг все не засыпал. — Рассказал ему? — Ну.. да.. — Так делай дальше дело. А потом ко мне приходи рассказывай. Читать умеешь? Эрих кивнул. — Вот и хорошо. Люция не стыдись. Он отходчивый. Простит. — Только ему не говори, не рассказывай. — Сам все скажешь, как случай выдастся. Все. Иди. Светает уже. Только вернувшись в покои темного ударило осознание, что Ведуну-то ничего не рассказывал, а он будто все знает. Чудно́! Хотел было подремать, но его подняла еще одна мысль. А ведь днем-то одному не остаться. Полно народу. И слуги, и стражники, и господа по гарему расхаживают. Еще раз высунулся в коридор. Беззвучно, босыми ногами по холодному камню прокрался до комнаты запертого лекаря. У двери беспощадно сопя и присвистывая спал стражник. Проскользнул дальше. За всеми красивыми коридорами заприметил он переход и лестницы для слуг, а там темный закуток, неприметный. В нем и расположился. Вытащил из запазухи стащенные у Сварга перо с бумагой. Как ни старался тщательно и аккуратно выводить, все равно поставил несколько клякс. Ну, запасного листа все равно не было. Оставил как есть. Нетерпеливо ждал пока высохнуть чернила. Все чудилось, что замок начинает просыпаться. Наконец, накрыл письмо ладонями, зажмурился, сосредотачиваясь. Бумага под руками начала нагреваться, Эрих вспотел от напряжения. Язычок пламени, вспыхнув, опалил кожу. Бумага в секунду была поглощена черным, дурно пахнущим огнем. Внизу начали раздаваться шаги, поскрипывания, кашель. Слуги и правда просыпались. Конюх вжался в угол, боясь, что сейчас кто-нибудь поднимется и застанет его. Начнутся вопросы. И уйти нельзя. Важно дождаться ответа. Спустя маленькую бесконечность, черное пламя вспыхнуло вновь. Оно родилось из точки, постепенно расширяясь и тлея по краям круга, в центре же образовывалось письмо, огонь словно выстилал из себя бумагу и буквы. Схватил, обжигая пальцы, торопясь и опасаясь быть пойманным, сбежал обратно в покои своего нового господина. Уже в них прочитал. Аккуратно свернул и оставил письмо у изголовья кровати Сварга, а сам устроился на полу. Засыпал с мыслями о том, что вновь засовывает голову в яму со змеями. Страшно. Плохо понятно, как быть. И мучительно от поступившей надежды. А вдруг получится исправить, сослужить верную службу Люциусу, искупить свое предательство.