***
Кристиан осторожно, чтобы не разбудить Джоанну, вылез из кровати и прошел на кухню. Щелкнув кнопкой кофеварки, посмотрел в окно. Прошло почти два месяца с того вечера, когда на окраине Парижа под вывеской велнесс-центра была накрыта штаб-квартира «Snotch». Сплошь громкие имена во главе с действующим руководителем Наркоконтроля страны ничком лежали на полу между свежими партиями героина. Однако даже беглого просмотра обнаруженной в сейфах и при дилерах документации хватило понять, что для мафии нет предела покровительству. Над всем этим стоял кто-то еще более высокого полета. Операцию нельзя было назвать совсем уж провальной — костяк наркокартеля оказался за решеткой, и восстать из пепла у «Snotch» не было шансов, но сам таинственный «барон» ушел. А потому Кристиан отказался считать дело законченным. Пока кофеварка шуршала зернами, Кристиан потянулся к холодильнику. Яйца, молоко, горошек, вяленые томаты и хранимый семейством Рокье много лет секретный набор специй обещали всегда шикарно получающийся омлет, если бы не завибрировал телефон. Чуть не рассыпав эксклюзив на пол, Кристиан скосил глаза к экрану и уверенно убрал специи назад. Кофе бы успеть в себя опрокинуть. Кристиан дело «Snotch» законченным не считал и только что получил от Леона новую информацию о вероятном шансе узнать имя таинственного покровителя. Место получения сведений показалось Кристиану несколько странным, но он привык получать то, что искал, из самых неожиданных источников. Наскоро позавтракав кофе и упрощенным вариантом омлета в виде хлеба и яйца-пашот, Кристиан оделся и, решив написать Джоанне сообщение уже в процессе ведения объекта, вышел из дома. Несколько кварталов, и он увидел стоящий автобус одного из туристических маршрутов. — Дамы и господа! Мы приглашаем вас на один из самых популярных туристических маршрутов по Парижу. Мы начнем нашу поездку отсюда, из Пале-Бурбон, далее через Елисейские Поля… Особо не прислушиваясь к зазывающему туристов экскурсоводу, Кристиан прошел в конец автобуса и упал в одно из кресел. Задний ряд был непопулярен: подбрасывает на «лежачих полицейских», заносит на поворотах, укачивает. Но когда надо держать на виду всех пассажиров — самое то. Кем-то брошенная на сидение у окна куртка не в счет. Кристиан откинулся на достаточно удобную спинку и потянулся за телефоном. Салон автобуса постепенно наполнялся шумом и голосами. Среди туристов был тот, кто по информации Леона был связующим звеном между арестованным главой Наркоконтроля и «бароном». Людей было много, почти все места были заняты, но Кристиан надеялся, что это поможет вычислить нужного человека по скудным приметам, так же присланным ему Леоном. Кристиан опустил глаза к экрану, чтобы не только написать Джоанне, но и освежить их — приметы — в памяти, как куртка у окна зашевелилась, являя его глазам взъерошенного мальчишку лет десяти-двенадцати. Увидев шрам на виске сидящего рядом с ним мужика, паренек тут же подобрался, как нахохлившийся воробушек, готовый дать отпор большой, страшной птице. Кристиан сдержанно, чтобы не напугать, улыбнулся, а мальчишка, увидев, что незнакомец не делает никаких движений и ни водителя, ни экскурсовода не зовет, немного расслабился. Он вылез из-под куртки, сел поудобнее, но смотреть с осторожностью не перестал. — Итак, дамы и господа, — прибавив громкость, обратилась ко всем экскурсовод, — мы отправляемся. Первая точка нашего маршрута — Марсово поле. Далее мы проедем до Собора Инвалидов с гробницей Наполеона и побываем в Музее Армии. Кристиан усмехнулся, настолько символичным показался маршрут, пролегающий, судя по словам экскурсовода, по «военным местам» французской столицы. Автобус заурчал мотором и сдвинулся с места, за окном мелькали дома. Пале-Бурбон был не только самым дорогим районом Парижа, но и на достопримечательности был богат. Чего стоила одна только знаменитая на весь мир Башня, а так же Бурбонский дворец, музей Орсе и уже названные экскурсоводом точки маршрута. — Вы военный. Или кто-то близкий к ним, — вдруг раздался тонкий голосок. — Как догадался? — Кристиан внимательно посмотрел на мальчика. — Вид у вас потрепанный, — начал тот, и Кристиан, не сдержавшись, засмеялся, настолько точным было определение, а парнишка невозмутимо продолжал: — Спортивная выправка, крепкие, накачанные руки. Вы регулярно и интенсивно поддерживаете физическую форму. Но не спортсмен, у них мускулатура другая. У меня отец был профессиональный боксер. Многочисленные шрамы, следы ожогов — кожа на их месте всегда другой текстуры. Нос ломали и сросся неровно. Кожа обветренная на лице и кистях рук. Мозоли на пальцах правой руки, оружие часто держали. Мальчик замолчал и снова посмотрел на соседа, на этот раз не отводя глаз, а Кристиан восхищенно кивнул — паренек был на удивление речист и наблюдателен. — Много лет в особой организации. — Шпион, — с пониманием кивнул парнишка. Кристиан молча усмехнулся и протянул мальчику руку. — Кристиан. — Стефан, — серьезно представился тот. Маленькая ладошка уверенно легла в большую ладонь. Кристиан ошеломленно замолчал. Не самое редкое имя, конечно, но встретить в кутерьме большого города мальчика с таким же именем, как у погибшего сына Жубера, убитого, кстати, тоже наркокартелем, только голландским, Кристиан посчитал знаком судьбы. — Был? — не выпуская детской ладошки, переспросил он, мальчик удивленно вскинул брови. — Ты сказал, отец был профессиональный боксер, — повторил Кристиан. — Он погиб три года назад, — спокойно и ровно произнес мальчик, убирая руку. — Его убили на ринге. Кристиан похолодел: — Прости. — Ничего, вы же не знали. — А мама? — осторожно спросил Кристиан, с холодком предполагая ответ. — Я не помню ее, — так же спокойно продолжал парнишка. — Она еще при родах умерла. Отец и мама были сиротами, познакомились в приемной семье, другой родни у меня не было. — И сиротой стал и ты, — понял Кристиан. Он много всего повидал в жизни, а сердце никогда так не сжималось, как сейчас. — Недолго жил в центре распределения, потом меня отдали в семью. Я от них сбежал, они были фанатиками, все время какому-то Отцу-мессии молились. Меня в другую семью передали: они хорошие были, добрые. Потом она вдруг забеременела, хотя думала, что не может, и меня вернули назад, — спокойно рассказывал мальчик, но от его ровного голоса и от сказанных слов у Кристиана еще больше сжималось в груди. — Тебя снова кому-то отдали, и ты снова сбежал. — Он бил свою жену. Меня сначала не трогал, но часто кричал. А прошлой ночью он избил ее особенно сильно. Я слышал, как он искал меня, спрятался в подвале. А утром сбежал. Кристиан с трудом удержался, чтобы не выматериться при ребенке.***
— Мы покатаемся немного, — они шли последними по узким тропинкам Марсового поля. Кристиан уверенно сжимал плечо мальчика, продолжая следить за туристами их группы, — потом поедим, и ты назовешь мне имя и адрес. Не волнуйся. Обещаю, он больше не тронет тебя и свою жену. Потом они ели в парке попкорн, сладкую вату и мороженое, а Кристиан в тире выиграл для маленького Стефа черного плюшевого медведя с огромными серыми глазами. Всю дальнейшую экскурсию Кристиан внимательно наблюдал за туристами, не забывая слушать мальчика и отвечать на его вопросы, а в автобусе между точками маршрута они болтали, обсуждая фильмы, книги и футбол. Кристиан представился дядей, а Стеф это уверенно подтвердил, и к ним больше не лезли с расспросами. Экскурсовод даже плед откуда-то принесла. На Париж опускались первые сумерки. Экскурсия заканчивалась, и Кристиан склонялся к выводу, что либо интересующий их человек на нее не пришел, либо контакт для выхода на «барона» не состоялся или состоится позже. Оставалась конечная точка маршрута, после которой автобус должен был отвезти туристов к одной из станций метро. — Сегодня поедем ко мне, а утром решим, что делать дальше, — решительно поставил точку Кристиан, видя, что мальчик начал клевать носом. Стеф молча кивнул. И вот, наконец, экскурсия позади. Автобус размеренно гудел шинами, в салоне было темно, свет еще не включили. Кристиан задумчиво наблюдал за дремавшими пассажирами, думая, кто же из них нужный им человек, как вдруг в глаза ударил яркий свет. Визг тормозов, занос, Кристиан едва успел накрыть Стефа собой.***
Взлохмаченный, раскрасневшийся мужчина стремительно вбегал по лестнице, лавируя между снующими туда-сюда людьми. Он запыхался, тяжело дышал, но скорости не сбавлял. Его глаза блестели то ли от ветра, то ли от слез, которые он даже не пытался прятать. Как и все, кто сейчас окружал его. Госпиталь Святой Девы Марии в Пасси не помнил такой ночи за всю свою двухсотлетнюю историю. Размеренный вечер резко сорвался в Ад, когда в стремительно распахнувшиеся двери вкатились первые носилки. Через полтора часа было тесно и в коридорах, и на лестнице, и даже на подъездах к госпиталю. Вновь прибывающим, несмотря на глубокую ночь, приходилось парковаться за два, а то и за три-четыре квартала, весь остальной путь бежать на крыльях надежды. И это были не громкие слова. Мужчин взлетел на еще один лестничный пролет, успев вовремя прильнуть к стене. Мимо него полицейский и женщина в костюме психолога службы 911 провели пожилую женщину, судорожно сжимавшую в ладони окровавленный мужской ремень. Наверху кто-то отчаянно завыл, так что задрожали старинные витражные стекла. — Давай к Марку в морг, помогай. Ему еще пятерых только что отправили! Мужчина вздрогнул, смотря на двух остановившихся около него медбратьев — руки говорившего тоже едва не по локоть были в крови. Он торопливо показал второму направление и тут же поймал какого-то мужчину, тихо идущего прямо к открытому окну с пустым, отсутствующим взглядом. — Девочка моя… Пустите меня к ней… — севшим голосом попросил тот и вдруг заплакал. Медбрат гладил его по спине, пачкая чьей-то кровью, может, даже его дочери. Невольный свидетель еще одной чужой боли, мужчина отпрянул от стены и преодолел последний пролет до этажа приемного покоя. Пусть небольшой и давно основанный, госпиталь был отлично оснащен, имел прекрасное оборудование и самоотверженный персонал. На небольшом пространстве у стойки администрации врач высшей категории и интерн вместе принимали людей, бегло осматривали и распределяли дальше: кого в палаты наверх, кого… вниз… Мужчина вбежал на этаж и замер, судорожно осматриваясь, ища кого-то среди множества лиц. Кто-то из персонала заметил это и направился к нему, но тут он, резко дернувшись в очередной раз, влетел в чью-то мощную грудь. Сильные руки сжали его плечи, удерживая, мужчина рефлекторно попытался вырваться. — Леон. Блядь, посмотри на меня! Его встряхнули. Замерев в жестких тисках рук, Леон поднял глаза. Мрачный Макс держал его осторожно, но полностью обездвижив. — Ты… здесь… — получилось сказать лишь бессвязным набором слов. — Нам позвонили, — кивнул Макс. Леон судорожно дернул головой. Они с Сашей жили в том же районе, что и Кристиан, но все же на расстоянии, а Макс — в соседнем доме. Увидев очередную накрытую простыней каталку, Леон рвано вдохнул, и Макс тут же затормозил какого-то интерна. Взяв с лотка с медикаментами пузырек и вату, накапал на тампон и сунул Леону под нос. Тут же прошибло резким, кислым запахом, но в голове стало проясняться. — Я у Жака был, а там все глушится, сам знаешь. А когда вышел, дюжина неотвеченных от Саши. Тремор отпускал, мозги скрипя пытались адекватно воспринимать и думать. Макс коротко посмотрел на Леона, отпустил его и заговорил. — Мы уже дома были. Я зашел к ним. Джо с девочками уроки делала, Рон еще не вернулся. Звонок. Ничего толком не объяснили, только сказали — авария, много жертв. И имя назвали. — Какое? Леон и Макс синхронно обернулись на голос. Позади них стоял, судя по форме, офицер полиции, в руках у него была папка, уже распухшая от документов. — Сержант Эдрин Конс. Кого из пострадавших вы ищете? — повторил он. — Кристиан Рокье, — раздался ожидаемый Леоном голос. — Джоанна Рокье, — подойдя, представилась Джо офицеру. — Я искала Жана, он примчался одновременно с нами и побежал искать главврача, — смотря на Леона с Максом, объяснила она и снова посмотрела на офицера. Тот открыл папку, сосредоточенно всматриваясь в список на первом листе. Оторвавшись от него почти сразу, посмотрел на стоявшего все это время рядом медбрата, тот понимающе кивнул и исчез. — На данный момент месье Рокье нет в списках погибших, но вы сами видите, что здесь творится, — сержант окинул взглядом приемный покой. — Что вообще произошло? — прошептала Джоанна. Ее голос дрогнул, Макс приобнял ее за плечи. — Следствие только началось, — офицер не отмахивался от них, хотя было видно, что, скорее всего, не один раз и не так давно уже говорил то, что рассказывал им сейчас. Но он понимал, каково тем, кто бегающими в отчаянии глазами ищет своих родных. — Пока доподлинно известно лишь то, что на одном из перекрестков в двигавшийся на зеленый сигнал светофора туристический автобус на полной скорости врезался грузовик MAN TGS. — Блядь… — выдохнул Макс, названная машина была самой мощной среди выпускаемых известным немецким концерном. — Неисправность машины или вина водителя — еще предстоит разобраться, — продолжал сержант. — На месте пока ничего невозможно понять, даже тормозного пути не рассмотреть, но по показаниям свидетелей оба водителя пытались уйти от столкновения. MAN влетел четко по центру автобуса, тот пытался увернуться, но у грузовика была слишком высокая скорость. — У них же тормозной путь, как отсюда до Китая, — Леон тоже все понял, отчаянно растирая ладонями лицо. — Имели дело? — понимающе уточнил сержант и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Автобус получил сильный удар в переднюю часть с противоположной от водителя стороны. Экскурсовод погибла первой. После этого машины протащило почти два квартала по узкой улице, при этом прицеп грузовика занесло на заднюю часть автобуса. Пока все погибшие именно оттуда. В этот момент к ним вернулся медбрат, что молча исчез после переглядок с полицейским, и протянул ему тонкую папку. — Месье Рокье вам кто? — пробежав глазами одиноко лежащий в ней листок, осторожно спросил сержант у Джоанны. — Муж, — прозвучало приглушенное в ответ. — А мы сослуживцы, — пояснил Макс. — Месье Рокье, — кивнув, начал рассказывать офицер, — обнаружили в хвосте автобуса. По тому, как в секунду побледнела Джоанна, для нее «разверзся ад». — … вместе с племянником. — С пле… кем? — икнул Макс. — Месье Рокье нашли с мальчиком лет десяти. Ваш муж, — офицер посмотрел на Джоанну, — закрыл его собой, спасатели даже не сразу поняли, что под ним кто-то есть. В руках ребенок сжимал игрушку — плюшевого медведя. Одна из выживших пассажирок, увидев, как их вытаскивают, сказала, что мужчина представился экскурсоводу дядей мальчика, и всю поездку они провели вместе. Так… — офицер вдруг нахмурился, сдвинул брови, обвёл взглядом всех троих, — не племянник, да? — Блядь… — Макс «вхолостую» сплюнул на пол, пару раз крутанулся в разные стороны, взлохматил волосы. — Я займусь этим, — уже по-деловому кивнул офицер. — Они?.. — от волнения Джоанна не могла никак спросить главное и самое страшное. — Они живы, — поспешил ответить сержант. — У мальчика ушибы и шок, основной удар месье Рокье принял на себя. Согласно предварительному осмотру, — офицер кивнул на папку, — у него перелом ноги и ключицы, многочисленные гематомы, оранжевым выделено сотрясение затылочной части головы. — Что это значит? — понимая, что явно что-то не оптимистичное, все же спросил Леон. — Травма очень серьезная и может иметь необратимые последствия. Месье Рокье жив, но его сознательное будущее под большим вопросом. — Где он? — Джоанна уже пришла в себя и хотела видеть Кристиана, быть рядом, зная, как это важно. — Месье Рокье совсем недавно перевели в отделении интенсивной реанимации; мальчика, думая, что они родственники, поместили в соседнюю палату. Боялись, что будет не хватать мест, но очень много погибших, людей просто не успевали довезти. Нескольких тяжелых перевели в другие больницы. Месье Рокье, согласно вердикту врача, пока нельзя трогать. Сержант захлопнул папку и протянул ее все это время стоявшему неподалеку медбрату. — Я провожу вас, — подошел тот к Джоанне; видимо, хорошо слышал их разговор. — В реанимацию можно только родственникам, — доброжелательно объяснил он Максу и Леону. — Идите, — Леон сжал плечо Джоанны, не став упирать на то, что юридически он тоже относится к ним. — Идите к нему. Мы все решим, со всем разберемся. — Главное — жив, — добавил Макс. Едва Джоанна и медбрат скрылись в распашных дверях, Макс снова обернулся к офицеру: — Сержант, я все понимаю. Обязанности, правила, но прошу вас хотя бы держать нас в курсе судьбы мальчика. Крис провел с ним целый день, подарил игрушку. Вы сами сказали, люди видели их действительно похожее на родственное общение. Значит, этот ребенок стал важен для Кристиана. И пока он не может сказать — почему, наш долг следить за судьбой мальчика. — Не думаю, что сообщить вам, когда я найду его семью, будет нарушением правил, — кивнул офицер спустя несколько секунд размышлений. — Спасибо, — поблагодарил Макс. — Ночью ребенка вряд ли дернут, даже если найдется кто, — разворачиваясь уходить, проронил офицер как бы между прочим. Макс и Леон переглянулись. Проводив сержанта взглядом, едва тот скрылся в толпе, Макс тут же потянулся за телефоном, нашел нужный контакт. — Иди к дверям реанимации и фиксируй все, — обернулся он к Леону, пока ждал ответа. Тот коротко кивнул и исчез, а в трубке прозвучало сонное «к чертям посреди ночи…». — Мы там, Этьен, и нам нужна твоя помощь, — выдохнул Макс.***
Джоанна тихо открыла дверь палаты. Пожилая медсестра-мулатка полуобернулась, жестом указала на стул и вернулась к установке капельницы. Джоанна послушно дошла и села, куда показали, взглядом примерзая к кровати. Она еще не говорила с врачом, но в общих чертах представляла, чем могут оборачиваться травмы головы, да и опыт длительной комы был, и он был не в пользу Кристиана. — Если какой-нибудь из приборов среагирует, сразу зовите меня, — сестра дождалась, когда Джоанна осмысленно посмотрит на нее и кивнет, и только тогда вышла. Даже не обернувшись на тихий щелчок закрывшейся двери, Джо поднялась и пересела ближе. Кристиан дышал, его грудь поднималась спокойно, размеренно, словно он просто спал. На лице следов аварии не было, тело до груди было накрыто тонким одеялом, из-под края которого выглядывала стягивающая ключицу фиксирующая повязка. Джоанна осторожно взяла руку Кристиана в свои и, наклонившись, уткнулась в нее лбом.***
Леон тоже быстро нашел нужную дверь, за которую его, понятное дело, не пустили. Но соседняя была приоткрыта, и на кровати угадывалось худое, маленькое тело. — Мальчик с медведем? — шепотом спросил Леон у проходящей мимо медсестры, девушка кивнула. Леон подошел к двери и по тишине понял, что ребенок спит. Стараясь ступать бесшумно, Леон вошел в палату. Сразу сложилось впечатление, что это обычная комната, может быть, для отдыха персонала, быстро переоборудованная, чтобы мальчик оставался рядом с «дядей». Леон сидел, смотрел на ребенка и думал. Что Кристиан делал в туристическом автобусе, он знал, но этот мальчик… Кто он, откуда взялся, почему Крис его опекал? Мальчик вдруг зашевелился, возможно, просыпаясь. Чтобы не напугать его, Леон быстро поднялся и опять же бесшумно вышел. Едва за ним закрылась дверь, как мальчик резко распахнул глаза.