Помни моё имя

«Вытянутые тени деревьев на окрашенном в алый цвет снегу говорили лишь об одном. Наступает конец светового зимнего дня. Тишина украшала этот небольшой уголок уединения. Снег пушистыми шапками лежал на лапах криптомерий, пеньках, а поваленные осенним ветровалом стволы и вовсе казалось, укрывал пуховым одеялом. Легкий ветер убаюкивал невинных созданий природы. Птицы готовились ко сну, и редкие взмахи крыльев нарушали такой хрупкий покой. В одно мгновение все утихло, явно готовясь к чему-то странному, не свойственному этому месту. Через мгновенье послышался хруст сухой ветки, а из леса выскочила ярко-огненного цвета лиса. И ведь лисичка не была простой, у нее имелось два хвоста, и ее окрас точно понравился бы ушедшему сегодня на покой солнцу. Было в этом что-то родственное и близкое. Милая мордочка обнюхивала стволы деревьев, а взгляд янтарных глаз пытался найти убежище. Но этот момент прервал доносящийся за лесом лай. Пробираясь сквозь снег, что приходился лисице по грудь, она нырнула в чащу леса, метнулась в его северную часть, надеясь обхитрить погоню. Снега в начале этой зимы было больше чем обычно. Её мысли были поглощены мольбой к лисьему богу, она просила послать на землю метель и ветер, чтобы ее лисьи следы никто и никогда не увидел, чтобы белая пелена похоронила их под своей тяжестью и напором. Петляя между деревьев, огибая их как можно более причудливыми узорами, она бежала, не давая себе и доли секунды на передышку. «Уйти. Скорее. Сбежать!» — три слова, словно заклинание крутилась в голове у необычного живого существа, и кажется, будто ей удавалось творить эту магию. Острый слух не дал себя обмануть желанным мыслям о спасении, вдали слышался лай гончих собак и глухие крики охотников. Ушки улавливали, как животные разъярены своим гневом, и загривком чувствовалось, как капает с их осклабленных пастей «ядовитая» слюна. Рыжая лиса начала терять надежду, неужели ее маленькая лисья жизнь оборвется вот так, в одиночестве, на незнакомой земле, холодной зимней ночью. Сверху слышалось уханье совы, чуть поодаль дятел еще пытался добыть себе пропитание. «Не понимаю, что я им сделала, я не желаю зла, не хочу никому навредить, от чего же они ненавидят меня, совершенно не зная, кто я на самом деле… Мне нужно быть сильной, не могу разочароваться, люди разные, не могу всех их ненавидеть. Не получается. Есть хорошие души на этом свете». Мысли прервал чей-то тихий и убеждающий остановится рык, она на мгновенье остановилась, пытаясь понять, откуда исходят угрожающие звуки. «Неужели одна из гончих догнала, не может быть» — промелькнуло в голове. Но нет, она ошибалась, навстречу ей, медленно ступая по хрупкому снегу, вышел взрослый, белый как зима лис. Его шерсть будто серебрилась под тягучим светом уже виднеющейся на небосводе блеклой луны, темный взгляд обдавал еще большим холодом, чем сама ночь, он смотрит на нее и телепатически передает, то, чего не может сказать. «Бежим, помогу». У бедной лисицы не было выбора. Она доверилась своему сородичу, и последовала за ним. Ступая след в след своему так вовремя появившемуся помощнику, она увидела, что они приближаются к водоему. Даже в темноте лиса узнала это озеро — Асиноко. «Странно, почему здесь, как я могла оказаться рядом с этим озером?» Кромка воды подалась тонким льдом, и озеро оставалось спокойно. На темной гладе воды, как на шелковой простыни отражалась луна, немо взирая на беглянку и ее спасителя. Серебристый лис шагнул, ломая тонкий лед под стройными и сильными лапами, обернувшись на ярко-огненную красавицу, передал свои мысли: «За мной иди, плыть будем». Не отвечая, не ломая эту тонкую, как лед у озера тишину так же безмолвно она следовала за ним, будто он был светом, который вел ее на свободу сквозь темный, удушающий лес и она шла. Вода была очень холодна, но нельзя было отвлекаться. Из оставшихся сил она перебирала лапками в ледяной воде и убеждала себя, что не время сдаваться. Вот уже и виднеется спасительная сторона. Лисица видит, как серебряный лис выходит на сушу и отряхивается от холодной воды, брызги разлетаются, словно искры белого огня. Она выходит вслед за ним, завороженно наблюдая эту прекрасную картину. Лис вновь телепатически обращается к ней. «Дальше не могу, пушистая. Сама. Теперь все, не догонят». И только сейчас, почувствовав себя в безопасности, она слышит у себя в голове, что его голос звучит, будто палая листва осенью под лапами, ей голос кажется приятным и успокаивающим. Лисица мордочкой поклонилась до замершей земли лису, а тот так же смотрел на нее своими колючими глазами, как и несколькими минутами назад при первой встрече и в этом взгляде читалось отчетливое — «Беги!». Она побежала, побежала что есть силы, вынимая последние крохи своего духа из продрогшего, казалось оледенелого тела, замерзая еще больше на бегу, и она не могла не обернуться. Так хотелось ей еще раз увидеть своего проводника. Обернувшись, вдали увидела факелы и людей, кричащих и злобных, и множество собак, что толпились у берега, но уже не могли нагнать ее. Видела серебристого лиса, что выручил, будто сам посланник лисьего бога, о помощи которого она так молила и его колкие, злые глаза. Стало легче, она спаслась. Глубоко вздохнув отвернулась и с места сорвалась в свой снова неизведанный путь. Ее подвели глаза, что видят в темноте, подвел слух, которым подмечает каждый шорох, подвело юркое и гибкое тело… Сама не заметила, как теперь летела в обрыв, в каменистую пропасть. В считанные секунды легкое тело успело повернуться в воздухе и, взглянув вверх, она увидела те самые, злые глаза, в которых застыла ее отдаляющаяся тень и печаль, какая-то глубокая, почти забытая этим колючим взором печаль. И в этот последний миг она жалела лишь о том, что не осмелилась узнать его имя».